Момент ускользающей мелодии

Она была красивой. Красивой… но такой хрупкой. Как настоящая бабочка. Девочка была почти на две головы его ниже и еле доставала ему до плеча. И худенькая, словно куколка. Молчаливая, но не глупая. Он прекрасно помнил их первую встречу — девчонка смотрела на него так, словно добрый полицейский был единственным, кто за несколько лет ей улыбнулся. В принципе, к ней по-другому нельзя относиться. Не хочется. Хочется обнять и утешить, посмотреть, как светлеют её большие глаза. Она ведь ходит зашуганная, словно загнанная лань, с постоянной осторожностью делая каждый шаг. — Если тебе что-нибудь будет нужно — я внизу, с Люсьеном, — кивая будто самому себе, говорит сержант, не отводя глаз от девочки. Быть может, это было не самой лучшей идеей? Ведь если бы он действительно был простым служителем закона, может, всё было бы легче. Он мог бы действительно помочь ей, а не с мыслью о том, что так надо, смотреть, как её пичкают галлюциногеном? … Чёрт, он должен был следить за Эрикой, а не привязываться к ней! Кажется, из-за этих наркотиков она не может нормально спать. Потому что, смотря на девушку, можно ясно увидеть разницу между тем, какой она была до всего этого и с каким неосознанным страхом задумчиво рассматривала собственные ладони сейчас. Она уже несколько дней ходит с бледным измученным выражением лица, усталый взгляд и почти незаметные синяки под глазами говорят сами за себя. А этот чёртов Флауэрс с выразительно красноречивым взглядом говорит, что Эрика Мейсон с подозрением и недоверием косится на каждого, кроме него. Кроме сержанта Блейка, сквозь пальцы смотрящего на то, что здесь происходит. — Подождите! — резко вскидывает голову девочка, с некой просьбой в глазах уставившись на полицейского. Тот так и застывает с наполовину открытой дверью, нахмурившись с беспокойством. — Пожалуйста, не уходите… Даже не оглядываясь на коридор, мужчина тихо прикрывает дверь, чуть виновато поджав губы, и, без резких движений подходя к девочке, присаживается рядом на кровать. — Тебе нужно поспать, Эрика, — почти просит Блейк, в какой-то мере заботливо заправляя прядь волос, закрывающих лицо девушки от него, ей за ушко. Они короткие, но очень мягкие на ощупь. Девочка приобнимает себя руками за плечи, будто пытаясь успокоиться. — Здесь мне снятся одни кошмары, — выдыхает она, опуская руки ниже, на локти. — Раньше мне хотя бы вообще ничего не снилось. А здесь… мне страшно ночью. — Я понимаю, — кивает сержант, внимательно слушая всё, что говорит девушка. — Все эти убийства и… «подарки» со звонками. Каждый на твоём месте испугался бы. — Можете… остаться со мной, пока я не усну?.. Пожалуйста… — не поднимая взгляда от пола, на грани слышимости произносит Эрика, укладывая ладони на свои бока и горбясь. Он раздумывает над ответом не больше двух секунд. — Конечно. Девочка тут же слабо, но вполне искренне улыбается, прикрывая глаза. Похоже, она действительно ему доверяет. … И из-за этого хочется самому надышаться той гадости, что тут делают, и больше никогда не просыпаться. Ведь у неё погибли оба родителя, вдобавок она узнаёт, что отец что-то скрывал, да ещё и все эти убийства. Удивительно, что она смогла так быстро кому-то довериться. И последовательная мысль: каково же ей будет, если она узнает, что практически единственный, кому она более-менее доверяет, на самом деле должен следить за тем, чтобы она отсюда не сбежала? Эрика глубоко, рвано вздыхает, её словно пробивает на дрожь от холода. Оглянувшись, Блейк берёт один из синих полосатых пледов возле кровати и накидывает его на плечи девочки. Та благодарно улыбается, сонно моргая и опуская голову на чужую руку. Не зная, что ещё можно сделать, сержант аккуратно приобнимает девушку, прижимая к себе и поправляя