Домашний монстр

Гароу постоянно пропадал в бетонных стенах города, с самого рассвета, когда будильник ещё молча спал и до глубокой ночи, когда дорогу освещает блеск фонарей и гирлянд. Приходит покалеченный, в крови, своей или чужой. Приходит в рваной кофте и штанах, что не зашить, не подлатать. Приходит голодный и уставший, приходит злой или довольный. Зависит от ситуации. Приходит, плетется в душ, ищет чистые, чужие вещи, больше его на два-три размера. Старается не шуметь, заливает пол кровью вперемешку с грязью. Хлопает чайником на кухне, дверцами шкафчиков в поисках кофе или сахара. Ест, уносит грязную посуду в раковину. И только потом возвращается в спальню, вжимаясь в загорелое тело Суирью. И так изо дня в день. Нет, разумеется, бывают исключения, когда он вообще не появляется несколько дней! Просто исчезает. Его не показывают в новостях, он не сражается с монстрами, о нем молчит народ и даже сами герои; им это на руку, они могут вздохнуть с облегчением, когда Гароу пропадает из поля зрения. И где он прячется от Суирью говорит с неохотой, сухо или вообще не говорит, скрывая глаза в сторонке, словно в этом золоте можно прочесть ответ на многие вопросы. Огибает мужчину стороной и скрывается в душе. Суирью появляется дома под вечер, приносит продукты, готовит еду. Готовит много и почти не ест, зная аппетит своего друга. Пытается ждать поздно вечером, когда Гароу вернётся, побитый, раненый, усталый. Это получается не всегда, но когда получается, Рью (Гароу сократил его имя за ненадобностью такой официальности) испытывает на себе волну благодарности, излученной золотыми, волчьими глазами Охотника. Обнимает, зарывается в волосы, гладит. Холодная белая кожа, обветренные губы. Забывает злиться и совсем забывает напомнить про время, ночной воздух, холод и изредка дождь. Гароу имеет такое удивительное свойство - быть одновременно до одури отвратительным по характеру и милым на лицо, улыбку, движения. Этой ночью на него находит бессонница. Он заваривает красный чай, стоит напротив окна, поглядывая во тьму. Пустота степи отвечает ему миражом света и тени. Они переехали в степь, недалеко от города, когда Гароу сбежал из тюрьмы, не способный ни сражаться, ни жить дальше. Здесь их не трогали герои. Вообще, они познакомились внезапно. На улице. И внезапно Рью предложил помочь. И внезапно Монстр согласился. Что-то плел по дороге про чудовищ, которые спасли его, про киборга S-класса, про учителя, просто говорил что-то, чтобы Рью понимал, что тот ещё жив. Парень просил его говорить до самого дома. До его дома. Теперь ему сложно назвать этот дом своим. В нем поселилась новая душа, младше его едва ли не на десяток лет. Задняя дверь отворяется со скрипом, и, только чёрт знает, как Гароу ненавидит входить через неё, выдавая все своё Я перед хозяином дома. Суирью накреняется, поглядывая в сторону звука, улыбается ежесекундно, как делал до этого. Его Монстр вернулся домой. Он пришёл помятый, но улыбчивый, скалясь от уха до уха, с его лба стекали дорожки крови, разодранные стопы оставляли красные отпечатки ног. От кофты осталось одно название - настолько рваная, что даже бомжи к ней не притронутся. Со штанами та же история. - Че не спишь? - он медленно подходит к раковине, открывает воду на полную, наклоняется голову и пьёт. Когда Суирью приметил за Монстром эту повадку, установил вместо обычных кранов - более длинные, с автоматическим настроем температуры, за что Чудовище было ему благодарно. Он по собачьи подставил струе язык и помогал себе заглатывать большее количество воды, захлебываясь и одновременно умывая лицо. Вода окрашивается красным, комната наполняется запахом металла. - Не спится. - Суирью пожимает плечами, ставит чашку на стол и выходит из кухни. Две комнаты - кухонку и зал- разделяла лишь высокая арка, посему Суи не терял парня из виду. В шкафу