Левша

Джон Ватсон - Левша. Он не хотел, чтобы это как-то влияло на его жизнь, но, как и любой другой человек с подобной проблемой, Джон знал, что такое почти невозможно. В начальной школе ему вручили кипу брошюр Комиссии. В них говорилось, что это совершенно нормально - Левши составляют десять процентов населения планеты; у них может быть и достойная карьера, и хороший дом, и дети (Правши). А на одной брошюрке был рисунок: двое совершенно по-дурацки счастливых детей с огромными глазами и поднятыми вверх руками: одной правой и одной левой. «Левши такие же, как все», - гласила подпись. Джон никак не мог понять, почему нужна специальная брошюра, чтобы сказать ему, что он ничем не отличается от остальных, раз он действительно ничем от них не отличается. Кроме него ее не получил никто. Не то чтобы Джон происходил из семьи, члены которой обладали какими-то впечатляющими дарами; но у всех было хоть что-то. Сейчас его родители уже умерли, но раньше мать превосходно разбивала яйца, всякий раз – просто идеально. А отцу, который водил грузовик, ни разу в жизни не потребовалось спрашивать дорогу. Дар Гарри, его сестры, маму только расстраивал, а теперь он стал и причиной переживаний самого Джона. Но ему всегда казалось, что уж лучше такой, от которого одни проблемы, чем вообще никакого. «Нет». Это слово из трех букв преследует Левшу повсюду. В паспорте, водительских правах, налоговой декларации, в любом официальном документе: специальная графа. Вид дара: психический, физический, элементарный, случайный, бесполезный, ярко выраженный, неклассифицируемый - нет. Галочка. И взгляды. Знающие, иногда жалостливые взгляды, которые Джон постоянно притягивает к себе, стоит ему взять в руки ручку или вилку. Но он никого не винит, совсем никого. Всех их воспитали реагировать именно так, даже если сами они никогда этого не признают. В конце концов, он тоже замечает других Левшей. Так что Джон просто делает вид, что все в порядке, и его совсем не интересует, есть у него какой-то там дар или нет. Кто его знает, может, это было бы что-нибудь совершенно бесполезное. Умение складывать бумажные журавлики или насвистывать Баха под водой. Возможно, сквернословить на пяти языках. Джон знал одного парня в школе, который так мог. По-настоящему же уникальный дар встречается редко – куда реже, чем Левши. Для этого и нужна Комиссия: не выискивать Левшей, а находить эти необыкновенно редкие таланты. Впрочем, не то чтобы на самом деле требовалось выискивать Левшей; обычно их легко заметить еще в начальной школе, даже если некоторые из них всерьез пытаются притвориться Правшами. Джон таким не занимался. Идея выдавать себя за кого-то, кем он не был, никогда его не привлекала. И это не говоря уж о том, что, несмотря на все возможные усилия, правой рукой Джон всегда писал как курица лапой. А еще, хотя он никогда не пытался выделиться в чем-то другом, чтобы компенсировать свой недостаток, школу Джон закончил лучшим учеником в классе, и его пригласили сразу несколько медфаков. Джону было известно, что в его семье никогда не было врачей, но он обладал большими способностями к медицине. Очень большими. И это было здорово. Во всяком случае, теперь жизнь Левшей, кажется, стала налаживаться. «Приобщение», государственная программа, согласно которой Левшей распределяли на низкооплачиваемые рабочие места – считалось, что справиться с более сложными заданиями им не по силам, – в основном прекратила действовать, когда еще Джон был ребенком. Но шаткая видимость равенства, оказывается, не способна скрыть истину, которую Джон усвоил на медфаке: его карьера никогда не станет такой же легкой и незамутненной, как у одногруппников-правшей. Притворяться, что будет иначе, бессмысленно. Между тем, на горизонте уже маячила армия. Джон и не сомневался, что его призовут. Военная служба всегда была для Левшей негласным спасением – и неважно, что ходят слухи, будто им служить тяжелее, потому что там на них зачастую смотрят как на расходный материал. Джона это не заботило. Зато в армии он наконец-то познакомился с такими же, как он, Левшами, которых не волнует, какой рукой Джон держит вилку. Дела в части шли прекрасно, она находилась на самом лучшем счету. Джону, как ни странно, пришлось по душе быть на передовой, далеко от дома, посреди знойной, полной опасностей пустыни. Когда он учился стрелять, на один краткий миг мелькнула мысль: быть может, у него все-таки есть дар. Потому что из него выходил чертовски хороший стрелок. Практически снайпер. Но оказалось, что это не дар. Он прошел несколько стандартных тестов, даже поговорил со специалистом. Да, он одарен от природы, но с официальной точки зрения не обнаружено ничего, что входило бы в широкий диапазон "Талантов". Естественно, Джон всегда стрелял левой рукой. Но все в порядке.

