Внезапный сын

Сеял теплый, мелкий дождь. Йонге чувствовал себя вправе быть недовольным и не скрывать своего недовольства. Месяц назад Рудольф подбил его на модификацию, размахивая рекламным проспектом об удивительной пользе сочетания автотрофного и гетеротрофного питания. Оно, конечно, польза несомненная — не в каждой части Вселенной есть органическая пища, и уметь усваивать неорганику иногда жизненно важно. Однако после модификации ему временно запретили питаться традиционным путем, всласть поковырявшись в брюхе. Кстати, сам товарищ Вебер уклонился от улучшений, за что Йонге от души навешал ему поджопников после выписки. Все, кто перенес серьезную операцию на кишках, должны лежать в санатории. И из рук аппетитных медсестер принимать по часам таблетки и целительные клизмы. А ему, пилоту первого в Фузии строенного с яутом экипажа, приходится в это нелегкое время месить ногами целительные грязи самой вонючей местности Найхави. Впереди, отгороженная мелким, как манная крупа, дождем маячила мощная спина Ях-яшаджайе, вся покрытая татуировками. От влаги ее бело-серые дреды блестели, будто полиэтиленовые. Матриарх размашисто шагала по вязкой грязи, словно по асфальту, ноги работали, как гидравлические поршни. Повсюду, куда ни глянь, пузырилась теплая вулканическая грязища, местами поросшая высокой травой. Рудольф опять поскользнулся и выпалил длинную фразу на новоберлинском. Слов «библиотека» и «боже мой» во фразе не было. — Рху-удольф сегодня неустойчив, — насмешливо проклекотал Сайнжа, идущий позади. — Scheisse! Имел я в виду такие прогулки! — Рудольф брезгливо стряхнул с ладоней вязкую, как жидкое тесто, грязь. Отряхнуть одежду он и не пытался — с этим справлялся дождь. Это было не первое его падение, так что выглядел он, как жертва дерьмодемона. — Может, я еще расту, поэтому у меня центр тяжести сместился. — Просто ты жрешь как не в себя, товарищ Вебер, и если растешь, то исключительно в ширину, — не удержался Йонге. — Пузо перевешивает. Рудольф обиженно запыхтел, пытаясь обогнать. В нос ударил густой и удушливый смрад, вольно прилетевший с порывом теплого ветра. Пахло так, будто тонна селедки утопилась в молоке и теперь вялилась на солнце. Йонге не стерпел и прижал к лицу рукав. Через ткань обонялось послабее, так что блевать хотелось уже меньше. Рудольф заткнул нос и дышал ртом. — Сайнжа, чем тут воняет? — прогундосил он. — Помет личинок! — брезгливо ответил яут, разгоняя воздух перед лицом ладонью. — Они держат свой инкубатор чистым, так что выходят гадить на берег. По их кучам и запаху всем ясно, что инкубатор занят. Он направил копье в сторону того, что Йонге принял за термитники. Кучи высотой больше метра возвышались по краю грязевого озера. — Лучше сто раз увидеть, чем один раз понюхать! — страдальчески высказался Рудольф. — Какая-то антисанитария в вашем детском саду. Хоть бы антисептиком тут посыпали, что ли! Вот почему я не хочу никаких детей, кругом вонючие подгузники и горшки. Охотник надулся, сердито растопыривая и сводя клыки. У яутов это соответствовало поджиманию губ, так что было ясно — тема раннего детства для Сайнжи не слишком приятное воспоминание. Йонге прошерстил справочники по экзобиологии перед полётом и узнал самое главное: яуты не позволили включить себя в справочники, точнее, в те главы, которые касались размножения. Сайнжа ни разу не удостоил умансоо историй о том, как он брачевался и что из этого вышло. Тема матриархов, как половых партнеров, тоже была под запретом: яут пресекал любые вопросы истерическим ревом. К его чести аналогично он реагировал и на попытки Рудольфа рассказать о посещении борделей. На территорию с лениво функционирующими вулканами, которые плевались теплой грязью, доступ строго запрещался. Строго: под угрозой изъятия черепа из мягких тканей. Яуты издревле инкубировали свое потомство именно здесь, позволяя теплу планеты согревать их икру. Об этом скупо и неохотно рассказал Сайнжа после того, как