По частям

Джаред слушал внимательно, все, что говорил провожатый он знал наизусть, бывал в Кардроксе не раз, но не пропускал ни единого слова. Согласно кивал, и посматривал по сторонам, изо всех сил показывая вид заинтересованный и неторопливый. Нельзя торопиться, можно все испортить. Этого допустить было никак нельзя – Дженс и так здесь пробыл достаточно долго. Не то, чтобы слишком долго, они обсуждали – как раз такой срок Дженсен обозначал предельным, дальше разговор был таким – Джей, три года. Я смогу выдержать три года. Потом вернуться будет труднее, но возможно. Даже если... ты откажешься от меня, помни – я все равно вернусь. И тогда... Джаред тогда возмутился, обиделся до слез – как ты можешь думать, что я откажусь?! А теперь, три года спустя, с холодным, липким ужасом ждал возвращения Дженсена. Сам его готовил, и ждал и боялся, и наверное, он вырос, но больше всего Джареда пугала жертва, принесенная Дженсеном. Тогда они все решили, вернее, все решил Дженсен – как старший, как главный в их паре, а Джаред привык ему подчиняться, но на словах все казалось не так ужасно, Дженсен умел быть убедительным. А теперь... Джаред боялся, очень боялся вернуть не Дженсена, а обезумевший кусок мяса, и самое страшное в этом плане, давнем, придуманном Дженсеном и воплощенном Джаредом – было в конце всего посмотреть ему в глаза. Сейчас он бы не согласился ни за что, разве он знал тогда, как это страшно видеть, как это все происходит. То самое, о чем сейчас так спокойно рассказывал сотрудник центра Кардрокса: – Как вы знаете, медицина шагнула далеко вперед, настолько, что можно жить почти тысячу лет в новом биометаллическом теле, такие тела доступны даже среднему классу, но, как ни удивительно, больше всего ценится живое тело. Настоящее. Вся знать предпочитает моделировать свое тело, делая его близким к совершенству, но из настоящего, человеческого материала, особым спросом пользуются не выращенные искусственно, а появившиеся, так скажем, естественным путем. Многие бедняки продают свое тело буквально по частям, и получают взамен прекрасно действующие протезы, по некоторым параметрам превосходящие их прежние тела, они не устают, и выглядят почти как настоящие, вот посмотрите, моя рука – прекрасно, правда? Она совершенна. Седьмая модель, ни за что не догадаешься, что подделка. Мда... Но, к сожалению, у знати спросом пользуется другое. Не хватает живого материала, а люди, особенно высшего света часто меняют тела просто потому, что им надоели прежние, конечно, это не слишком хорошо, но вопрос оставался открытым – до тех пор, пока правительство не пошло нам навстречу. Им тоже нужны тела, новые костюмы, и вот теперь, когда преступники приговариваются к принудительному донорству проблема почти решена. Преступников много, а некоторые из них готовы, ради снижения срока подписать и очень выгодные для нас контракты. Все довольны, и работяги, получающие новое биометаллическое тело, которое невозможно сносить, и аристократы, кому понадобились запчасти. И даже преступники, которым снижают срок, разве что кроме тех, кто получил пожизненное. Тех разбирают на запчасти полностью. Пройдемте дальше, мистер Падалеки, мы вам покажем нашу лабораторию. Проект абсолютно новый, ему всего три года, и здесь мы решаем еще одну очень важную проблему – продолжения рода. Джаред шел следом за болтливым экскурсоводом, и думал, что вот этого – продолжения рода – они с Дженсеном не учли. И если бы Дженсен знал... пошел бы на это? Это оставалось для Джареда предметом мучительных постоянных раздумий. Сотни раз он решал про себя, что все, хватит, нужно прекратить этот идиотский, мучительный, такой долгий проект, просто прекратить. Убить Дженсена – то, что