Ловушка

Небо пестрило так, что было больно на него смотреть. Они прошли уже не мало Миров, еле отыскав разломы. Не все оказались совсем уж проходимыми, поэтому способ передвижения был так же нестабилен, как вода в бурлящем океане. Кстати, с этим порождением Ауте им тоже уже удалось столкнуться. Мир, в который только что перешли двое эль-ин отличался тихой умиротворенностью. Так можно было сказать, если бы не разрезающие небо то тут, то там неестественно-яркие переливы красок. Их неистовое буйство напомнило Л’Рису имплантант Хранительницы. Весь спектр красок как на ладони. Красиво. Разве что вызывало определенное беспокойство где-то внутри сознания. - Эль-леди Даэрит, - обратился он к своей спутнице. – Я полагаю, что мир не обитаем. Мы здесь одни. – И выпущенный неосознанно сен-образ восхищения. Эль-ин упивались красотой. Л’Рис не был исключением. Его спутница, Даэрит тор Нед’Эстро была прекрасна. Все эль-леди были красивы, но эта красота оставляла в восприятии Л’Риса особенный, яркий отпечаток. Может быть потому, что за время их путешествия он привык черпать силы для дальнейшего пути именно от ее красоты. Но и на этом он не останавливался. Для него, самопровозглашенного поэта, она стала источником настоящего вдохновения. Как колодец для измученного долгой дорогой путника. Ее красота дарила ему нечто большее, чем приходящие на ум строки. Это было что-то, Ауте одной известно что. Даэрит была хрупка и невесома. Прекрасна как спустившийся на землю утренний туман. Белоснежные длинные волосы даже в походных условиях сияли кристальной чистотой, особенно ярко контрастируя с темнотой серой кожи. Но их белизна не была такой ослепляющей и холодной как у Зимнего. Она была мягче, таила в себе какую-то невообразимую тоску, загадку, которую хотелось разгадать любому, кем бы он не являлся. Интересно, а многие ли пытались? Взгляд миндалевидных глаз без зрачков такого же белоснежного цвета был пронзительным и отстраненным. Эль-леди была частью другого мира, в котором, несомненно, являлась заслуженной королевой. Ее мир иллюзий, о, Л’Рис бы многое отдал, чтобы иметь возможность хоть на мгновение побывать хотя бы в одной их них!, полностью захватывал ее внимание, ее мысли и что-то еще, что было совсем далеко от восприимчивости нерадивого эль-лорда. Идеальная белизна имплантанта во лбу. Красота, граничащая с совершенством, чуждостью и тайной. Красота, достойная клана Нед’Эстро. Эль-леди едва заметно кивнула в ответ, но Л’Рис тут же ощутил как по воздуху побежала магия. О, не так-то просто было завоевать чье-то доверие, даже если ты – тот, кто не один раз за путешествие спас жизнь. А завоевать доверие эль-леди было невозможно по определению. Нужно было просто родиться эль-ин, чтобы начать понимать хоть тонкую грань от того, что другие называют психологией. Л’Рис отвел взгляд от манящей красоты, и оглянулся, тут же захваченный новой. Мир действительно был необитаем. И это, признаться, слегка радовало. Дикие Миры никогда не отличались особенной приветливостью, но в последнее время были слишком агрессивными даже для них. Каждый раз нужно было быть начеку, чтобы не лишиться возможности двигаться дальше. Каждый раз, переходя через очередную воронку портала, их энергетические щиты наполнялись враждебной настороженностью, а крылья в мгновения ока становились самым смертельным оружием. Идеальным смертельным оружием, в сотую долю секунды способным заставить врага замолчать навсегда. И это только крылья. Легкие всполохи энергии, переливающиеся определенными цветовыми узором. Фиалковым – у Л’Риса, и белоснежным – у Даэрит. Убивающая красота. Завораживает, и тут же заставляет умолкнуть навеки. У