Левша

      Дорогие друзья! Прошу прощения за столь слоупочную выкладку Левши... В общем, это, можно сказать, подарок к наступающим праздникам. Желаю, чтобы все у вас было хорошо, море любви и океан тепла :D Спасибо вам большое, что читаете и комментируете, это важно и очень нужно. Я вас люблю. ---------------------------------------------------------------------------- — Не понимаю, — произнес Джон, заходя вслед за Шерлоком в кабинет полицейского инспектора, — разве это не было утечкой газа? — Пару дней назад мы тоже так думали, или, по крайней мере, нам казалось, что это самая логичная версия, — Лейстрейд провел рукой по седеющим волосам. — Вы что-то нашли на месте взрыва, — Шерлок впился в него острым взглядом, в котором читалось не вполне уместное возбуждение. — Поначалу мы сочли совпадением, что это небольшое происшествие случилось напротив вашей квартиры, — ответил тот, — но после расчистки завалов поняли, что утечку газа инсценировали, а в действительности поработал весьма опытный взрывник. В подвале не было ничего, кроме сейфа, в котором лежало вот это. — Лестрейд протянул старый тяжелый конверт; на нем во всю ширину аккуратным почерком было написано «Шерлоку Холмсу». — Боже… — прошептал Джон. — Дело усложняется, — Шерлок перевернул конверт, в его голосе зазвучало плохо скрываемое желание взяться за это расследование. Уотсон наклонился вперед, делая вид, что рассматривает конверт, затем чуть приблизился к другу и мягко подтолкнул его плечом. Тот не отреагировал, но Джон прекрасно знал, что его осторожное напоминание было понято. — Не волнуйтесь, служебные собаки проверили — все чисто, — убежденно произнес Лестрейд. — Вашим собакам я доверяю, — консультирующий детектив ловко открыл конверт, и на его ладонь упал розовый футляр. Мужчины во все глаза уставились на находку. — Это… телефон, — произнес, наконец, Джон, — с дела о серийных самоубийствах, «Этюд в розовых тонах». — Не тот же самый аппарат, — ответил Шерлок, рассматривая его со всех сторон, — но идентичная копия. Кто-то потратил кучу сил, чтобы изготовить похожий экземпляр.— Он нажал на кнопку, и телефон воспроизвел четыре четких знакомых сигнала. Глаза Лестрейда расширились: — Твою мать, это же Гринвичские сигналы точного времени*? — Четыре… четыре сигнала, — пробормотал Шерлок. Джон перегнулся через его руку и всмотрелся в экран: — Что-то новенькое. Экран телефона показывал изображение темной комнаты с отслаивающимися обоями и ветхим камином. — Такие телефонные чехлы производит фирма Speck, и продаются они на Амазоне и в розничных магазинах Apple, — произнес, растягивая слова, голос со стороны двери. Андерсон. Человек, который ассоциировался у Джона с непременными стычками с Холмсом. К сожалению, уводить Шерлока от конфликтов с ним — все равно что пытаться предотвратить столкновение Титаника с айсбергом. — Спасибо за сведения, но телефон уже и так в чехле, — произнес Джон, не оборачиваясь. — Заткнись, Андерсон, — перебил Шерлок. Джон предостерегающе поднял бровь, но если детектив и увидел это, то притворился, что не заметил. — Просто хочу помочь. В 2009 году было две линии производства таких чехлов... — Мы все знаем твою осведомленность в бесполезных мелочах, ты никогда не устаешь напоминать об