стояла профессиональная аптечка, хранившая в себе шприцы с обезболивающим, всевозможные лекарства, даже медицинские нити. Гароу достаёт голову из-под воды,крупные капли стекают по шее, по плечам, смешиваются с грязью под ногами. Ветер охлаждает потную кожу и он ежится от подобных ощущений. Ежится по ежиному. Снимает порванную одежду, кидает её в мусорку, за ними же и штаны. Оголенные белые бедра освещает свет искусственных ламп, каждый изгиб мышц, каждую стройную очерченость тела. Со всеми шрамами, синяками и укусами. Понимание того, что особо цепкие лапы добрались и до его бедер, вызвало раздраженный рык. Боксеры сорваны в нескольких местах. - На кого же ты нарвался? - у Рью глаза загорелись от восторга и аптечка едва не выпала из рук. Он обожал каждый изгиб этого мальчишки, каждую царапинку и венку, а сейчас вид Гароу откровенно вызывал и восхищение, и возбуждение за счет следов борьбы и следов победы в борьбе. Садиское возбуждение. Парень покраснел. И это тоже нравилось Суирью. - Самурай! - выдохнул Монстр. - Зассал выходить один, привёл своих гребанных учеников! Пришлось попотеть, чтобы вогнать их в землю. - рассказывал он, пока оба они спускались на цокольный этаж, в ванну. Рью с прискорбью осмотрел грязные полы на кухне, следы на лестнице, на порванные ступни самого Гароу и вздохнул, уже представляя, как долго придётся их обрабатывать, оттирать, как долго они будут заживать. Ванна у хозяина дома выложена из резной, голубой плитки, камней, с тремя круглыми "ваннами", встроенными в пол. Гароу раздевается полностью и усаживается в центральную, самую глубокую, пропадая примерно по грудь в ней, расслабляясь, ожидая мойки. Не сказать, что он безрукий и не может сам вымыться, просто когда при этом кто-то массирует затекшие мышцы, это высшая форма наслаждения. Мышцы Монстра целый день находятся в напряжении и так приятно тянутся, расслабляясь под сильными руками Суирью. Гароу падок на подобное дерьмо, он нездорово отзывается на нежные касания, объятия, чужую кожу. Грубо говоря - тот ещё наркоман. Секс это, конечно, хорошо, но массаж, касание тёплых рук, щекочущие движения по спине, зарывание пальцев в волосы... поцелуи! Это могло унести далеко в космос даже такого монстра, как он, грубого, прямого, сильного, мало владеющего теми же приемами удовольствия. - Потом ещё монстры появились. Но это просто ещё один способ вылить всю злость. - рассказывал он, пока тряпка оттирала кровь от его лица. Седые волосы окрасились ало-красным. - Их можно прикончить. Ну и... Кто бы сомневался, что и у этих когти с меня длинной! - он фырчит, когда вода из душа попадает в лицо. Остальное мочалкой растирает сам, пытаясь оттереть кровь, красную - человеческую и желтую - того самого монстра. - В общем, им пришел пиздец. Они снова звали меня в ассоциацию. Даже понимая тот факт, что их Король убит. Расхождение политических взглядов, че куда... - Не сомневаюсь. - Рью садится напротив в позу лотоса, достаёт из аптечки бинты, антисептик, нити для более глубоких ран. Подумав, возвращает нити в медицинский раствор. Гароу мнет шею, вылезает из ванны по грудь и осматривает все своё достояние - царапины на ногах, некоторые из них достаточно глубокие, на животе и груди - синие гематомы от ударов и ещё некоторые царапины - ошибки приёмов, подпускающих сабли слишком близко к телу, небольшая рана на лбу. Они оба смотрели и только Гароу радовался такой картине. - Что-то случилось? - Охотник с большим вниманием поглядел в лицо Суирью и понял, что его парень чем-то искренне обеспокоен (странно, он не улыбается, как обычно, как дурачок). Он выполз из ванны, прямо на полу растирая кожу, не стесняясь ни своего голого тела, ни жадного взгляда синих глаз на его фигуре. Волосы растрепались от излишней влаги, кровь полностью смылась с белых прядей. Он не отнимал взгляд желтых глаз от лица