***
Эллиот никогда не понимала, почему из толпы медиков-недоучек он выбрал ее. Конечно, она совершает ошибки, но тот же Даг косячит в сто раз больше и всегда по-крупному, так почему мишенью для острот номер один стала именно Эллиот Рид? Рис, овощной салат и куриная голень. Блондинка пригубила сок и уже было занесла вилку над тарелкой, когда перед ней бухнулась мисс Салливан. Эллиот мельком видела ее на совете директоров и в палате, когда Джей Ди ее «лечил». Кстати, успешно. Ох уж этот его чудодейственный пенис. — Привет, ты ведь Эллиот Рид? — приветливо спрашивает женщина. — Да, мисс… Салливан? — Эллиот не уверена, что правильно помнит ее имя. — О, зови меня Джордан. У нас ведь так много общего. — Брюнетка с короткой стрижкой скрещивает ноги в обтягивающей юбке и лаковых лодочках, и Эллиот думает, что никогда не будет такой же грациозной. — Так вот ты какая, значит, — внезапно произносит она, впериваясь в Эллиот убийственным взглядом. — Простите? — девушка не понимает, откуда в ночном кафетерии женщина из совета директоров и какого рожна ее принесло именно за столик Эллиот. Дежурство длится чуть дольше суток и мыслительный процесс идет медленно. Но следующая фраза Джордан заставляет мысли Эллиот метаться, как стая бешеных кроликов. — Так вот с кем спит мой муж, — женщина улыбается, пока ее глаза испепеляют девушку напротив. Эллиот бросает в жар. — А ваш муж?.. — Наивно тянет она, в глубине души зная ответ. Джордан умиляется: — О, прости, ты спишь со столькими чужими мужьями, что не можешь вспомнить? — Брови взлетают вверх и Эллиот чувствует себя отборной шлюшкой, хотя это и неправда. У жены доктора Кокса удивительная способность уничтожать собеседника одной меткой фразой. — Простите, я… — Эллиот вскакивает, разливая сок. Сладкая лужа ползет к краю стола и начинает капать вниз. Но девушка уже не видит этого. Она бежит из столовой, словно за ней гонится стая голодных тигров.***
Его жизнь похожа на калейдоскоп, в котором все стеклышки серые. Рутина день за днем. Преодолеть сопротивление организма, еще не до конца избавившегося от вчерашнего алкоголя. Побриться, сесть в машину, приехать на работу. И только здесь жизнь начинает играть красками. Здесь он каждый день вступает в борьбу со смертью и выигрывает. А иногда — нет. Но даже эта боль — приятное разнообразие. Он утешает себя мыслью, что если за столько лет он не загрубел сердцем, он хороший врач. Наверное. На посту медсестер пусто, как в спальне новичка последние пять лет. Пусто, одиноко и раздражающе, да. Почему бы им просто не поставить табличку «Пост медсестер» в кафетерии, где он чаще всего видит кучкующихся женщин в сиреневой униформе?! Можно было бы вызвать Карлу или Лаверн и ждать их здесь, пригвоздив особо язвительной репликой, но протекающая система у пациента из 409-й не будет ждать. Морфин капает на пол, пациент в 4-й стадии рака страдает от болей. И ведь одна из них установила эту капельницу и решила, что пойдет. Раздраженно выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, он несется к кладовке, чтобы сделать все самому. Распахивает дверь, на ходу включая свет, и утыкается в плачущую блондинку. На щеках Эллиот черные полосы от потекшей туши, ее глаза истерично ищут выход, но он прегражден спортивной тушей сорока лет. Женские слезы — универсальный раздражающий триггер для любого мужчины, но уязвимость девушки обезоруживает и остроты не идут на язык. А ведь ему было что сказать блондинке. Про бездарное лечение миссис Тилман, например, или про то, как она его избегает уже почти две недели. Но вместо этого он спрашивает: — Что-то случилось? Выражение лица Эллиот стремительно меняется от уныния к злости: — Случилось? Еще как! Я переспала со своим боссом и почему-то вся клиника об этом в курсе! Но это еще ничего, ведь потом я познакомилась с его женой. Ты женат. Какого черта, Перри?! — она отталкивает его плечо и решительно уходит по коридору вперед, ни разу не обернувшись и не заметив, что идет прямо в каталку с трупом. Перри айкнул, когда докторша навернулась, но не рискнул подходить с помощью. Она не в том состоянии, чтобы