на «Фелицию» прибыла его супруга. Могучая Яша вызвала у их навигатора приступ домоводства. Тихий и гордый Сайнжа украсил каюту черепами и фрагментами позвоночных столбов, принарядился в парадную набедренную повязку и сварил какую-то адскую кашу в качестве угощения. Кораблем Яша осталась недовольна. Судя по ее суровому взгляду, по части технической оснащенности она сочла «Фелицию» аналогом домика на дереве. Рудольф было сунулся к ней провести экскурсию, но матриарх его сердито обкашляла. Яуты провели переговоры тет-а-тет, на что Йонге, честно говоря, обиделся. Статус младших мужей, похоже, низводил их права до уровня домашних животных. Однако позже, когда Яши не было рядом, Сайнжа все же снизошел до объяснений, торопливо закладывая новый курс. — Найхави? А ты не охренел ли часом? — взвыл Рудольф, узнав направление. — Мы в сутках пути до Лепящих Манты… или Вопящих Мантры? Короче, мы же им должны доставку! — Отсохни, — величественно пожелал Сайнжа. — Усохни, балда! — поправил Вебер. — Усохни, балда. — Сайнжа важно махнул лапищей. — Матриарх сообщила, что в долине инкубации великих воинов Найхави рухнул чужой шаттл. Нельзя оставить пришельцев в долине, нужно вывести их оттуда. — Какой-какой долине? А пару дней нельзя погодить? Знаешь, ставить личные проблемы выше бизнеса всегда чревато, — крайне поучительно высказался Рудольф. — Туристы из Новой Японии, с ней у Найхави договор о поставках. Не вытащим туристов — не будет договора, так что это дело бизнеса, Рху-удольф. В долине инкубации наша раса взращивает потомство. — Да почему мы-то должны туда лететь?! — Шаттл упал вблизи инкубатора моего рода, значит, и доступ в эту зону есть только у нас. — Вот почему я не хочу никаких детей! — нервно объявил Рудольф. — Одни проблемы от них! Йонге молча слушал брюзжание Рудольфа, проклинавшего климат Найхави, и туристов, и скользкую жижу, и курс мультийены, и неудобные ботинки, и все на свете. Он поглядывал на матриарха и честно пытался найти в ней хоть что-то… женское, что ли. Что-то, благодаря чему у Сайнжи восстал бы его карбидовый стержень. Талия, например, круглая задница, мягкая грудь — все, как любит сам Йонге. У матриарха груди не было вовсе, а задница, скудно прикрытая набедренным фартуком, похожа на два стиснутых камня. С туго намотанного пояса свисали черные поводки: Рудольф проел плешь Сайнже вопросами об их предназначении. Оказалось, этими штуками арканят личинок при необходимости. Яша сошла с тропы, образованной замшелыми кочками, и ринулась вброд по топкой грязевой луже. — Разжуй меня жаба-жевалка! — Рудольф замер на кочке, не решаясь сойти с нее. Йонге, сцепив зубы, шагнул первым в омерзительное болото, погружаясь во влажное, теплое нечто. Сайнжа поравнялся с Рудольфом и без церемоний толкнул его меж лопаток. — Не отставай, биэлобрысый. Найхави любит нежное мясо, будь на виду у меня. Рудольф еле удержался на ногах, разъезжавшихся в теплом месиве, шипя пуще прежнего. — Умансоо должны быть осторожны, — назидательно сообщил Сайнжа. — Здесь обиталище личинок. — Я ни хрена не вижу, но постараюсь не наступить, — пообещал Рудольф. — Личинки вылупились год назад, и у них острые челюсти. — Сайнжа, какого они размера? — задал главный вопрос Йонге. — Мелкие или здоровенные? — Мелкие, — небрежно ответил яут. — Не больше умансоо. Рудольф цапнул воздух за плечом и выругался. Оружие пришлось оставить на «Фелиции» — Яша распорядилась насчет этого крайне категорично. — Жевать меня жабам! — снова выругался механик и двинулся крайне осторожно, озираясь не хуже патрульной камеры на платной стоянке шаттлов. Йонге тоже напрягся: выскочи на него яут из этой лужи, неизвестно еще, кто победит. — Вот почему я не хочу никаких детей: черт знает, чего от них можно ожидать! Яша дошлепала до середины озера и остановилась. Мощным движением руки она вогнала копье в грязь и закурлыкала. Йонге решил не приближаться, а понаблюдать издали. Матриарх присела, растопырив