***
Вечер был необычайно унылым. После ужина мужчины сели за карточные столы, дамы скучали в соседней комнате. Хотелось расходиться, но никто не решался, чтобы не обидеть хозяев дома. Неожиданно перед игральной послышалось оживление, и, окружённый стайкой гостей, вошёл месье де Лясен. Он улыбался и что-то рассказывал в свойственной ему одному эмоциональной, захватывающей манере. — Представляете, господа, в Париже танцуют танго! — воскликнула одна из модных дам, и все загалдели: «Танго! Танго!». Де Лясен был очень польщён. — Не буду кривить душой: я приехал, чтобы научить этому весь Петербург! Друзья мои, вы такого точно ещё не видывали. Но, я уверен, вам это понравится! Так… Где же князь Невский? Если научить его, за ним тут же начнут повторять! — Он не прибыл на вечер, — со сдержанным интересом наблюдая за французом, ответил московский гость, Михаил Иванович Москворецкий. — Дела государственной важности. — Так вот почему тут все так печальны! — Не стоит об этом волноваться, раз среди нас вы, месье де Лясен, — заметил Михаил Иванович с холодноватой улыбкой. Парижанин, почуяв нотку иронии, не позволил замечанию перерасти в колкость: склонил в искренней благодарности голову, затем, выпрямившись, быстро обежал взглядом заинтересовавшуюся публику. В дверях уже стояли другие дамы, услышавшие звучную французскую речь. Их глаза горели в предвкушении урока. Однако Патрис остановил свой выбор на вернувшемся было к игре Москворецком: — Раз князя нет, я научу вас! Вы ведь открываете московитам всё новое. И чем Москва не законодательница моды? Среди гостей послышалось одобрение. Кто-то крикнул: «Просим!», потом шумок перерос в нестройные подбадривающие аплодисменты. Михаил Иванович не позволил де Лясену одержать слишком скорую победу: помедлил, бросил задумчивый взгляд на весьма удачные карты, но всё же неспешно поднялся. — Так и быть. Вы меня заинтриговали. Присутствующие возликовали. Француз и вовсе засветился от счастья: — Идёмте в залу, здесь мало места. После вас, Мишель! Они покинули комнату, все остальные потянулись следом. Неизвестно, был ли де Лясен приглашён, но вечер оказался спасён только благодаря ему: теперь каждый хотел увидеть, что значит это новое, экзотическое слово «танго». Часть гостей была равно взбудоражена ещё и тем, что месье пригласил танцевать не женщину, а мужчину, и не кого-нибудь, а любимого светом Москворецкого. Конечно, будь на вечере князь Невский и уговори его парижанин, это произвело бы ещё больший фурор. Лишь слегка досадуя в глубине души, де Лясен не представлял, что ему дважды повезло: князь не только отказался бы с ним танцевать, но ещё и воспрепятствовал бы танцам с Михаилом Ивановичем. Де Лясен вышел на середину зала. Михаил встал напротив, а гости окружили их со всех сторон, легонько пихая друг друга, чтобы иметь хороший вид на импровизированную сцену. — Танго — танец, перелетевший к нам в салоны с аргентинских улиц, — рассказывал де Лясен, двигаясь по кругу. — Это разговор, ожесточённый диалог, в котором можно отвечать лишь чувствами. Любовь, нежность, подозрение, ревность, отчаяние, примирение… В Аргентине танго танцуют двое мужчин, дабы завоевать женщину, что потом разбивает их пару и образует новую со своим избранником! — среди гостей кто-то возмущённо ахнул. — В Париже так не делают, — заверил француз и заговорил с особой гордостью: — Мы оставили соперничество за дверьми, а от танца взяли самое лучшее — страсть! Он театрально развернулся, вплотную подошёл к Москворецкому и начал инструктаж. — Поведу я. — Он поднял правую ладонь. — Ваша левая рука ложится в мою, ваша правая — мне на плечо, моя левая поддерживает вас под спину. — Де Лясен был выше, что оказалось весьма удобно. — Линии наших плеч должны быть всегда параллельны. Итак, раз-два… Он забыл сказать, как нужно начинать Михаилу Ивановичу, и тот случайно наступил французу на ногу. Де Лясен на мгновение потерял равновесие и схватился за своего кавалера крепче. — Пардон, — он примирительно глянул на Москворецкого. — Я