В свободном парении

Перед нами простирается переливающаяся от недавнего мягкого летнего дождя трасса: других машин на этом гладком полотне дороги не видно, и наш автомобиль напоминает темно-синюю акулу, одиноко прорывающуюся через толщу океанных вод. На город уже опускается мягкий, бархатный полумрак, а музыка в салоне машины звучит так громко, что, кажется, вот-вот разобьет окно, вырвется наружу и сольется с холодным вечерним ветром. Сумеречное небо поблескивает лавандовой голубизной, раскинувшись над не виднеющимся краем горизонта, а рядом сидит она – и ничего не могло быть лучше, чем этот момент. Ники опускает окно, и ветер играет с ее выбившимися из собранного на макушке хвоста светлыми волосами, поднимая две короткие пряди на висках так, словно на голове у нее вырастают маленькие непослушные рожки. Мы всегда смеялись над этими непослушными прядками, делающими ее похожего на игривого чертика. Ее ладонь покоится на моей шее, и от этого у меня по спине ползают мурашки. Да, мы договорились быть друзьями. Да, я сказала, что с годами все да перебесится, и я больше не чувствую ничего. И она вроде тоже. Но она держит свою ладонь на моей шее, касаясь кончиками пальцев моей татуировки, чтобы чувствовать меня. А я боюсь пошевелится, чтобы вдруг не разрушить это мгновение. Мой ободок начинает давить на лоб, в висках то ли стучит кровь, то ли отдается эхом громкая музыка. Впереди дорога будто сливается с нечетко очерченной линией горизонта, уходя в мрачное темно-синее небо. До прибытия в точку назначения ехать оставалось минут десять. Мы так спешили, а теперь мне даже не хочется покидать автомобиль, пропитанный запахом наших смешавшихся духов и особенного запаха хорошей музыки и теплого летнего вечера, который ни с чем не спутаешь. Спускавшийся с небосвода мрак окутывает окружающее пространство, и обычные деревья кажутся мне монстрами из сказок братьев Грим. Мы въезжаем во двор гармоничного архитектурного сооружения в палладианском стиле, окруженного роскошным симметричным садом, в центре которого мерцает, отражая свет фонарей, вода в фонтане. Открытую крышу окольцовывают мраморные балюстрады, а фасад с коринфскими колоннами, кажется, излучает лунный свет. По всему саду витают запахи расцветших роз и альпийских фиалок, наполняя воздух своим сладким ароматом и погружая каждого, кто его вдохнет, в легкую летнюю дремоту. Двор донельзя забит автомобилями, и мне еле удается припарковаться. Ники резво отворяет дверь, слегка задев стоявший рядом «Шевроле» и смеется: - Да уж, парковаться ты не умеешь, - губы ее расползаются в веселой улыбке, а на левой стороне появляется маленькая ямочка, которую я так люблю. Я аккуратно выхожу из машины, Ники же в буквальном смысле выпрыгивает, обеими ногами одновременно опускаясь на гравий. Я улыбаюсь тому, насколько мы разные. Всегда так было, и всегда так будет. Ее шорты и задняя часть широкой футболки цвета электрик изрядно помяты сзади, а из кроссовок торчат ярко желтые носки. На мне – короткое черное платье и каблуки, и она галантно протягивает мне руку. Мы обе знаем, что на этих каблуках я могу подняться хоть в горы, но уверенна, нам обоим приятно, когда наши руки так тесно сплетаются. Из дома доносится громкая музыка, а прямо перед входом мы проходим мимо целующейся взасос парочки. Он так прижимает ее к стене, что по определению должен раздавить. Ники хохочет, когда я скривляюсь от этого зрелища. Когда Ники открывает дверь, пропуская меня вперед, весь мир как будто сжимается в этот тесный коридор, наполненный кучей безликих людей, танцующих с бутылками пива в руках. Пытаясь не потерять друг друга в этой сумасшедшей тусовке, мы медленно продвигаемся к бару, хватая ртом воздух, уже наполненный табачным дымом. Она тащит меня к свободным барным стульям где-то с правого края барной стойки, что-то выкрикивая, но бешеные звуки музыки заглушают ее голос. Мне становится невероятно весело, когда сидевшие за столиком у бара парни с вожделением таращатся на мои ноги, а она бросает на них разозленный взгляд и по-собственнически обнимает меня за талию. Тем не менее, я немного припускаю платье, вспомнив, как она однажды избила парня в пабе, когда тот пытался подкатить к ее сестре. Мне вовсе не хочется, чтобы из-за них наша встреча была испорчена: ничто не должно испортить этот день. С трудом взбираюсь на барный