коленки, из ее распяленной пасти донеслись не лишенные нежности клекот и щелчки. Яша немного покружилась, разгоняя жижу могучими ногами. Если Йонге что-то понимал в материнстве, то сейчас перед ними разворачивалась сцена «Ваша мать пришла, умансоо принесла». — Матриарх выделяет в инкубатор нужные для личинок феромоны, — пророкотал Сайнжа. — Без этого молодь может дать приплод, у вас это называется неотения. — У нас в интернате молодь тоже стремилась дать приплод, — понимающе кивнул Рудольф. — От этого бром в сок добавляли. А называлось это блядством. — Личинкины дети очень плохо, — пробасил яут. — Нет родителей, достойных славы, нет прав. Раньше таких осушали, чтобы не портить кровь. — А у нас таких стерилизовали, — поделился Рудольф. — Временно, пока из личинки человеком не станут. На глянцевой поверхности грязевого озера безо всякого ветра вдруг появились круги, каждый расходился от невидимого центра. Йонге вдумчиво проверил, сколько электричества накоплено в дисках; затем осознал, что от электрозаряда всплыть брюхом вверх рискует и он сам. Все ж мокрая среда. Яша клекотала, макая когтистые лапы в грязь. — Сайнжа! — свистящим шепотом окликнул Рудольф. — У тебя есть твои детские фотки? Охота посмотреть, каким краснощеким карапузом ты был. Матриарх продолжала топтаться и курлыкать, пока грязь не взорвалась вокруг нее. Грязь взорвалась вокруг матриарха: тонны брызг полетели в разные стороны. Йонге успел закрыть лицо ладонями и отвернуться, ощущая, как по нему лупят мокрые комья, и он покрывается мокрой коростой с головы до того места, где ноги и без того уходили в говнище. Он смог заметить, что Яшу окружили невнятных форм твари, и их было до черта много. Навскидку с полсотни. — Scheisse! — взревел Рудольф, бешено отплевываясь и мотая головой. Сайнжа негромко, хотя и вполне раздраженно, клекотал. — Оно меня коснулось! — завопил Рудольф, не прекращая плеваться и кружиться вокруг себя. — Хватит биться, как будто ты флапс на сковородке, умансоо. Ты привлекаешь личинок! — заявил Сайнжа и ткнул тупым концом копья в очередную набежавшую волну. — Посмотри, они плывут проверить тебя на вкус! Механик застыл, изучая неявное движение под поверхностью. Йонге тоже прикипел взглядом — а ну как личинки и его хотят проверить на гастрономическую пользу? — Так какого хрена мы полезли в эту канализацию ногами, а не полетели за туристами? Ты не боишься, что мы тут и останемся в качестве личинкиного говна? — злобно зашипел Рудольф. — Летать здесь запрещено, зона инкубации, — напомнил яут. — Сожрать нас не сожрут, личинки ощущают родство. Через мое семя вы с ними тоже в родстве. — Тогда какого хера ты нас пугаешь? — Не сожрут, но укусить могут, — пояснил Сайнжа. Он резким движением нагнулся, воткнул ручищи в грязь и выдернул оттуда нечто брыкающееся. Рудольф шарахнулся, едва не сбив с ног Йонге. — Разжуй меня жаба! — вырвалось у механика в очередной раз. Сайнжа держал длинное, не меньше полутора метров, тело. Тело извивалось, как обкуренная танцовщица стриптиза. С обоих концов у тела топорщились лапы с перепонками. Один конец заканчивался хвостом, а другой плоской башкой с узнаваемыми желтыми буркалами. Сразу за башкой пушились наружные жабры. Вместо клыков на морде личинки была плотно поджатая челюсть, доходящая верхним краем до глаз. С челюсти часто капало зелёным. Сайнжа поднял ногу из грязи, и Йонге заметил свежую рану. Личинка напряглась и выстрелила поджатой челюстью в отцовскую башку. Челюсть вылетела, похожая на ковш экскаватора на длинной ручке. Яут небрежно уклонился. — Вот почему я не хочу никаких детей, — снова завел волынку Рудольф. Йонге уже был с ним согласен, что бы он ни сказал, потому что вылазка в инкубаторы яутов ему порядком надоела. — Уродливые мелкие гаденыши. — Мое потомство, — с гордостью сказал Сайнжа и мощным броском швырнул личинку на другой конец озера. — Это мальчик или девочка? — вежливо спросил Рудольф, выковыривая грязь из-за