Птица

Когда на склады приходит чума, Гриф находит Ноткина сидящим в одном из пустых вагонов железной дороги. И бегать от разговора ему не пристало, а делать вид что не заметил — поздно. — Чё забыл тут, детка? Одним махом запрыгивает на подножие вагона и садится рядом, свесив ноги, так же как Ноткин, который в ответ молчит. — Слыш. Отвечай, не то с вагона скину, — не скинет, конечно. — Да это, Артист мой… убежал опять. — И чё теперь, через чумной квартал за котом драным гнаться? — Гриф встаёт, осматривает вагон, заставленный ящиками. Знает, что всё давно пустое, но воровские инстинкты не позволяют на месте сидеть — вдруг завалялось чего. — А если б и не погнался, всё одно. Заболею уж точно, — говорит Ноткин. Уже тише добавляет. — И не драный он, а душа моя вторая. Гриф оставляет фразу без ответа, воровской инстинкт его не обманывает: что-то блестит под одним из ящиков в углу вагона. Он приподнимает ящик и цепляет пальцем круглую штуку. Вечерний свет еле-еле освещает открытый вагон, но Гриф и так на ощупь понимает, что нашёл ноготь. Неплохая добыча! Правда, путешествовать Филин особо не любит, в самом городе его не жалуют. Но уж лучше на лодке с червём, чем просто так по улицам шастать. На крайняк всегда можно сбыть кому надо. — Я сам виноват, — вдруг продолжает Ноткин, к Грифову удивлению. Ему-то выпытывать у мальчишки тайны дела большого нет. — Мы с Ханом пошли в заражённый дом на Сырых Застройках, хотели смерть прогнать… попробовать. Бурах нас там нашёл, всю ночь просидели, — Ноткин перебирает в руках свои обереги, свистульки на верёвочках. Уже и неясно, с Грифом он разговаривает или сам с собой. Филин подкидывает монету червей. — А сегодня уже чувствую, как болезнь подбирается, — у ногтя одинаковые стороны, но Гриф знает, что выпала решка. — Поэтому хорошо, что мои в замке сидят. Я им сказал не высовываться, если нет надобности. Так они, боюсь, не послушают. Один вот уже помер, — Ноткин сжимает в руке свои подвески так, что те больно впиваются в кожу. Гриф прячет найденный ноготь в сапог и вновь подсаживается к Ноткину. — А ты кашляй потоньше — протянешь подольше. Мои вот, тоже подыхать начали. И братуха без дела не сидит, я смотрю. — Он помогает! — вступается Ноткин, и впервые за весь разговор поднимает взгляд на Грифа. — Да я чё, спорю что ли? Ты правильно сделал, малой, что Медведя позвал. Он своё врачевание знает. Хотя бестолку это, всё равно все помрём. Ноткин снова молчит. Они сидят так ещё пару минут в тишине, Гриф дышит чистым, незачумлённым степным воздухом. Ноткин мотает ногами, далеко от земли. Такой маленький ещё, хромоногий к тому же, и как только забраться смог в одиночку? — Кто-то да выживет. Солнце уже касается горизонта, а со стороны степи ветер приносит запах дурманящей твири. — Мошт и так, — Гриф слезает с вагона и направляется обратно к складам. Ноткин выдыхает, не заметив даже, что держал дыхание. Живут буквально через дорогу, а говорят один-на-один реже чем твирь цветет. Он поворачивает голову и замечает иммуник на том месте, где пару мгновений назад сидел Гриф. Ноткин сомневается прежде чем взять его — никогда ещё главарь воровской банды не отдавал что-то за так. Но нутром чувствует, здесь другое, и засовывает такой нужный сейчас предмет в карман своей безразмерной куртки. Потом смотрит уходящему вслед и думает: а ведь Гриф и не человек вовсе. Птица. Значит, и довериться ему… — Слыш, детка, вон один оборванец под вагоном лежит, твой небось!