«I watch the work of my kin, bold and boyful, Toying somewhere between love and abuse. Calling to join them, the wretched and joyful, Shaking the wings of their terrible youths.»
М прячет узкие ладони за лацканами чужого пиджака, требовательнее притягивая к себе и высасывая через поцелуй всю чёртову душу. Внизу улюлюкают зеваки, радующиеся спасению Йорка снова и снова – цена не важна – и Эйч почти не хочет доставать нейтрализатор. – Они ведь забудут такую горячую сцену, Мо... – осечка. – Агент М. Молли смеётся, заправляя половину волос на ухо и поудобнее перехватывая прибор. Они целуются, пока у агента Эйч не лопается губа (и ещё совсем немного), так что кровь на языке ощущается отчётливо. Рёбра накаляются, как решётка для барбекю на открытом огне, и давят, пока не выдавливают хриплые обоюдные стоны. Генри рычит, отмахиваясь от беспилотника ЛВЧ и голоса Ти в наушнике. Находит спутанными пальцами её талию, буквально вминая в себя и подчиняя с каждым вздохом, разделённым неравно. – Ты конечно горяч и всё такое, но будь добр, сними нас со шпиля Эмпайр Стейт Билдинг, иначе я за себя не ручаюсь. Эйч смеётся. У Эйч’а ссадины на костяшках, голодный взгляд и оплывающее сажей отверстие от пули в чёрном галстуке. Он с неодобрительным фырчанием сминает в кулаке жаккардовую ткань, выбрасывая остатки любимой вещи куда-то в сторону от себя. [Молли внимательно смотрит как под тонкой кожей чужих кистей перекатываются ломаные линии фаланг.]«With her sweetened breath and her tongue so mean, She's the angel of small death and the codeine scene.»
В жизни агента М такая череда лишних ног, рук, щупалец, глаз, когтей и ушей, что для мужчин просто не остаётся места. Генри держит под бёдра крепко, и целует с долей уверенности в том, что завтра на задании точно поймает свинца [или чего похуже]. Молли ведёт нещадно от одного только насмешливого взгляда из-под бровей на утренней планёрке. Каждое прикосновение – маленькая смерть. Она запрещает целовать её бёдра, пока сама восседает на корпоративном ксероксе, словно на лощёном жеребце, и краснеет так, что даже дурно становится.«With her straw-blonde hair, her arms hard and lean, She's the angel of small death and the codeine scene.»
Эйч смеётся, когда она рассказывает ему о колледже; Молли вырастает на блюзе Джо Кокера и в первый раз позволяет себя поцеловать какому-то Джейку под «You can leave your hat on». А ещё она часто шутит про третью базу; Генри не любит бейсбол, и шутку понимает скорее внутренним радаром пошлости. На день рождения он дарит М шёлковый шейный платок, и она пару дней получает от О комплименты по поводу чувства стиля, судорожно пряча под тонкой полосатой тканью иссиня-красные засосы. – У меня под ногтями столько твоего эпителия, что если тебя вдруг грохнут – я обязательно сяду. – бросает она как-то за привычным утренним кофе. Генри снова смеётся, совсем заливаясь, и на покатых предплечьях ярче прежнего чернеют индейские татуировки-полосы. Эйч не курит в кровати, в отличие от привычного бондовского клише, потому что не курит вовсе; просто лежит, подмяв под себя кипу тонких подушек и запрокинув голову. Улыбается чему-то своему. М звенит белоснежными чашками с утра пораньше, подпевая Битлам на кухне светлого лофта, и следы тёплых ступней остывают на прохладном кафеле квартиры Генри.«And lease this confusion, I'll wander the concrete, Wonder if better now having survived. Jarring of judgment and reasons defeat, The sweet heat of her breath in my mouth, I'm alive.»
Эйч смеётся, но уже не так – глубоко и с обещанием, и М прислоняется лбом к широкой груди, ощущая зарождающийся под рёбрами рокот нарастающего звука. Вместе они представляют собой что-то вроде хорошего гамбургера – гармонично и досыта. Молли заходится тихим воем и давится собственными моральными принципами, получая череду кусачих поцелуев в шею, под правое ребро, на внутренней стороне бёдер – и смотрит шало.«With her sweetened breath and her tongue so mean, She's the angel of small death and the codeine scene.»
Поцелуи жадные, жаркие, словно всё тело вдруг захлёстывает волной жидкой лавы, и последний вдох делится на двоих. М тянет напарника за галстук от Прада, привлекая, заманивая, растворяя в себе без остатка и осадка. Эйч не агент – панибратство в костюме, скомканная бабочка в кармане, звонок в три утра с предложением приехать и вместе ловить НЛО за глазницами после употребления бесцеремонно огромного количества алкоголя; Эйч смеётся так, как никто и никогда не смеялся на всём белом свете.«With her straw-blonde hair, her arms hard and lean, She's the angel of small death and the codeine scene.»
– Мо... – осечка. – Агент М. – Да, агент Эйч? Генри проматывает видео и поворачивает телефон к Молли. На экране они – полные азарта и адреналина; они, целующиеся на шпиле Эмпайр Стейт Билдинг с нейтрализаторами в мгновенно ослабевших кистях. – Я конечно горяч и всё такое, но твоё молчание обещает мне секс или скорую смерть?«She's the angel of small death and the codeine scene.»