***
И даже сейчас, рассматривая связанного по рукам и ногам юношу, он не чувствует ничего, кроме похоти и желания испортить этого мальчишку ещё сильнее, чем он уже успел. У юнца атласной тканью завязаны глаза, руки оплетены веревкой-плющом — от локтей и вверх, между запястий, по ладоням и узлом на изголовье кровати. Красиво. Риваю нравится, как в этот раз искусно вышли переплеты: кроваво-красные путы будто созданы специально для непорочного Эрена. Первая сигарета, первая машина S-класса, первый наркотик и первый секс — все, что попробовал Эрен, он попробовал вместе с Риваем. Мужчина просто увидел его в одном из ночных клубов города и больше не смог дышать ровно. Не было ни ночи, когда Аккерман не вставал бы после очередного мокрого сна с парнем в главной роли. Грязные простыни, трусы и вечное болезненно-приятное возбуждение практически свели мужчину с ума. Он перешёл от «Я верну вашего сына к девяти» до «Ваш сын зовёт папочкой и меня тоже» практически за одну ночь. Риваю нравится слышать тяжелое дыхание юноши под ним, его тихие полувсхлипы-полувздохи и пошлые влажные шлепки кожу о кожу. Ему нравится ощущать всем своим естеством нарастающее возбуждение мальчишки и замечать, как он прекрасен в своей животной страсти, когда и не контролирует себя вовсе, когда до крови прокусывает губу мужчины и перемазывается его кровью весь.***
В лучах рассветного солнца Эрен великолепен. Темные волосы разбросаны по белой простыни, подтянутое стройное тело, не прикрытое ничем, кроме ткани тончайшей рубашки, подрагивающие ресницы и приоткрытые мягкие губы. И Ривай все никак поверить не может, что это искусство досталось именно ему. Он готов ошейник на него нацепить, лишь бы ни одна сука не подошла к юноше ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Аккерман рукой оглаживает бедро парня, пальцами перебирает по нежной коже, носом зарывается в изгиб плеча и глаза прикрывает. Эрен слегка жмурится и открывает один глаз, и мужчина замечает все темные крапинки вокруг зрачка и стрелочки-лучики на ярко-зелёной радужке. Будь Ривай художником, он, наверное, по памяти смог бы нарисовать Йегера во всей его юношеской красе. Но Ривай умеет только трахаться. Поэтому выразить свои чувства он может только действиями. Неумело, грубо, но до тех пор, пока Эрену это нравится, мужчина не будет стараться что-то поменять. Он холодными ладонями оглаживает живот парня, к члену не прикасается — даром, что Эрен спит только лишь в рубашке мужчины — пересчитывает рёбра и сжимает бусинки-соски, вырывая из груди рваный выдох. Оставляет засос на груди и выше, такой, чтобы каждый знал и видел — юноша принадлежит Аккерману. Никаких розовых пятнышек в форме сердечек — только красно-лиловые кровоподтеки. Чтоб на месяц. Усаживает юнца на колени, разводит его ноги и слегка прикусывает кадык. Руки протягивает к первой пуговке дорогой рубашки и получает шлёпок по тыльной стороне ладони — в глазах Эрена заплясали игривые чертики. Барин играть изволил. Игры грязные. — Я позволю расстегнуть тебе одну пуговицу за одну правду, — парень закидывает голову назад, и мужчина целует его где-то под ухом. Волосы щекочут шею и немного лицо — жаль, что резинки у Аккермана нигде не завалялось. Придётся импровизировать. Мужчина одной рукой наматывает на кулак длинные волосы Йегера, а другой цепляет ткань рубашки у воротника: — Первая правда: ты невероятно сексуальный. Ткань рубашки расходится по разные стороны. — Вторая: — мужчина языком проводит по пульсирующей вене под тонкой кожицей, — я обожаю твоё тело. Выпирающие ключицы Аккерману кажутся безумно аппетитными, хочется оставить на них свою метку и заставить Эрена ходить в университет в футболке с широким воротом. Чтобы знал, какими опасными могут быть игры с огнём. — Ты сводишь меня с ума. Третья пуговица отрывается и летит куда-то на пол, прокатываясь по дорогому паркету. Мужчина тянет юношу за волосы, кажется, из самой души вытягивая стон на грани слышимости. Рубашка снизу уже намокла и перепачкалась смазкой, член Эрена стоит каменно, и к нему очень хочется прикоснуться рукой. — Столица Нидерландов — Амстердам. Четвёртая вышла из игры, тихий смешок Эрена сменяется резким вздохом, когда мужчина отпускает его волосы и сжимает в кулаке сочащийся член. Большим пальцем он накрывает головку, и, кажется, юноша забывает, как дышать. — Пятая правда: — мужчина губами почти касается уха Йегера, шепчет едва слышно, горячим дыханием опаляя кожу, — я хочу прямо сейчас вставить тебе так, чтобы имя своё забыл. Пуговицы разлетаются в разные стороны, слышно, как