Соблазняющий

Я полностью собрался. Взял себя в руки. Осознал, что таким образом я просто исчезну, если буду и дальше замыкаться в себе. С удивлением понял, что практически не помню прошедшую неделю. Только занятия музыкой остались в памяти, а остальное... Я, оказывается, попал в список «Ста самых желанных бой-френдов К-Попа»... Смешно — я нужен всем, кроме того, кто нужен мне. Около пяти дней я прожил у Шивона. За что я его всегда любил — так это за незамутнённость. За приготовленный завтрак и ужин, он сполна платил мне поддержкой и доброй улыбкой. Он ни разу не спросил меня, почему я ушел из общежития, и когда уеду обратно. Даже будучи усталым, возвращаясь со съемок домой, он всегда справлялся о моем здоровье и настроении, всегда находил, какой фильм или матч посмотреть вечером у телевизора. Он всегда безмолвно подставлял мне свое плечо, когда я, вымотанный своим графиком, засыпал, так и не досмотрев ни одну игру. И так же, всегда тихо переносил меня в гостевую спальню, чтобы утром я просыпался в теплой уютной кровати. Святой человек, как бы банально это не звучало. Шисус... он полностью оправдывал это свое имя, данное фанатами. Наконец, окончательно придя в себя, я решился все-таки вернуться домой. Я встал совсем рано, чтобы приготовить хёну последний завтрак, вкладывая в него всю свою благодарность. Такси, вызванное прямо к дому, быстро везло меня назад, к моей реальной жизни, полной неопределенностей и недосказанностей. *** Не решившись идти в свою комнату, где обязательно встречу Йесона, я направился на кухню. Отдохнули, и хватит, пора приниматься за свои старые обязанности мамочки группы. Одно дело готовить на двоих у Шивона, и совсем другое — накормить ораву из девяти человек, с самым главным ртом — Ынхёком. Я засыпал промытый рис в рисоварку, и достал из холодильника овощи. Продолжая готовить, невольно думал, а как они жили тут, пока я депрессировал, а потом отсутствовал в этом доме последнее время. Я с трудом припомнил, как первые два дня ко мне вроде бы были какие-то вопросы, но потом они просто оставили меня в покое. Наверное, Сонмин позаботился... Сонмин... Мои размышления прервал какой-то шум за спиной. Я обернулся и застыл, стараясь не выронить из рук нож. Йесон. — Пропал, даже не предупредил, — с укором сказал он, проходя на кухню и усаживаясь за стол. Я, словно замороженный развернулся, и сделал вид, что продолжаю готовить, хотя на самом деле, просто положил нож — от греха подальше, и отодвинул доску с овощами. — Сонмин был в курсе, — сдавленно ответил я. Сзади послышался смешок. — Не сомневаюсь, — с ухмылкой протянул Чонун. Я весь напрягся, не зная, что сказать. А что я могу ему сказать? Что это была вынужденная мера? Что это была случайность? Черт, да ему наверное вообще по-барабану, что это было... — Вы очень мило смотрелись, — протянул хён с издевкой. Или не по-барабану... Дыхание перехватило, я очень медленно развернулся к нему лицом. Рисоварка пикнула пару раз, оповещая о том, что рис сварился. Йесон смотрел на меня тяжелым взглядом, не прекращая криво ухмыляться. Что за реакция? Он же знает, что я гей! Или его так напрягло проявление моей ориентации на деле? — Сонмин, он... — я запнулся, не имея ни малейшего представления, как продолжить, и что я вообще могу сказать. Йесон положил подбородок на ладонь и улыбнулся, но его глаза не смеялись, наоборот, его взгляд проникал в самую глубь, прожигая меня насквозь. — Что, все так плохо, что готов лечь под первого встречного? — саркастично выплюнул он. Меня всего передернуло. Эти слова, словно ножом по