осталось от него – было возможно, но каждый раз, когда он доходил до этой проклятой лаборатории, пряча в тончайших перчатках ядовитую капсулу – он останавливался. Одного взгляда на обрубок, бывший когда-то Дженсеном хватало, чтобы отказаться от своих намерений. Даже таким: искалеченным, он казался полным внутренней, дикой, неуправляемой силы, только временно скованной этим жалким куском тела. Из тела вырезали полностью руки, в плечи были вживлены обрубки, поблескивающие металлом, Джаред знал, в дальнейшем туловище уйдет какому-нибудь космодесантнику, и ему нарастят полноценные руки, но этому телу они были пока не нужны. Отрезаны были ноги и мужское хозяйство – низ тела, вживленный в какую-то полужидкую субстанцию, со входящими вовнутрь шлангами для отправления естественных надобностей менее всего напоминал нормальное человеческое тело. Страшно было смотреть на обрубок в проводах и прозрачном студенистом желе, Джаред старался не глядеть на тело. Он смотрел на знакомые черты лица, пусть глаза были тоже вырезаны, вместо них черные матовые, блестящие шары – смотрел, и оставлял свое намерение убить, чтобы не мучился. Дженсен не походил на жертву, даже с этим огромным животом, черт его знает, Джаред думал иногда, что это у него стокгольмский синдром, и он хочет только одного – вернуть Дженсена. Хотя бы и по частям. В конце концов, большая часть Дженсена была уже у него, осталось забрать главное. Джаред знал, что Дженсен не слышит, и не видит, и часто думал, каково это – находиться в непроглядной тишине и темноте, и кто-то делает что-то с твоим телом, а ты не понимаешь – что, так можно сойти с ума. Господи, лишь бы он остался нормальным. Ну, насколько это слово вообще могло относиться к Дженсену. Провожатый зачем-то снова объяснял, будто оправдывался: – В лабораторию попадают только смертники, или неисправимые. Если бы вы знали, как опасен этот тип, сколько на его совести убитых людей, – он ткнул пальцем в тяжело дышащего Дженсена, распятого на кушетке, с огромным пузом вверх. «Половина на моей совести, если быть точным» – про себя прокомментировал Джаред, а вслух спросил, тщательно скрывая беспокойство: – Когда вы собираетесь извлекать ребенка? Сотрудник Кардрокса закивал быстро: – Вот как раз сегодня. Где-то через час, я думаю. Хотите остаться посмотреть? Я думаю, это можно будет устроить, тут есть секция, рядом с операционной, со стеклянной стеной, вам будет все хорошо видно. – Хорошо, – кивнул Джаред, и посмотрел в угол удивленно, – а что это там, мистер Грин? Грин немедленно развернулся всем телом и уставился в угол, а Джаред молниеносным движением коснулся шеи Дженсена, и погладил возле уха, своим особым – он надеялся, что Дженсен не забыл – движением большого пальца, тут же отдернул руку, когда недоумевающий Грин обернулся к нему, и даже что-то отвечал, а сам смотрел во все глаза на Дженсена, в лицо ему, затаив дыхание смотрел, жадно, ловя каждый его вздох. Понял ли? Узнал ли его? Непонятно было, Дженсен лишь на полминуты задержал дыхание – потом продолжил так же натужно дышать, широко открывая рот. – Он не умрет? Вырвалось само, и Джаред, раздосадованный на себя, тут же нахмурился, но Грин рассмеялся, как будто ничего такого Джаред и не сказал: – Что вы. Нет, мы этого не допустим, это крепкое тело выносит для Арегии еще несколько детей, нам нужен этот инкубатор. Но вы напрасно говорите так – «он». Это давно не человек, мистер Падалеки. Он не может «умереть». Даже если случится что-то, мы используем его органы, все, до единого, и эти части будут приносить пользу людям, в этом есть какая-то высшая справедливость, как вы считаете? Джареду не слишком понравился ответ Грина, он сумрачно посмотрел на Дженсена, и