***
Юнги должен был признать, что рад своему решению присоединиться к баскетбольной команде. Помимо того, что у него была неиссякаемая возможность доводить Чимина и контролировать их с Бёнхоном взаимодействие (не спрашивайте, зачем ему это было нужно), ему также действительно нравились тренировки. Чонгук был прав: спорт помогал. Юнги даже не так часто психовал. Чаще, чем любой другой человек, разумеется, но куда реже обычного. А ещё ему крепко спалось после тренировок и это было большим плюсом, потому что зачастую мысли терзали его до самого рассвета, а сон был неглубоким и тяжелым. Пятничная тренировка длилась немного дольше обычного, но Юнги был только рад этому. Как любой нормальный человек, не относящийся к категории «популярных», на этот вечер планов Юнги не имел. Сейчас ему хотелось только принять горячий душ, переодеться и завалиться в кровать, вернувшись в свою комнату. Даже Чонгук, и тот стремился к званию популярного, так как нашёл себе компанию на этот вечер в виде соседей по комнате. Или, во всяком случае, так он сказал. Юнги, в конце концов, не планировал брать с кролика отчёт относительно того, чем и с кем он там собирается заниматься. С трудом выбравшись из душевой через добрых двадцать минут торчания в клубах пара, Юнги плюхнулся на скамейку в одних трусах и лениво вытянул худые ноги. Вот как знал что не стоило садиться. Как только Задница прижималась к чему-то, ему уже совсем не хотелось подниматься. Вообще-то мучительно хотелось лечь прямо на эту скамейку. На пять минуточек. Чтобы волосы немного подсохли. Все равно в раздевалке остался всего один калека, судя по шуму воды со стороны душевых. Да и плевать Юнги хотел на то, кто там что подумает. Он как раз опустился на скамейку и собирался было вытянуть ноги, как вода в душе затихла. Ну супер. Ладно. Надо подниматься. Юнги сел обратно и лениво потянулся, но так и замер с поднятыми руками, потому что из душевой вышел Чимин. Правда, он тут же взвизгнул и спрятался обратно в душевую, заматываясь в полотенце, как в кокон. Тоже целка нашёлся. Смешно. — Детский сад, блять, — фыркнул Юнги, закатывая глаза так сильно, что даже заныла голова. — Если у тебя нет вагины и крошечного члена, то с чего ты так реагируешь? Ответом служило молчание. Эту технику Чимин выбрал для себя ещё неделю назад и все эти дни прилежно ее придерживался. Удивительная выдержка, на самом деле. Юнги бы даже ему похлопал, если бы только не считал таким придурком. — Да выходи, блять, я уже ухожу. Юнги достал свои вещи, натянул носки, джинсы и футболку, сверху на неё натянул толстовку, а затем сел и зашнуровал кроссовки. Он взялся было за сумку с формой, но медленно опустил лямку и вместо этого хлопнул дверцей шкафчика и даже потопал, чтобы Чимин решил, что он свалил. Сам же Юнги замер в конце ряда шкафчиков, прикрывшись открытой дверцей крайнего. И не прогадал. Уже через минуту Чимин вышел снова, опасливо озираясь, но, видимо убеждаясь, что тут никого нет и расслабляясь. Вообще-то Юнги сразу хотел выскочить и назвать Чимина доверчивым идиотом, но тот скинул на скамейку своё полотенце и Юнги замер, понимая вдруг две вещи: перед ним стоял самый красивый на всём ебаном свете человек, и у этого человека, определённо, были причины не раздеваться при посторонних. Чимин обладал невероятным телом. В меру мускулистым и в то же время удивительно изящным. С идеальным изгибом спины, округлыми ягодицами, длинными стройными ногами. Он наклонился, натягивая нижнее белье, и Юнги закусил губу, чтобы не издать никаких звуков. Чувства так и бурлили внутри, потому что восхищением в нем смешивалось с сочувствием: на прекрасной коже Чимина было достаточно большое количество шрамов, и Юнги прекрасно понимал, что они не были последствием