этом. Однако твое вываливание на каждого встречного ненужной информации эквивалентно затиранию пятна крови дерьмом. — Шерлок! — тихо прошипел Джон другу, а затем повысил голос, — мы сами в состоянии справиться, Андерсон. — Какая преданность! — голос эксперта сочился таким сарказмом, что Джон даже обернулся, — Шерлок, вот уж никогда не счел бы тебя человеком, поддерживающим Левшей. — Андерсон! — воскликнул Лестрейд, но детектив перебил его: — Можешь гордиться своим умением замечать мелочи, Андерсон, — низким, дрожащим от ярости голосом проговорил он, — но вместе с тем не видишь леса за деревьями. — Неужели? — Андерсон сложил руки на груди. — Абсолютно, — отрезал Шерлок, — никакое количество твоих банальных знаний не способно компенсировать тот факт, что ты — феноменальный идиот. Эксперт едва открыл рот, чтобы парировать, но Лестрейд его резко оборвал: — Достаточно! — прорычал он, — вон, Андерсон, ты забываешься! Шерлок, я не могу позволить вам заниматься расследованием, если вы не ладите с моими людьми. На прощание Андерсон метнул на Шерлока убийственный взгляд и исчез за дверью. — Что ж, удачи с раскрытием дела, — холодно произнес тот, — с учетом обстоятельства, что телефон прислан мне. Джон, наконец, обрел дар речи: — Забудь, — быстро произнес он, — все нормально. Серьезно.— Он стиснул кулак левой руки с такой силой, что ногти впились в ладонь. Усилием воли он разжал его, но тотчас же рефлекторно стиснул опять. — Извините, Джон, — мрачно проговорил Лестрейд, судя по всему, ему было неловко за своего сотрудника, — разумеется, неуважительные замечания у нас запрещены. Андерсон получит официальный выговор. Не знаю, что на него нашло… — вздохнув, он взглянул на Холмса, который снова уткнулся в розовый телефон, — хотя, конечно же, знаю, однако это никак не может его оправдать. Но… Шерлок, вы слушаете? Вы не должны оскорблять мою команду. Это не поможет делу. Джон сглотнул, отводя глаза. Становиться невидимым невозможно, но он все равно отчаянно желал владеть этим умением. — Я буду продолжать говорить Андерсону, что он идиот, потому что так и есть, — спокойно ответил Шерлок, — я продолжу называть его идиотом вне зависимости от того, будет он оскорблять Джона или нет. — Шерлок, — в твердом голосе Лестрейда можно было различить гневные нотки, — я имею полное право не допускать вас к расследованию. И мне совершенно все равно, стоит на этом чертовом конверте ваше имя или нет. Детектив замолчал и только пристально посмотрел на инспектора. — В сообщении есть фотография, — ровно произнес он, протягивая Лестрейду телефон, — интерьер квартиры. Кажется, я знаю, что это за место. В комнате вновь воцарилась тишина. Мужчины сверлили друг друга взглядом, и Джон, наконец, ощутил себя невидимкой, по крайней мере, в том смысле, в каком он каждый день чувствовал себя рядом со своим гениальным соседом — нечто вроде облегчения и одновременно с тем чрезвычайно деликатного удара под дых. — Хорошо, — наконец ответил Лестрейд, направляясь к выходу; и все пришло в движение и закрутилось вокруг Шерлока, как и должно было быть и как всегда было. Они запрыгнули в такси, направляясь к дому 221b по Бейкер-Стрит (куда же еще они могли поехать, раз все дороги вели к Шерлоку?), и Джон следовал вместе со всеми.