спросил не слишком любезно: – Эм. Значит, еще несколько детей? А потом как вы планируете распорядиться этим... куском? Грин посмотрел тоже на «кусок» и ответил: – Думаю, после того, как он вернет в этот мир стольких людей, сколько убил, его выскоблят изнутри, заменят все органы искусственными, нарастят стальные руки, ноги, вставят глаза и отправят на войну – он будет делать то, что умеет лучше всего. Государство умеет распоряжаться своим имуществом. А перед тем как он станет солдатом ему сотрут память, основательно перезагрузят и вперед. На службу родине. Джаред кивнул: – Я так и предполагал. Сидя в каморке и наблюдая через стекло, что творится в операционной Джаред думал, что и этого они не учли. Дженсена ломало и выворачивало на операционном столе, он открывал в немом крике рот и молотил в воздухе короткими культяпками металлических рук, а Джаред сжимал кулаки, и мысленно считал – раз, два, три... Они не думали, что следователь пятого ранга с золотой звездой будет расследовать их дело. Не думали, что он раскроет все – тянущуюся цепочку преступлений за отъявленной парочкой отчаянных головорезов и авантюристов, не думали, что Дженсену дадут пожизненный срок. Что означало в варианте существующего на этой планете правосудия – Дженсена разберут на запчасти полностью. А сообщника – якобы погибшего Джареда – еще будут долго искать, потому что чертов сыщик Эскрейн не поверил в его гибель. Иначе говоря, Дженсен сел не за воровство трехсот миллионов кредитов, а за целую серию преступлений, которые раскопал проклятый сыщик. Джареду тоже пришлось несладко, он одновременно скупал под разными именами части тела Дженсена, и скрывался от настырной ищейки, пока ему не надоело, и он не решил с неутомимым Эскрейном встретиться. Джаред думал, что Грин порадовался бы, если бы в его распоряжение попался труп сыщика - у того были наверняка первосортные запчасти, но поставлять органы для Кардрокса не входило в планы Джареда. Поэтому он сжег труп надоедливого засранца в специально купленной для этого переносной печке, а потом утопил печь в реке. И уже занялся вплотную Кардроксом. Когда у тебя появляются триста миллионов – все становится намного проще. Ты можешь попасть в святая святых, на прием к президенту, или в тайный клуб извращенцев, или даже в лабораторию Кардракса. Всем нужны деньги. Дженсену, кажется, вкололи что-то успокаивающее, он лежал неподвижно, из опавшего живота вынули ребенка и теперь зашивали его, а Джаред считал: сто сорок пять, сто сорок шесть... на двухстах Дженсена на каталке вывезли из операционной и Джаред медленно достал из кармана пульт. Сейчас. Это произойдет сейчас. Он нажал кнопку, и сразу же грохнул взрыв, другой, третий, цепочка взрывов, взвыла сигнализация, и Джареда отпустило напряжение. Он вскочил, и крикнул в переговорное устройство, спрятанное в лацкане пиджака: – Пятый, пошел! Он в третьем коридоре, только что вывезли из операционной. Быстро, работаем быстро, быстро! *** Надо ли говорить, захват Кардрокса прошел молниеносно, и почти без потерь, наемники сработали грамотно, и уже через полчаса Джаред вкатывал капсулу со все еще спящим Дженсеном в специальный отсек в корабле, и закреплял его ремнями, чтобы не бултыхало при взлете, а еще через два часа буднично ругался с Морганом, кудесником из Эль Саро: – Старик, ты обещал. Чего ты сейчас юлишь? Морган невозмутимо возражал: – Ты сам виноват, Джаред. Теперь хочешь свалить вину на меня? Думаешь, он не увидит разницы? Джаред вздохнул тяжко, но вину признавать ой как не хотелось. Буркнул недовольно: – Вот что, Джефф. Сделаем так. У меня их, похожих на его – с десяток в контейнерах лежат, выберем самые похожие глаза, но потом я сам ему скажу, что