ушей. — Кажется, я похожих видел в энциклопедии про отстойники — не то стрекозлы, не то укусолотли. Сайнжа не удостоил его ответом, но залепил такой тычок между лопаток, что Рудольф опасно накренился. — Быстрее двигай ногами, умансоо. Твоя шкура тоньше моей, так что до берега рискуешь дойти на голых костях. Матриарх уже завершила общение с потомством и выгребала к кочкам. Личинки клубились за ее спиной, ныряя и выскакивая из грязи не хуже дельфинов. Йонге оценил обстановку. Выходило, что для безопасного прохождения инкубатора с крокодилами без поддержки не обойтись. За покусанные ноги он не особенно тревожился, но вот другие мягкие ткани терять совсем не хотелось. — Великий Охотник, как насчет дружеской помощи? — поинтересовался он. — Что ты имеешь в виду? — Довез бы ты нас на закорках, что ли. А там рассчитаемся. — Натурой! — злобно пообещал Рудольф, пытаясь похотливо и зазывно улыбнуться. Через пласт грязи на его лице улыбка смахивала на оскал тыквы для Хэллоуина. — Как ты любишь, милый. Йонге вот тоже поддерживает. На морде Сайнжи отобразилась легкая задумчивость. Похоже, таскать на себе напарников он не планировал, но два раза — это два раза. По уважительным причинам доступа к их телам он не имел давненько, хотя и продолжал покушаться. — Взаимопомощь в экипаже очень полезна, — прогудел он, выдергивая Рудольфа из зловонной жижи и помогая устроиться у себя на спине. — Ага, именно она, — поддакнул Рудольф. Йонге устроился на руках у Сайнжи. Он испытывал незнакомое ощущение от того, что его несут, будто спасенную девицу. Выходило несколько неловко. Яут немного осел под общим весом и двигался медленнее обычного. Личинки расплывались перед ним, не делая попыток укусить снова. Так же, как появились, они исчезли в жиже. — Слышь, Сайнжа, — интимно заворковал Рудольф, копаясь в черных дредах. — Донес бы ты нас до шаттла, а? Яут небрежно сбросил обоих напарников, не дойдя до кочек пары метров. Йонге не сомневался, что это было сделано умышленно. — Вот я тоже так сделаю! — пообещал Рудольф, пытаясь категорически резко расстаться с грязью и встать достойно прямоходящего разумного существа. — Когда ты, жаба пятнистая, в другой раз начнешь кончать, я встану и уйду! Узкая зона кочек вдоль края грязевого озера уходила клином в бесконечные заросли местных камышей. Жесткие стебли с узкими длинными листьями наводили на мысли о старых фильмах ужасов, где из кукурузы на обывателей выскакивают всякие мерзавцы. Матриарх ушла далеко вперед, над пушистыми колосками маячила только ее голова. — Опасность, — прострекотал Сайнжа, разводя тростник копьем. — Могут быть личинки, которые уже вышли на сушу. Быстро бегают, сильно кусают. Три личинки завалят тапаса. — Надеюсь, там всего две, — проворчал Рудольф. — Ты же как отец можешь им пиздюлей надавать, если что? — Хороший приплод, — возразил Сайнжа, удаляясь в камыши. — Две сотни яиц за две кладки. Ях-яшаджайя могучая мать, много сильных личинок! Рудольф обернулся к Йонге и одними губами прошептал: «Охуеть! Мы здесь точно издохнем!». При этом он так корчил рожи, что немного подсохшая грязь сыпалась кусками. Ломиться через камыши было еще неудобнее, чем по грязи. Стебли лупили по лицу и мешали идти, они смыкались так плотно, что видимость падала до нескольких сантиметров. — Жрать очень хочется, — пожаловался Рудольф, прилаживая на место респиратор. Измененный геном позволял дышать воздухом Найхави, но недолго. — Я бы сейчас котлет навернул с сыром. Или синтемолока выпил с батоном. Жалко, что товарищу Далине нельзя. — Ты, товарищ Вебер, нарываешься, — мягко пожурил механика Йонге. — Грешно издеваться над еще не совсем здоровым человеком. — Я, может, озвучиваю твои мечты. Ты же мечтаешь пожрать, точно, только вслух сказать стесняешься. Йонге мечтал о многом, но в основном об очень приземленном, причем список желаний увеличивался на каждом шагу. Нормальная еда, душ с мощным напором, Рудольф с закрытым ртом. — И еще такие