Аромат скромности

Парни не спеша следовали за Звездоцапом, который достаточно высокомерно оценивал каждого в участке. Горелый даже заметил, как некоторые невольно хмурятся и сжимают между пальцами карандаш, наровясь и вовсе сломать. Этот момент даже озадачил. Неужели Звездоцап уже имел дело с полицией и настолько тесно, что его до сих пор помнят? Неприятная дрожь пронзила все тело, а в голове всплыли обрывки недавних событий в камере. Этот страх, который испытал Частокол, паника и ужас, полная опустошенность и внутреннее признание самому себе, насколько он низок. Этот парень никогда не будет ровней Звездоцапу, который имеет над ним достаточно большую власть. Хоть Горелого и обошли подобные пытки, но ему было достаточно одного взгляда, чтобы все внутренности вывернулись наизнанку. От подобных мыслей к горлу подступила тошнота, отчего юноша прикрыл ладонью побледневшие губы. Как только полицейский участок остался позади, плечи Частокола еще больше напряглись, и он сел на заднее сиденье. Горелый не решил рисковать и устроился рядом с другом. Машина тронулась с места, в салоне повисла тишина. Звездоцап иногда бросал взгляд на этих двоих через зеркальце заднего вида, но сохранял молчание. Горелого то и дело пронзала дрожь от воспоминаний, и он по итогу зажмурился, упираясь руками в ноги. Эта аура смерти была ощутима еще до того, как мужчина полностью подошел к ним. Озлобленность, негодование и ярость — все это выходило за рамки личного пространства, но Звездоцап все равно сдерживал эти эмоции. Горелый вновь прокрутил в голове сложившуюся ситуацию, уже более трезво оценивая состояние мужчины. Власть делает его неуязвимым, влиятельным и внушаемым страх. С виду он кажется невинной овечкой, но внутри скрывается самый настоящий волк. Горелый никак не мог совместить эти две личности в одном человеке. За маской заботы скрывается озлобленность, за добротой — ненависть, а этот пленяющий взгляд янтарных глаз способен выражать столь неподдельные эмоции, что внутри все скручивается от страха. Смотрит так по нежному, казалось бы, но, если вывести из себя, готов отравить. И сейчас Горелый пытался понять собственные чувства. После увиденного был страх, но этот чертов неподдельный интерес захватил в собственный омут с головой. Чувство самосохранения отступило на второй план, захотелось узнать поближе этого человека. Рассмотреть все оттенки эмоций, которые он способен выражать и скрывать. — Эй, ты в порядке? — тихий голос Частокола заставил дрогнуть. — Да, не переживай, — кивнул в ответ юноша, выдохнув. Машина остановилась возле весьма сносного здания, которое, чтобы рассмотреть в высоту, надо было запрокидывать голову назад. Звездоцап выходит из машины, а Частокол смотрит на друга, кивнув головой. Горелый не прочитал на его лице ни капли удивления. «Неужели ты здесь бывал ранее?». Он вышел из машины и трусливо поспешил за мужчиной, который, бросив ключи незнакомому Горелому ранее парню, проследовал внутрь здания. Оно было настолько светлым, что в глазах даже зарябило. Столько света излучали огромные окна в пол, стены украшал декор в виде сертификатов, дипломов, статуэток, растений, фоторамок и полок. На полу также стояли горшечные растения, за каждым столом сидел работник, который отвечал на телефонные звонки и разбирал бумажную волокиту. — Доброе утро, Звездоцап! — хором произнесли все, кто находился на первом этаже здания. — Он их что, дрессирует? — тихо шепнул Горелый, невольно поёжившись от подобного. — Надо будет, и вас выдрессирую, — фыркнул Звездоцап, даже не обернувшись. Частокол пнул юношу в бок, произнеся что-то весьма тихое и неразборчивое. Горелый лишь нервно сглотнул. Мужчина пропускает этих двоих в лифт, и заходит сам. Внутри стояла все такая же зловещая тишина. Частокол невольно кашлянул, отчего пугливо бросил взгляд на Звездоцапа, который продолжил мирно стоять. «Насколько же он страшен, что ты так боишься?», — с этими мыслями Горелый перевел взгляд на спину мужчины, обнаруживая прилипшее белое перышко в области лопаток на пиджаке. Он осторожно потянулся к нему, желая незаметно снять. И, как только пальцы практически коснулись ткани, Звездоцап резко развернулся, схватив юношу крепко за запястье. Частокол от подобного даже вжался в угол, не желая стать соучастником проблем. Горелый в ужасе посмотрел на мужчину, который в мгновение ока прижал его к стенам лифта. Кабинка, казалось, даже пошатнулась от столь резкого нарыва. — Ты что это удумал? — тихое рычание издалось из глотки, а взгляд выражал нескрываемое опасение. От подобного у юноши даже пропал дар речи, а боль в запястье, наконец, дала о себе знать. Он не до конца осознавал столь спонтанное поведение со стороны и как в целом Звездоцап ощутил, что к нему желают прикоснуться. Частокол сделал совсем крохотный шаг, в то время как Горелый попытался вырвать руку из цепкой хватки. — Еще шаг, Частокол, и пожалеешь, что на свет родился, — бросил нескрываемую угрозу мужчина, отчего парень вернулся обратно в свой угол. — Больно же, Звездоцап, — тихо простонал Горелый, но не прекратил попытки вырвать прижатую к стенкам лифта руку. — Я