эль-ин есть стиль вести переговоры. Этот мир был отличен от предыдущих. Не было в нем необычной суматохи игривой Лаэссы, не было и страдающей агрессивности прошлых вод. Одно спокойствие, неизмеримое ничем ранее испытанным, которое даже идеальные инстинкты самосохранения уверило в том, что не будет ничего. Потому что здесь была жизнь, но не было разума. Была только жизнь, бьющая по рецепторам яркими красками, тишиной и завистью к тому, что где-то на окраине их вселенной все ещё есть безопасные уголки, не тронутые ни одной цивилизацией, ни одним живым существом. И Л’Рис был уверен, что они – его первые посетители. Крылья раскрылись сами собой, и Л’Рис, подхваченный местными ветрами, мягко взмыл в воздух, давая волю новым ощущениям. Ему хотелось изучить этот мир. И если Теи изучали все в танце, Нэшши, к которым относился Л’Рис, ступали мягко, смотрели вглубь. Он не мог менять мир, он не мог менять себя, но он мог считывать информацию там, где ее не могло не быть. Сейчас об этом месте ему рассказывало абсолютно все. Более того, мир кричал, готовый быть наконец-то признанным. Он живой, он существует, его заметили. Л’Рис захохотал, врываясь в яркий всполох облака, резко спикировал ввысь и так же резко затормозил. Копна рыжих волос, которую настойчиво теребил ветер, мягко легла на его плечи. Эль-леди Даэрит парила на небольшом расстоянии рядом с ним, а он не заметил, захваченный изучением этой красоты. Открою замки, и спадут оковы, Cвязывающие нас. Протяну ключи от твоего города И сдамся. Умна, хладнокровна, расчетлива как любая эль-ин. Что-то было в ней такое… за что Л’Рис был бесконечно благодарен Хранительнице за возможность это ощутить. Он никогда до этого не сталкивался с детьми Нед’Эстро. Исключением была только тора Кесрит, но никогда не сравнивай двух женщин по одному критерию. Они были разными как небо и земля. И душа бродячего поэта почему-то тянулась к той, что находилась от него всего лишь на расстоянии одной вытянутой руки. *** Мир поменял краски в одно мгновение, в очередной раз ослепив своей чуждостью. Крылья мягкими волнами окутали фигуру эль-леди, а Л’Рис наклонил голову чуть набок, отчего огненно-рыжие пряди ожили и заполыхали. Мир сменил краски на темные, разлил синие и черные на небеса, на траву, на мирно журчащее озеро. Звезд не было, были целые планеты. Холодные гиганты, такие близкие, но невообразимо далекие, ярко горящие там, наверху, заливающие все вокруг неестественным сиянием. Будто тысячи светлячков сейчас в одно мгновение вспыхнули на поверхности земли, потом вновь резко погасли. Для того, чтобы через секунду вспыхнуть с новой силой. Они позволили себе несколько часов отдыха, чтобы восстановить потраченные силы. Чтобы восстановить исчерпанную красоту, чтобы пить этот мир, выпить его до капли. Чтобы иметь возможность поделиться этим маленьким, никому не известным чудом, с другими, теми, кто был им близок. Или же для того, чтобы эгоистично оставить этот образ себе. Чтобы потом, по прошествии тысячи лет, вдруг вспомнить это безумное буйство красок, это потрясающее чувство безопасности, этот оазис в пустыне странствий. Ночь невесомая Темной вуалью накроет Плечо. Мне с тобою не то, чтобы жарко - Мне горячо. Мой ласковый ангел, Помилуй, Я просто устал. Ты вспыхнула светом, А я догорал, угасал. Бежал за тобой, За звездой, И, как мертвый, упал. Надолго запомнил тот мир Не утихший пожар. Л’Рис был поэтом, немного бездарным, но стремящимся каждому рассказать о своих ощущениях. И сейчас он стоял рядом с сидящей между сверкающих огоньков эль-леди, которая с особым изяществом вскинула голову к небесам. И красивым, напевным голосом декламировал ветру свои стихи.