***

Даже чашка восхитительного чая миссис Хадсон не могла заставить забыть тот тревожный факт, что кто-то ворвался в запертый подвал под квартирой 221с и оставил в нем всего лишь пару кроссовок. Прямо под ними, под квартирой единственного в мире консультирующего детектива кто-то проскользнул незамеченным, словно призрак, вторгшись в уютный мирок Бейкер-Стрит. Пока они обследовали место преступления, по розовому телефону позвонили, и рыдающий голос сообщил, что до следующего взрыва в Лондоне осталось двенадцать часов. Пока уставшая миссис Хадсон убирала грязную посуду, Шерлок пристально разглядывал поношенную пару кроссовок, лежащих на кухонном столе, их длинные шнурки свисали с натянутой над раковиной бельевой веревки. Большую часть дня Шерлок провел в лаборатории; он не попросил Джона его сопровождать, а тот и не напрашивался. Прошло восемь часов. — Спасибо, — поблагодарил Джон домовладелицу. Уходя, миссис Хадсон бросила на них обеспокоенный взгляд. — Удачи, мальчики! Взгромоздившись на табурет, Холмс склонился над микроскопом. В квартире снова воцарилась тишина. Правильно расценив невербальные сигналы Шерлока, Джон оставил его работать в одиночестве. Однако после двадцати минут он осознал, что читает одно и то же предложение в криминальной сводке уже в десятый раз, а плечи свело от напряжения — установленный предел времени заставлял его сильно нервничать. Бессмысленно. Он нерешительно встал и подошел к кухонной двери. Шерлок, по-прежнему не двигаясь, рассматривал что-то под микроскопом. Воздух в комнате казался тяжелым, пронизанным беспокойством. Вдруг где-то на кухне приглушенно раздался звонок. — Передай мне телефон, — попросил Шерлок. — Где он? — В пиджаке. Несколько ярких эпитетов завертелись на кончике языка Джона, но ему все же удалось сдержаться. Бледные, завораживающие взгляд пальцы бережно касались микроскопа, регулируя винт настройки четкости. Разворот узких плеч будто отдавал приказ, натягивая тонкую, как бумага, ткань его отглаженной рубашки. Джон хорошо знал предпочтения своего соседа в еде и не менее хорошо представлял, где тот хранит телефон. Он прекрасно понимал, о чем его просят. Вместе с неумолимо сокращающимся между ними пространством, легкие Джона покидал воздух. Телефон зазвонил вновь, и Уотсон сдался. Он вошел на кухню и вплотную приблизился к худощавому плечу, ощутив, как покорность сменяется гневом. И совсем не хотелось анализировать свои действия. Может, потому что никому не позволялось подходить так близко? Джон скользнул рукой в карман пиджака Шерлока, ощущая гамму пьянящих запахов: чая, химических препаратов и едва уловимый след утренней сигареты, от которой, вообще-то, тот должен был воздержаться. Рука, почти добравшаяся до телефона, случайно соскользнула с гладкой поверхности натянутой рубашки. Детектив резко втянул воздух: — Осторожно. Уотсон отстранился, гневно сверкнув глазами, когда Шерлок нервно дернулся, но не оторвался от микроскопа. Их лица находились в опасной близости друг от друга, но Джон просто не мог отступить. И не хотел. Он продолжал стоять, намеренно вторгаясь в личное пространство. Наконец, он достал телефон, прижавшись грудью к плечу Шерлока и не собираясь отодвигаться. — Сообщение от твоего брата, — тихо сообщил он прямо на ухо детективу. — Удали, — пальцы, подкручивающие винты, заметно напряглись. Джон нажал на кнопку и положил телефон на стол рядом с микроскопом, продолжая стоять совсем близко к Шерлоку, а тупой гнев стучал в голове, словно удары барабанов. — Что-нибудь еще? — пробормотал он, — или социальный работник может быть свободен? Детектив устремил на него острый взгляд: — Значит, ты думаешь, что дело в этом? — спросил он язвительно, не двинувшись с места. Джон скрестил руки на груди, задев плечо Шерлока, так как стоял слишком близко. Ему очень хотелось толкнуть, отпихнуть, штурмовать Шерлоково пространство так же, как гениальный детектив разрушил все в его собственном мире. — Тогда в чем дело? Только честно, — воздух, казалось, сгустился от царившего между ними напряжения. Сердце Джона бешено стучало, да и сам он сильно дрожал. Шерлок спокойно положил руку на кухонный стол и посмотрел тем резким, проникающим насквозь взглядом, которым он обычно осматривал трупы, наблюдал за подозреваемыми и изучал расчлененные тела. Неожиданно он выдохнул один-единственный