хотел снять перышко, которое прилипло к пиджаку. К чему такая агрессия? Звездоцап на мгновение даже замер, а после отпустил юношу, отводя взгляд. «Мне показалось, или в его глазах проскользнуло облегчение?». Горелый потер запястье, ощущая тупую покалывающую боль, и тяжело выдохнул. Сердце бешеным ритмом отзывалось в груди, сбивая дыхание. Двери лифта открылись, и он все же ухватил перышко, достаточно было Звездоцапу переступить порог. — Как ты? — обеспокоенно спрашивает Частокол. — Что это вообще было? — довольно тихо произносит Горелый, глядя на красные следы от пальцев. Но друг не ответил, хотя лишь по одному взгляду было видно, что прекрасно знает причину такого поведения. Юноша не стал расспрашивать, особенно, когда эта тема касается Звездоцапа и, судя по всему, его прошлого. Горелый проследовал за мужчиной в кабинет, теряясь в догадках откуда столь идеальная реакция и опасения. Обустроен рабочий кабинет был весьма комфортно. По левую сторону находились шкафы со стеклянными дверками, но их содержимое Горелый не мог рассмотреть. То ли это книги, то ли документы. По правую сторону стояли точно такие же шкафчики, но уже с дверцами из темного дерева, а возле ручки виднелся небольшой замок. Стол находился посередине, а на нем лежали аккуратно сложенные бумаги, канцелярские принадлежности, стояла настольная лампа. Стул мягкой черной обивки был отодвинут, а более простеньких два стояли по другую сторону стола. Цельное окно в пол полностью занимало стену и придавало множество света. Звездоцап жестом приглашает Горелого и Частокола присесть. — Частокол в курсе, ты же здесь впервые, — неспешно начал он, присаживаясь на стул, и сложил руки перед собой в замочек. Яркий огонек блеснул в глазах. — Это — мой офис. Здесь я занимаюсь своим основным бизнесом. — Как я и думал, — вырвалось с уст Горелого, отчего он даже прикрыл губы ладонью. — Ты весьма наблюдательный, — усмехнулся мужчина. — Но, думаю, ты имеешь право знать. Я веду этот бизнес практически всю свою жизнь. Можно даже сказать самое начало положила ему моя мать, а я позже перехватил и полностью взял на себя после ее смерти. Вот только, как бы глупо не звучало, он мне весьма… приелся. У меня хватает своих терок с сотрудниками внутренних дел, поэтому меньше всего на свете я бы хотел вновь с ними пересекаться даже по поводу одного из вас, — он замолчал, что-то обдумывая, а после продолжил: — Может это звучит весьма глупо и по-детски, но мне захотелось временно оставить все эти обязанности. — Но почему? — поинтересовался Горелый. — Захотелось некой свободы, оставить все это и взяться за что-то более легкое, — пожал плечами Звездоцап, откинувшись на спинку стула. — Остролап взял на себя все обязанности, а я стал размышлять, что можно открыть не такое затратное, но эффективное. Я планировал оставить бизнес жене, поэтому интересовался ее мнением. Изначально мы хотели открыть магазин брендовой одежды, затем думали над корейской косметикой, а после сошлись на парфюмерной продукции. Она многое знает, во многом разбирается, поэтому это был самый оптимальный вариант. Но сейчас я вернулся обратно в офис, к своему истинному бизнесу, и хочу предложить тебе, Горелый, повышение. — Мне? — ахнул юноша, заметно закопошившись на стуле. — Частокол отказывался идти сюда, пока я занимался этим мелким бизнесом. Но теперь, раз я вернулся обратно в строй, он покидает магазин. На его место я уже нашел человека, — ответил Звездоцап, положив руки на стол. — По-твоему почему я затронул тему о твоем обучении? Раз ты не продавец, а менеджер, то идеально впишешься в мою команду. Но, ты можешь также и отказаться, и попасть под руководство Златошейки. К началу следующего месяца она будет официально владеть всеми магазинами и распоряжаться каждым. И, как я понял, часть она прикроет за ненадобностью. Твой ответ? — Ох. я… даже не знаю, — растерянно протянул Горелый, ошеломленный подобной новостью. Он ожидал чего угодно, но никак не предложение о повышении и переезд в офис. — Твой доход у меня вырастет в три раза, если не больше. Работа не пыльная, сидишь в офисе да бумажки сверяешь, фиксируешь продажи. Получишь привилегии, — продолжил Звездоцап. — Но почему я? — вдруг спрашивает юноша. — Столько ведь людей, а вы выбрали меня. — Потому что ты меня вполне устраиваешь, Горелый. И так сложилось, что ты попал ко мне именно в тот момент, когда я раздумывал о возвращении обратно «домой». — Но что за бизнес вы ведете? Звездоцап в ответ заметно напрягся, пошевелившись на стуле. Он невольно поджал губы, положив ручку на стол. — Весьма обычный, но который приносит хороший доход. — Да ладно тебе скрывать, не наркотой ведь торгуем, — втиснулся в разговор Частокол, подвинувшись ближе к столу. — Обычная алкогольная продукция, но какая! Такое качество нигде не сыщешь, почти всеми клубами заправляет именно Звездоцап. А еще у нас немало заключенных договоров с зарубежными покупателями. — Подожди… ты сказал: «Нас»? — в голосе Горелого проскользнуло плохо скрытое удивление. — Я когда-нибудь намылю твой язык, Частокол, — тихо рыкнул Звездоцап, отчего парень в миг сник. — Да, он