Черный лебедь.

Алан. Войдя в дом, огляделся. А здесь довольно уютно. Мне нравится. Единственное, что я спросил за это время, было: - Где моя комната? - я прекрасно понимал, что этот омега, который ехидно ухмылялся, смотря на меня, прочно занял место рядом с моим супругом, глядя на которого, я никак не мог отделаться от притяжения, которое с каждой проведенной рядом с ним минутой становилось все сильнее. Я боялся этого чувства, не хотел его по отношению к этому наглому, надменному альфе, у которого отсутствовали элементарные нормы морали и всего святого. Это же надо было додуматься: приехать за законным супругом с любовником! - Третий этаж, вторая дверь налево, - брезгливо бросил альфа, вовлекая в поцелуй омегу. Я даже не стал больше задерживаться. Подхватив вещи, ушел, куда послали. Легко взбежав по ступенькам, прошел к нужной мне двери, зашел в свои покои и огляделся. Красиво и уютно. Мне понравилось. Посреди комнаты стояла большая кровать, на которой лежало бежевое покрывало, сама кровать была из черного дерева. Рядом стояла из такого же материала тумбочка. Гладкая сверху, резная по краям и на дверце. На больших французских окнах висел полупрозрачный тюль, который колыхался от малейшего дуновения ветерка, проникающего в открытое окно. Стены были оклеены песочными тиснеными обоями, на одной висела картина моря, за которое пряталось солнце, а вдали виднелся парусник. Красиво и умиротворенно. На полу лежал ковер, в котором ноги по щиколотку утопали в пушистом ворсе. Недолго думая, зная, что ко мне никто не войдет, я просто лег на пол, наслаждаясь мягкостью покрытия. Сколько так лежал, не имею ни малейшего представления. Но вскоре пришлось подниматься, так как послышался звук шагов поднимающегося, а затем приближающегося к моей двери визитера. Подтянув ближе сумку с вещами, стал их вынимать и складывать на кровать, чтобы потом разложить в шкаф. В этот момент дверь открылась, на пороге нарисовался мой супруг собственной персоной. - Мы уже поели, так что можешь спускаться и обедать, - процедил он, брезгливо окидывая меня взглядом, а после, удаляясь, хлопнул дверью. Я постарался сохранить хладнокровие, но внутри все бушевало. Стоило ему появиться, как все мое естество души возжелало его, хотелось шагнуть навстречу - шагнуть так сильно, тепло и открыто, спеша навстречу собственной гибели, прижаться... «Это так просто», — твердил голос внутри меня. Кажется, всего лишь протянуть к нему руку, но... Нарваться на презрение мне хотелось еще меньше, потому и приходилось сдерживаться. Вот только насколько меня хватит? Смотреть на собственного мужа, который должен был бы мне быть омерзителен и отталкивать своими поступками и поведением, но в которого я против воли влюбляюсь все сильнее с каждой минутой, в компании любовника было больно. Сердце разрывалось на куски. Хотелось убежать далеко-далеко, подальше от него. Но в то же время не было сил сопротивляться притяжению. Я выпал на некоторое время из реальности, задумавшись, но, вздрогнув, вернулся в нее. Спустившись вниз, никого там не обнаружил. Только по всему дому разносились стоны омеги. О характере этих стонов догадаться было несложно. Глаза защипало. Не сдержавшаяся слеза обиды скатилась по щеке. Я быстро смахнул ее с лица, надеясь, чтобы этой моей слабости никто не заметил. На столе стоял кофейник с кофе и питчер с молоком, я еще подумал, что не хухры-мухры, как пьют кофе, в сахарнице с открытой крышкой лежала ложечка. На подносе находились ароматные булочки. На плите была кастрюля с чем-то, от чего исходили такие запахи, от которых у меня даже слюни готовы были потечь. Оглянувшись, словно вор, вокруг себя, быстро положил себе поесть. Вся трапеза заняла очень мало времени. Я привык есть быстро, чтобы не тратить много времени на нее, так как раньше мне надо было учиться, а лишняя минута, проведенная за едой, стоила нескольких непрочитанных страниц книги, сейчас данная привычка тоже оказалась очень кстати. Правда, сегодня я превзошел свой рекорд в поглощении пищи, желая