тихий звук: — О-о-о... Джон почувствовал, как по коже поползли мурашки. Знакомая история, озарило его внезапное понимание — детектив принялся за свою дедукцию. Если бы иронией можно было убивать, доктор Уотсон умер бы прямо сейчас. Глаза Шерлока затуманились, и он нерешительно, почти шепотом произнес: — Твои зрачки расширяются, когда мы рядом, твой голос повышается на полтона, а речь становится более быстрой. У тебя происходит локальная вазодилатация, а частота сердечных ударов… Джон чувствовал себя, словно в свободном падении, так сильно свистело в ушах. Он резко шагнул назад, закрывая глаза и пытаясь заставить сердце прекратить свой бешеный ритм. — Заткнись, — услышал он собственный голос. — Просто заткнись, если ты издеваешься… если это… какая-то дурацкая шутка… Он скорее почувствовал, чем увидел, как Шерлок встал и медленно приблизился. Послышался шепот: — Джон. Уотсон открыл глаза. Детектив зарылся пальцами в волосы. Он выглядел взволнованным, но не отступил. — Ты, — удивленно произнес Шерлок и осторожно протянул руку. Джон подумал, что впервые за все это время увидел своего соседа совершенно беспомощным и смущенным. Неожиданно перед ним, словно картинки, предстали воспоминания: Шерлок в развевающемся от быстрого бега пальто, блеск пистолета, его особая улыбка, предназначенная только для Джона. Шерлок, расхаживающий рядом с ним, уверенные плавные движения и ловкие руки, низкий, одурманивающий, словно наркотик, голос. Все это имело смысл, и эти кусочки неожиданно встали перед его глазами, сокрушительно соединяясь в одно целое — Шерлок. Глаза Джона расширились, и он нервно сглотнул. — Я не могу, я… — заикаясь и как-то потерянно пробормотал Шерлок, словно слова обратились против него, — ты… нужен мне, если тебя нет рядом, я… я хочу… — Замолчи, — перебил его Джон, а абсолютная легкость от ясности кружила голову. Все мысли покинули разум; нет никого и ничего, что могло бы их удержать. Он сделал шаг вперед, обвил руками шею друга и потянулся за поцелуем. Их губы встретились. Шерлок замер, как вкопанный, а Джон испытал несусветный ужас (черт, черт!) но вдруг Шерлок вздрогнул и издал невольный слабый стон, его губы раскрылись, и оба растворились друг в друге с отчаянным желанием. Руки Шерлока восторженно блуждали по телу партнера, но было очевидно, что в поцелуях у него мало опыта — неумело и слишком много зубов. Когда их языки коснулись друг друга, Шерлок, задыхаясь, попытался глотнуть немного воздуха, но потерпел неудачу, и крепко стиснул своими длинными пальцами голову Джона. С одной стороны этот поцелуй был полной катастрофой, но с другой — лучшим, что случалось с ним в жизни, и гнев Джона постепенно растворялся в потрясенном неверии. Они отстранились друг от друга, тяжело дыша, и Шерлок, уставившись на своего друга с недоверчивым удивлением, осторожно провел пальцем по его лбу, четко по линии роста волос. Джон, раздираемый изумлением и желанием рассмеяться, казалось, был не в состоянии двинуться с места, все тело била дрожь. Вдруг зрачки детектива расширись, глаза потемнели, а дыхание прервалось. — Карл Пауэрс, — тихо произнес он. Джон не был уверен, что рассудок и слух его не обманывают: — Что? — непонимающе переспросил он. — Карл Пауэрс! Шерлок резко высвободился и повернулся к микроскопу. — Нижний слой грязи из Сассекса, сверху — лондонская грязь. Ребенок с большим размером ног, эти кроссовки принадлежали Карлу Пауэрсу. — Он развернулся и начал печатать на ноутбуке, — Карл Пауэрс, студент, умер почти двадцать лет назад при странных обстоятельствах, которые полиция расценила как несчастный случай, во время школьных соревнований по плаванию. Джон чувствовал себя совершенно вымотанным и опустошенным. Его губы до сих пор помнили обжигающее прикосновение к коже Шерлока, но оставалось только смотреть, поскольку внимание детектива было сосредоточено то на микроскопе, то на ноутбуке. — Мне необходимо провести еще несколько тестов. Найди все упоминания о Карле Пауэрсе, в газетах, в интернете, где угодно. Джон напрягся, словно струна. Откашлявшись, он спросил хриплым голосом: — Что же все это значит? В сосредоточенном выражении лица Шерлока проявилось нечто, похожее на боль. — Бомба, — спокойно ответил он. Джон кивнул. — Карл Пауэрс, — повторил он и, не обращая внимания на внутреннюю борьбу, распрямил плечи.