раньше был парнем на побегушках. Помогал разбирать поставку, потом я устроил его в свой первый парфюмерный магазин. Но теперь он вернулся обратно сюда. — Я так долго ждал этого. Ты больше, чем на три года забросил собственный бизнес, — обиженно протянул Частокол. — Забросил? Ха, в таком случае мы бы здесь не сидели, — фыркнул недовольно мужчина. — Я лишь перекинул половину обязанностей на Остролапа. Не зря же он моя правая рука во всем. Но я никогда не оставлял свой бизнес без внимания, просто перестал вести большую часть того, за что отвечал. Но последний год все чаще возвращался в офис, а последний месяц и вовсе провел здесь. А также общался с юристами, чтобы грамотно оформить свой второй бизнес на жену. Так вот, мы сейчас не об этом. Горелый, я жду твой ответ. — Я не уверен, что справлюсь, да и ведь только начал вливаться в принцип работы в магазине, — весьма скомкано ответил Горелый, трогая собственные руки от волнения. — Ты можешь остаться работать там, но надо ли? Ты теряешь в первую очередь деньги, которые можешь здесь получать. Или тебя пугаю лично я после того, что было в полицейском участке? Горелый теперь открыто занервничал, опуская взгляд. Он стиснул зубы, пытаясь будто не дышать. Частокол же посмотрел на Звездоцапа, который обреченно покачал головой. — Так, ладно, — проговорил он. — Частокол, что до тебя, ты переместишься в другой кабинет. И также получишь повышение до менеджера. Ты очень хорошо показал себя в парфюмерии, поэтому, думаю, ты это заслужил. — Звездоцап, я польщен, — выдохнул Частокол, не скрывая собственной гордости. — Можешь быть свободен. Остролап находится на втором этаже. Он тебе все расскажет. Частокол довольно поднялся, расплываясь в улыбке, и поспешил поскорее найти Остролапа, чтобы приступить к обязанностям. Как только дверь закрылась, Звездоцап поднялся со стула, обходя стол. Горелый заметно дрогнул, переводя на него взгляд. Мужчина же присел на край стола, сложив руки на груди. — Что тебя тревожит? Я предлагаю тебе отличную возможность поменять свою жизнь, а ты отказываешься. Неужели тебя устраивает работать в парфюмерии? — Я не знаю, правда, — в отчаянии проговорил Горелый. — Или тебя смущает то, что было между нами до моего исчезновения? — продолжил допытываться Звездоцап и, заметив, как изменился в лице юноша, тихо выдохнул. Он обошел Горелого и подвинул поближе стул, присаживаясь. Мужчина взял его ладонь в свою, накрывая сверху второй. — Я приношу свои извинения. Не думал, что тебя это настолько заденет, да и это было непрофессионально с моей стороны. Я не держал цели тебе оскорбить или унизить, хотел лишь посмотреть насколько ты закрыт. Да, выбрал весьма некомпетентный подход, мой косяк. Но тогда мне ничего лучше в голову не пришло. Не держи на меня зла, Горелый. Я правда сожалею, что выбрал весьма наихудший способ проверки. — А я уже себе успел столько надумать! — разозлился Горелый, выдернув ладонь. — Не мог понять, к чему был данный жест, что ты хотел этим сказать, для чего все это было! Я терялся в догадках, а ты просто взял и испарился. Как непрофессионально с твоей стороны! Нескрываемый смешок проскользнул в глазах Звездоцапа, а после он подавил смех. Юноша ощутил себя крайне неловко, а вся смелость в миг испарилась. «С каких пор я разговариваю с начальником в таком тоне?» — в ужасе осознал Горелый, заметно съежившись. — Неужели мы перешли на «ты»? — казалось, что мужчина открыто насмехается, но ему было чертовски весело со всей сложившейся ситуации. — Я уже извинился, чего ты опять взъелся? — Одним извинением сыт не будешь, — фыркнул Горелый, поднимаясь со стула. Вроде и не должен так себя вести, но он отчётливо ощущал грань, которую переходит, и не мог остановиться. Ощущалась лёгкая, прозрачная власть дозволенности, и хотелось вкусить её ещё больше. Окончательно перешагнуть черту, но Горелый пока не был к этому полностью готов. — Никогда так больше не проверяй скромных людей. Ты можешь только навредить. — Я понимаю, — хмыкнул Звездоцап на весьма очевидную вещь. И был недоволен, что его отчитали, как маленького ребенка. Он взял юношу за запястье, но тот резко выдернул руку, отступая. — Не надо. Не трогай меня, — испуг отразился в глазах, а сам Горелый прижал к груди руку. Звездоцап успел заметить следы от пальцев прежде, чем он прикрыл запястье. — Как долго ты будешь на меня злиться? — Сколько потребуется. Тихий вздох сорвался с уст мужчины. Он явно задался вопросом: «И с каких пор этот мальчишка стал таким дерзким?», но в слух, конечно, ничего не произнес. «И почему я позволяю ему так обращаться со мной?», — мысли вихрем ворвались в сознание, но внешне Звездоцап был все также спокоен. — Я согласен на повышение, — нарушил тишину Горелый. — Что ж, я рад, — довольно проговорил Звездоцап, закинув одну ногу на другую, а пальцами коснулся собственных губ. Взгляд был весьма хищным, будто он оценивал свою добычу. Или, наоборот, подобным жестом пытался и вовсе соблазнить. Истинные намерения знал только Звездоцап, умело маскируя собственные цели и желания. Горелый достойно выдержал этот взгляд, получив одобрительную усмешку. Но эти