спортивных травм или ещё чего. Длинные полосы между лопатками и на пояснице, прямо поверх умилительных ямочек, а также ниже. И несколько округлых знакомых шрамов от сигарет. Вот только Юнги, кретин, сам ставил себе такие на руке, страдая от «непонимания семьи и общества», а Чимин уж точно не смог бы самостоятельно дотянуться до своих рёбер и лопаток с такой целью. Кто мог оставить такие на нем? Каким конченным моральным уродом нужно было быть, чтобы причинять боль этому мальчику с ангельским лицом и улыбкой ребёнка? Юнги безумно раздражался на него и не мог прекратить его задевать, но лишь от того, что его сердце сбивалось с ритма каждый раз, как он видел, что Чимин улыбается. Не ему. Задумавшись, Юнги не заметил, как облокотился на дверцу и та двинулась вперёд, заскрипев. Чимин вскочил, как ошпаренный, сжимая джинсы у коленок и экстренно натягивая их на задницу. — Юнги?! Какого хрена?! — завизжал Чимин так, что Юнги чуть не оглох. — Да не ори ты! — Нет, я буду орать! Ты что, подсматриваешь за мной? Что с тобой не так, Мин Юнги? Ты что, больной?! Ты же сказал, что уходишь, а теперь стоишь и пялишься, как маньяк?! Чимин, очевидно, хотел было чем-то в него запустить, потому что схватил сначала свой свитер, а потом прижал его к груди, прикрываясь, и взял кроссовок, но передумал и опустил его. — Нет, я… блять, да я не знаю, что тебе сказать, — честно ответил Юнги, пожимая плечами. — Ищешь повод опять поиздеваться надо мной? Сделать парочку фото? Рассказать, какой я стремный и какая шлюха? Свали отсюда к чертовой матери, — злобно процедил Чимин, пытаясь прикрыться дверцей шкафа и быстро натягивая свитер. — Ты же никогда тут не переодеваешься. — У нас в комнате ремонтируют душ, но это не твоё собачье дело. Я уже сказал тебе свалить. — А не то что? — Я тебя ударю. — Очень страшно, конечно. Лицо мне расцарапаешь? Ты не кажешься таким уж грозным, знаешь. Да и вообще девчонки не больно бьются. Юнги рассчитывал на новую реплику от Чимина, на которую он сможет ответить, но вдруг понял, что тот отвернулся и затих. — Эй? Чимин продолжал молчать и по его подрагивающим опущенным плечам Юнги вдруг понял, что что-то не так. — Ты что, плачешь? — совершенно искренне удивился Юнги, направляясь к парню. — Да ты чего? Я же пошутил. Бля, да прекрати, я не хотел… так. — Пошёл нахуй, Мин Юнги, — всхлипнул Чимин, с силой отталкивая парня в грудь, когда тот подошёл спереди и попытался было коснуться его руки. — Отвали от меня! Не говори со мной! Не подходи ко мне! Ты мне так понравился в первую нашу встречу, что я уже примерил твою фамилию и придумал имена нашим детям. Я никогда не хотел обидеть тебя или задеть, я хотел держать тебя за руку и класть голову на колени! — Чимин громко всхлипнул, растирая мокрые дорожки по щекам рукавом своего свитера и гордо глядя прямо в глаза Юнги. — Вот только ты почему-то не мог просто вежливо отказать мне, а я бы смирился с таким вариантом развития событий и мы могли бы даже подружиться. Но ты сделал все, чтобы я тебя возненавидел, и я надеюсь, что ты этому рад, ведь именно этого ты и добивался! Юнги с открытым ртом смотрел на то, как Чимин хватает в руки свои кроссовки и сумку и выбегает из раздевалки. Прямо так. В своих дурацких белых низких носках. Со своим дурацким ангельским лицом, мокрым от слез. Он был виновником этих слез и ему впервые в жизни было так горько и стыдно из-за этого.***