***

Этот поцелуй был подобен пуле, попавшей в самое сердце, подчинившей все жизненные силы Джона. Все настолько знакомо, и действительно: эхо прошлого, еще одна ударная волна, разрывающая тело и разум. Ошарашенный, словно подстреленный с запредельной дистанции — Шерлок распознал его чувства и вычислил их раньше, чем он сам сумел понять себя. Остались лишь рана и ее последствия — окончательно разорванная и перекроенная жизнь. Он хочет Шерлока, очевидно, и теперь, когда ему четко и ясно на это указали, Джон уже не мог не видеть явного факта, словно удалось уловить контуры лица в черно-белом силуэте вазы. Теперь, наконец, стало ясно, что означало все происшедшее. Это не имело никакого смысла, и вместе с тем, было прекрасно — глубина, связь… Но времени, чтобы разобраться, не оставалось, даже если и хотелось бы. Оно неумолимо уходило, не оставляя в реальности ничего, кроме их расследования. Оставалось два часа. Друзья почти не разговаривали. — Я приготовлю поесть, — в какой-то момент предложил Джон. Шерлок уже побывал в лаборатории и вернулся, чтобы перепроверить результаты тестов. Кухонный стол был завален распечатками с Google-поиска и газетными выдержками. Уотсон знал, что умственная деятельность детектива достигла высшей точки и была сфокусирована на единственной цели, и просто ждал. Он получил три сообщения от Майкрофта, и одно от Лестрейда. Его плечо разболелось. Примерно за час до назначенного времени, Джон встал, и снова застыл у кухонных дверей. — Позволь мне помочь, — попросил он, — я хочу помочь. Шерлок поднял глаза от микроскопа. «Губы, — промелькнуло в голове Джона, — руки… господи Иисусе!» — Уотсон потер шею. — «Сосредоточься, черт побери!» — Не стоит… Ох… Детектив снова всмотрелся в микроскоп, затем, торжествуя, поднял глаза и хлопнул руками по кухонному столу, отчего чашки Петри зазвенели. — Яд. Clostridium Botulinum. На шнурках. Почти невозможно обнаружить. Карла Пауэрса убили! У него была экзема, поэтому было достаточно легко подмешать яд в лекарство. Мозг Джона медленно включился в работу. — Все эти годы… убийца… хранил обувь! — Да, — выдохнул Шерлок, поднимаясь и отпихивая кухонный табурет, — да! Убийца Карла и есть наш организатор взрыва. Длинные пальцы запорхали над клавиатурой: — Мы выясним, какая здесь существует связь. Он в последний раз нажал на клавишу, и, как по заказу, розовый телефон, до сего момента молчавший, вдруг разразился настойчивой трелью. Холмс поднял трубку, включил громкую связь и положил аппарат на стол между собой Джоном. Их глаза встретились. — Алло? — произнес Шерлок. — Хорошая работа, — говоривший был в отчаянии, голос заглушали многочисленные помехи. — Где вы? — спокойно спросил Шерлок, не отрывая взгляда от Джона, — Скажите нам, где вы. Окружающее отошло на второй план, остался лишь доведенный до отчаяния голос: женщина, возможно среднего возраста, совершенно одинока. Перепугана. Джон, наклонился, вслушиваясь; полиция, конечно, определила, откуда звонили, но кто знает, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до места. — Продолжайте говорить, — услышал Уотсон собственный голос. – К вам уже едут. Все будет хорошо. Десять минут или год спустя, невозможно сказать, сквозь помехи на линии они расслышали звук сирены скорой помощи и успокоившееся дыхание женщины. — Они здесь, — произнесла она, — они здесь, слава Богу, кто-то приехал, — и телефонный звонок со щелчком прервался. Холмс облокотился на стол, уронив голову на руки, и напряжение вдруг покинуло его тело. Он поднял покрасневшие от усталости глаза, затем наклонился, и Джон, должно быть, наклонился тоже, даже не заметив этого, и, резко выдохнув, впился в его губы. Облегчение, желание… Шерлок сжал в кулаке джемпер и с грубой настойчивостью притянул к себе. — Господи, — задохнулся Джон, когда Шерлок, опустив