штуки из творога, помнишь, в кафешке одной ели? Я бы щас навернул десяток. Зажаристые, сладкие снаружи, а внутри как масло, мягкие. Ты бы смог больше десятка слопать? Йонге страдал без твердой пищи. Коктейли проскакивали транзитом и чувства сытости не давали. Зубы ныли без привычного жевания. — Блин, товарищ Вебер, ты нарочно это делаешь? — Просто волнуюсь, что ты отринешь радости почавкать и перейдёшь на скучный фотосинтез. Сайнжа, подтверди, жрать лучше, чем не жрать. — Охотник должен есть пищу воинов, — согласился яут. — Йхо-нхе сейчас ест, как личинка первого месяца, мягкое и жидкое. — Мягкое и жидкое! — с восторгом повторил Рудольф. — Личинка Далине! — От личинок слышу! — оскорбился Йонге. — Я как в порядок приду, обглодаю вас. По периметру! — Когда ты еще в порядок придешь, убогий. Вот взрослым уже сегодня можно палочек из тапаса навернуть, а тебе жидкое сосать. Йонге стало так обидно, что он развернулся к товарищу Веберу и отвесил ему леща. Рудольф тихо взвыл и в ответ пихнул его так, что Далине упал на спину. Травяные заросли не позволили завалиться на землю, пружинисто подталкивали вверх. Удалось стукнуть белобрысого ногой, на что он прыгнул сверху, сгреб Йонге за грудки и встряхнул. Оба пыхтели и обливались потом из-за жаркого и влажного воздуха. Йонге сдавил Рудольфа ногами и опрокинул его на бок. Их возню прервала Яша. На глазах у изумленного Йонге шею Рудольфа вдруг захлестнула черная петля; механик засипел, вцепился в ошейник обеими руками, и его приподняло в воздух. — Младшие мужи должны вести себя достойно! — прощелкала матриарх, возвышаясь за спиной Рудольфа, серая и блестящая от дождя, будто отлитая из бетона. Рудольф злобно пучил глаза и дергал поводок. Не успел Йонге опомниться, как Яша накинула ошейник и ему. Остро кольнуло слабым разрядом. — Драки не затевать, идти за мной, — скомандовала Яша и потащила обоих через траву. Она не считала нужным сбавлять шаг или вообще обращать внимание на то, что оба тела за ней в основном волочатся. Йонге не видел, как пытался противостоять силе яутского матриарха Рудольф — догадывался по отчаянному треску камыша и сдавленным хрипам. Поводок был заряжен на паралич голосовых связок и подавлял бунт на раз-два. Сам Йонге сначала упирался ногами, потом тянул поводок к себе. Однако яутская мать личинок парой рывков на себя чуть не оторвала ему башку. Поэтому он решил отомстить в другой раз и смирно потащился следом. Яша выволокла их к месту падения шаттла неожиданно быстро: Йонге уперся взглядом в обугленный бок с оплавленной надписью на новояпонском. Он не исключал, что это мог быть и старокитайский. Из-под крыла шаттла вынырнул Сайнжа. Увидев поводок, он зашевелил жвалами, будто расплывался в счастливейшей из улыбок. Глядя, как яжемать отстегивает поводки, он прогундел: — Красииво! Хочу акт дружеской любви, чтобы на умансоо были ошейники для личинок. Это удобно! — Кулачком поработаешь вместо акта, урод полосатый, — буркнул Рудольф, ощупывая шею. — Хули ты за нас не заступился перед своей мегерой? Сайнжа вместо ответа сделал вид, что увлечен изучением шаттла. Он приложил когтистую лапу к надписи и провел туда-сюда, стирая копоть. Потом двинулся к покорёженной двери — Яша уже была там. Она ударила копьем по металлу — глухо зазвенело, изнутри никто не откликнулся. Тогда матриарх легким движением вогнала копье в землю и ухватилась двумя руками за дверь. Расставив пошире ноги, она напряглась, ее спина прогнулась, а руки побелели от натуги. Йонге скептически отнесся к этой попытке преодолеть силу гидравлики шаттла. Но матриарх ничего не знала о его скепсисе. Она просто взяла и вырвала дверь. — Младшим мужьям нужно осмотреть корабль, — прогудела она следом. — Шаттл умансоо слишком маленький для меня. Младшие мужья недовольно забубнили. Однако подчинились, потому что такая тетя может и голову отгрызть. Йонге нагнулся, чтобы войти в шаттл. Высокая генетика яутов вытянула его за уши до двух метров — почти на двадцать сантиметров с момента…э-э-э-э…первого близкого знакомства. Дверные проемы за это время стремительно уменьшились: и в высоту, и в ширину. Йонге пихнул Рудольфа плечом, оба заняли почти все пространство внутри кораблика. Разбросанные носки, обувь и покоцанные сенсорные панели, щедро забрызганные красной кровью, говорили ясно: здесь точно огребли. Сажистые концентрические круги на всех поверхностях отображали попытки туристов палить из бластеров. А то, что трупов или тел в других агрегатных состояниях не наблюдалось, наводило на мысли о том, что их утащили в неведомые ебеня. — Матка боска и святой Потирархий, — вырвалось у Рудольфа. — Похоже, Сайнжины личинки их сожрали. — Это еще проверить нужно, — неуверенно сказал Йонге. Рудольф опередил его с этим предположением, и возразить захотелось тупо из чувства противоречия. Шаттл закачался, снаружи заскрипела и застонала обшивка — кто-то из яутов полез на крышу. Рудольф выглянул. — Йонге, смотри-ка, Яша окрестности обозревает… Думаешь, найдем туристов? — Кто ищет, товарищ Вебер, тот всегда найдет. Пусть и в экзотическом виде. — Умеешь ты говно красиво назвать. Их уже переварили, туристов этих. Сайнжа возник из камышей так тихо, будто они были голографической проекцией, а не трескучей соломой. С крыши шаттла застрекотала Яша, и яут очень вежливо ей ответил. Таких скромных интонаций в его исполнении Йонге слышать еще не доводилось. Похоже, супруга требовала доклад по итогам разведки, а муж обстоятельно доложил, что ничего не нашел. Яша сердито рявкнула и треснула копьем по крыше шаттла. При ее габаритах жест вышел устрашающим. Сайнжа полез к ней наверх. Кораблик обреченно захрустел обшивкой. — Может, нам тоже надо наверх? — предположил Рудольф. — Там производственное совещание, слышишь же. Яуты клекотали и цокали, щелкали и рявкали, при этом топтались, цепляя когтями обшивку. В целом возня на крыше смахивала звуковым сопровождением на сходку альясов. — Умансоо! Переход от нечеловеческих звуков к членораздельной речи был внезапным. Яша решительно соскочила на землю и возникла в дверном проеме, загородив его целиком. — Умансоо остаются здесь! — проскрипела она. — Ждут! Сайнжа за ее спиной скромно молчал. По взмаху длинной когтистой руки супруги он так же молча последовал за ней обратно в камыши. Камыши тем же волшебным образом не затрещали под тушами яутов. Посозерцав плотную стену зарослей, Рудольф все же высказался. Он посвятил две минуты эмоциональному описанию своего отношения к происходящему. — Все? — насмешливо уточнил Йонге. — Полегчало? — Scheisse! — напоследок выдал Рудольф. — Если сейчас к нам выбегут яутские саранчуки, у нас даже ножей нет. А эти влюбленные твари свалили. Йонге, в тебе есть электричество — можно, я тобой буду драться? Йонге потянулся к сухой травине у входа в шаттл, отломил жесткий стебелек и сунул в рот. Ужасно хотелось жрать, хотя бы подержать во рту этот намек на еду. Он небрежно поковырял травинкой в зубах и ответил: — Помни великое учение прошлого: Ни Сцы! — Как хорошо, что у нас нет никаких детей, — Рудольф расслабленно потянулся. — Можно жить в свое удовольствие! Ходить по болотам, летать куда хочешь, завести домашнего яута. Йонге не то чтобы не тревожился по поводу возможного нападения личинок, но и паниковать не намеревался. Толпой они навряд ли нападут, яуты индивидуалисты. А от одного они с товарищем Вебером как-нибудь отобьются. Пинков надают, скрутят ремнями, а потом вручат родителям на перевоспитание. В шаттле пахло кровью и характерным для всех яутов: крокодилами и ацетоном одновременно. — Слышь, Йонге, — осторожно позвал Рудольф, высовывая голову из шаттла. — Шум какой-то. И не там, куда Яша увела Сайнжу. Йонге прислушался. Минуту было совсем тихо, потом донеслось тихое не то мычание, не то стон. Он насторожился в ожидании повторения. Прошло минуты две, и метрах в тридцати поодаль снова замычало. — Я заинтригован. — Йонге поудобнее