буду называть ваши шаги. Готовы? Левая назад. Правая назад. Левая назад, правая вправо, остановка. А теперь наступаете вы: правая вперёд, левая вперёд. Правая вперёд, левая влево, остановка, — и мы вернулись в исходную позицию. Это основные шаги. Теперь повторим с ритмом на счёт: раз, раз, раз-два-три. Первые два шага медленные, следующие два быстрые, затем снова медленно… Они повторили шаги. Михаил Иванович схватывал на лету, а в ритме уже вырисовывался характер танго. Остановившись, де Лясен чуть отстранился, но не выпустил его руки. — Это довольно просто. Сейчас будет сложнее! Когда я скажу, вам придётся наступать не прямо, а наискосок, перекрещивая ноги. И вот ещё что: в танго партнёры смотрят друг другу в глаза, — сообщил француз, не обращая внимания на пронёсшийся между гостей шепоток. — Готовы? Начали! Раз, раз, раз-два-наискосок. Неплохо! Давайте повторим… К радости де Лясена, Москворецкий справился и с этим; каждая попытка давалась ему всё лучше. Они ещё несколько раз повторили шаги основы уже без счёта, и француз решил, что теперь-то можно и развлечь зевающую публику. «Музыку!» — звучно крикнул он в сторону, и на его зов, одобрительно пиликнув скрипками, откликнулся квартет. — Они уже знают, что играть? — Михаил скорее утверждал, чем спрашивал, но де Лясен ответил: — Я хорошо подготовился. Зазвучала музыка: необыкновенно ритмичная и отрывистая. Когда пронзительно вступила скрипка, начался и танец. Музыка преобразила де Лясена: шаги его стали шире и резче, а вечная весёлость в глазах стала уступать проницательному интересу, будто златовласый московский гость представлял собой ребус, который непременно нужно было решить. Иногда он полушёпотом подсказывал подряд: «правая влево наискосок, левая вправо наискосок», и тогда Михаил Иванович весьма гибко поворачивался в талии, качая бёдрами. Это повиливание вызывало в толпе единодушное «Ах!», но не было ни одного презрительного лица: в исполнении Москворецкого провокационное движение выглядело не вульгарно, а завораживающе текуче. Увлекающаяся натура де Лясена толкала его на выполнение как довольно простых поворотов, так и более замысловатых фигур. Михаил Иванович поддавался и, едва заметно сощурив отдающие зеленью глаза, будто бы прочитывал следующее движение во взгляде партнёра. Мелодия достигла кульминации. Тяжёлые фалды фраков с каждым поворотом буквально взлетали. Патрис не обращал внимания ни на кого, кроме Михаила, не заметил, как кольцо гостей зашевелилось и не разглядел приближающуюся фигуру. Под последние тревожные ноты он сместил руку Михаилу Ивановичу на талию, заставив того выгнуться дугой, а сам навис сверху, едва не соприкасаясь с ним носами. Музыка смолкла. Москворецкий коротко выдохнул и нарочито ровно заметил: — Это было лишним. — Определённо, — согласился холодный голос над ними. — Князь! — Де Лясен поспешил вернуть партнёра в нормальное положение. — Какая радость, что вы приехали! — Неужели? — вскинул изящную бровь Невский. — Ну, разумеется! — Де Лясен заметался между Михаилом Ивановичем и Петром Петровичем, не в силах отказать себе ни в привычной галантности, ни в скорейшем разговоре с князем. — Мы танцевали танго, Пьер! А вы, Мишель, вы неподражаемы!.. Дамы и господа, берегите месье Москворецкого, иначе его у вас непременно украдут на каких-нибудь «русских сезонах»! Публика отозвалась одобрительными смешками. Француз отвесил Михаилу Ивановичу лёгкий поклон и тотчас непринуждённо положил Невскому руку на плечо: — Пьер, ваш черёд. — Простите? — мельком покосившись на стиснувшую плечо ладонь, отозвался Пётр Петрович. Де Лясен терпеливо изложил свой план. Князь выслушал внимательно, но без энтузиазма, а после категорично заметил в наступившей тишине: — Не думаю, что подобная фамильярность уместна в наших салонах. Лицо француза невольно вытянулось. Тишину нарушил шёпот, затихший мгновение спустя. Михаил Иванович бросил на Невского вроде бы случайный, но очень многозначительный взгляд. — Всем известно, со сколь тёплой симпатией вы