глаза скрывали какую-то тайну. Звездоцап был подобию закрытой книги, которая не позволяла читать больше положенного. И Горелый не мог понять, чем так зацепил его этот мужчина, но покидать совершенно не хотелось. Юноша душой желал, как можно дольше находиться рядом, даже просто смотреть и молчать. И понять столь сильную привязанность Горелый до сих пор не мог. «Я был уверен, что все прошло, но достаточно тебе было объявиться и все вернулось. Я не могу понять, что в тебе такого изумительного, отчего я не могу отказаться. Что именно в тебе так тянет?». — Хорошо, идем со мной, — проговорил Звездоцап, поднимаясь. И Горелый молча проследовал к выходу из кабинета. Они вместе прошли по коридору и спустились на второй этаж. Там Звездоцап поприветствовал своих сотрудников, проследовав к кабинету. По ту сторону Горелый услышал голоса. И, на удивление, там был и женский голос. Весьма низкий, но интересной тональности, которую юношу ранее никогда не слышал. Он заметил, как нахмурился мужчина, открывая дверь. Внутри находился Частокол, который заполнял некие бумаги, недалеко находился ранее незнакомый мужчина. Горелый тихо выдохнул про себя. Этот человек был мускулистым, весьма большим и высоким, с широкими плечами. Идеально бы подошел на роль телохранителя или вышибалы. Темно-серые волосы были профессионально уложены назад, но концы торчали подобию иглам репейника. Он моментально отвлекся от своей собеседницы, бросив на Звездоцапа и Горелого пронизывающий взгляд карих глаз. Женщина в миг смолкла, элегантно повернувшись к ним. На ней было обтягивающее короткое платье, подвязанное поясом, и открытые голые плечи. Длина ногтей заставила Горелого даже поежиться, настолько острыми они казались. Весьма худая и подтянутая для своего возраста, но высокая. Так сразу и не скажешь, но эта незнакомка была весьма крепкой и могла дать отпор любому обидчику, только бы тронул. Взгляд янтарных глаз выражал спокойствие и одновременно интерес, а макияж лишь выделял все достоинства. Длинные мягкие волосы доходили до лопаток. Судя по отросшим черным корням, эта леди красила их в темно-рыжий цвет. Подойдя поближе, Горелый тихо ахнул, замечая плохо скрытые мелкие шрамы на лице. Видимо, нелёгкая судьба была у этой женщины. — Кленовница, какими судьбами? Остролап, почему я не в курсе? — начал Звездоцап. — Частокол сказал, что у тебя некий юный гость, поэтому не решил тревожить, — ответил Остролап. — Звездоцап, это весьма важно. Ты ведь знаешь, я бы лично не приехала без надобности, — проговорила Кленовница. — Знаю, поэтому и спрашиваю. — Если не будешь против, я бы хотела это обсудить лично. Звездоцап медленно кивнул, подтолкнув Горелого вперед, а сам покинул кабинет. Остролап лишь жестом руки пригласил юношу присесть, и положил перед ним бумаги. Точно такие же, которые заполнял Частокол. — Я не отпишу вам свою квартиру? — Обычный формуляр для тех, кто будет здесь работать. Заполни его, если хочешь иметь официальное трудоустройство. Без него Звездоцап тебя даже на порог не пустит, иначе нас засудят за кроликов, — проговорил Остролап, склонив голову на бок. Его взгляд вдруг сузился, стал более внимательным и изучающим. Мужчина без стеснения стал рассматривать черты лица, перебирая в сознании всевозможные образы людей, с которыми когда-то имел дело. — Мы раньше не встречались? — Не думаю, — прытко ответил Горелый, уткнувшись носом в бумаги. Он и сам бы не придал этому вопросу значения, если бы не тот случай в клубе. Звездоцап ведь упоминал, кто именно забрал тогда пьяного юношу. После таких вот совпадений и правда начинаешь верить, что мир весьма тесен, и, если судьбой положено, то снова встретишься с теми или иными людьми. Остролап же не успокоился и продолжил рассматривать Горелого, не спеша почесывая подбородок. Эти очертания казались знакомыми. Частокол первый расправился с заполнением, протягивая бумаги Остролапу. Горелый же продолжал что-то черкать в листках, а в самом конце расписывался. Еще пару минут тишины и мужчину резко осенило, достаточно юноше было поднять голову. — Ты же тот парень, о котором заботится Звездоцап, — проговорил он, расслабив плечи, словно угадал вселенскую тайну. — Я-то думаю, где я мог тебя видеть. Забирал ведь из клуба, мне тогда знатно влетело от твоего друга. Он все лез драться, думал я пытаюсь тебя похитить. — Ах-хах, все-таки узнали, — нервно засмеялся Горелый, весьма смущенный своими похождениями и что запомнился именно по такому случаю. — Я был тогда удивлен, когда Звездоцап позвонил. Он уже давно не проявляет заботу к кому-либо. Ну, за исключением этого недоразумения, — с этими словами Остролап небрежно указал на Частокола. — Эй! Вообще-то обидно. Горелый расписался на последней бумажке, протянув все скопом Остролапу. Мужчина одарил его внимательным взглядом, будто изучая. Подобный жест заставил повторно смутиться. Дверь в кабинет открывается и на пороге появляется Звездоцап. Взгляд выдавал легкое волнение, но телом мужчина был по страшному спокоен. Данная выдержка восхитила Горелого. Как же умело держался этот человек, не позволяя эмоциям выйти наружу. — Остролап, срочно! У