***

Причиной того, что из Афганистана его отправили домой, стало ранение. Откуда стреляли - неизвестно, но пуля прошила плечо. Джон помнил, как сидел в блиндаже, напряженно оглядываясь по сторонам, гадая, сумеет ли снайпер, невидимый на своей позиции посреди бескрайней пустынной равнины, накрыть их. Они выдвинулись вперед, уверенные, что где-то рядом притаилась угроза, но достать их из огнестрельного оружия невозможно: ходить по пескам считалось безопасным. Джон помнил, как в тот день покалывало шею, когда он надевал вещмешок. Помнит песок под ботинками, запах пота, бензина и металла. В памяти отчетливо отпечаталось, как зудела голова, как драло горло, и как мелькали, сменяя друг друга, картинки: оружие, прицелы, гильзы. Джону тогда пришлось остановиться и откашляться, благо из блиндажа он вылезал последним. А затем перед глазами расплылась краснота, над равниной гулко разнесся звук выстрела. Колени уткнулись в песок. По-прежнему зудит голова, а окружающий мир сжимается до точки, пока ее окончательно не поглощает тьма. Снайпера так никогда и не нашли. В тот день погибла половина группы Джона. Возможно, не начнись инфекция, Джон в какой-то мере и вернулся бы к службе. Его на вертолете доставили в госпиталь, и большая часть месяца слилась в сплошное пятно покрашенных белой краской кроватей, о чем-то бормочущих лиц и прочно закрепившихся в сознании кошмарных видений перестрелок. Джон то приходил в себя, то соскальзывал в небытие, чувствуя, как пульсирует в плече боль, и с уверенностью врача понимая, что тело не справляется. Он помнил голос одного врача. Джон даже не знал ее имени, но с уверенностью мог сказать, что она была хорошим врачом, как и он сам. Очень хорошим врачом. Когда ее голос проник в его кошмары, стало легче. Размытая картинка начала обретать четкость, и однажды Джон заметил потрепанные края одеяла на своей койке, бинт на все еще ноющем плече и, наконец, понял, где он. Джон был ужасно слаб. Помимо инфекции в ране, ему пришлось бороться с дизентерией, и в итоге он похудел почти на два стоуна*. Начали дрожать руки. А затем появилась хромота. - Это психосоматическое, никаких серьезных физических повреждений нет. Так порой бывает после того, как человек оказался в травмирующих обстоятельствах, а вы видели немало такого, что способно нанести травму, - объяснила врач. И хотя она радостно и открыто улыбалась, собравшиеся на лбу извиняющиеся морщинки сказали все, что ему нужно знать. ПТСР**. Даже если он оправится после ранения, в армии ему больше не служить. Джона отправили обратно в Англию. От переводчика * Сто́ун (англ. stone, букв. «камень») — британская единица измерения массы, равная 14 фунтам или 6,35029318 килограммам. ** ПТСР - посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР, «вьетнамский синдром», «афганский синдром», «чеченский синдром») — психологическое состояние, которое возникает в результате психотравмирующих ситуаций, выходящих за пределы обычного человеческого опыта и угрожающих физической целостности субъекта или других людей.