Заблудшая душа

      Проснувшись от столь кошмарного сна, Мина с минуту пыталась перевести дыхание. Потом села в кровати и принялась ощупывать себя. Ущипнув своё плечо, девушка с облегчением выдохнула: похоже, это всего лишь сон.       «Что это было?», — вдруг с ужасом подумала она. Встав с кровати и выйдя на балкон, Мина с удивлением обнаружила, что уже утро. Проведя ладонями по лицу, она решила отправиться на пробежку. Физическая активность всегда успокаивала её и устраняла нежелательные мысли.       Бегать было приятно — за ночь асфальт остыл, и можно было не бояться обжечь стопы даже через обувь. Мина бежала, а в голове были мысли: «Нужно рассказать бабушке и дедушке», «Не стоит никому рассказывать», «Нужно поговорить с Ронином», «Надо обсудить это с папой и мамой», «У нас закончилось молоко». Все эти мысли будто устроили хоровод в голове бедной Мины, чувствовавшей себя ужасно уставшей, и она не могла от них избавиться даже с помощью пробежки.       Вернувшись домой, Мина набрала номер телефона. На другом конце провода раздался недовольный голос:       — Что тебе нужно в такую рань?       — Ронин, я хотела поговорить, — начала было Мина, но тот сказал:       — Ты не могла ночью вообще позвонить? Ну, если тебе совсем плевать на меня, можно было бы разбудить и ночью.       — У нас разница в один час всего! — повысила голос Мина. — Ронин, ты уверен, что не хочешь стать шаманом?       — Абсолютно уверен, — заверил тот. — Я, конечно, уважаю старинные японские традиции, но я вовсе не собираюсь жить так, как они велят. И шаманом быть я тоже не хочу. Ты мне позвонила в семь утра только чтобы это спросить?       — Не только для этого. — Мина смутилась. — Ронин, из-за чего вы опять с папой поругались?       — Не называй его папой, — холодно попросил Ронин. — Он мне не отец. Мой отец погиб в бою с Шароной семнадцать лет назад.       Мина закатила глаза. Опять он завёл свою шарманку.       — Ронин, может, хватит с ним ругаться? — спросила она. — Он желает тебе только добра. А ты так с ним поступаешь…       — Как — «так»? — язвительно поинтересовался Ронин. — Отстаиваю свои личные интересы?       — Вообще-то ты живёшь ещё с ними, если ты забыл, — съязвила в ответ Мина. — А значит, должен соблюдать установленные порядки. И если отец говорит не брать алкоголь самовольно, значит, не надо этого делать. Тем более его не ты покупаешь, а папа.       — Не называй его папой, я сказал! — крикнул Ронин, а Мина спросила:       — А то что? Что ты сделаешь? Разобьёшь все бутылки с коньяком?       — По крайней мере, хоть так я могу насолить нашему отчиму, — зло произнёс Ронин. Мина поморщилась:       — Фу, какой ты противный. Ещё противнее, чем Хана.       — Ах, ну конечно! — воскликнул Ронин. — Хана идеальный, а я мудак.       — Я не говорила, что он идеальный.       — Ты не говорила, а я так понял. Ты всегда меня с ним сравнивала и не в мою пользу.       — Зато он, — Мина уже начинала злиться, — он не принижал меня и мои заслуги только из-за того, что я девушка и я младше его. Знаешь, я уже жалею, что позвонила тебе. Прощай.       — И тебе всего доброго, сестрёнка, — ухмыльнулся Ронин, и Мина с силой надавила на кнопку отбоя. Отшвырнув мобильник от себя подальше, она достала из чемодана фотографию, где были изображены отчим, мать и она, и спросила, не сдерживая слёз обиды за отчима:       — За что он так с тобой, папа? Почему он такой мерзкий? Ты так заботишься о нас. Уверена, даже если бы на твоём месте был наш биологический отец, он бы сделал для нас столько же, сколько и ты. Но его нет, есть ты. Так какая разница?..       Быстро придя в себя и вытерев лицо, Мина отправилась завтракать. Затем она села в поезд до Токио и невидящим взглядом смотрела в окно.                                          — Мина, всё хорошо? — обеспокоенно спросил Хана. Девушка кивнула и продолжила таращиться в свои заметки. Хана щёлкнул перед её носом пальцами пару раз, но кузина никак не отреагировала.       — Опять Ронин чудит? — догадался он, и Мина снова кивнула. Хана отстал от неё. Непонятно, по каким причинам, Ронин всегда держался обособленно. Насколько Хане было известно, у кузена никогда не было друзей. Никто не желал общаться со вспыльчивым и высокомерным Ронином, а он не желал проявлять инициативу и быть дружелюбным хоть с кем-то. Таким образом, к двадцати одному году Ронин по-прежнему был одинок. Ни друзей, ни девушки у него не было.       Ронин считал всех девчонок, включая свою сестру, глупыми и интересующимися только сериалами, парнями и шмотками. К матери он относился получше, но тоже не сказать, чтоб они были очень близки. Ханна пыталась установить контакт со своим сыном, но после того, как Ронин окончил школу и поступил в университет, она прекратила попытки. Её сын вырос, и она знала, что вряд ли что-то изменится.       