Суирью, обеспокоенного, разочарованного, злого, мокрого... - Все хорошо. - Тогда хуле ты такой печальный? - он выхватил из рук Рью пластырь и нанес на рану на лобной доле. Пластырь круглый, мягкий, отдаёт медицским спиртом и антисептиком. - Давай рассказывай. Ты проиграл в турнире? - Шутишь? - мужчина улыбается, подаёт второй пластырь на глубокие раны бедра. Эти пластырь намного шире, чтобы прикрыть даже такие раны, но недостаточно прочные, чтобы оставлять их одних. Бинты тоже пригодятся в этом деле. - Не вижу ничего удивительного. - подстрекает его Монстр, расправляется с самомедициной и осматривает тело со стороны. Остались синяки да неглубокие царапинки. - Монстры приходили? Они что то тебе сделали? - эта своеобразная забота умиляла Рью и он вымученно улыбнулся, но снова скис, поглядев на изодранные стопы парня. Не смотря в аптечку, схватился за антисептик. Гароу и не сопротивлял, выгнул ногу и со сжатыми губами терпел горький, пахучий раствор, охлаждающий кожу. Суирью медленно наносил коричневую жижу на раны, тяжко вздохнул так, что даже Монстру стало стыдно за эту ущербность. Ноги в бинтах, как в носках, им тепло и хорошо, и самое главное - он не чувствует ни боли, ни самих ступней в целом. С хитрой спрятанной от любовника усмешкой, Гароу вырывается вперёд, прыгает и обхватывает бедра мужчины, оседлав его талию. И при этом же сам заливается краской, что происходит буквально всегда, когда дело доходит до чего-то интимного. Суирью спокойно закатывает глаза и обхватывает бледные бедра, сжимает в ладонях, мнет, заставляя Гароу краснеть ещё сильнее, но не улыбается. - Гароу, ты же... - он не успевает договорить. Ладони парня упираются ему в грудь, заставляя смолчать и прислушаться. - Проблема в этом плане? - и он начинает вилять бедрами, потираясь промежностью о чужой половой орган, вызывая у Рью ответный вздох. Он пытается притупить ответную реакцию организма, но Монстр просто не даёт сосредоточиться! - Поверь, в этом плане все прекрасно! - заверил он и одним резким движением подминает Монстра под себя, целует в губы, сухие, обветренные, обкусанные. Так происходило практически всегда по ночам. Они запирались в какой-нибудь из комнат и удовлетворяли потребности друг друга во всевозможных позах, чтобы наутро проснуться разбитыми, невыспавшимися, но до чертиков довольными. Когда-то давно Охотник пошутил, что они отымели весь дом и Рью тогда только фыркнул в адрес предъявленного. Пока не понял, что каждая вещь в доме пропитана их запахом. Они трахались в ванной семь раз, два из которых он позволял Гароу быть сверху, оседлать его бедра. У него неплохо выходила ведущая роль, вот только сам Суирью обладал большими габаритами, делая чудо над собой несколько растерянным и жестоким одновременно. Они трахались на кухне, на кухонном столе, несколько раз с использованием масла, сливок, шоколада и мёда. И не всегда специально. Отмываться от этих игр было невеселым занятием, но, если оставить в стороне все неудобства гигиенического плана, секс был воистину вкусным. В гостиной на диване, полу, у стены, в шкафу. Они трахались в гараже на мотоцикле, на улице и бесчисленное количество раз - в спальне. Они прочесали и вызубрили всю камасутру и вполне могли писать свою. Но, сколько бы раз Суирью не подстрекал Монстра на этот смертный грех, Гароу не соглашался ни на секс-игрушки, ни на бельё с рюшами. Только единожды, когда они оба напились и Суирью, как бы невзначай, нашёл у себя в сумке дамский лифчик размера 10... Рью расцеловывал его лицо, обхватывая ладонями, согревая горячей кожей. У них обоих была своя договоренность - Гароу обожал тактильные ощущения и готов был кончить только от прелюдий, а Суирью - жёсткий, похабный секс. Мужчина целует его долго, нежно, все лицо, сам терпит долгие минуты, пока Охотник вылизывает в ответ кожу, шею, ключицы. От него