нас проблемы, — весьма спешно проговорил Звездоцап, покидая порог кабинета. — Прошу простить, юноши, но на сегодня все. С вами потом свяжется Звездоцап. Был рад познакомиться, — с этими словами Остролап прытко поднялся со стула и чуть ли не бегом вышел из кабинета. Частокол заметно занервничал, но лишь грустно проводил взглядом закрывшуюся дверь. Горелый смог, наконец, окончательно расслабиться, громко выдохнув. Атмосфера смягчилась. Он поднялся со своего стула, не спеша обойдя стол, и провел кончиками пальцев по поверхности. — Лучше ничего не трогай, — резко одернул его Частокол. — Не стоит, Горелый. И нам лучше уйти. — Что у них случилось? — проявил неподдельный интерес Горелый, но уходить не спешил. — Кто знает, — пожал плечами парень, внимательно посмотрев на друга. — Идем я тебе говорю. Подобная реакция напрягла Горелого. Частокол явно что-то скрывал, и точно знал, какая проблема могла случиться в компании Звездоцапа. Эта женщина… Кленовница вроде звали. Она приехала с плохими новостями, а теперь Звездоцап срывает с работы своего самого приближенного помощника, и это не могло никак успокоить юношу. Ему хотелось знать больше, быть частью этой команды. Быть особенным и тем, кто понимает все с полуслова, кому Звездоцап доверился бы. Горелый не мог найти должное оправдание таким желаниям, но подобное даже начинало пугать. Частокол терпеливо постукивал пальцев по столу, не сводя с Горелого пристального взгляда. И тот все же проследовал к выходу из кабинета, но желание покопаться в чужом столе неприятно защемило сердце. «Фу, фу, фу. Гони прочь такие желания, Горелый!». Как только Частокол закрыл дверь, он схватил друга за руку, не сильно сжимая пальцы, и повел к выходу. Горелый с опаской вертел головой, пытаясь уловить каждого сотрудника, занятого своим делом. И, кажется, на первый взгляд все они были поглощены работой, но каждый из них весьма внимательно следил за этими двумя, прекрасно маскируясь. Достаточно им было переступить порог офиса, как Частокол упрямо потянул Горелого как можно дальше, пока здание и вовсе не скрылось из виду. Только после этого он, наконец, отпустил руку Горелого, который в первые так долго, упорно и молча следовал за кем-то. — Частокол, можно вопрос? — Если это касается Звездоцапа, задай ему сам. — Я думаю за такое тебя не убьют, — хмыкнул Горелый. — Откуда этот Остролап взялся? — Он — опекун Звездоцапа, — моментально ответил Частокол, кивком приглашая друга не стоять на месте. — Пестролапая погибла, когда ему было двенадцать. Остролап был самым приближенным человеком не только для Звездоцапа, но и для нее. И оформил опекунство, чтобы мальчика не упрятали в детский дом, а компания не пошла по чужим рукам. Подобное откровение приятно удивило, но жалость к Звездоцапу зародилась также моментально, как он получил ответ. Горелый грустно поджал губы, отмечая, что этот мужчина весьма силен, раз смог достойно поднять компанию, вырасти прекрасным человеком и ведет себя настолько сдержанно. Он посмотрел на свое запястье, покрутив рукой. Но что-то явно произошло в жизни мужчины, что он так осмотрителен к тем, кто тянется к нему со спины. Хватка была весьма сильной, даже болезненной. Звездоцап не сразу понял, что ему хотят лишь ненавязчиво помочь. Его что-то насторожило. — А эта женщина… мм… Кленовница вроде, — протянул Горелый, опуская руку. — Не особо с ней знаком, если честно. Знаю лишь, что раньше Звездоцап с ней водился до женитьбы. Потом поутихли страсти, — безразлично отвечает Частокол. — Но она была первой, кто вел с Звездоцапом бизнес, пока он не сменил его. — Сменил? Частокол в ответ тихо выругался, пару раз ударив себя по губам. Горелый лишь удивился подобному действию. — Не важно. Не поднимай при нем эту тему, иначе однажды он меня точно придушит за длинный язык, — Частокол покосился на юношу. — Но вообще, насколько мне известно, Кленовница владеет подпольным казино вместе с Лилией. Звездоцап моментами туда наведывается. Могу тебя как-нибудь туда провести. — Именно там ты пытался продать свою сестру в покер? — фыркнул Горелый, не скрывая отвращения. — Будто я один пытался это сделать. Звездоцап сам научил меня этому, так что я не виноват, — попытался оправдаться он. — Ладно, куда теперь держим путь? — К брату. Он ведь ушел выяснять проблемы с заселением и так не знает, в какую задницу ты меня втянул. Частокол в ответ не сильно стукнул Горелого по плечу, увернувшись от ответной атаки. Юноша задорно засмеялся, принимая еще одну попытку, но Частокол отскочил в сторону, а после и вовсе побежал. Горелый не растерялся и помчался следом. Достаточно парню было обернуться, он от ужаса взвизгнул и запутался в собственных ногах. Приземление было весьма твердым и болезненным, а сверху прилетел несильный шлепок по макушке. — Ты напугал меня до чертиков! — возмутился Частокол, принимая руку помощи. — Видел бы ты свое лицо! — залился хохотом Горелый, придерживаясь за живот. И сам парень не смог долго злиться, погружаясь в такой же смех. Они по дороге еще подурачились, пока не вышли к людям. Там же перешли дорогу и дождались автобуса, который довез до