быстрее вернуться в свою комнату. Поэтому, как только стоны стихли, я уже впопыхах заталкивал в себя остатки недоеденной булочки и запивал все это совсем остывшим кофе. А после со скоростью ветра бросился к себе. Мне не хотелось пересекаться с этими двумя, так как эти встречи действительно были для меня каторгой. Мне невыносимо было наблюдать, как этот омега прижимается к моему супругу, как они целуются прямо у меня на глазах, но больше всего ранило презрение в глазах альфы. Как жаль, что у нас нет разводов. Они запрещены. А ведь как было бы замечательно. Только я поднялся на третий этаж, как снизу раздался громогласный рык какого-то мужчины: - Димет! - тут же раздался топот спускающегося по лестнице супруга. - Где твой муж?! Ты ездил за ним?! - ой, это, кажется, обо мне. Не утруждая Димета поднятием за мной, я выскочил из комнаты, не забывая все же прикрыть за собой дверь, чтобы мой муж не появлялся в ней и не оставлял свой запах, быстро направился к лестнице, и уже стал спускаться, заметив, что за мной действительно собирались идти. Спускаясь, разглядывал мужчину. Уверенный в себе альфа с посеребренными висками, все еще живыми глазами, которые, словно рентген, пытались просканировать меня насквозь. Мне даже неуютно стало. Но не показывая вида, что этот взгляд меня, признаться, смутил, продолжал спускаться, твердо глядя в глаза мужчине. А он, чему-то вдруг усмехнувшись, подошел ближе к лестнице. - Ну, здравствуй, Алан, - тепло улыбнулся тот. - Меня зовут Мирт, - протягивая руку, представился он. Я ответил на рукопожатие и невольно улыбнулся в ответ. После чего, больше не обращая внимания на сына, он взял меня под локоть и повел к креслу. Где, расположившись с удобствами, стал расспрашивать меня об учебе, о дальнейших планах. Я все рассказал без стеснения и утайки. С ним было легко и просто. Создавалось ощущение чего-то родного, словно я беседую со своим отцом. Этот мужчина располагал к себе своим добродушием, теплым взглядом, который притягивал, в нем не было холода и отчужденности. Мне казалось, что в мою жизнь пустили теплый луч солнца. А когда в конце сообщил, что планирую продолжить дело отца, тот вообще едва не подпрыгнул от радости, тут же предложив свою помощь, на которую я согласился. Мы очень долго обсуждали все, что я придумал, пока изучал документы. С чем-то он согласился, поразившись моей смекалке, что-то сразу отмел, найдя много контраргументов и минусов предложенной идеи. Сидели мы долго. Когда и куда удалился мой муж, впрочем, куда – догадаться было несложно, мы с собеседником не заметили, так были поглощены беседой. Пару раз слуги в доме моего мужа, которые появлялись как тени и скользили бесшумно, так что их появление в комнате я не ощутил, приносили и ставили перед нами подносы с едой, которая тут же исчезала, поглощаемая нами на автомате. Как им удавалось находиться в доме незамеченными, я не знал. Только гораздо позже узнал, что слуги приходящие. Я ел, не чувствуя вкуса, и продолжал говорить. Когда в гостиной зажгли свет, то с удивлением обнаружил, что уже поздно. Мирт решил остаться здесь, чтобы утром продолжить нашу дискуссию. Этим фактом мой супруг оказался недоволен, но возразить не смел. Потому за целый вечер мы его не слышали и не видели так же, как и омегу. Скорее всего, омега ушел, так как отец моего мужа иного бы не позволил в своем присутствии. Или позволил, махнув рукой на своего непутевого сына. Уже собравшись подняться к себе, услышал, как Мирт произнес: - Алан, ты можешь звать меня отцом, так как теперь ты мой сын, - обернувшись и улыбнувшись, я согласно кивнул и ушел к себе. Спать я ложился довольный. На моих губах играла радостная улыбка, что хоть что-то хорошее произошло за этот день. И потеряв двоих отцов, приобрел одного. Снилось мне в эту ночь что-то очень приятное, светлое и радостное. На следующий день, видя, как тяжело и сложно мне находиться в компании этих двоих: своего супруга и его любовника, который снова появился у нас в квартире, а может, и не уходил, просто