облажался. А ты готов? – Нуу... все его запчасти в сборе, включая самое дорогое для мужчины. А вот с глазами ты... – Ладно, не напоминай, – Джаред боялся представить, что с ним сделает Дженсен, но блин, он старался как мог! Спросил жадно: – Когда начнешь? – Привези его сперва, там посмотрим, – ворчливо ответил Морган. Чувствовал его нетерпение, потому сказал помягче, – не торопись, Джей. Он у меня еще, я думаю, в регенерационной камере дня три полежит, потом начнем, помолясь. Тебе лучше уехать на время, а то ты же мне работать не дашь. Слышишь меня? Джаред вздохнул. Уехать... Легко сказать. Но Джеффри Морган оказался крепким орешком, и приняв с рук на руки Дженсена, все еще спящего, таки выпнул Джареда из клиники и велел не появляться недели две, пригрозил, что иначе запрет его в комнате с мягкими стенами и потеряет на время ключ. Джаред не знал теперь, что делать. Болтался в космосе вокруг астероида, где находилась тайная клиника Моргана, и раздумывал, сразу его убьет Дженсен, или погодит? А может и не убьет... И так хотелось увидеть его, три года – тогда, после этого последнего успешного дела – казалось, три года это немыслимый, огромный срок. Джаред, привыкший во всем полагаться на него, впервые возразил – ты что? Это так долго. Дженс, может, что-то еще придумаем? Но на самом деле выхода особого не было. Их обложили, и то, что предложил тогда Дженсен было единственным способом смыться Джареду и сохранить их деньги. Ну что, он вроде почти справился. Но кто же знал, что проклятый сыщик будет гоняться за ним так долго, и пока они играли в догонялки – Дженсена запихнули в лабораторию. Джаред почти не спал две недели, маялся, мучился, пока не пришло вдруг в голову – он же знает, что должен делать! Вот дурак, столько времени тут потерял, надо возвращаться на Каллирис, и попытаться найти того чувака, с глазами Дженсена. Точно. *** Так уж получилось, что найти парня оказалось непросто. Джаред в свое время, добывая Дженсена по частям совершил почти что подвиг, и знал, что анонимность в этом случае двухсторонняя – ни один богатей не хочет знать, что носит руки серийного убийцы, и ни одна дама высшего света не обрадуется узнав, что ее грудь принадлежала шлюхе с космопорта. Если бы не деньги, много денег – у Джареда вряд ли бы что-то вышло, и сейчас, разыскивая парня, три года назад успевшего перед ним на какие-то полчаса – он снова тратил и тратил деньги, и почему-то усмехался, вспоминая, как он трясущимися руками принимал свой первый серебряный чемоданчик. Там были, кажется, кисти, потом было драгоценное дженсеново хозяйство, потом остальные части рук, и каждый раз было дико, и его слегка тошнило и кружилась голова, от страха и отвращения, и какого-то жуткого любопытства. Хотелось посмотреть на Дженсена – жив ли он, как он вообще? Получилось пробраться в центр не скоро, года через два, когда избавился от сыщика и сделал уже десятые новые документы, и с этого времени счет пошел на часы. Нужно было вызволять оттуда Дженсена любыми способами. *** Через неделю его поисков нашелся носитель, звали его Эрик, разорившийся ресторатор, и последнее обстоятельство было Джареду на руку. Джаред не собирался его убивать. Он собирался предложить ему обмен, и еще приплатить, в конце концов, некоторые барышни меняли глаза каждый сезон, в зависимости от моды, операция была быстрой и почти безболезненной. Но дурацкий повар уперся, и начал ныть, что глаза ему дороги, как память - именно за эти глаза полюбила его Мишель, бросившая его моделька. Джаред, встретившийся с ресторатором для разговора в его кабаке, тоже расчувствовался, глядя в знакомые до боли глаза, и предложил миллион кредитов. Конечно, он был пьян. И он соскучился, а