устроился в кресле. — Но не настолько, чтобы лезть в камыши без оружия и искать, кто бы меня сожрал. — Мычит ведь! — напомнил Рудольф и полез прочь из шаттла. — В санаторий бы сейчас, — мечтательно высказался Йонге, обреченно шлепая вслед за товарищем Вебером. Тот омерзительно бодро высматривал не пойми кого, вертел башкой и шуршал камышами. Шума от него было столько, что на месте притаившихся чудищ Йонге сразу выбежал бы с недовольным рёвом и отхватил бошки. Никто тут так не шумит, как они. Мелкого яута увидели одновременно. Желтоглазый лежал под деревом, выставив в воздух сломанную туда и обратно ногу. А на дереве угнездился пропавший экипаж из Новой Японии: немного обгрызенный, но живой. — Приветствую гостей от лица народа науду! — гаркнул Рудольф. Экипаж боязливо щурился сверху и слезать не спешил. — Осьторожно, зидес лежит монстр! — пискнули с дерева. — Осень быстро бегает, сильный! — Да это сын нашего друга, — небрежно сообщил Рудольф, приблизившись к яуту. Тот знакомо мычал, скрипел клыками и угрожающе тянулся. К страшным рожам в исполнении Сайнжи уже давно выработался глубокий игнор. Так что гримасы мелкого только позабавили, тем более что по комплекции он отставал от людей. — Как думаешь, он поймет нас через переводчик? — Йонге спросил, подозревая, что навряд ли. Если молодь переходит под опеку взрослых к пяти годам, а этот зеленый жабенок еще на вольном выпасе, то сейчас он просто больше животное. — Не поймет, — уверенно заявил Рудольф и потряс смартпадом. — Я щас мамашу позову с ним разобраться. Пока Рудольф общался с Сайнжей, Йонге обратился к жителям дерева. — Товарищи, вы пока не слезайте. Мы тоже без оружия, и случись что, придется врукопашную отбиваться. Сейчас придут родители этого отморозка и проводят нас всех к нашему кораблю. — Сьто это за планета? — сердито спросили с дерева. — Найхави, — небрежно отозвался Рудольф. — А сьто вы здесь делали? — Ошибка искина, сбой в маршруте, — разъяснил мужчина в куртке пилота с нашивками гражданской авиации. — Мы летели в торговый квадрант Фузии, никак не планировали бегать по грязи от зубастых ублюдков. — Чем торговать хотели? — живо заинтересовался Рудольф, поглядывая кругом. Не то чтобы его сильно интересовал ответ, но это немного отвлекало от суровой реальности. Йонге и сам немного нервничал, не имея ни лучевика, ни даже завалящего плазмогана под рукой. Яутский отпрыск порывался встать и навалять всем присутствующим, но все время стонал и терял сознание. — Солью. — А соль — это что? — Рудольф высмотрел подходящую палку в траве и направился к ней. — Приправа к еде. Меняет вкус продукта. — Крутецкая штука, — уважительно сказал Рудольф, на проверку взмахивая подобранной веткой. — Ну что ж, товарищи, сейчас доставим вас силами объединённого экипажа на лучший корабль во всей Фузии. — Руди, тебе не кажется странным, что Сайнжа и Яша пошли в другую сторону? Они должны были заметить туристов, и слух у них поострее нашего. Бесшумно и грозно из камышей шагнули оба яута. На дереве зашуршали пытающиеся стать незаметнее туристы, а мелкий под деревом злобно взревел. Не обращая внимания ни на кого, Яша прицельно двинулась к жабенку. Она выдернула из-за спины копьё — по нему пробежал солнечный блик — и замахнулась, подступая к мелкому. — Э-э-э-э!!! — только и успел возразить Йонге, и Рудольф метнулся наперерез, закрывая собой жабенка. Яша остолбенела, так и замерла с поднятым копьём, свирепо крутя желтыми буркалами. — Отойдите! — рявкнул Сайнжа, намереваясь оттащить обоих, и уже растопырил мандибулы. — Да бля, кто же своих детей убивает?! — выпалил Йонге. — У него нога сломана, ему в гипс надо! — Слабое семя нужно уничтожать, — прощелкала Яша. Йонге никак не мог заставить себя уважать принципы яутов в этот момент. — Он позволил нанести себе повреждения и подпустил врага очень близко! Глупая личинка! — Наши обычаи! — подтвердил Сайнжа. — Жить должны только сильные. — Все люди в детстве калечатся, ломают