сидел как мышь и не пикал, Мирт, а точнее отец, пригласил меня проехать в компанию моего отца, чтобы на месте со всем разобраться, изучить. Познакомиться со всеми. Я с радостью согласился. Ехать пришлось долго. Она оказалась за городом, поэтому наш путь занял два часа. Мы покинули шумный город, а за городом нас ждала сказка. Оставив машину, мы прошли на территорию нашей фабрики, которая занимала большую площадь. Сначала я увидел рощу. Она встретила нас шелестом листвы и мелодичным журчанием ручья, стремительно мчавшегося и прячущегося в кустарнике и меж деревьев. Пройдя по дороге вдоль рощи, я залюбовался открывшейся завораживающей картиной. Передо мной развернулась поляна, а вокруг нее тёмной стеной стоял молчаливый лес, плавно подбирающийся к озеру. И в этом обрамлении красок и звуков расположилось центральное здание парфюмерной фабрики. А также прилегали лаборатории, цеха по производству и разливу, музей истории фабрики с продукцией, которую производили на ней, и небольшой магазинчик готовой продукции. Вдруг кто-то из клиентов решит приобрести готовую продукцию на месте. Все создавалось для удобства. Вся данная красота утопала в лучах яркого солнца. Залюбовавшись красотой окружающей природы и погрузившись в свои мысли, я не заметил, как мы вошли в здание, и только оказавшись в кабинете моего отца, а теперь уже моем кабинете, стал оглядываться по сторонам. Передо мной предстал кабинет, отделанный в светло-бежевых тонах. Справа во всю стену было окно, в которое лились солнечные лучи, окутывая весь кабинет светом. В углу стоял фикус. Деловая зона не имела лишних предметов. Вся мебель была сделана из мореного дуба. Стул директора с кожаным креслом и стол, за которым проводятся совещания или прием посетителей, располагались буквой «Т». У стола были расставлены кресла для посетителей. Шкафы являлись частью общего дизайна и вместилищем бумаг, книг, здесь располагались сертификаты компании, кубки, награды и образцы продукции. Дверцы шкафов были полупрозрачные, что дает прекрасный доступ к обзору всего богатства. На столе стоял ноутбук, настольная лампа и фотография, которую я взял в руки, и слезы подступили к глазам. На ней были мы с папой, счастливые и улыбающиеся. Как же давно был сделан этот снимок, столько времени утекло. Нехотя я вернул фото на место. Слева при входе, что и не сразу бросалось в глаза, была дверь в личную зону, где стоял небольшой кожаный диван, шкаф для сменного белья, бар, холодильник и душевая кабинка. Весь тот минимум, что мог пригодиться. В кабинете отца ничего не изменилось с того времени, как он его покинул. Разве что периодически вытиралась пыль да бумаги и ручки были переложены в шкаф со стола. Да, мой отец был директором успешной парфюмерной компании. После его гибели работа ни на миг не прекращалась, я был намерен вывести компанию на новый уровень. И сейчас нам предстояла тяжелая задача, как привлечь к сотрудничеству одного молодого и подающего надежды ученого по разработке духов, подавляющих запах омег. Что во многом смогло бы им облегчить жизнь. Но за ним охотилась не только наша компания, но и другие. А потому у меня созрел план, который нам предстояло претворить в жизнь, чем мы и занялись. Помимо этого, мы планировали открыть несколько наших магазинчиков с возможностью самим покупателям смешивать для себя запахи в качестве эксперимента. Стоило нам оказаться внутри, как я поразился той атмосфере дружелюбия, которая царила в самой компании. Встретили нас тепло, ни одного косого взгляда, ни одного слова презрения. А когда Мирт представил меня как хозяина, мне тепло и по-доброму улыбнулись. А потом круговорот дел, ознакомлений, как с делами, так и с самими специалистами, закрутил-завертел. Мне все было интересно. Новая специфика, новые технологии, новые креативные идеи. Мы разбирали все, а Мирт, не вмешиваясь, только сидел и наблюдал, как я постепенно вливаюсь в коллектив. Этот день пролетел незаметно. Не успел оглянуться, как Мирт, вот пока еще не могу называть его отцом, сказал, что