Все титанические усилия Тэхена были вознаграждены с лихвой, когда он, уже почти теряя надежду на успех, все-таки услышал, что в тренажерном зале кто-то есть, подходя к нему вечером после тренировки с командой поддержки. Есть. Точно. И если все-таки бог или ещё какой крутой чувак на небе существует, то в зале будет Чонгук. Тэхен тридцать раз пригладил яркие волосы, расправил футболку, переложил бутылку воды из одной руки в другую и обратно и так двадцать раз, пока, наконец, не решился и не приоткрыл дверь в тренажёрный зал. Чонгук заканчивал последний подход на руки и сосредоточенно разглядывал себя в зеркало. После тренировки необходимо было сделать ещё растяжку, чтобы дать мышцам прийти в норму, но ему не хотелось останавливаться. Он сделал и так многое за почти два часа, но тело упорно требовало больше и больше. Мышцы налились свинцом и это была приятная, любимая им тяжесть. Пот стекал по вискам и бровям, попадал в глаза и щипал, а Чонгук, как назло, забыл полотенце. Поставив гантели обратно на стойку, парень шумно выдохнул и стащил с себя майку, протирая ею мокрое лицо и шею. До комнаты как-нибудь добежит, а там сразу в душ. Благо, идти от силы сотню метров. Тренажёрный зал бы расположен очень удобно. — Может, лучше воспользуешься этим? — знакомый низкий голос заставил Чонгука вздрогнуть и замереть. Он тут же убрал майку от лица и уставился на Тэхен-хена, который ему не мерещился. Он протягивал сухое полотенце, которое Чонгук на автомате принял, насухо вытирая им лицо и шею, пока Тэхен, как голодный волк, разглядывал его тело. — Ты во мне дыру прожжёшь, — пробухтел Чонгук, понимая, что ощущает жар во всем теле и уже не от тренировки. Хотя та, определённо, способствовала выбросу гормонов. И если бы в другой момент Чонгук бы уже смутился и сбежал или напорол всякой ерунды, то сейчас он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы говорить нечто подобное. — Даже не назовёшь меня хеном? — насмешливо уточнил Тэхен, приподнимая бровь. — Не-а. Долго ты на меня пялился? — Достаточно, чтобы сделать выводы. — О чем? — О том, что ты крут. Как для шестнадцатилетнего. — Мне почти семнадцать, а тебе ещё нет восемнадцати, — все-таки не удержался Чонгук, обиженно исправляя Тэхена. Тот рассмеялся, очевидно, намеренно провоцируя Чонгука, но задохнулся, когда тот толкнул его в грудь на стоящий позади тренажёр для тяги сверху. — Эй! Как ты обращаешься с хеном? — не слишком убедительно возмутился Тэ, чувствуя, как низ его живота скручивается от одного только вида Чонгука, нависающего над ним. — Прекрати меня дразнить, я не ребёнок. — Ты не ребёнок. Определённо, — прошептал Тэхен, чувствуя, как перехватывает дыхание и сохнут губы. Он быстро облизал их, вскидывая голову и сталкиваясь взглядом с тёмными, как ночь, глазами младшего. — Зачем ты пришёл сюда? — тихо спросил Чонгук, на автомате кладя одну руку на перекладину и надавливая. Вес там стоял не слишком большой и даже под воздействием одной руки она медленно поползла вниз, сближая их с Тэхеном по сантиметру. — Чтобы дать тебе возможность извиниться передо мной, — игриво проговорил Тэхен, чувствуя, как с каждым уходящим сантиметром исчезает и его уверенность в себе. Никто никогда не смотрел на него так. Ни с кем и никогда Тэхен не ощущал этих мурашек, сбившегося дыхания. Они даже не прикасались друг к другу, а Тэхену хотелось заскулить и рухнуть к его ногам. Чонгук излучал силу и уверенность в себе, в нем не было ничего от того мальчишки, что ворвался в класс, прижимая к себе разорванный рюкзак. Сейчас он был на своей территории и сводил Тэхена с ума одним своим взглядом. — И, возможно, я хотел рассмотреть тебя получше, — тихо добавил он, медленно поднимая руку и касаясь пальцами совершенного пресса Чонгука, отчего тот напрягся, но не отошёл. Тэхен опять облизнул губы, уже ощущая на них чужое дыхание, и подался вперёд, одновременно с этим перемещая ладонь на рёбра Чонгука и впиваясь в них короткими ногтями. Тот ойкнул, отскакивая, и тишину тренажерного зала разрезал грохот рухнувшего груза. Оказывается, Чонгук боялся щекотки.