жалобно трещит нитка под рукой мужчины, и как холодный утренний ветер оглаживает горячую кожу юноши под расходящимися полами рубашки. Ткань съезжает с худых плеч, открывая взгляду не сошедшие до конца засосы с прошлого раза: бледно-лиловые пятна созвездиями рассыпаны по телу Эрена, будто какой неумелый художник-баталист разбрызгал по неосторожности краску. Мужчина укладывает парня на бок, пальцами касается его сжимающейся дырки и надавливает, проталкивая пальцы среди поддающихся мышц. Горячее нутро принимает понемногу, нехотя, но Аккермана вряд ли это остановит — когда мысли окутаны дурманящим туманом похоти, поможет только удовлетворение или смерть. Ривай рассчитывает на первое. Приставляет к колечку мышц твёрдую чёрную пробку и толкает ее внутрь, выбивая из легких Эрена дрожащий рваный выдох.***
Юноша сосет, как в последний раз, но перед смертью не надышишься. Заглатывает на всю длину, жмурится, умудряется даже яйца языком полизать, а Аккерман дышит через раз и искренне удивляется, когда Эрен научился так отсасывать. Он прогибается в спине, и в ложбинке между ягодиц выглядывает розовый камешек анальной пробки. В виде сердечка — романтика. Мужчина в кулаке сжимает волосы парня и направляет его, наслаждаясь редким болезненным шипением Эрена — извращенец, помешавшийся на контроле. Парень поправляет тонкими пальцами пробку и всхлипывает, плотнее обхватывая член мужчины губами, когда цепляет ненароком простату. Ривай кончает ему в рот и немного на лицо, пока Эрен языком ловит белёсые капли и улыбается как придурок. А потом его ослепляет вспышка камеры, и в коллекцию фотографий Ривая добавляется ещё одна: запрокидывая голову назад и очаровательно раздвигая худые ноги, улыбается перепачканный спермой Йегер. Восхитительно.***
Аккерман вставляет резко, выбивая пошлый громкий стон, двигается плавно и грубо, будто весь на шарнирах, и покрывает плечи следами своих зубов. — Стони, детка, не сдерживайся, папочке нравится твой голос. Грязно шепчет на ухо и касается языком его кончика, заставляя член Эрена дернуться. Эрен ужасается: как он докатился до такой жизни. Почему позволяет взрослому мужчине трахать себя, как последнюю шлюху, почему стонет и извивается так горячо и пошло, будто ему это нравится? Нравится. Ему нравится, как мужчина дерёт его в задницу или вколачивается по самые гланды, как он грубо сжимает его член сильными пальцами и говорит непристойности даже в людных местах, не боясь быть услышанным. Он зависим от траха с Риваем, как наркоман зависим от свежей дозы. Ему нравится зависеть, и это пугает. Но Эрен с Ривая, словно настоящий торчок, как с герыча: слезет путём либо долгого и кропотливого лечения, либо ногами вперёд. Мужчина толкается грубо, сжимает бёдра парня в своих руках и оставляет десяток новых синяков поверх ещё не затянувшихся старых. — Тебе же нравится, когда папочка тебя трахает, да? — Ривай давит на шею Эрена сверху и смотрит властно, прожигая взглядом юношу насквозь. — Да, п-папочка, — задыхается Эрен и закатывает глаза, когда Ривай головкой по простате проезжается. — Умница, детка, — надменная ухмылка словно опьяняет Йегера ещё больше, рука оставляет истерзанную шею и касается впалого живота, подбираясь к члену парня. Ривай знает, как сильно юноша помешан на сексе с ним, и надеется вставить ему так глубоко, чтобы пометить на остаток жизни, впитаться или врасти в его тело полностью, без остатка, не имея возможности оторваться даже на долю секунды. Эрен для Ривая словно пластырь, но нихуя не бактерицидный — отдирать его от себя больнее всего будет. И поэтому Ривай отдаёт ему своё сердце, а юноше ничего не остаётся, кроме как съесть его. А сердце-то жесткое и с гнильцой. Но Эрен жуёт, давится, но все равно жуёт и слёзы утирает, лишь бы оно никому другому не досталось.***
Мужчина кончает жарко, и юноша чует, как плещется внутри него горячая сперма и по ногам стекает. Шлюха. Но он не против носить это клеймо для Ривая. Просто потому, что ему нравится быть оттраханным Аккерманом. Просто потому, что ему это нужно. Просто потому что у них такая любовь — изломанная, непонятная никому и надрывная, но другой у них нет, и по-другому они не умеют. Ривай выцеловывает на его щеке признание в любви и пальцами утирает семя с его кожи. Просто потому, что ему так хочется. Просто потому, что он считает это правильным. Просто потому, что Эрен стал центром его вселенной. Своеобразный, извращённый и опошленный, но именно вокруг него теперь вертится вся жизнь мужчины. Просто потому, что они сумасшедшие, помешанные друг на друге.