руки-ноги, да даже я! — Рудольф выставил средний палец с кривым белым шрамом. — Нельзя убивать личинок, вы же гуманная теперь раса. Иногда. — И это мы его нашли! — зачем-то выступил Йонге. — Себе найдите и элиминируйте, а этот наш будет. Вообще, Сайнжа, какого черта вы поперлись к болоту? С крыши шаттла вы должны были увидеть и мелкого, и туристов. А? — Выяснили предпосылки, — туманно ответил яут, шевеля хелицерами. В человеческой версии это была бы игра желваками. — К чему предпосылки? — заинтересованно спросил Рудольф. — К падению, — так же лаконично ответил Сайнжа. Яша снова замахнулась, и Рудольф оттолкнул ее. Ну, попытался, потому что яутская мать разве что удивилась. Сайнжа нервно застрекотал и двинулся было разбираться с непочтительными умансоо, но матриарх остановила его. Мелкий за спиной Йонге клацал клыками и размахивал руками, поджидая, когда мягкий умансоо подойдет ближе. Яша нервно защелкала: — Младшие мужья мешают исполнить элиминацию! Должны убраться. — Да мы сами за ним будем ухаживать, — необдуманно ляпнул Йонге. Ух, наверное, слишком он ее возненавидел, оттого и ляпнул. Туристы заинтригованно свесились с дерева. — Это личинка! — напомнил Сайнжа. — Она тупая, много ест и быстро бегает. — Я такой же в детстве был, — сообщил Рудольф. — Сайнжа, ты нам друг и все такое, но самое мерзотное, что бывает в жизни — это детей мочить. Так что прости, камрад, но хрен ты его элиминируешь. Он встал поустойчивее и выставил кулаки. Яша насмешливо закашляла. Йонге встал рядом с Рудольфом и набычился как можно грознее. Шибануть Яшу током он мог со всей дури, не боясь закоротиться от воды. Матриарх сверлила умансоо холодным взглядом. Йонге немного напрягся, ожидая нападения, однако Яша вдруг опустила копье. — Умансоо брать личинку себе, если так хотеть ее жизнь! — милостиво снизошла она. — Год-два растить, потом я приходить и проверить! Ее палец толщиной с банан, увенчанный желтым длинным когтем, замаячил перед лицом Йонге. — Разума нет, личинка! — она фыркнула. — Говорить нет, везде гадить, мешать. — Это она про меня? — растерянно переспросил Йонге у Сайнжи. Великий охотник не удостоил его разъяснениями; он пошарил в набедренной сумке, звякая там чем-то, достал инъектор, лихо нагнулся к мелкому и всадил в его здоровую лапу заряд. Яутеныш не успел даже рявкнуть в ответ, его желтые глазенки закатились, и он наконец-то обмяк. — Рху-удольф, ты неси, — объявил Сайнжа и вежливо обратился к сидящим на ветках: — Глупые умансоо, спускайтесь! Мы вести вас спасаться! Рудольф ошалело оглядывал уснувшего яута. Навскидку весил тот килограмм девяносто, не слишком тяжело для улучшенной версии хомо науду. Но тащить его несколько километров? — Не надо стесняться, — Йонге ткнул его локтем в бок. — Кидай на загривок, и пошли. Ты всегда мечтал о детях, вот твоя мечта и сбылась. — Я мечтал?! — Рудольф даже подавился воздухом, не находя достойных слов для ответа. — Scheisse, я вот заранее подозревал, что добром этот поход не кончится. Он с тяжелым вздохом выудил из нагрудного кармашка плоскую зеленую таблетку, забросил в рот и помотал головой. — Что это ты делаешь? — с подозрением спросил Йонге. — Кохтейль! — булькнул Рудольф, корча гримасы омерзения. — Сейчас я не только мелкого, я и тебя заодно на загривке домчу. Изо рта прорвалась зеленая пена, и Рудольф утерся рукавом. Стимулятор был куплен в лавке при медицинском центре. Мимо прошли уже все туристы, оглядываясь и перешептываясь. Йонге заметил, что макушками они не достали ему и до груди, и про себя подумал, что снова подрос. Рудольф присел на корточки, подхватил жабенка — легко-легко, будто соломенный тючок. — Раззудись, плечо! — буркнул он, набирая скорость и пробегая мимо Йонге. Стимулятор набирал силу, и жабеныш болтался на шее на манер экзотичного воротника. Йонге плелся в хвосте процессии следом за хромающими туристами, жевал травинку и с тоской обдумывал будущее житье с внезапным дитем на борту.