голову, стал ласкать его шею у края воротничка рубашки, — Шерлок… — Тихо, — произнесенное невнятно, с хрипотцой, это слово устремилось прямо к члену Джона. Уотсон попробовал еще раз, борясь с накатывающими волнами возбуждения: — Послушай, я… — Я видел, — рвано дыша, перебил его детектив. – Ты не знал. Но я видел. — Я… — Джон закрыл глаза и задохнулся. Шерлок своим языком вытворял что-то невероятное с его ключицей. — Подожди… Холмс поднял голову, их руки сплелись в объятии, и если разум Джона не хотел этого, то у тела были другие планы. — Почему? — выдохнул Шерлок. Джон открыл было рот, чтобы ответить, но обнаружил, что часть мозга, ответственная за вставший член, полностью перехватила инициативу. Он не мог придумать ни одной причины, по которой он не должен был бросаться в сексуальные отношения со своим необычным соседом по квартире. Любопытно, меньше чем час назад он только и думал о большом количестве причин, почему это была невероятно плохая идея, но сейчас ни одна из них, похоже, не имела логического обоснования. —Ты…ты хочешь этого, — Джон запнулся, когда ловкая рука скользнула по его боку, исследуя ребра и бедро, обтянутое джинсовой тканью, и прикусил губу, пытаясь сдержать стон. — Конечно, — губы перебрались на другую сторону шеи, следуя по напряженной мышце. Джон старался удержать связность мышления, прежде чем поцелуи Шерлока ее окончательно уничтожат. — Ты…ты занимался этим прежде? — ему хотелось задать более тактичный вопрос, но все фразы, кроме шаблонных, похоже, вылетели из головы. Сердитый смех: — Отчасти. Шерлок снова потянул его на себя; пунцовая краска залила тонкие обнаженные ключицы, а на бледных щеках вспыхнул румянец. Это было здорово, так неожиданно, что Джон почувствовал желание рассмеяться и не смог сдержать нерешительной ухмылки. — Отчасти – это хорошо, — произнес он, ответом была озорная, совершенно счастливая улыбка, и Уотсон оставил все попытки протеста. Он втянул детектива в очередной поцелуй. Тот учился быстро, поэтому на сей раз получилось плавно, не так яростно, но достаточно настойчиво, чтобы колени Джона подкосились, и его партнеру пришлось отклониться назад, чтобы удержаться на ногах. — Диван, — выдохнул Джон. Шерлок издал утвердительный звук и отстранился, не отрывая от своего друга пристального нежного взгляда полузакрытых глаз. Наконец Уотсон мог бы что-то сказать, отступить, расширить между ними пространство, глубоко вздохнуть, со смехом отмахнуться, списать все на временную потерю здравомыслия и напряженность происшествия. Сейчас было бы самое время. Восстановить нормальность. Шерлок кивнул в направлении гостиной и поднял руку, расстегивая верхнюю пуговицу безупречной темно-фиолетовой рубашки. «К черту!» — решил Джон. Обоим почти удалось добраться до дивана, избежав повреждений, даже несмотря на то, что Шерлок задел ногой журнальный столик, и обоих качало из стороны в сторону. Джон пытался расстегнуть оставшиеся пуговицы рубашки, в то время как тот боролся с джемпером, пытаясь стянуть его с плеч доктора. В переполненное чувствами сознание Джона проник последний порыв протеста: — Шерлок, — он задохнулся, пошатываясь, а тот, наконец, высвободил его из джемпера, — мы должны… поговорить. — Давай, говори, — Холмс сражался с кнопками на клетчатой рубашке. Его собственная рубашка уже была полностью расстегнута, и вид обнаженной, вздымающейся и опадающей крепкой груди приводил Уотсона в смятение. — Я… не гей. Шерлок замер, глаза пробежались по помятой рубашке соседа и очевидной выпуклости на его джинсах. — Приму к сведению, — мрачно ответил детектив, а уголок его рта дернулся. Пальцы, все еще расстегивающие пуговицы, остановились. Время замедлилось. Несколько бесконечно долгих секунд тишину нарушало только их учащенное дыхание. — Хорошо, — произнес Джон и снова притянул