нам пора ехать домой. Дом... Какое уютное слово и как мне не хотелось называть им то, где мне сейчас предстояло жить. Там не было спокойствия, не было радости. Туда не хотелось раз за разом возвращаться. Там меня никто не ждал, более того, там меня презирали, и я был обузой. Словно прочитав мои мысли, мужчина повез меня ужинать в какой-то ресторан. Только сейчас я почувствовал голод. А до этого, пока мысли были заняты другим, пока был азарт и интерес, я его совершенно не ощущал. А сейчас, сидя в полутемном зале ресторана, где играла легкая непринужденная музыка, народ вполголоса переговаривался между собой, я ощутил, как на меня вдруг снизошло какое-то спокойствие. Я нашел себя в этой жизни. Несмотря на отношение ко мне супруга, мне было действительно хорошо от того, что в компании меня приняли тепло и никто не сказал, что под началом омеги работать не станут. - Ты просто сразу показал, что не выскочка без мозгов, который стремится к власти, - раздался сбоку голос Мирта, а я даже подскочил на месте, настолько погрузился в себя. - Я что, думал вслух? - спросил я. Тот кивнул. Да, такое со мной часто бывает. Еще в пансионе, стараясь решить трудную дилемму, я раскладывал все по полочкам, вслух пытаясь анализировать и сопоставлять. Поэтому и сейчас, снова вдаваясь в анализ, перешел на то, что говорю вслух. После ужина мы наконец поехали домой. Приехали очень поздно. Ни мужа, ни его любовника слышно не было. Или они уже спят, или где-то шляются. Но меня ни то, ни другое уже не волновало. Мы с Миртом разошлись по своим комнатам. Следующие несколько дней Мирт каждый день возил меня в офис компании. Там я проводил все свое время. Я постепенно втягивался в процесс управления, спорил, доказывал, отстаивал свою точку зрения. В глазах почти всех я видел неподдельное уважение. Меня это радовало. А вечером, поужинав в ресторане, мы ехали обратно. Через несколько дней Мирт сообщил, что уезжает, дела требовали его присутствия. Но мне было приготовлено собственное авто. Благо в пансионе нас учили и этому. Даже права выдавали. Я только порадовался. Скорость, ветер в лицо, свобода - все это я любил. Поэтому, с грустью и теплом прощаясь с Миртом, высказал предположение о скорой встрече. Знал бы я, насколько скоро она состоится. Целая неделя пролетела как один миг. А вот потом, возвращаясь вечером домой, почувствовал неладное. У меня закружилась голова, во рту пересохло. Тело стало гореть, по нему прошла волна жара, будто по венам пропустили раскаленную лаву. Хорошо, что я уже подъезжал к дому, иначе даже предположить боюсь, что могло бы произойти. Поставив машину в гараж, с трудом поднялся на третий этаж и сразу же упал на кровать, не имея сил даже раздеться. Полночи я крутился, сминая простыни. Мне было то жарко, то холодно, я не мог понять, что со мной. Может, я заболел? Вся ночь прошла беспокойно. Голова просто раскалывалась. Под утро стало еще хуже. Мне хотелось чего-то непонятного, тепла, близости, чтобы рядом оказался этот несносный супруг и обнял меня, прижал к себе, гладил, ласкал. Но больше всего до ужаса хотелось почувствовать его в себе. От собственных мыслей я возбудился так, что стоящий колом член причинял адскую боль. Снизу послышались возмущенные голоса, а потом все стихло, и я услышал, как тяжелыми шагами муж поднимается по лестнице. Не придав этому значения, попытался встать и тут только заметил пятна на простыне. У меня началась течка. Со всеми заботами и загруженностью последние недели я забыл про данный факт. Нет, только не это. Не успел я додумать, как дверь широко распахнулась и на пороге нарисовался тот, о ком были все мысли. Мы сверлили друг друга взглядами. Как же тянет прижаться к нему, как будто Димета у меня вот-вот отберут, воздуха не хватает. Хотя… воздуха, наверное, не поэтому… И вместе с ним по телу разливается такое желание, что всё внутри сводит. Хочется разорваться надвое, чем понять, что же делать - потянуться навстречу, но как он отреагирует на мой порыв, что подумает... Но тут он резко