парнет дымом, хотя он не курит. Это запах города - его самого близкого друга, его товарища. Как любого бродягу, каменные стены убаюкивают Гароу, дают ему тепло, свет, защиту от дождя, удовольствие. Все, чего не хватает организму: теплая постель, еда, ванна дает Суирью, его дом. Он утонул в городе, он пахнет дешевыми забегаловкам, дымом и резиной, мускусом и потом. Губы опускаются на шею, не тронутую ни оружием, ни когтями, девственно чистую и марает её своими поцелуями, засосами, которые расцветают малыми бутонами. Облизывает с извинениями, кусает со всей страстью. Гароу выгибается, трется вставшим членом о ткань штанов Суирью, стонет от боли и продолжает так делать, марая пах предсеменной жидкостью. У самого Суи член готов порвать шелк штанов и вырваться на свободу, но он не спешит с действиями, ведь, чем больше времени отведённое на прелюдию, тем грубее можно трахать эту милую, злую булку. Странно что, при столь бурных эмоциях и страстных отношениях, они не разу ни практиковали минет. Ни один из них. Нет, они слишком горды для этого, слишком ненасытны друг другом, чтобы тратить время на то, от чего только один из оппонентов получает удовольствие. Гароу падает на пол, отвлекаясь от тела брюнета и долго дышит, краснеет, клацает зубами. Слюна от уголка рта опускается по щеке и Суирью стирает её большим пальцем. И снова целует, прекрасно понимая, что ещё пара минут и Гароу расплывется под ним, позволяя все, на что будет способна фантазия мужчины. Монстр и не сопротивлялся, хвастался за его длинные, растрепанные волосы, мял макушку, шею, опустил пальцы на грудь и побежал паучими лапками к животу. Долгий и опасный путь. Суирью пахнет не так, как он. От него несёт кофе, адеколоном, травяными растворами, домом, едой, теплом. Рью - боец, но в это же время такой домашний и спокойный. Он может принести большой физический ущерб во время битвы и так крепко обнимать дорогих людей. Для Гароу не было лучше варианта, чем Рью - сильный и мягкий, гордый и спокойный, красивый и мудрый. Хотя, сказать честно, выбора как такового ему никто не давал. Все решил сам Суирью, не принимая отказов и возражений. Да и Гароу не был против этого. - Смазка с собой? - пролепетал Охотник прямо в губы. Простое предложение, в котором читалось: "Я готов. Я разрешаю. Я готов на все!" Это выглядит так вульгарно. - Пошли в кровать. - требует Суирью и приподнимается. Монстр замер от неожиданности. У них никогда не было проблем с местом, ему даже нравилась эта вольность. Встретились в ванной - ебетесь в ванной! Встретились на кухне - ну и ебитесь вы на кухне! К чему эти перемены посреди постельной сцены? - Презики там. - поясняет он и улыбается. Чтобы Гароу со злостью снова навалился на него, целуя и рыча. - Похуй! - Гароу, нет. - Гароу да! - передразнивает его седоволосый и снова трется мошонкой о влажный пах. В этом плане Рью был более адекватным в отношениях. Разница в их возрасте составляла восемь лет, но иногда мужчине казалось, что все двадцать. Монстр не обдумывает последствия и тактику, если это не бой, не хочет много заморачиваться и после этого сам же страдает. От разорванного анального кольца к примеру! Его руки тянутся к резинке штанов. Суирью по прежнему одет в домашнюю пижаму, с которой можно разобраться за считанные секунды, посему действовать нужно быстро. Обхватить руками его бока и, приложив всю силу, что имелась в этом загорелом теле, поднять. Как котёнка. Гароу смотрит на него широко раскрытыми глазами, и когда Суирью встаёт с ним на руках, и когда прижимает к себе, охватывая за талию, как какую-то девицу. Ему самому невмоготу от сего великолепия подкаченного тела, от собственного возбуждения, от всей сложившейся ситуации, но он научился терпеть и теперь, стиснув зубки, едва ли не бежит в спальню, из которой, как кажется, никогда не выветрится запах этого мальчишки.

