Притяжение

Вокруг было почти совсем темно, и лишь небольшая часть пространства была освещена приглушенным светом бумажного фонарика, прикреплённого к потолку. Мицури, тщательно контролируя дыхание, взмахнула длинным мечом, затем последовало уклонение, поворот в сторону воображаемого противника и ложный выпад. Потом она низко пригнулась в полутьме пустынного зала и повторила все движения, но в другом направлении: выпад, блок, ещё выпад, обманное движение, разворот. Она повторяла эту последовательность снова и снова, точно мантру, целиком отдаваясь движению. После каждого успешного завершения цикла Мицури добавляла новую связку — то быстрый хлещущий удар, то прыжок. Число последовательных упражнений увеличивалось, интенсивность и скорость движений возрастала. В окружающей темноте ничто не отвлекало внимания. Мицури закрыла глаза, представляя того, кто больше всех остальных распалял её боевой азарт, заставляя кровь быстрее течь по жилам. Аказа насмешливо ухмылялся перед её мысленным взором. Охотница направила на него свой клинок. «Даже защитить саму себя не в состоянии, — на лице демона читался лёгкий отпечаток досады вперемешку с укором». Прыжок, уклон, шаг, боковой кувырок, переход. Ну же! Пригнуться, шаг, отскок. Подсечка! Рывок! Удар! «Бесполезно, — звенел в ушах издевательский смех, — эти жалкие приёмы сгодятся разве что на низших демонов». Опустив голову, Мицури выронила меч и обессилено упала на четвереньки. Руки противно дрожали от слабости, дыхание сбилось, на лбу проступили капельки пота. Когда она рассказала о том, как случайно повстречала демона из касты Высших Лун, то остальные столпы сразу окружили её плотным кольцом и буквально завалили вопросами. Растерявшись от такого напора, истребительница могла лишь лепетать что-то нечленораздельное, мол, да, силён, быстр и коварен. А ещё он был опытен, закалён в боях. Проговаривая вслух свои мысли и переживания, девушка всё больше краснела и сжималась в комок, осознавая, насколько бесполезной являлась для остальных эта информация. Сплошная, несуразная банальщина. Ведь спесивый демон не показал и половины собственного потенциала, ни единой техники демонической крови, можно сказать, ни-че-го. — Хватит ныть, дурёха! — приказала Мицури сама себе, и её голос прозвучал неожиданно гулко, а в глазах загорелась небывалая доселе решимость. Она докажет ему, что он сделал фатальную ошибку, недооценив её! Стиснув зубы, Мицури поднялась, и едва волоча ноги от усталости, поплелась в купальню. А после, не помня себя, добралась до спальни и повалилась на футон.

***

Украдкой проникнуть в людское жилище – сущий пустяк для демона. Аказа взобрался на перила балкона и спрыгнул вниз, прислушиваясь. В комнате царила ночная тишина, нарушаемая лишь размеренным дыханием спящей истребительницы. Аказа бесшумно перебрался на плетёную циновку и осмотрелся. От каждой вещи здесь так и веяло уютом, теплом и гостеприимством. Возле дальней стены стоял низенький туалетный столик, наполовину прикрытый расписной ширмой, на которой были изображены танцующие журавли в обрамлении цветущей сакуры. В противоположном углу – ларчик с множеством выдвижных ящиков, шкатулки для письменных принадлежностей и подставка для книг. На подносе возле футона в медной чаше тускло белели моти. Один из рисовых шариков был надкушен и оставлен чуть поодаль от остальной горстки сладостей. Сморённая усталостью, Мицури, видимо, не заметила, как уснула, так и не доев угощение. Мягко ступая, словно подкрадывающийся к добыче хищник, Аказа приблизился к её лежанке и осторожно присел на одно колено. Мицури, свернувшись калачиком, спала крепким сном. Из-под одеяла виднелись обнажённое плечико охотницы и её маленькие ступни с нежно-розовыми пятками. Демон долго рассматривал спящую девушку, и в какое-то мгновение его охватило странное чувство: смесь волнения и предвкушения. Его рука непроизвольно потянулась, и он невесомо провёл кончиками пальцев по её точёному плечу. Ресницы девушки задрожали, но её глаза остались закрытыми, а дыхание вскоре выровнялось и стало более глубоким. Её кожа на ощупь была гладкой, будто сотканной из тончайшего шёлка. Казалось, если надавить ногтем совсем чуть-чуть, то она лопнет, как кожица спелого персика... Аказа раздражённо тряхнул головой, отгоняя сентиментальные бредни. Он понятия не имел, зачем увязался за этой шумной и чересчур эмоциональной девчонкой, выследив её по запаху. В груди клокотало глухое рычание, готовое в любой момент вырваться наружу. Он злился на самого себя, потому что она занимала его мысли больше, чем следовало бы. И что в ней такого особенного? Недостаточно сильная, дабы считаться достойным противником. И вместе с тем не настолько слабая и беспомощная, чтобы вызывать презрение. В ней было нечто такое, что притягивало, как магнит. Возможно, единственный способ выяснить, что она собой представляет, и освободиться от этого противоречивого влечения – поближе познакомиться с ней. Аказа наклонился, вглядываясь в безмятежное лицо истребительницы. И тут он заметил, что в правом уголке её губ осталась маленькая крошка сладкого риса. Демон напряжённо сверлил взглядом эту белёсую точку, будучи не в силах отвернуться или зажмуриться. И прежде чем успел спохватиться и спросить самого себя: а что он, собственно говоря, делает? – подхватил мизинцем крошку и тут же слизнул. Потревоженная Мицури беспокойно заворочалась. На что Аказа беззвучно выругался.

***

Мицури вздрогнула и зашевелилась. Она сонно открыла глаза и начала тереть их рукой, пытаясь стряхнуть остатки сна. Она проснулась внезапно, будто вынырнула, сердце сжималось от одиночества. Спальня, погружённая в предрассветные сумерки, казалась пустой и унылой. Пульс учащенно бился от ощущения какого-то душевного вакуума, источником которого было непонятное чувство потери. Завернувшись в мягкое одеяло, Мицури ещё с полчаса усиленно таращилась на стену напротив. Поняв наконец, что просто так заснуть ей не удастся, встала и вышла на балкон. Вдалеке красноватым пламенем занималась заря.