ее принять. Чертыхающаяся блондинка поднялась, помогла Дагу уложить на место труп (еще один в копилку этого способного врача-убийцы) и осознала, что обратная дорога лежит мимо Кокса. Тот и не думал уходить, а ждал ее позорного возвращения, скрестив руки на груди. — Ты — пшел вон! — Даг стремительно испарился в сторону лифтов. — А ты — стоять и слушать. Джордан моя бывшая жена. Мы давно в разводе. Если ты общалась с ней, я не удивлен, что дело закончилось слезами в кладовке. Она умеет высасывать весь свет жизни, как чертов дементор, а еще все сбережения и общих друзей. Впрочем, тебе это не грозит. И раз ты так вовремя вспомнила, что я твой начальник, поэтому поменяй систему пациенту в 409-й палате. И умойся. — Девушка непонимающе посмотрела на него. — Ты, конечно, итак хороша. Но без вот этих подтеков на щеках, скорее всего, будет лучше. А как закончишь, приходи на крышу.***
Ему нравятся властные сучки, так уж повелось. Эллиот была богата и умна, дьявольски хороша, и бонус — изобретательна в постели (боже, благослови университетские сестринства). Правда, чтобы осознать симпатию, у Перри ушло несколько месяцев, полных травли, унижений и ее слез. Если бы это видел кто-то, знающий Кокса поближе, понял бы: это типичные ухаживания в стиле Перри, помноженные на попытки доказать себе, что оно того не стоит. Да, да, он законченный мудак. Но сильные женщины, такие как Джордан, медицинский агент и Эллиот Рид почему-то все равно хотят его и было бы нелепо упустить свой шанс. Доктор Барби, которую он называл так только в скоплении других ординаторов, была именно шансом для него. В ней была жизнь, к которой он давно остыл. В ней была страсть к профессии, когда он почти выгорел. В ней было что-то, заставляющее его глупо улыбаться, а сердце биться быстрее. Но сама Эллиот, несмотря на утешительный секс на крыше, умопомрачительный в кладовке и короткий, но яркий, в ординаторской, ходила мрачнее тучи. Словно он, напитавшись ее жаждой жизни, оставил после себя пустой флакон. И это его волновало. — Что расстраивает Эллиот? — спросил он Карлу, улучив момент, чтобы никого не было рядом. Она единственная знала: догадалась едва ли не раньше, чем они сами. — Если вам действительно важно это знать, может, спросите у нее самой? — Карла, я мужик. Я не разговариваю об отношениях, я просто узнаю, что не так и исправляю. — Возможно, поэтому вы мужик в разводе? — медсестра собрала папки в аккуратную стопку и двинулась вперед, заставив Кокса идти за ней. Он не спешил отвечать, знал: главное уже сказано. Кокс обратился к Карле за советом, а значит, она не сможет устоять от поучений. Так и вышло: — Эллиот бесит, что она спит со своим начальником, который ни во что ее не ставит и в следующем году обязательно выберет себе другу ординаторшу для секса. — Это цитата? — язвительно уточнил он. — И чего же она хочет? — Возможно, чтобы вы перестали стесняться ее? Для начала, — медсестра зашла в палату, покачивая бедрами. Все же очень хороша, чертовка. Жаль, не в его вкусе. Пейджер Кокса сработал. Чертова Дейзи… нет, уже было. Чертова… Дениз, точно, не может справиться с назначениями при типичном случае пневмонии. Какая неожиданность. Эллиот нашлась у поста медсестер. Ненакрашенная и замученная, все еще типичный студент-медик. — Эй, Барби, — окликнул он. Подняла глаза, улыбнулась, но улыбка тут же потухла. Еще бы, вокруг люди — одних медсестер только человек пять. А еще мужик в кресле-каталке и Джей Ди, замерший в тени шкафа с историями болезни — надеется, что Кокс его не заметит. Значит, начальник, который шепчет ей нежности наедине, снова будет публично ее распекать. — Да, Доктор Кок… — начинает она обреченно, мысленно перебирая последние процедуры в поисках косяков. Но не успевает закончить мысль, потому что ее губы накрывают требовательный рот Перри. — Бесстыдники, — качает головой Лаверн, вытирая пролитый секунду назад кофе. Джордан, появившаяся в другом конце коридора, в ярости поджала губы. Но когда поцелуй не прервался три и даже пять секунд спустя, с раздражением развернулась на каблуках и ушла в другую сторону.