То, что дороже всего

Прошло два дня с окончания марафона Хаконэ. Мечта, которую Хайджи Киёсэ стремился достичь целых четыре года. Мечта, которая осуществилась. Мечта, которая отняла у него здоровые ноги. Разумеется он будет ходить, но боль в колене и хромота навсегда останется с ним. Сейчас парень сидел на инвалидной коляске, которую ему выдали на время, если ходить будет слишком больно, и костыли, если станет менее трудно. Теперь он никогда не побежит со своей командой, и никогда не сможет ускориться, чувствуя этот приятный ветер, закидывающий волосы назад. Хотя Киёсэ с самого начала был готов к такому, но тяжесть от осознания этой проблемы была болезненной. Он может в дальнейшем пойти в тренера, но получать удовольствие от бега уже никогда. «Моя мечта исполнилась, а большего мне и не нужно.» - с улыбкой подумал Хайджи, а затем снова вспомнил о том, что больше не насладится бегом с ребятами. Он бы даже не удивился, если из-за этого общение с ними начало уменьшаться. С ним не побегать. — Я... Я в-влюблён в тебя! Хайджи так погрузился в свои раздумья, что только сейчас вернулся в реальность. Эти громкие слова тут же развеяли все его мысли, и теперь он пытался понять, что произошло. Так... Парень сидел в палате, и к нему кто-то хотел зайти, и этот кто-то... Какеру Курахара. Киёсэ не помнил, о чём они разговаривали (если вообще разговаривали), и оглушённый своими мыслями, пришёл в сознание только тогда, когда услышал эти слова: — Я... Я в-влюблён в тебя! – взволнованно закричал Курахара, сделав поклон так, что его лица не было видно. Вперёд он вытянул руку, в которой крепко сжимал маленький букет цветов. Хайджи смотрел на парня так, будто не знал значение сказанных им слов. Из его уст это звучало крайне неожиданно. — Влюблён? – переспросил Киёсэ. — Не заставляй говорить это снова. – всё также не поднимая голову ответил Курахара, тон которого сейчас звучал по-детски смешным и смущённым. Только пару дней назад он был с Какеру просто друзьями, любящие бегать друг с другом, и передающие в марафоне ленту. А теперь, парень стоял перед ним с низко опущенной головой и спиной, с протянутым букетом цветов и такими словами. — То есть, я тебе нравлюсь? – удивлённо спросил Хайджи, понимая, что вопрос глупый. — Получается.. Он соврал, если бы сказал, что Какеру не был ему симпатичен. Парень обожал его бег, он всегда был заворожен им. Ему так же казалось, что некоторые черты Какеру, такие как смущённость, попытки сдружиться со всеми и быть преданным, - очень милые. Хотя раньше его и раздражала чрезмерная грубость парня, сейчас он видел в нём доброго, и чувствительного человека. — Ответь что-то. – беспокойно просит Курахара, явно подумав, что Хайджи предпочёл просто игнорировать его. А ведь он уже несколько минут согнувшись стоит перед ним с вытянутой рукой. — Сначала выпрямись. Неудобно ведь стоять. – спокойно сказал парень без капли взволнованности в голосе. Хотя лёгкое смущение и какое-то недопонимание отражалось на его лице. Курахара сделал так, как он сказал, но всё равно опустил голову и увёл взгляд. В руках парень всё ещё держал цветы, которые, как понял Киёсэ, надо бы уже принять. — Спасибо за цветы. Красивые. – улыбнулся он. – Не думал, что ты можешь делать такие подарки. — Тебе могу.. – смущённо пробормотал Какеру. Только сейчас Хайджи заметил, насколько он красный. От этого факта, у самого Киёсэ на лице появился румянец. — И с каких пор ты... Эм... Влюблён в меня? – задал он очередной вопрос, поймав себя на том, что ему нравится видеть Какеру таким красным и смущённым. — Не знаю. Наверное с того момента, как мы все вместе начали ежедневно выходить на пробежки. – он сделал паузу, чтобы сглотнуть ком в горле. – Ну... А я тебе... как?.. Да. Ему нравился Какеру. Он это точно знал. Просто после того что произошло, Киёсэ не мог думать ни о чём, кроме своей ноги, и