Хороший подарок

      Тетя Клара всегда была... немного не от мира сего. Да, пожалуй так будет верно: не от мира сего. Так говорила мама, тяжело вздыхая, и Лера была с ней согласна. А как еще назвать человека, который носит длинные цветастые юбки и тридцать три низки бус, не менее цветастых, половину волос забирает в хвостик, а половину оставляет распущенными — и, главное, всякий раз дарит безумно прикольные, но абсолютно неприменимые никуда вещи?       В прошлый раз это была здоровенная ветка кораллов, и мама даже сумела пристроить ее на книжную полку. Вышло симпатично, если не думать, кто именно будет протирать пыль. Лера, кто еще! В позапрошлый подарком оказалась высокая узкогорлая вазочка с сосновой веткой на боку. Безумно милая, в такую здорово было бы поставить букет... Вот только размером она была не больше пальца! Ну и куда такое чудо? А в этот раз — отрез ткани.       Ткань, конечно, была потрясающая: усыпанная какими-то мелкими блестками, она переливалась, будто рыбья чешуя, искрясь даже в свете обычной лампочки. Сначала Лера воспряла духом: мама сошьет тако-о-ой топик! В школе все обзавидуются! Но потом присмотрелась внимательно, развернула подарок... И обнаружила, что ткани-то и на половинку топика не хватит!       Это было безумно обидно и, шмыгнув носом, Лера побрела к себе.       На кухне мама звенела чашками, свистел чайник, тетя Клара вдохновенно что-то вещала. Она не умела рассказывать — только вещать и обязательно вдохновенно. В другое время Лера с удовольствием бы послушала об очередной тетиной поездке, но сейчас хотелось сидеть, упершись подбородком в сложенные руки, и мрачно пялиться в окно.       За окном не было ничего интересного: балкон и мамины горшки с цветами, но Лере казалось, что это самое лучшее занятие, если ты обижен. Вот войдет тетя, позвать чай с какими-нибудь восточными пирожными пить — и сразу увидит, как все плохо! Она старательно вздыхала время от времени, тяжело и пронзительно — чтобы тете, как услышит, стало уж совсем стыдно.       Но тетя не шла, и сидеть просто так Лере быстро наскучило. Вот только и признавать свое поражение она не хотела, решив сидеть до упора. В конце концов, тут тоже есть чем заняться. Посчитать листики на герани, да. Или полюбоваться стеклянным крошевом, которым мама засыпала горшки — «для кры-со-ты», как она говорила. Крысота была сомнительной, но моргнула и замерла Лера не поэтому.       Просто в горшке, прислонившись худенькой спинкой к стеблю герани, сидела крохотная девушка, не больше ладони роста.       Сначала Лера, как любая благоразумная девочка, решила, что тетя решила над ней пошутить. Взяла куклу и посадила в горшок. Но потом «кукла» тихонько всхлипнула и обняла тощие коленки. Вот тут-то Лера рот и открыла.       Ну, а раз открыла, надо было что-то сказать.       — Эй? — шепотом позвала она. — Ты что здесь делаешь?       — Отблески... — крохотная девушка шмыгнула носом, — ...собираю!       И, не успела Лера сообразить, что ответить на такое заявление, вскочила и топнула ножкой.       — Только ничего не получается! Ничего-ничего-ничего! Из одних отблесков — не получается!       Лера почесала кончик носа. Это помогало ей думать, хотя учителя в школе ругались: нос после часто бывал исчеркан синей ручкой.       — Давай начнем сначала, — рассудительно предложила она. — Что именно у тебя не получается?       — Платье, — девушка понурилась. — У нас сегодня праздник, и я хотела сшить новое платье. Набрала самых красивых отблесков, весь день летала — но из них одних платье не получается!       И только тут Лера заметила, что за спиной у девушки поблескивают, трепеща, слюдяные крылья, тоненькие-тоненькие, прозрачные-прозрачные, совсем как у стрекозы, только пошире. Она снова открыла рот, не находя слов: в горшке с геранью горько плакала самая настоящая фея!       Оставить это просто так Лера не могла. Ну фея же! Ну... Ну! И она решительно хлопнула ладонью по подоконнику, заставив фею испуганно подпрыгнуть, затрепетав крылышками.       — Так! — решительно сказала Лера.       Ну, она надеялась, что голос звучит решительно. Мама всегда говорила: когда кому-то плохо, надо быть решительным, чтобы страждущий имел возможность опереться на твердое плечо.       — Так, — повторила Лера. — А что тебе кроме отблесков для платья нужно?       — Что-то, что блестело бы, — фея поворошила ладонью стеклянную крошку. — Я думала, подойдет, но она слишком... слишком...       Что «слишком», фея сказать так и не смогла, опять зашмыгав носом. А Лера вскочила и метнулась к шкафу — там, в коробочке из-под конфет, лежали все ее сокровища.       Огромный «алмаз» со слегка сколотым краем она, подумав, отложила на полку: куда его, он с полфеи размером! А вот все остальное высыпала на подоконник, и чего там только не было: и обрывки цепочек, и красивые бусинки, и блестящие металлические значки, и даже «лунный» шарик, которым Лера особенно гордилась. Но для феи было не жалко, тем более, та, опешив от внезапно свалившегося счастья, неуверенно влетела в распахнутое окно и приземлилась среди предложенного богатства.       