сердцу, я готов был услышать их от кого угодно, но только не от него. Внутри поднялась волна какого-то гнева — от несправедливости, неправильности всего происходящего. Я прищурился, разминая шею, и очень ровно произнес: — Следи, пожалуйста, за языком, хён. Его глаза расширились, он с вызовом во взгляде откинулся на стуле. Блин, он был зол, но это только распаляло меня. Снова вспомнил его тело подо мной, и испуганные глаза, черт! Я пошел к рисоварке, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. Кое-как мне это удалось, но гнев остался, причем в чистом виде. Да знал бы он, что я пережил за последние две недели. Конечно, он ничего не знает, но бросаться такими словами... И тем более таким тоном!.. Я вытащил шнур из розетки, поднимая рисоварку на руки, и развернулся к нему. Йесон уже снова ухмылялся, изучая меня колючим взглядом. Я вздохнул поглубже, и пошел к кухонному столу. Если он больше ничего не ляпнет, то скандала, возможно, еще удастся избежать... — Надеюсь, Шивон тоже не отказал тебе? Такому как ты сложно отказать... — ядовито протянул он. Ляпнул! Бл*ть, еще как ляпнул! Я сжал в руках несчастную технику. Сердце забилось, как сумасшедшее, казалось, что я смогу сейчас поджечь Чонуна одним взглядом. Я разжал челюсти, и с трудом сдерживаясь произнес: — Какое право ты имеешь говорить о Шивоне с Сонмином в таком тоне? Мои руки уже тряслись от еле сдерживаемой злости. — Имею, — непринужденно бросил Йесон. — Тебя это не касается, — прошипел я. — Касается... Хотя бы как человека, которого ты любишь... ... О! Эээ? Я онемел, стоя с открытым ртом. Как? Откуда он знает? Кто? Сонмин? Кюхён? Чжоу Ми? Кто рассказал ему? О, Господи! Нет, не могу думать ни на одного из них. Что теперь будет? Он знает! Давно ли он знает? Он молчал! Он никогда даже вида не показывал, что знает о моих чувствах! Ему... ему было плевать... Ему было настолько плевать, что он открыто признался мне, что любит кого-то еще! Дыхание сперло. Я пытался вздохнуть, но не мог это сделать. Кровь стучала в ушах. Я уже ничего не видел кругом, только ухмылка Чонуна, и его высокомерный взгляд четко вырезались перед глазами, словно нарисованные. Он сам предлагал мне помощь! Воспоминания табуном проносились в моей голове. — Ты просто секси!.. Виляет бедрами, поднимая рубашку... - Давай, переоденься, как бы ты сделал это перед ним?.. Притягивает к себе на кровать... — А сейчас? Ты возбужден? Ты хочешь?.. Рука скользит по моей груди... — Как ты понял, что влюбился?.. Меня просто выворачивает наизнанку. Он знал! Он действительно знал! Издевался, просто безжалостно стебался надо мной! Внутри что-то обрывается и ухает вниз, разбивается, пронизывая мое тело миллионами осколков. Я яростно швыряю рисоварку на стол. Он вздрагивает. Тяжелая, почти полная рисоварка опрокидывается набок. Крышка открывается и отламывается, отскакивая в сторону, а горячий рис волной высыпается на стол и колени Чонуна. Хён молниеносно вскакивает, отряхивая руками ошпаренные ноги. На его штанах влажные пятна от риса, он шипит от боли. — Рёук... — выдыхает он сдавленно, глядя на меня безумными глазами. Все кипит внутри, просто клокочет, выливаясь за края. Я замахиваюсь, и двигаю по рисоварке рукой, сметая ее со стола. Она отлетает в другой конец кухни, и с грохотом врезается в пол, так сильно, что по ее корпусу идет трещина. Скажи спасибо, что это не твоя голова, — проносится единственная связная мысль. Я сжимаю кулаки и расправляю плечи, глядя ему прямо в глаза: — Ты муд*к, Ким Чонун! — цежу ему в лицо, и сжав челюсти, медленно выхожу из кухни.