такой долгожданной, наконец-то выполненной мечты. Наверное поэтому реакция Хайджи была... Практически никакой. — Ты мне тоже нравишься. – решил признаться парень, и глаза Какеру от этого засияли. — Правда? Я тебе нравлюсь? – будто не веря переспрашивал темноволосый. — Да. И мне приятно, что ты признался мне. Но есть одно НО. Тон Хайджи был таким спокойным и тяжёлом для парня, что тот взволнованно сглотнул, боясь услышать это самое НО. — Тебе не кажется, что странно признаваться об этом, когда я в таком положении? И правда. Сейчас Хайджи сидел на инвалидной коляске, без каких либо оставшихся надежд на полное выздоровление. Его не сильно это убивало, так как, напомним, он был готов к такому. Он беспокоился из-за другого. — Точно... – грустно опустив взгляд произнёс Курахара. – Ты сейчас, наверное, вовсе не это хотел бы слышать... Прости. Я должен был лучше понять тебя и твоё состояние. — Что? Дело не в этом. – Киёсэ даже неловко посмеялся. – Я имею ввиду то, что ты признаёшься мне в чувствах даже не смотря на то, что я больше не смогу бегать. — И что? — Что и что? Я больше не побегу с тобой. Мы никогда не посоревнуемся, не пробежим марафон, не достигнем общих целей. — Но... — Вот только не надо убеждать меня в обратном. Я смог встать на ноги и бежать с прошлой травмой, но с этой навсегда останусь хромым. – как-то безэмоционально завершил он. Какеру пару секунд помолчал, но смотрел на парня с тем же совершенным непониманием. —...Я же люблю тебя не из-за бега. — Правда? — Конечно мне нравилось бегать с тобой. Очень. Но это не повод для моей влюблённости. – от таких слов он становился краснее. – Ты нравишься мне по многим причинам. Я хочу быть с тобой, и не важно, в каком ты будешь состоянии. Ты дороже мне всего остального. Хайджи смотрит на него с неподдельным удивлением и восхищением. Он никогда бы не подумал, что Курахара сам может проявить инициативу в отношениях. Видимо, Киёсэ недооценил его. А ещё, последние слова прямо-таки задели его душу. — Пожалуйста, не молчи. – умоляюще просит Курахара. – Если хочешь отказать, скажи об этом сразу. – эти слова как тяжесть опустилась на его сознание. Ему казалось, что если Хайджи продолжит молчать и также безэмоционально реагировать, он не выдержит и прослезится. — Как я уже и сказал, ты мне тоже нравишься. – наконец-то улыбнулся парень, и это обрадовало Какеру. Оба парня замолчали и просто смотрели друг на друга. Со всей нежностью. Курахара так долго желал признаться Киёсэ в своих чувствах. Ему потребовалось много смелости для такого подвига. Парню казалось, что конец марафона - это самый подходящий момент. И хотя Какеру боялся отказа и презрения из-за того, что они оба парни, Хайджи всё же ответил ему взаимностью. Но насколько эта любовь взаимна, он не знал. – Ну так, мы сказали, что чувствуем друг к другу. – начал Киёсэ. – Что с нами будет дальше? — А, ну... Ты будешь отдыхать и набираться сил, а я буду дальше заниматься... — Я имел ввиду наши отношения. – с терпеливой улыбкой вздохнул Хайджи. Парень замолчал то ли от неловкости, то ли от незнания ответа. Он надеялся, что Киёсэ сам предложит ему встречаться, но в итоге, решение было дано Какеру. Волнение и нерешимость заставляли его желаемые слова оставаться несказанными, а сказать он хотел многое. Например что-нибудь романтичное, или то, что он хочет встречаться с ним, или что любит. Не просто симпатия или влюбленность, а любовь. Смелости у парня хватило только на то, чтобы приблизиться к Хайджи и опустится на корточки, чтобы обнять его. — Прости. Тебе сейчас тяжело, а я достаю тебя своими глупыми словами. – грустно и тихо произнёс Курахара. — Всё нормально. Не принимай всё так близко к сердцу. – с лёгкой улыбкой говорил Киёсэ. – Знаешь, то, что ты влюблён в меня не из-за бега, было самым романтичным, что ты сказал. Теперь я не чувствую себя таким ненужным. – усмехнулся