нужной остановки. До самого отеля они все дурачились, а смех, казалось, был слышен на другом краю земли. Горелый давно не чувствовал себя настолько счастливым и свободным. Достаточно было переступить порог, как Горелый примкнул к Частоколу. Они не спеша двинулись вперед, осматривая здание изнутри, будто никогда здесь и не были. — Какие люди в Голливуде! — раздался изумленный голос Ячменя, который возвращался как раз из ресторана, находившийся внутри отеля. Он подбегает к друзьям, крепко обнимая сразу обоих. — Будто сто лет вас не видел. — Мы разошлись сегодня ночью, а ты уже успел соскучиться. Что же будет, когда ты уедешь? — довольно протянул Горелый, уткнувшись носом в его плечо. — Умру от тоски и горя, — театрально произнес Ячмень, пустив скупую слезу. — Частокол, я так и не дождался фото. — Извини, я мог прислать фото только из тюремной камеры, — виновато произнес Частокол, почесав затылок. — Господи, что вы успели уже сделать? — Ничего особенного. Просто этот олень умудрился выбрать стену старой библиотеки и нас поймала полиция, — вздохнул Горелый. — Нас забрал Звездоцап, иначе бы и вовсе за решетку угодили. — Вот черт, такое приключение пропустил! — не смог скрыть своего разочарования Ячмень. — Брат! Частокол и Ячмень переглянулись, дружно рассмеявшись. — Ну раз уж вы здесь, идемте в номер. Я как раз собирался опробовать джакузи и прекрасное игристое шампанское. Му-а! — проговорил Ячмень, прикоснувшись пальцами к губам, и чмокнул их, раскрывая. — Так в жизни вы еще точно не расслаблялись, а мне не так много осталось здесь провести времени. — Частокол на тебя весьма дурно влияет, — нахмурился вдруг Горелый. — Брат, я никогда не отрицал, что люблю выпить. Это ты все зайка пушистый был до восемнадцати, но живём ведь один раз! — вздохнул Ячмень, потрепав его по волосам. — Да, что мы теряем, когда выпиваем? Сразу все заботы исчезают и остаётся веселье! Перестань быть занудой, — поддержал Частокол. — Я не зануда. Мы так скоро сопьемся. — Так ты с нами или нет? — поставил прямо вопрос Ячмень. Горелый все же не стал отнекиваться и согласился. Друзья удивленно присвистнули, получая в ответ по ушам от юноши. Частокол и Ячмень ехидно засмеялись, а Горелый лишь закатил глаза. Все вместе они отправились в номер, из которого больше десяти часов назад уходили искать стену для граффити. Хоть и Горелый был здесь не так давно, но непонятное чувство ностальгии заплеснуло в свой омут. Он грустно улыбнулся, вспоминая, как проиграл желание Частоколу. «Точно! Чертов пирсинг!». Чувство паники охватило тело, и Горелый быстро забежал в ванную, сбрасывая с себя майку. — Сколько времени прошло, как я снял повязку? Такими темпами я только усугублю собственное положение. Идиот! — тихо шипел юноша, аккуратно отлепив пластырь. Ватный диск впитал в себя кровь, а сами соски болезненно отозвались неприятной болью. — Частокол, я тебя ненавижу. Звук воды наполнил ванную комнату, а сам Горелый обнаружил в шкафчиках хлоргексидин. Он весьма бережно и очень аккуратно промыл соски этим раствором, решая пока не заклеивать обратно пластырем и дать коже «подышать». Юноша посмотрел в зеркало, отмечая, что пирсинг выглядит довольно неплохо. — Ну что, парни, джакузи ждет нас! — раздался восторженный голос Ячменя где-то из комнаты. — Вот только мне месяц противопоказано это все! — крикнул в ответ Горелый, осторожно касаясь левого соска. — В смысле?! — раздается голос Ячменя, который чуть ли не врывается в ванную комнату. Юноша отскочил от зеркала, как от огня, недовольно фыркнув. — Джакузи не входит в список противопоказаний, так что смело принимай участие, — рядом показался Частокол. Уголки губ расплылись в улыбке, и Ячмень довольно зашел в ванную комнату. Пока Горелый рассматривал пирсинг на собственном теле, Частокол пристроился рядом. Он смотрел в зеркало, склонив голову на бок, а юноша в ответ вскинул вопросительно бровь. Горелый бросил в сторону парня озадаченный взгляд, прикрывая ладонями проколотые соски, но не касаясь кожи. Частокол лишь ехидно улыбнулся, подобно самой настоящей гиене, и повернулся к Ячменю. — Все готово, девочки. — Я тебя язык откушу, — фыркнул беззлобно Горелый, отвернувшись от зеркала. — Вы можете мечтать дальше, но я не стану, — с этими словами он сбросил с себя одежду, залезая в джакузи. — О-о-о да-а… — расслабленно протянул Ячмень, окунаясь в блаженство. — Ради такого я готов еще раз заселиться в этот номер. Частокол не стал отставать и уже через минуту присоединился к парню. Юноша же вновь опасливо бросил взгляд на проколотые соски, стиснув зубы. В принципе, о джакузи ни слова не было сказано, а значит оно никак не навредит. Пока Горелый колебался, в воздухе раздался резкий звук, похожий больше на глухой выстрел. Ячмень и Частокол разразились хохотом, держа в руках по бокалу. Неведомая ранее тоска расплывалась по всему телу, подступая комом горечи к горлу. Сердце болезненно сжалось. И в данную секунду Горелый ощутил себя тем самым третьим лишним. Он и заметить не успел, как Частокол с легкостью сошелся с Ячменем, и как им вдвоем хорошо. Этот смех, задорный взгляд, шуточки. Частокол