стул, который для меня слишком высок и, перегнувшись через стойку, заказываю нам выпить. Бармен подмигивает мне и отходит. Чувствую на себе ее обеспокоенный взгляд и вспоминаю ужасную совместную новогоднюю вечеринку из далекого прошлого: я, напивающаяся со своим парнем, который только и рад напоить меня водкой и текилой до бессознательного состояния, чтобы распустить руки. Она, как всегда спасающая меня от всех глупостей, которые я постоянно совершаю. Их жуткая ссора. Но ведь она не он, и остановит меня, когда надо. Улыбаюсь и кладу руку ей на колено, наклоняясь к уху: - Останови меня, ты знаешь, когда мне хватит. Бармен приносит наш заказ, и Ники поднимает стакан с искрившийся от огней зала жидкостью, отражавшихся от гладкой поверхности стакана. - Давай напьемся и сделаем этот потрясающий день окончательно незабываемым! – осушив стакан одним залпом, она произносит этот идиотский тост и лыбится своей очаровательной улыбкой. Я поглощаю огненную жидкость вслед за ней и сморщиваюсь, хватаясь за горло. Ники хохочет и спрыгивая со стула, опускает меня, крепко держа за талию: - Пошли танцевать, птичка, - она подмигивает или мне это кажется? Мне начинает казаться, что сам дом пьян и раскачивается вместе с нами. Комната плывет у меня перед глазами, и ни один образ не застревает в памяти дольше, чем на секунду. Я как будто слежу за происходящим в замедленной съемке: щелк, черный экран; щелк, появляется цветная картинка. Алкоголь смыкает вокруг меня свои безмятежные, тесные объятия, погружая в легкий, мерцающий серый туман транса. Собственный смех будто доносился откуда-то из далека, а запах парфюма Ники приятно щекочет мне ноздри. В крови играет сладостное чувство дурмана, позволявшего ощутить себя властелином всего мира, а я ведь выпила только один бокал. Ее горячее дыхание скользит прямо у моей шеи, когда она произносит своим низким, хриплым голосом: - А ты, кажется уже перебрала, Белс. Она больше ничего не произносит, но ее губы по-прежнему в опасной близости от моей шеи и, похоже, отходить она не собирается. Мне начинает чудиться, что с потолка на нас летят миллионы светящихся серебристым светом звезд. Сердце так сильно колотится о ребра, что у меня начинает перехватывать дыхание. Ни от чьих прикосновений мне не становилось так горячо, и так холодно одновременно. Лишь она заставляет меня взрываться коктейлем безумных эмоций. Весь мир остается там, за пределами этого сумасшедшего хаоса, а здесь мы словно на космическом корабле, в котором каждый теряет себя выдуманного себя и находит себя настоящего. Непередаваемое словами ощущение. Будто теряет значение все, что за пределами этого залитого неоновым светом пространства, и остается только здесь и сейчас. А здесь и сейчас мне так весело, как не было уже ужасно давно. Кружится голова и я обхватываю ее плечи, чтобы не упасть. Чувствую силу ее рук под своими вспотевшими ладонями, и желание настолько усиливается, когда она расплывается в улыбке, смотря на меня этим особенным – пронзительным, манящим взглядом, что я чувствую жжение в груди - и не только. Я не выдерживаю и подхожу к ней, приподнимаясь до уровня ее губ, и мне кажется, даже чувствую запах ее малинового бальзама для губ. Рассудок окончательно рассыпается на мелкие крошки, вновь разжигая вовсе не потухшие угольки неконтролируемого чувств к ней, сжигая мое обещание быть ей лишь другом. Но я обессилена, и я сдаюсь. Тогда все тело будто плавится, нерешительно и робко приближаясь ближе к ней. Я уже не слышу и не вижу ничего вокруг, полностью растаяв в этом мгновении, жадной, мертвой хваткой сомкнув руки вокруг ее идеально очерченного лица. Кровь так сильно стучит в голове, что заглушает все звуки вокруг. Я все еще не решаюсь сделать того что хочу, потому что боюсь ее реакции. Тогда она, как обычно, решает все за меня. Ники приближается ко мне вплотную, резким движением обхватив за талию. Ее руки обвивают меня цепким кольцом. Я касаюсь губами уголка ее рта, все еще избегая прямого контракта. Музыка куда-то пропадает, люди, отчаянно прыгающие вокруг куда-то пропадают, весь мир куда-то пропадает, когда она свободной рукой приподнимает мой подбородок и резким движением, жадно впивается в мои губы. Я ощущаю ее пальцы, скользящие вверх-вниз по моей спине сквозь материю платья. Всем телом чувствую исходящую от нее силу и отчаянно прижимаюсь к ней.