Ронин поддерживал с матерью прохладные отношения, с отчимом вообще не общался (ругань общением не считается), а с сестрой общался снисходительно, будто она тупая, ничего не знающая и не понимающая.       Наверное, именно поэтому Мина предпочла общение с Ханой Асакурой — тот хоть и был вредным мальчишкой, с возрастом шероховатости его характера сгладились, и подростковая вредность переросла в ироничность. Однако Хана никогда не позволял себе грубого обращения с Миной, даже если был в очень плохом настроении, — он просто отвечал, что не настроен общаться, и кузина отставала. Конечно, когда-то ему не удавалось обуздать свои эмоции, и он кричал на Мину, а она — на него. Тем не менее спустя несколько часов они всё-таки налаживали контакт и мирились.       Хана наблюдал за своей кузиной: сегодня она была одета и накрашена в тёмных тонах, а это верный признак плохого настроения у Мины. Решив оставить девушку в покое, Хана попытался сконцентрироваться на учёбе, но из головы не лезло беспокойство Мины из-за Ронина.       — Мина, ты же помнишь, что мы сегодня ужинаем всей семьёй? — напомнил ей Хана, когда они вышли из здания университета. Мина хлопнула себя ладонью по лбу: совсем забыла! Хана иронично улыбнулся:       — Я так и понял. Слушай, я забыл сдать работу! — вспомнил он. — Иди пока в Фунбари Онсен, я тебя догоню.       Мина промолчала и пошла дальше. Когда она подошла к углу одного из домов, её кто-то схватил за шкирку и заткнул рот. Девушка не на шутку испугалась: её хотят убить? Обокрасть? А может, и то, и другое?       — Молчи, — прошипел тот, кто её схватил, и тряхнул Мину посильнее. — Иначе распрощаешься не только с ценностями, но и с жизнью. — Повернув девушку к себе лицом и прижав её к стене дома, преступник принялся обыскивать её. Мина испугалась и растерялась, потому и ничего не предпринимала, хотя владела самообороной.       — Что вам от меня нужно? — прошептала она. — Нет у меня ничего. Я бедная студентка. Отстаньте.       — Бедная студентка? А часы? — хищно оскалился бандит и снял с тонкого запястья золотые часы «Ролекс», подаренные Мине отчимом. — А серёжки? — Он снял золотые серьги с её ушей. Мина зажмурилась, молясь, чтобы этот кошмар закончился поскорее. — А цепочка? — Вор сорвал с её шеи кулон Уэно, и Мина машинально прижала руку к шее, тихонько ахнув. Бандит осмотрел её, хищный взгляд остановился на её короткой юбке.       — Ну нет, дорогуша, — прошипел он, — я тебя так просто не отпущу.       С ужасом осознав, что он собирается делать, Мина закричала:       — Помогите! Кто-нибудь! Помогите мне!       — Никто тебе не поможет, — шептал ей в ухо бандюга, запуская руку ей под юбку. Мина принялась брыкаться и звать на помощь с новой силой, как раздался спокойный голос:       — Отпусти её.       — «Дядя Йо?!», — изумилась она, но это был не он. Посмотрев в ту сторону, откуда донёсся голос, Мина изумилась: это Хана! Но почему он так спокоен? Раньше он всегда злился, если что-то ему не нравилось, но сейчас Хана стоял с самоуверенным видом. На его губах мелькнула лёгкая улыбка.       — Отпусти её, — приказал он, но бандит крепче схватил Мину за запястья:       — Не дождёшься! Это твоя девушка, да? Смотри, что с ней сейчас будет!       — Хана! — крикнула Мина и тут же ощутила свободу. Обернувшись, она увидела поверженного преступника. Рядом с ним был Амидамару, а Хана уже скрутил бандиту руки и набирал номер полиции. Мина удивлённо созерцала необычно спокойное поведение обычно вспыльчивого кузена.       — Кажется, твоя вещица. — Хана протягивал ей кулон Уэно. Мина взяла его и неверящим взором глазела на него. Пока кузен общался с полицией, девушка уселась на бордюр и, подняв руку с кулоном так, чтобы он был на уровне её глаз, заворожённо уставилась на кусочек розового стекла.       — Мина? — окликнул её Хана, и Мина оторвалась от созерцания кулона. Парень сел рядом с ней на бордюр и ободряюще улыбнулся. Мина посмотрела вокруг — никого не было.       — Сколько я так сидела? — спросила она почему-то шёпотом. Хана ответил:       — Почти час. Всё то время, что я разговаривал с полицейскими.       — Прости, я не заметила. — Мина надела кулон на шею и убрала подвеску под блузку. — Время пролетело как-то… Незаметно.       Хана сел перед ней на корточки и спросил:       — Ты в порядке, Мина? Выглядишь не очень.       Девушка с грустью посмотрела на него и опустила взгляд. Хана приблизился к ней и крепко обнял. Он думал, его кузина так странно себя ведёт из-за пережитого страха. Потрясения все переносят по-разному, вполне возможно, что ступор Мины — одно из проявлений переживаний.       — Хана, спасибо тебе, — шепнула Мина ему в ухо, и он крепче прижал её к себе. — Я совсем растерялась и ничего не смогла сделать. Я испугалась.       Хана понимающе кивнул и подумал: «Я тоже».