подскочил ко мне, вдохнул мой запах, и только я понадеялся на чудо, как его реплика все испортила: - А ты приятно пахнешь, теперь у меня на тебя, может, и встанет и я, наконец, совершу то, что требуется. Только надеюсь, что все обойдется одним разом, и ты сможешь залететь. - Если бы не было такого сильного желания, неконтролируемого, притягательного, я бы ему врезал так, что он бы точно к стене отлетел. Гад такой. А вот то, что происходило дальше, отпечаталось в мозгу урывками, вырванными кусками. Я потонул в боли. Эта сволочь не удосужилась даже растянуть меня: поставив на четвереньки, вошел сразу, одним рывком, благо смазки было много, иначе от такого «экстаза» я бы задохнулся. Боль раздирала все тело, казалось, меня выворачивают наизнанку. Да, желание никак не хотело пропадать, более того, в конце я даже каким-то чудом умудрился кончить. Он двигался размашисто, натягивая меня на себя, впиваясь в мои бедра пальцами. Его глаза были закрыты. Явно на моем месте представлял кого-то другого. От этого становилось только хуже во много раз. Ни грамма не заботясь о моем удовлетворении, он с громким рыком кончил внутрь меня. А мне ничего другого не оставалось, как протянуть руку к своему члену и помочь себе самому. Он не спешил выходить. Словно к чему-то прислушиваясь, чего-то ждал. Потом я почувствовал, как его член снова стал наливаться, и он опять начал всю эту суету... Сколько раз он меня имел в разных позах, я уже не помню. Меня крутили-вертели, как курицу-гриль на вертеле. Счет времени потерялся. Последнее, что я запомнил, проваливаясь в беспамятство, это его ехидный оскал и слова, сказанные перед уходом: - Н-да, бревно, оно и в Африке бревно. Но я очень надеюсь, что после такой пляски тебе удалось забеременеть. - Я сквозь зубы процедил в ответ: - А может, это не я бревно, а ты хреновый любовник? - и все, больше я уже ничего не видел и не слышал, проваливаясь в темноту. А утром, едва разлепив глаза, попытался встать. Получилось, но с трудом. Как я доехал до работы, явилось тайной за семью печатями. Там я остался на несколько дней, так как двигаться было больно, да и ехать домой совсем не хотелось. В кабинете стоял мягкий и удобный диван, на котором я и спал. Душевые тоже имелись. На мой вопрос к собственному секретарю: - А зачем душевые? - он просто ответил: - Летом, когда очень жарко, приходится по нескольку раз принимать душ, так как ехать на встречу с клиентом всему в мыле, потному и грязному никому не хочется, да и сам клиент этого не оценит, вот и поставили душевые. А ведь отличная идея. А главное, как мне пригодились. Вот только, сколько ни скрывайся, а домой ехать все-таки пришлось. Как только я стал более-менее сносно себя чувствовать, боль прошла, я поехал в дом альфы. А приехав, услышал скандал, где этот омега-любовник ставил Димету условие: или я, или он, так как такая жизнь его достала. Не знаю, что и как говорил мой супруг, но спустя несколько минут услышал звуки поцелуев и быстро ретировался к себе, где, нацепив на голову подушку, постарался отрешиться от реальности, думая о том, что же будет, если мне не удалось забеременеть. Еще одной такой близости я не вынесу. Это слишком больно и мерзко, гадко и неприятно. Я никак не мог понять, что за эйфорию находят омеги в сексе? Как это может кому-то нравиться? Впервые за все время, сам поражаясь перепадам собственного настроения, я заплакал. Тихо, беззвучно, но плакал, даже не стирая слез. А утром твердо вознамерился пойти и купить тест. Ведь сейчас, говорят, есть такие, которые определяют беременность уже после первой недели. А это именно то, что мне и было нужно. Утром, как и планировал, перед тем как поехать на работу, заехал в аптеку и купил это чудо. Едва доехал до компании, сжимая руль до побеления костяшек на пальцах, ерзая, даже подпрыгивая на сиденье от нетерпения. Только успев со всеми поздороваться, сразу же ретировался в туалет, захватив с собой некую баночку. Результата ждать пришлось минут пятнадцать. Даже извелся весь. А когда увидел...