СССР отвернулся обратно, видимо раздумывая про дальнейшие события, и стараясь как-то предвидеть, что-же будет с ним в далёком будущем. Рейх уже в десятый раз успел себя похвалить за своё идеальное и незаметное притворство, которое так и не смог выявить Союз, и десять раз успел себя поругать, что мол надо-бы быть с этим делом по осторожнее. А ведь когда Советы душил нациста, у того, кажется, вся жизнь перед глазами пролетела, но в то же время было что-то, похожее на азарт, игру с огнём. Немец не понимал сам себя на данный момент, что он чувствует к Союзу. Он точно чувствует сильную, вяжущую язык, вину, которая так и не даёт покоя, хочется выпить воды, чтобы смыть это неприятное и навязчивое ощущение, но вместо обычных извинений, на смену приходит хитрость, и на смену воде идёт ложь, которая лишь усугубляет всю ситуацию, вина начинает разрастаться внутри с неимеверной скоростью. Фюрер–положительный персонаж в нашей с вами игре, но конечно-же грешен, поэтому чувствует угрызения совести, он–не правдивый человек, но изнутри, всегда так хочется сказать правду. Третий не чувствует к коммунисту любви, разве что, только тогда, когда начинает действовать магия. Он сожалеет, хочет вернуть их хорошие отношения, снова быть сотрудниками, друзьями, но не больше.
Не больше, но даже это будет сложно восстановить.
–Так, –хлопнув себя по коленям, на повышенном тоне сказал Совок, дабы вывести из мыслей арийца. Ну, или просто вывести… из себя. –, ладно. Этот вопрос мы обсудили. Теперь: зачем ты меня поцеловал? –продолжал СССР, проницательно вглядываясь в глаза Третьего. Данное происшествие с поцелуем ему было уже не так интересно, ведь он догадывался о его надобности Рейху. Он встал, как бы поторапливая нациста, у него был ещё один вопрос, но более "бытовой" и нужный по его мнению. Да, коммунист собирался ужиться с "этим противным фашистом". Он-же не глупый, знает, что Дитриху два дня, как минимум потребуется, чтобы хоть как-то восстановиться. Со стороны нациста наконец-то послышался на удивление робкий ответ.
–Ну, мне можно было восполнить свои силы с помощью этой магии, и я воспользовался ситуацией. А во вторых… –но не успел Рейх договорить, как его перебил Союз, может даже случайно. Всё-же любимому себе человеку, хоть и поневоле, врать и скрывать что-либо сложнее, чем кому-то другому, и Третий уже начал-бы распинаться, как его повлекло к СССР это неведомое чувство. Интересно, а из-за таких случаев правда хоть когда-нибудь вырвется наружу, или нет? Это мы узнаем позже, а если говорить точнее, то совсем, совсем нескоро.
Сжав крылья к себе ближе, в жесте показной фальшивой обиды, ариец набычился и взглянул на СССР не одобряющим, но тёплым, взглядом, который, кажется, контролировало только второе я фюрера–магия любви. "Эх, знал-бы ты, как я хочу придушить тебя…" –эту фразу сейчас полностью представлял из себя суровый вид Третьего, но сердце и мысли внутри говорили совсем иное продолжение–"… но лучше обнять". Советский, как ни в чём не бывало, продолжил, как-бы показывая, что "ну, да, хорошо, мне всё равно, что ты там-бы мне рассказал", а внутри было хоть и малейшее, но переживание, интерес, сожаление–"Интересно, что он мне хотел рассказать, может это-бы как-то повлияло на происходящее, или поменяло хотя-бы на йоту моё отношение к нему".
–Ты есть хочешь, или ещё что-то? –Это и был тот "бытовой" вопрос. Союз решил отвлечься на повседневные заботы, которые раньше его, кажется, доставали и тому подобное. Но сейчас, когда твой гость–Третий Рейх, с которым у тебя ещё и, между прочим, что-то типа сделки, такие дела становятся чем-то весёлым, ведь можно заставить того помогать тебе, ну, или вообще, заставить проделать всю работу за тебя. Кто знает, как обойдётся с нацистом СССР…
–Слушай, а у тебя тут вообще оказывается что-то поесть имеется? Я думал, что нет. –затягивал разговор фюрер, даже не зная зачем, может, чтобы не показывать своей неизбегаемой уязвимости, которая всё равно раскроется.