был веселым и довольным жизнью парнем, с которым Ячмень нашел общий язык. Не таким депрессивным, как Горелый, и не был нытиком, параноиком. Полная противоположность, умеющая отрываться и получать от жизни все. Глядя на них двоих, юноша отвел взгляд. Он почувствовал себя весьма опустошенным. И Горелый прекрасно осознавал, что вряд ли когда-нибудь сможет вести себя также. Не грузить брата вечным нытьем, проблемами, жалобами и психами. Не сможет. Почему-то в такой счастливый момент горесть заплеснула с головой, а желание рыдать только усилилось. — Брат, чего ты там встал? Мы же так все шампанское выпьем, ну, — проговорил Ячмень, бросив на него взгляд своих голубых глаз. — Иди сюда, Горелый, а-то уже по глазам вижу стал загоняться из-за чепухи, — недовольно проворчал Частокол. — Не заставляй нас подниматься. В ответ Горелый заставил проглотить себя этот ком паранойи и непонятной обиды, подойдя к друзьям, но раздеваться не спешил. Тогда Ячмень с Частокол спокойно поставили свои бокалы, и схватили юношу за начало джинсов, дернув на себя. Горелый еле удержал равновесие, но сердце прекрасно выражало испуг бешеным ритмом в груди. — Залезай. — Все-все, не трогайте только, — он выставил руки перед собой, не спеша сбрасывая остатки одежды. Оказавшись в воде рядом с друзьями, Ячмень протянул бокал. — А вот я хочу сказать тост, — начал он, оглядывая парней взглядом. — Спасибо судьбе, что свела меня с двумя идиотами. Брат, несмотря на наши терки, я все равно безумно люблю тебя. Без твоего нытья и жалоб я бы чувствовал себя весьма скудно, а так ты разнообразил мою жизнь. Можно даже сказать: приносишь острые ощущения и экстрим, ведь ты так непредсказуем в эмоциональном плане. А вот ты Частокол просто удивителен. Сколько тщеславия помещается в этом теле, лести и ехидства. Безумства и лжи. В общем, за вас! — И за тебя, брат, — подал голос Горелый прежде, чем они чокнулись. — Без тебя я бы давно сошел с ума и мои проблемы съели бы меня изнутри. Мне правда жаль, что я бываю временами токсичным и ты терпишь это все. Моя паранойя часто портит наше общение, но мне достаточно знать, что ты все ещё рядом и готов поддержать, выслушать. Ты всегда спасаешь меня даже если думаешь, что ничем не смог помочь. И ты именно тот, к кому я могу обратиться в любое время суток. Хочу, чтобы ты всегда это знал, какие бы невзгоды и ссоры не попались бы у нас на пути. За нас! Стекла бокалов коснулись друг друга, отдаваясь звонким «дзинь». Каждый сделал по глотку, не смея сдерживать смех. Теперь Горелый чувствовал себя весьма свободно. Находиться в компании друзей, что может быть лучше? Вместе они достаточно быстро выпили шампанское, успевая окончательно расслабиться в джакузи. Но настало время вылазить и продолжить веселье уже в комнате, в махровых халатах. Пока горничная несла ещё два, Частокол полюбопытствовал пирсингом Горелого. Юноша, конечно, не разрешал прикасаться к не без того кровоточившим временами соскам, но глазами смотреть разрешалось. Частокол же приложил смоченную в растворе ватку, приклеив на крест два пластыря. В это время заглянул Ячмень, протянув каждому по халату, и они все вместе уже обустроились в зале. — Сегодня день шампанского? — уточняет Частокол, обнаружив ещё две бутылки в ведерке со льдом. — Извините, я не знал, что вы решите меня навестить. Так бы взял, что покрепче, — развёл руками Ячмень. — Да и разве тебе завтра не работу, брат? — А, кстати об этом, — опомнился вдруг Горелый, посмотрев на Ячменя. — Нас повысили. Звездоцап вернулся обратно в офис. Теперь я буду работать по специальности: «Менеджер по продажам», а парфюмерией полностью владеет Златошейка. — Что ж ты сразу не сказал! Такое обязательно надо отметить! — воскликнул Ячмень и достал бутылку шампанского, ловко открывая. Очередные глухой выстрел сразил комнату, а игристая жидкость разлилась по бокалам. Частокол протянул Горелому один. — За повышение и светлое будущее! Под довольный крик стенки бокалов вновь соприкоснулись друг с другом, и также мгновенно опустели. Горелый в который раз удивлялся, как приезд Ячменя перевернул его жизнь. В прочем, как и знакомство с Частоколом и Звездоцапом. Казалось бы, он просто искал себе работу, а в итоге попал на тропинку приключений. Каждый день выпадает несколько путей, один их которых определит, как именно его проведёт юноша. Унылая, серая и безвольная жизнь в один миг наполнилась красками. Такими яркими, живыми, за которыми хотелось тянуться ещё больше. Сердце наполнилось теплотой и трепетом, душа испытала чувство желания, а сознание сохраняло в себе приятные воспоминания, которые позже можно будет вспомнить, посмеяться и грустно улыбнуться. Горелый впервые был так счастлив в свой двадцать первый год жизни. Частокол притягивает за собой весёлые неприятности и Звездоцапа, который не оставляет юношу равнодушным ко всему происходящему, а Ячмень лишь помогает тоске как можно дольше не возвращаться. Звуки музыки отозвались в каждом уголке номера, но ребята все же уважали соседей и старались сильно не шуметь. Горелому спустя час веселья стало весьма жарко в халате, достаточно шампанскому было