он. — Да ты всем нужен! Ребята очень ждут тебя. Они только и делают, что восхищаются тобой и скучают. – искренне говорил Курахара. – Ты многим пожертвовал ради своей мечты и нас. Мы все благодарны тебе. От этих слов на душе Киёсэ стало легче. Теперь он улыбался счастливо, и боль в ноге почти не ощущалась. Какеру обнимал парня, прижавшись головой к его коленям. Он выглядел мило, и даже трогательно. — Так... Насчёт нас... – Курахара снова смутился. - Может мы.. — Хайджи!! – хором заорали ребята, резко распахнувшие дверь палаты. Сердце Какеру в этот момент остановилось, и не успев среагировать, он даже не встал, продолжая сидеть у парня в ногах. Его распирали чувства неловкости и стыда. — Ого! Какеру без нас обнимает Хайджи – игриво закричал один из близнецов, который в ту же секунду побежал с братом к другу, и оба обняли его по бокам. Коляска приносила в этом неудобства. — Привет, Хайджи. Ну как ты поживаешь? – с доброй улыбкой спросил Нико-тян. — Я волновался за тебя, Хайджи. – с глазами полными слёз промолвил Муса, подойдя к нему ближе. — Хайджи, мы принесли тебе перекусить. – улыбчиво говорит Юки. — Ты должен поправляться. – через маску улыбался Сугивара. Все столпились около Хайджи и начали задавать ему вопросы, на которые он с улыбкой отвечал. Какеру решил больше не волновать парня, и поспешно вышел из палаты. Он с облегчением выдохнул, поняв, что никто не догадался о том, что происходило пару минут назад между ними. Оставшись наедине с собой, его сердце снова громко забилось, и он вспомнил всё то, что сказал Киёсэ. Какеру чувствовал огромное чувство радости и смущения. «Интересно... Теперь мы можем называться парой?..» – думал Курахара. Он ведь признался ему, и вроде как узнал, что чувства взаимны. Но что теперь будет с ними? Хайджи выписали из больницы, и теперь все с радостью вели его в родное общежитие. В честь Киёсэ и окончания марафона ребята устроили очередную пьянку. На столе было много заказной еды и банок пива, которые быстро становились пустыми. Больше всех пил "Король" и Шиндо, по пьяне твердя Хайджи о том, насколько он им дорог. Муса с бесконечными слезами в глазах признавался в своей любви и преданности всем друзьям. Нико-тян всем довольный поглощал много еды и запивал пивом, которое он старался выпивать в умеренных количествах. Близнецы орали громче всех. Аканэ, или же "принц", даже не читал своей манги, и с улыбкой слушал каждую пьяную речь друзей. Юки сидел около Хайджи, активно разговаривая с ним. Парень пил немного, но всё равно был красным. Все чувствовали неимоверную радость, но ни у кого сердце не билось сейчас так сильно, как у Какеру. Он специально сидел дальше всех от Хайджи, смущаясь вообще взаимодействовать с ним. Парень ощущал приятную лёгкость и щекотание в груди, но взволнованность и страх напрягали его. Он боялся даже смотреть на любимого человека, но иногда, мельком, посматривал на Киёсэ. Курахара считал его безумно красивым. Лицо, тело, душа. Ему хотелось докоснуться до этой красоты. Никогда раньше парень не испытывал таких эмоций. Любовь, эйфорию, смущение, и... безнадёжность. Ведь несмотря на то, что парни признались друг другу в чувствах, Какеру ощущал, насколько Хайджи не заинтересован в этом. С момента признания Какеру прошло уже два дня. Киёсэ ни разу не посмотрел на него со смущением, никогда не краснел, не говорил что-то романтичное и не намекал на отношения. Он разговаривал с ним обычно, даже слишком. Будто никакого признания и не было. Курахара тоже молчал, и с того дня не пытался говорить о своих чувствах. Он показывал их лишь своим смущением и взволнованностью. Отчаянье даже перекрывало ощущение радости от пройденного марафона. Прошло два дня, и Какеру понял, что нужно что-то менять. Он не сможет просто так оставить всё как есть. Не сможет позволить, чтобы то признание осталось пустым, не услышанным.