–Ну, раз так отвечаешь, значит хочешь. –навеселе ответил Советы и напоследок сказал уже тише.– Я-то тебя знаю. Сейчас идём на кухню, что-нибудь сварганим!
–Ой, ладно. –"деловито" сказал нацист, вставая с кровати, опять-же еле-еле. Ему всё никак не верилось, что СССР настроен дружелюбно и собирается, похоже, накормить его. От таких мыслей в груди, будто разливалось тёплое молоко, грея холодное сердце и потихоньку размораживая его.
–Помочь что-ли? –коммунист, на удивление Третьего, протянул тому руку, при этом с улыбкой. Давно фюрер такого Союза не видел… доброго. В его памяти лишь остались воспоминания о тех днях, днях мирного и беззаботного детства… Ох, что-то Третий задумался! Да и мы отвлеклись.
–Дамочка, проснитесь! –помахал той-же рукой СССР перед лицом Рейха и сразу вернул её в прежнее положение ожидания.
–Ой. –"проснулся" нацист и быстренько положил свою хрупкую ладонь на большую мозолистую ладонь Союза. Тот мигом смог поставить фюрера на ноги, рывком потянув на себя, но стараясь действовать более аккуратно.
***
–Эх, мало того, что "дамочка", так ещё и "инвалидка". –пробубнил в шутку Советы, специально так, чтобы его услышали.
Оба героя уже были на кухне. Совок усаживал Рейха на стул, помогал с крыльями, ведь сам тот мало на что был способен. За совсем короткое время пути из спальни на кухню, Советы и Третий успели договориться о том, что ариец будет просто сидеть и наблюдать за готовкой, поскольку сам он ничего не сможет и вообще "я тебе не доверяю в этом деле", а сам коммунист будет орудовать за плитой. Хотя, это даже словом "договорились" назвать нельзя, СССР просто поставил немца перед вышесказанным фактом. Второй даже никак не возмущался в ответ–сейчас он, как заболевший ребёнок, и его состояние в данный момент ухудшилось. Нет, не из-за магии, её-то теперь у нациста было предостаточно. Просто за последнее время он многое пережил, даже слишком. На него все события давили, как психически, так и физически.
Поэтому голова жутко болела и доставляла огромный дискомфорт Дитриху, который толком и не смог ответить на подкол товарища коммуниста про "дамочку-инвалидку", лишь обиженно фыркнув, да и то "для приличия", как говорится. Союз-же, тем временем, уже вовсю орудовал на кухне, готовя на обоих по одной порции макарон. На плите в кастрюле бурлило "творение" Советов, похоже так-же, как и башка арийца, который весь уже там извёлся и не знал, куда себя такого девать. Голова гудела скорее из-за того, что вероятнее всего, нацист просто-напросто заболел. Повернувшись в сторону стола, где сидел Рейх, с двумя тарелками макарон в руках, СССР взглянул на Третьего сначала довольными, а потом более обеспокоенными глазами.
–Что-то ты совсем расклеился. –в пол голоса сказал Союз, ставя на деревянную поверхность стола блюда и до сих пор смотря на арийца, как заворожённый, не отрываясь.
–М-м-м. –недовольно промычал немец, видимо, просто ради того, чтобы подать голос и хоть что-то ответить, если это так можно назвать.
–Так, всё с тобой понятно, сейчас градусник принесу, будем мерить температуру. –сказал Советы, как самая заботливая мамочка на Земле и быстрым шагом направился в комнату, где ранее лежал нацист.
Рейх киснул, распластавшись на столе недолго, может, чуть больше минуты. Вскоре, пришёл СССР, держа в одной из рук заветный градусник. А Третий даже и не взглянул на него, как лежал, так и лежит, как мёртвый, лишь иногда, жалобно постанывая.
–Хорош скулить, на тебе. –сказал коммунист, протягивая блондину заветный предмет.
Тот в ответ, лишь молча, взял градусник и воткнул под подмышку (простите, я никогда не знала, как это писать и могла лишь гадать об этом).
М-да, тут и немудрено заболеть, да и при этом как...!
***
–Ух, ё-моё! Быстро в постель, температура аж тридцать восемь и девять! –протараторил Советы, уже чувствуя, что сам нацист управиться с такой задачей, как дойти до кровати, не сможет.