смешаться окончательно с кровью и ударить в голову. Адреналин дал о себе знать, как и снятая маска бесстыдства. Он прытко приоделся в комнате, оставляя вверх голым, и тем самым повторяя за Частоколом, который самый первый сбросил с себя халат. Ячмень же не спешил переодеваться, устало падая в кресло, и взял бокал со стола. — Как можно опьянеть от шампанского? — протянул он, глядя на Горелого, по взгляду которого все было ясно. — Эх, брат, как ты ещё слаб в алкоголе. Частокол тяжело выдохнул, упав на диван, а Горелый недовольно заворчал. — Я не хочу один веселиться. Ну чего вы? Ай, ну и пожалуйста! — протянул он, поставив бокал на стол. Юноша подошёл к Ячменю и взял в свои ладони его лицо, крепко поцеловал в лоб. — Я люблю тебя, брат. — Я тоже тебя люблю, — улыбнулся в ответ Ячмень, облегчённо выдохнув. Несмотря на опьянение, Горелый все же соображал и не додумался целовать в губы. Он откидывается на спинку кресла, покрутив в руках бокал с содержимым. Горелый же отправился к Частоколу, взял за щеки с обеих сторон, и поцеловал в губы. Не очень долго. Обычный дружеский чмок. Отстранившись, он внимательно наблюдал за реакцией парня, но тот был спокоен, а в глазах отразилась искра азарта. — Я вас люблю, мои крошки, — довольно протянул Горелый, вновь глядя на Ячменя. — Нет, не трогай меня больше, — испуганно отозвался он, выставив вперёд руку. — Ну и как хочешь, — с этими словами Горелый вновь поцеловал Частокола, который и не был особо против, а затем самовольно сел сверху, довольно улыбнувшись. — Малышки, я вас люблю. — Мы тоже тебя любим, — бесстрастно ответил Частокол, а его руки скользнули к бедрам, несильно сжимая, чтобы Горелый случайно не упал. Ячмень молча наблюдал за ними, не выражая никаких эмоций. Юноша же не мог усидеть ровно на месте, двигаясь неспешно в такт музыки, и иногда чмокая парня в губы. Алкоголь окончательно стёр границы стыда. — А слабо в засос? — довольно тихо, с нотой томности, спросил Частокол, поднимая голову. Их взгляды пересеклись: весёлый и затуманенный Горелого, и хищный, выражающий открытый интерес, Частокола. — Не-а, — ответил задорно Горелый, мягко сжав плечи парня, и впился ему в губы поцелуем. Частокол невольно поддался навстречу, отдавая должное, что этот юноша весьма напористый и пытается перебрать на себя доминирующую часть. Горелый слегка наклонил голову, продолжая целовать, и мягко прикусывал то верхнюю, то нижнюю губу. Но язык в ход не пускал. Частокол же сразу уловил неопытность, которую сейчас юноша пытался скрыть за этой напористостью, но стоит отдать должное, даже для новичка он целовался весьма желанно. Удивление отразилось в глазах Ячменя, достаточно ему было стать свидетелем данной картины. Он так и замер на месте, боясь пошевелиться, и не сводил с этих двоих глаз. Частокол резко отстраняется от спинки дивана, уперевшись ладонью в спину Горелого для поддержки, и проник языком внутрь, раскрывая лепестки губ. Юноша тихо ахнул, сплетая свой язык с совершенно чужим. Опытность Частокола в этих делах позволила перехватить инициативу в свою сторону, и теперь Горелый лишь поддавался на любую уловку. Поцелуй стал больше требовательным, весьма напористым. В воздухе, казалось, прошлась искра желания. Частокол полностью перенял на себя доминирующую часть, прижимая Горелого ближе к себе. В груди зародилась странные ощущения, а сердце удивительно спокойно билось. Их тела моментами касались друг друга. Но Частокол не позволял себе переходить грань дозволенного, да и вряд ли хотел. По крайней мере тело молчало и похотливо не отзывалось на столь жадный поцелуй, хотя лёгкая страсть проскользнула между ними. Он прикусил нижнюю губу Горелого, слегка оттянув, и заглянул в эти зелёные глаза, пытаясь высмотреть ответы. Юноша был так близко, как Частокол и представить себе никогда не мог. Он неспешно отстраняется, упираясь обратно в спинку дивана, и придерживал Горелого за бедра. Тот невольно заерзал, губы припухли после такого поцелуя, а в душе было смятение. — Не пожалеешь о том, что сделал? — безукоризненно спрашивает Частокол. — Нет, — кратко отвечает Горелый, тихо выдохнув. — Ты очень классно целуешься. —Спасибо, я польщён, — улыбнулся он. — Но мы же друзья. Не смущает? В ответ последовало молчание. Юноша поднялся с ног Частокола, бросив взгляд в сторону Ячменя. Друг пару раз моргнул, будто приходя в себя от увиденного, и сделал большой глоток из бокала. — Я в шоке. Мне больше нечего сказать. Тихий смех сразил Частокола. Кончиком языка он прошёлся по собственным губам, ощущая себя весьма странно. Горелый же достал телефон, в руках у него был бокал, который он поднёс к своим ещё красноватым губам после поцелуя. А после отложил все в сторону, устремив свой путь в комнату. — Брат, ты куда? — всполошился мгновенно Ячмень. — Я хочу отдохнуть, — бросил Горелый, исчезая в комнате. Там он упал звёздочкой на кровать, тяжело выдохнув. — С ними я и правда сопьюсь. Алкоголик в свои двадцать один, вот те новость, — смех сразил грудную клетку. Походу, больше всего на свете его волновал именно этот вопрос, но никак не то, что произошло между ним и Частоколом.