Созерцатель и Офелия

Я слышу Пульс, я вижу Сердце Реальности! Я могу менять, создавать и рушить целые миры! Ты никогда не поймёшь, ты никогда не был так близок к этому. Ты никогда не видел такого, никогда не Чувствовал. Никогда. Ты никто, ничто, ты пуст! Пуст и прост, совершенно скучен. По небу плывут облака. Я вижу облака, и ты их видишь, но ты не знаешь, что они чувствуют, когда плывут там, в небесах. Ты не знаешь, не знаешь, не знаешь! Почему ты смотришь на меня, как на больную? Почему ты жалеешь меня? Ты сам достоин жалости. Сам ты. Ты, ты, ты... Тело. Моё тело, оно...растворяется в облаках! Посмотри, ты не видишь? Не видишь? Почему ты всё ещё смотришь на меня с этой гребаной жалостью? Кто тебя просит меня жалеть? Ты считаешь меня психом? Психом, да? Убери с меня свой взгляд; он холодит. У тебя очень холодные глаза. Ледяные, пустые, они пахнут ветром и силой, но не добротой. Ты никогда не был добр. Заткнись, закрой свой рот, тупое животное! Ты раб своих инстинктов. Она не так всё задумала, не так... Не так было задумано! Тело должно служить тебе, а не наоборот, глупый, глупый человечишка. Кто я? Я? Я человек. А ты - человечишка. Закрой рот, не смей, не смей называть меня так! Больно? Ха! Я ещё и не так ударить могу, меня не сковывают ваши глупые понятия о том что "правильно" и "не правильно". У меня своя собственная правда, свои законы общения. Завидуешь? Нет? Ну и дурак. Зачем? Зачем санитары? Убери их, убери от меня, трусливое животное! Убери! Её голос срывается на визг, и я невольно прикрываю уши руками. Какое-то время санитары борются с хрупкой на вид Офелией, пока один из них, изловчившись, всё же не вкалывает ей транквилизатор. Она ещё несколько секунд продолжает размахивать руками и что-то бормотать, сверкая на меня впалыми, больными глазами, но потом оседает на мягкий пол и теряет сознание. Я потираю покрасневшую от её удара щеку - будь она чуть сильнее, наверное, я бы остался без зуба. Стерва полоумная. Ну да своё я получил, так что, в качестве благодарности, бить её сегодня не буду. Пусть порадуется...когда проснётся. Если проснётся. Этот транквилизатор не был испытан на людях, и никто не знает, как на него отреагирует её организм. Она может умереть, я знаю...но...как-то без разницы. Не она первая, не она последняя. Обшарпанные стены клиники, битый кафель на полу, забытая инвалидная коляска у стены коридора...к этому я привык, это - нормально. Я писатель, я Созерцатель, я создаю там, где рушатся их судьбы, где идёт прахом их рассудок. Я создаю шедевры на костях, переплетаю нити их сумасшествия с теми, что дарит мне Муза. Дверь кабинета, обитая искусственной кожей. Диванчик, письменный стол и Она. Я дома. - Ты выяснил то, о чём я тебя просила? - её голос напоминает змеиное шипение, тихий, угрожающе-хриплый, он всегда меня завораживал. - Да, моя леди. Я всё записал, моя тетрадь... - Не стоит. Я прекрасно прочитаю твои воспоминания. Моя прекрасная леди оказывается на полу и ползёт в мою сторону. Свет настольной лампы замечательно играет на её чешуйчатом хвосте. Тонкие белые как снег руки касаются моего лба, привычно обжигая его холодом. На несколько секунд я чувствую падение, но тут же прихожу в себя. Она прочитала и вернула мне моё тело. - Не дурно. Пожалуй, ты выиграл для себя ещё неделю. Она умрёт завтра, от остановки сердца. У вас там транквилизатор новый? Вот его и назовут причиной. Как и у ещё двоих из тех, что были до неё. - Благодарю, моя госпожа. За талант я вынужден платить душами умалишённых. Малая цена, не правда ли? Люди-овощи, люди, лишенные рассудка. Кому они нужны? Моя леди исчезает в облаке белого дыма, и меня накрывает волна веселья. Надо же, как? Я - представитель высшей расы, а они, такие умные, такие гениальные, всего лишь корм для моего Бога! Я хохочу в голос, стены сотрясаются от моего смеха, и я не могу остановиться. Каждого из них ставили мне в пример, и где они теперь? Где? И где я? Ликование затмевает мой разум, я смеюсь, но...не могу остановиться... "Я передумала. Ты умрёшь сегодня, у меня теперь другой фаворит" За что, любимая? За что? Скорчившись от непрекращающегося смеха, катаюсь по полу, силясь успокоиться. Сердце сжимается от страха, внутри всё переворачивается, живот сводит от хохота, а воздуха становится так мало... - Ты так ничего и не понял, идиот. Офелия? Остатки сознания отказываются подчиняться. Сдавленные смешки вылетают из моей груди, воздуха всё меньше. Кажется, комната сужается, кажется, она - вакуум. Сделав над собой усилие, слезящимися глазами выхватываю фигуру на фоне окна. Свет от настольной лампы заставляет чешую на её хвосте блестеть. Лица не видно, но я почти уверен, что она улыбается. Она предала меня, она...