С полчаса они с Лерой перебирали все по очереди, и отблески метались вокруг, когда фея примеряла то то, то это, то обматываясь цепочками, то пристраивая бусинки на голову, будто корону, нанизывая их на пряди длинных волос. Но разноцветные вспышки не желали родниться с ними, даже Лера видела — все не то. Под конец они уже обе шмыгали носами, не зная, что и делать. До тех пор, пока фея не присела на крышку коробки, а та не поехала в сторону, заставив фею неловко вспорхнуть. А потом Лера чуть не оглохла от восторженного писка прямо в ухо:       — Смотри-смотри-смотри! Это же! Это же!.. — фея задохнулась, не находя слов, и схватилась за край куска ткани, о котором Лера совсем позабыла. Да он и не бросался в глаза, пока лежал в тени занавески, а на улице уже стемнело. Неоткуда было взяться свету — пока фея не дернула за краешек, напрягаясь изо всех сил — и не вытянула ткань из-под крышки.       И вот тогда...       ...и вот тогда Лера бросилась за ножницами! Ведь это действительно было именно то, что нужно! Платье сшилось само собой. Фея только показывала, как и сколько отрезать, а отблески аж толкались в нетерпении, стремясь добраться первыми. Ткань вспыхнула, Лера сидела молча, не зная, что и сказать. Фея была... прекрасна.       Узкая полоска ткани обвивала ее с ног до головы, колеблясь от любого движения. Она вся была движением, блеском, то льдисто-белым светом уличных фонарей, то тепло-красными вспышками габаритных огней, а то и вовсе — зеленоватыми сигналами светофора и радужными переливами витрин. Фея действительно трудилась весь день, чтобы собрать все-все-все отсветы города, и нельзя было сказать, драгоценней ли теплый солнечный зайчик, отразившийся от вчерашней лужи, или перемигивание забытой кем-то на окне новогодней гирлянды.       — Спасибо, — тихо сказала фея, разглаживая платье.       — Да не за что, — смущенно откликнулась Лера.       В конце концов, она была доброй девочкой и просто хотела помочь фее, чтобы та не плакала.       Взлетев, фея чмокнула Леру в щеку и заговорщически шепнула:       — Знаешь, а наш праздник будет над во-о-он той крышей... Там так красиво светит луна! Обязательно заглядывай!       И Лера не менее заговорщически улыбнулась: в шкафу ведь, рядом с коробкой, всегда лежал дедов бинокль.       — Спасибо!       — В расчете! — подмигнула ей фея — и улетела, только блестки сверкнули. А Лера бросилась к шкафу. Она не знала, когда именно выглянет луна, значит, нужно было спешить!       Если усесться на подоконник, чтобы герань не загораживала обзор, нужная крыша была прекрасно видна. Лера покрутила колесико, размытая картинка задрожала, становясь четче, и Лера чуть не закричала от восторга: над крышей действительно плясали крохотные силуэты! Все такие разноцветные, пестрые, переливающиеся, и все как один — с крылышками! Их было видно по едва заметному дрожанию воздуха за спинами, или когда воздушные танцоры присаживались отдохнуть на антенны и провода. А они именно танцевали.       Феи танцевали в темноте, подсвеченной огнями города и их собственными нарядами, и Лера следила за ними, затаив дыхание. Это было так красиво. Еще красивее стало, когда сквозь тучи выглянула луна. Ее полупрозрачные лучи сделали фей похожими на ожившие драгоценности — и Лера могла зуб дать, молочный, бережно хранимый в маминой шкатулке, что видит свою фею. И что та — самая красивая!       Кажется, Лера так и задремала там, на подоконнике, любуясь лунными танцами. А мама или тетя отнесли ее на кровать, потому что проснулась Лера именно на ней, укутанная пушистым пледом. Позевала немного, думая, не поспать ли еще... А потом как вскочила, бросившись к подоконнику!       Ведь не могла же фея быть сном? Правда-правда-правда не могла!       Все лежало там, где она это оставила: рассыпанные сокровища, ножницы, бережно убранный в футляр бинокль — и отрез ткани. Схватив его, Лера придирчиво осмотрела край. Да, кажется, вот тут не хватает. Точно-точно не хватает, узенькой полоски в палец шириной! Вот хвостик болтается, который слишком длинный оказался.       Прижав ткань к груди, Лера улыбнулась. На тетю она уже не злилась, вот совсем ничуточки. И обязательно ей об этом скажет, когда та проснется! Потому что, если бы не ее подарок...       А еще обязательно надо попросить маму научить шитью. Где-то на шкафу валялась дурацкая кукла, подаренная на прошлый день рождения. Тогда Лера сморщила нос, решив, что уже слишком взрослая, чтобы играть в такие игрушки. А сейчас она думала, что кукла — такой же хороший подарок. Ведь ткани хватит на два платья для куклы, не меньше!       Сначала для куклы. А потом и на фей шить научится. И отблески ловить. В этом Лера была уверена. Главное — начать.