относитесь к Михаилу Ивановичу, месье де Лясен, — продолжил князь, — и, может быть, друзьям позволительно отделывать подобные фигуры… Но как вы прикажете танцевать ваше танго остальным? Нет, уж увольте. — Но Пьер, вы ведь даже не видели танца целиком! — вскинулся Патрис. — И не считаю нужным, — невозмутимо парировал Пётр. — Кстати, Михаил Иванович, — обратился он к Москворецкому, — вы не забыли, что обещали со мной отужинать? — Помню, Пётр Петрович, — одёрнув одежду после объятий француза, ответил тот. — Как раз собирался после пары партий к вам ехать. — Партий? — заинтересовался Невский. — Позволите составить компанию? На дальнейшие уговоры де Лясена князь так и не поддался и вообще, как показалось парижанину, держался с ним холоднее обычного. Но разве не Северный Парадиз был всегда охоч до модных новинок и затей? Похоже, цензурные ведомства на Пьере сказывались дурно… Если бы де Лясен мог заглянуть в голову Петра Петровича, уезжающего домой в компании Михаила Ивановича, он бы поразился, сколь далеки были в действительности его мысли от цензуры и нравственности. Невский внутренне кипел и не сводил глаз со спутника. Москворецкий рассеянно поглаживал гладкий набалдашник трости и будто бы не замечал направленного на него сумрачного взора. Впрочем, вскоре стало ясно, что это лишь видимость: Михаил Иванович бросил на своего визави колкий взгляд и укоризненно заметил: — Дыру просмотришь. — Это всё, что ты хочешь мне сказать? — недовольно осведомился Пётр. — А должен что-то ещё? — холодно уточнил Михаил. Он мог простить Петербургу многое. Мальчишескую неопытность и юношескую запальчивость. Ненасытную влюблённость, из-за которой они могли прямо перед выездом или приёмом оказаться взъерошенными и расхристанными, и невыносимую привычку прокурить кабинет так, что туда невозможно зайти. Но ревность!.. Невский вскинул подбородок и шумно выдохнул, сдерживая эмоции. — Ни на минуту тебя нельзя оставить… — пробормотал он. — Почему это? — вскинул бровь Москворецкий. — Да потому… — Пётр нервным жестом запустил было пальцы в смоляные кудри, но не выдержал и, резко подавшись вперёд, звонко хлопнул ладонями по кожаному сидению, упирая руки по обе стороны от Москвы. — Да потому что стоит тебя хоть ненадолго оставить без внимания, тебя начинает тянуть на какие-то непотребства, — раздражённо объяснил он. — То какие-то авангардисты, то танго с Парижем… Какого безумства мне от тебя ждать дальше? Михаил, усмехнувшись, тоже подался вперёд и поцеловал князя в кончик носа. — Я на тебя не обижусь за беспочвенную ревность, — пояснил он. Невский устало прикрыл глаза и вздохнул. Он и сам знал, что ревнует напрасно, но всякий раз оказывался бессилен перед наводнением чувств. — Хорошо. Я не прав, — нехотя признал он. — И всё же у меня к тебе просьба. Больше не танцуй с другими городами. Особенно с Парижем и особенно танго, или я за себя не отвечаю.***
Москва задумчиво посмотрел вдаль невидящим взглядом и пожал плечами: — Что-то не припомню. Сказав это, он непринуждённо отпил из чашки. Патрис, не без самодовольства смаковавший в душе воспоминания о том ярком вечере, усмехнулся, проведя пальцем по ободку блюдца. — Как же так? Совсем ничего не помните?.. — Ммм… — с сомнением протянул Михаил. — Меня научил Петербург. У его жителей это в какой-то момент стало модно. А вы, верно, танцевали с кем-то другим. Де Лясен смотрел на Михаила Ивановича нежно, с почти отеческой улыбкой. Он хотел раскрыть карты, сообщив, зачем так часто наведывался в Петербург; или пошутить о том, как очарователен бывал князь Невский, когда сердился; или сделать Москве слишком честный комплимент, который нельзя взять назад. Но эта игра в поддавки была очень уж увлекательной, Патрис не мог себе отказать. — Да, вы правы, Мишель, — согласился он поразмыслив. — Я бы не стал дразнить Пьера и навлекать на себя его гнев. На такое решится или полный дурак, или дурак, влюблённый по уши. А я точно не из их числа. Патрис лукаво подмигнул Михаилу и, хлебнув чаю, беззаботно сменил тему.