еще эти глаза... Нет, конечно, он был неправ, и Дженсен бы ему потом вставил – чего швыряешься нашими бабками? На любом черном рынке самые раскрасивые глаза стоят максимум двадцать штук, никак не лимон, и проклятый Эрик тоже его в чем-то заподозрил. В общем, кончилось все плохо – Джаред, провернувший блестящую операцию по выемке Дженсена из Кардрокса, был как последний лох схвачен подручными ресторатора, связан и засунут в подвал. Проспался он к утру, и печально размышлял о своей судьбе, привалившись спиной к холодной мокрой стене. Если идиот Эрик сдаст его в полицию, может случиться всякое неприятное. Нет, понятно, у него давно другие документы, и новый рисунок на пальцах, и слегка изменена радужка, но рожа у него прежняя, так что... идентифицировать личность можно. Мда, вот попал так попал, и все по глупости. Джаред успел напридумывать себе, что он сам уже в Кардроксе, вынашивает чужих детей, и от него понемногу отщипывают запчасти – и не то, чтобы он совсем не заслужил, но обидно попасться по глупости! – когда дверь в подвал со скрипом открылась и очень-очень знакомый и встревоженный голос крикнул в темноту: – Джаред! Джаред, ты здесь? Ответить Джаред не сумел, вот честно, он даже рот открыл, как порядочный, но ни звука не вырвалось из его рта. И силы куда-то ушли, совсем, все, и когда кто-то, матерясь, стал спускаться вниз, и по стенам заполошно забегал луч фонаря, Джаред просто сидел и ждал. А потом Дженсен сел перед ним, схватил за лацканы пиджака и встряхнул, фонарь валялся на полу, и плохо было видно лицо Дженсена, и Джаред надеялся, что его лица тоже не видно, потому что он, кажется, плакал. Дженсен не кричал, и не ругался, просто приник к нему, обнял, и молча сидел, прижимался всем телом, а потом Джаред разобрал, как тот бормочет прерывисто: – ... убить дурака... если бы что случилось? Не мог подождать... совсем чуть-чуть. Пережили, как-то перескочили самые первые минуты встречи, самые страшные и Дженсен, кажется, не хотел его убить? Если и хотел, то сдерживался, и он был – нормальный. Ну, относительно, во всяком случае не безумнее, чем раньше. И уже сидел рядом, привалившись к стене, и упершись плечом Джареду в плечо, и не думал развязывать его, или просто забыл, и говорил, говорил, невероятное говорил: – Если б не ты... Надеялся. Знаешь, иногда чувствовал тебя рядом – знал, вот знал и все - это ты. Ты был там? Приходил? Ага, я так и знал. Помогало выжить. А что ты забыл здесь? Вот и пришло время признаться. Джаред сглотнул, внутренне сжался, и прохрипел: – Глаза. Дженсен, ему и секунды не нужно было, чтобы понять, прищурился, уточнил: – Этот лысый слизняк в красном пиджаке? Джаред кивнул, опасливо косясь на Дженсена. Тот неожиданно мирно сказал: – Ничего. Возьмем его с собой. Я ему только руку сломал, – и вдруг заржал: – если бы ты мой хуй прощелкал, Джей, я бы тебе голову отвинтил, А так... ладно. Поехали, нам валить надо с этой планетки. Вскочил, поднял Джареда, разрезал на нем веревки и замер, уставился ему в глаза, улыбнулся непонятно, хмыкнул: – Таки ты сделал это. По частям меня собрал. Джаред, ты... Джаред сбросил опостылевшие веревки, и, наконец, наконец-то, обнял Дженсена, прижал к себе, и вздохнул освобождено. Наконец-то, весь, весь тут, с ним, психованный, командир, каких поискать, снова будет выносить мозг, придумывать почти невозможные операции, и воплощать их в жизнь, а может после всего притихнет и осядет где-нибудь, с их деньгами теперь это запросто, и неважно, что он придумает, и куда двинется – Джаред пойдет следом. – Знаю, – пробормотал он Дженсену в плечо, – я крутой. – Почти как я, – согласился Дженсен, и Джаред фыркнул. Ну точно, последнее слово всегда оставит за собой.