***

Монстр падает на кровать и тащит за собой следом Суирью, попутно кусая его шею, все, до чего мог дотянуться. Оставляя не нежные бутоны засосов, а собственные клыки, укусы, едва ли не кровопотеки. Рью это заводит, но ему приходится отлипнуть от тела ненасытного парня и разобраться с собственной одеждой. Рубаха летит в один угол, штаны в другой, трусы недалеко от постели, чтобы под утро не искал сломя голову. Член обдает прохладой комнаты, мурашки проходятся по всему телу и улыбка проявляется в уголках губ Монстра. Его задница выучила каждый изгиб, каждую венку, и от одной только этой мысли Гароу тихо стонет. Они, оголенные, снова впились друг в друга, бились деснами, обнимались. Гароу кусал, рвал волосы, Суирью оставлял засосы и переплетал пальцы в прядях. Но стояк уже давал о себе знать, и пришлось действовать быстро: на ощупь найти в тумбе презерватив, зубами вскрыть упаковку, натянуть, найти на той же тумбе смазку. Искоса он смотрел на то, как тяжело дышит Монстр, одновременно с этим и боится, и желает: с одной стороны, это больно и грубо, со второй так заводит. Суи одним движением заставляет Гароу перевернуться на живот, вызывая звук возмущения и с укором напоминает об их соглашении. Свою часть уговорам он выполнял всегда, но одно дело - долго и упорно целовать, а второе - терпеть, пока немалый половой орган врывается в твоё тело. Только-только Гароу принимает удобоваримую позу, мнет руками, как кошачьими лапками, простыни, Рью хватает его за бедра, сжимает в тисках и приставляет головку ко входу. Оба они негодуют, как при регулярном физическом контакте Гароу остаётся такой целкой? Это идёт против них обоих. Первые минуты приносят только боль. Как хорошо, что оба они привыкли к боли. Суирью входит быстро и шипит от того, насколько стенки ануса стискивают ствол, как давят на головку, но это шипение растворяется в утробном крике Монстра, упавшего на грудь и вцепившегося когтями в покрывало. Мужчина прикрывает глаза от боли, стараясь привыкнуть и, хватая любовника за волосы, заставляет снова встать, вернуться в положение собаки. Выходит полностью, чтобы со всей силой ещё раз ворваться в жаркое нутро. Гароу скулит, закусывает губы, сжимает ладони в кулаки. Дальнейшие толчки начинают приносить удовольствие только мужчине, и Рью бьёт любовника по ягодицам, спине, хватает когтями, царапает и получает садистское удовлетворение, когда с бледных, розовых щёк стекают дорожки слез, когда он дрожит, пытается убежать, и никогда более не связываться с Суирью. А тот в ответ хватает беглеца за бедра, прижимает к себе под тем углом, который физически удовлетворения не приносит. Заставляет выгнуться так, чтобы оба они встали на колени над кроватью, и спина Гароу прижалась к груди Суирью, и толчки отдавали смачными шлепками, перемешивающимися со стонами, криками, всхлипами. "Кричи, Гароу. Прошу, кричи!" - шепчет он на самое ушко, оставляя красный след на шее - дополнение к его собственно вырощенному саду на бледной коже. Гароу трясет и, кажется, что ни о каком возбуждении тут речи идти не может, сплошной садизм. В их отношениях все было по честному. Гароу доставались долгие прелюдия, Суирью - жёсткий секс. Спустя время, актив успокаивается. Он более напоминает сосуд, который постоянно заполняется алым вином жестокости, чужой крови и слез, но стоит только жидкости добраться до края, мужчина понимает, что, все, хватит. Баста! Суи наигрался. Он приостанавливает шлепки и теперь ласково, смочеными в слюне, прохладными пальцами, мнет чужие соски, целует, и чует бедрами, что тот пытается соскочить. Прижимает седоволосого к себе, приравнивая все шансы к нулю. Продолжает наглаживать. Гароу молча скулит, но если бы ему действительно было больно до состояния шока, он бы выкрикнул то, о чем они договорились ещё в начале отношений. Некое стоп-слово. Он никогда ни