плед. — Мой папа раньше рассказывал мне перед сном красивые истории. Про верховную жрицу, которая может видеть будущее в огне, — бормочет девочка, закрывая глаза и крепко обхватывая руку мужчины тонкими пальцами. — А сейчас кажется, будто все эти истории превратились в кошмары. Как те сказки, у которых на самом деле очень трагичный конец. Блейк улыбается в ответ, забывая, что девочка не видит этой улыбки, которая со стороны выглядит необъяснимо тоскливо, и утешающе гладит её по волосам. — Наверное, я очень долго оставалась одна… — шепчет Эрика, чуть скривившись. — Но я… я просто, как и все, хочу быть счастливой. — Не так уж и много хочешь, — снисходительно усмехается Блейк. — На фоне того, что происходит, это кажется невозможным, — девочка открывает глаза и поднимает голову, в то время как сержант наклоняется, чтобы услышать её слова. — Да, наверное… — выдыхает мужчина, стараясь отвести взгляд от лица девочки. Из-за единственного источника света в виде небольшой лампы, светившей не ярко, мягко, не режа глаза, тени от её ресниц так завораживающе падали на скулы, что было сложно не засмотреться. Здесь, как и во всём здании, ненавязчиво пахло чем-то эфирно-цветочным, а не стерильно-медицинским, как во всех больницах. От этого немного приятно начинала кружиться голова, невольно заставляя расслабиться хоть чуть-чуть. Внизу стоит фортепиано и вечером там кто-то играл что-то старое и такое же насильно усыпляющее. Иногда сложно сосредотачиваться в такой лампово-таинственной атмосфере, невольно теряешь всю бдительность по дороге к цели. За раздумиями он и не заметил, как чужая тёплая ладонь нежно коснулась его щеки. Только когда чей-то палец, еле касаясь, прошёлся по скуле, сержант моргнул, возвращаясь в реальность и чувствуя, как сердце замедляет свой ритм в предвкушении. Он знал, что сейчас должно произойти, и мягко улыбнулся, касаясь запястья девушки своей рукой. В его глазах будто читалась фраза «Всё будет хорошо», а в её — преданность, трепет и одновременно доверие. Он ещё никогда не видел таких красивых глаз, ярких и блестящих. Его рука медленно опустилась с плеч на талию девочки, и в этот момент она словно забыла, как дышать, потому что он наклонился чуть ниже, бережно касаясь губ девушки, будто боясь ранить, нажать сильнее, опасаясь сломать. Пальцы Эрики незаметно переместились со щеки на подбородок, а затем — на шею, касаясь жестковатых волос на загривке. И теперь ему было ещё хуже, потому что начинало казаться, будто он использует её. Будто играет с чувствами ни в чём не повинной девочки!.. Она ведь действительно была бы самой обычной, не будь у неё этого родимого пятна в виде бабочки на руке и отца, промывающего мозги галлюциногеном… Но от чувства потери собственного достоинства его сильно отвлекали чужие мягкие губы, которые на вкус были как фруктовое мороженое. Такие же холодные и сладкие. Не зная, как это остановить, он легонько прикусил нижнюю губу девушки, коротко её лизнув. Она коснулась руками его волос, несильно их сжимая и мелко дрожа, а он крепко прижал её к себе, медленно опускаясь спиной на кровать. Происходящее, вкупе с полутьмой и цветочным запахом дурманило не хуже наркотиков и мужчине понадобилась вся его выдержка, чтобы нехотя отстраниться, позволяя девочке, вполне довольной и этим, уютно устроиться у него под боком, размеренно дыша ему куда-то в район груди. И как он теперь сможет оставить её здесь одну? С первого этажа послышались звуки музыки. Видимо, кто-то снова сегодня решил попрактиковаться в игре на фортепиано. Это было что-то такое… неспешное, как колыбельная. — Обещаете не уходить, пока я не усну? — неуверенно шепчет девушка, кусая себя за костяшки пальцев. Блейк обречённо вздыхает, вновь поправляя плед на её плечах. — Обещаю, Эрика.