друга ближе. Глубокий, настойчивый поцелуй послал импульс, пронзивший его до кончиков пальцев ног, и оба рухнули на диван. Руки Шерлока прошлись по джинсовой ткани и достигли возбужденного члена Джона, тот красочно выругался, так как окружающая действительность побледнела, а по спине побежали мурашки. Ловкие пальцы начали расстегивать его ремень, теперь он ощущал через тонкую ткань Шерлоковых брюк его стояк, прижавшийся прямо к животу. Неосознанно Джон крепко вжался бедрами в бедра Шерлока, и положил руку на его твердеющий член. То, как Шерлок судорожно вдохнул, широко раскрыв глаза, едва не толкнуло Джона за край. Детектив прижался лбом к его плечу. — Боже, — выдохнул он, — ты… Взгляды встретились – серые глаза потемнели от возбуждения, удивления и чего-то первобытного. Что-то новенькое. Они продолжали смотреть друг на друга, а рука Шерлока по-прежнему неподвижно лежала на джинсах Джона. — Все в порядке? — прошептал тот. Ответом ему было сбивчивое «да». Под пристальным взглядом серых глаз Джон скользнул рукой в брюки Шерлока. Все это было в новинку. Нельзя отрицать, что в армии были времена, когда дружба, замаранная потребностью, неумело реализовывалась в темноте; и не впервые у него в руке оказался член другого мужчины. Но ничто не могло сравниться с этой связью, подобной оголенному искрящемуся проводу. Его лучший друг. Рука Джона обхватила член Шерлока, и детектив, наконец, закрыл глаза. Он задохнулся, выгибаясь навстречу, поднимая бедра и вжимаясь в Джона, и тот едва сдержал стон. Слишком много всего: переплетенные тела, запрокинутая голова Шерлока и его вездесущие руки, скользкий диван. Вдруг окружающее померкло, и Джон словно превратился в комок голых нервов, жара и одного-единственного ощущения, затем наступило освобождение. В какой-то момент Шерлок пошевелился под ним. Оба были липкими, полураздетыми, уставшими. Словно странный сон: вроде как их квартира, и в то же самое время нереальность происходящего, потому что в их квартире они никогда бы не лежали полуголыми, обнявшись, на диване. Настоящий сюрреализм, картина Магритта — в любой момент в окне могут появиться проплывающие яблоки и мужчины в костюмах. Джон перекатился в сторону, выпутываясь из объятий. - Джон, — расслаблено прошептал Шерлок, и в его голосе прозвучало столько нежности, что это было почти непереносимо. Внезапно Джона поразило острое чувство собственничества: Шерлок, беззащитный. - Скоро вернусь, — произнес он, с усилием приподнимаясь, — хорошо? — Ммм. Когда Джон вернулся из ванной комнаты с влажным полотенцем, Шерлок не двигался; его дыхание было глубоким и ровным. Изнеможение накрыло Уотсона словно волной. Он замешкался, затем взглянул на испачканные дорогие брюки и вздохнул. Шерлок даже не обратил внимания на происходящее. Вытерев обоих, Джон снял со спинки кресла шерстяной плед и накрыл им друга. Приведя свою одежду в порядок, он снова взглянул на расслабленное лицо и ресницы, неожиданно черные на фоне горевших румянцем щек. Джон даже не осознавал, что остатки его внутренних стен рухнули, но это бесспорно произошло, потому что на сей раз он не колебался ни секунды. Несмотря на слишком узкий для двоих диван, все было великолепно! Он улегся рядом с крепким, теплым телом Шерлока, и тот сразу обхватил его рукой. Джон накинул плед на их сплетенные ноги, закрыл глаза и погрузился в сон. ---------------------------------------- * Гринвичские временные сигналы – популярные сигналы, состоящие из шести коротких и одного секундного сигнала, передавались на радиостанциях ВВС. Небольшое З.Ы. Мне бы хотелось сказать просто огромнейшее спасибо редактору, пожелавшему остаться неизвестным, этого фика! Милая моя, спасибо тебе большущее за титанический труд, все эти моменты, которые мы обсуждали... Ухх, в общем, еще раз огромное спасибо! ))