упоминал его. Быть может, просто забыл? Рукой давит на бедро, заставляя расставить ноги шире, выходит, расцеловывает шею. Успокаивающими словами просит утихнуть и расслабиться. Член резко входит,растягивая податливые стенки, головка под нужным углом вжимается в то самое заветное местечко и этого вполне хватает, чтобы Гароу со стоном излился, прямо на белые простыни, крича и краснея после оргазма. Суирью и самому осталось недолго. Он входит быстро, рвано, шлепки становятся быстрее и громче, а сам Монстр рычит волком в послеоргазменном экстазе, но уже вяло, устало, доживая последние минуты. Суирью кончает внутрь и в очередной раз мысленно аплодирует себе, ответственному за сложившуюся ситуацию, что не поддался провокациям ещё тогда, в ванной. Гароу валится на кровать, прямо в заледеневшую лужу спермы, не замечая этого, а Суирью садится напротив, снимая презерватив. Оба - потные, усталые, загнанные звери. Оба улыбаются, как сотню раз до этого. - Больно... - с улыбкой выстанывает Монстр и пытается сесть, прижимаясь к Суирью, а тот кладет ему руку на бок и крепче прижимает к себе. Такое пошлое, усталое, слабое чудо с растрепанными волосами. В приливе нежности Суи целует любовника в лоб, а тот в ответ кладет голову на бок. - Так ты... - внезапно Монстр вспоминает, с чего началась то эта история. - больше не злишься? - Злюсь. - внезапно парень становится хмурым, улыбка спадает с лица, оно становится серьёзным и холодным, и впервые в жизни Гароу хочется отстраниться. - На что? Вместо ответа он снова вжимает парня в кровать за плечи и нависает сверху с таким лицом, словно готов прямо сейчас, как ребёнка, ремнем обхлестать. - За что? Ну не зна-а-аю! - протягивает он и давит на кровать так, что оба вскакивают. - Например на полностью убитое тело, которое возвращается домой посреди ночи и уходит с восходом солнца! Например на искусанные шершавые губы, которые я не хочу больше целовать! Например на то, что на тебе одежда держится максимум день! Например на то, что я вижусь с тобой раз в неделю и ты запрыгиваешь на меня только с одной причиной! - на каждом аргументе он трясёт кровать, испытывая ложную злость и главное, что эта злость даёт должное впечатление его любовнику. - Гароу, я твой парень, я хочу больше времени быть с тобой. Хочу быть хоть кем-то для тебя! - Суирью... - Я знаю твою цель. Ты хочешь стать сильнейшим монстром и я ценю твои стремления, как никто другой. - он приостанавливается, задыхаясь. - Но в таком случае, мне придётся оставить наши отношения. - Нет. Погоди! - теперь очередь Гароу злится. Но не на Рью. На всю ситуацию в целом. Он не раз предупреждал синеглазого, что бои будут занимать большую часть его жизни и с этим ничего нельзя поделась. Ну а во-вторых, что ещё должны делать любовники, как не трахаться, доводя друг друга до потери сознания? - Че тебе надо? - Видеть тебя живым почаще? Любить тебя без секса и хотя бы иногда днем. - он по прежнему злой, но теперь уже по настоящему. Неужели этот ребёнок не понимает, что значат отношения?! - Блять, нет. - ухает он и скалится. - Я не могу! - Тогда я не буду больше тебя целовать - улыбается мужчина. И, разумеется, Гароу возмущённо цокает языком. - Хуй с тобой, садист. - Скажи это полностью. Обещай мне! - приказал он, надавливая на челюсть, сжимая скулы большим и указательным пальцами. - Да ладно! Ладно! Мы будем зависать вместе почаще, окей? - И... - подстрекает, наваливаясь всем телом и прижимая к кровати. - Я буду осторожнее, окей? Отпусти! Суирью довольно улыбается и приподнимается. Шантажом, а именно лишением любых тактильных ощущений, романтики, чужих губ, можно добиться от Монстра чего угодно. Потому что это его доза, а сам он - тот ещё наркоман! Им снова придётся вернуться в душ и на этот раз мыться обоим, с массажем, объятиями и подобной чепухой, которую любит его домашний монстр.