Темнота

      Мало кто теперь знает, но в детстве Лахарл боялся темноты. Вернее, не столько самой темноты, сколько того, что в ней может прятаться. А в том, что в ней может что-то прятаться, маленький Лахарл почти не сомневался. Слишком непроглядной была тьма. Казалось, в ней таится нечто неведомое, сворачивается кольцами, ждёт, насылает глухую тоску и опутывает безысходностью...       В общем, когда принцу нужно было пройти через тёмную комнату, он очень боялся. Чуткие остроконечные уши подрагивали, ловя каждый шорох, и принц долго всматривался внутрь комнаты и наконец... Делал первый шаг в темноту.       Он шёл медленно, широко раскрыв глаза и мысленно приказывая себе не оглядываться, не бежать вперёд, идти степенно, как подобает принцу, будущему Владыке. Он демон — само порождение тьмы! Как он может бояться каких-то сумерек?!       Окончательно расхрабрившийся Лахарл выпрямлял спину, шагал уверенно. На его лице даже проступал насмешливый оскал, который много лет спустя будет нервировать его соперников в борьбе за трон Преисподней. О, как он смел! Он победил свои страхи!       Иногда это работало, и Лахарл добирался до нужного места без приключений, гордый собой. Но на этот раз сбоку от него неожиданно раздался скрип. Маленький принц тут же оцепенел от ужаса... Ему показалось, что во тьме опять зашевелилось что-то ужасное, противное, что темнота сжимается вокруг него... Его сердце забилось часто и оглушительно, так что у него закружилась голова. Ему было страшно до паники, до дрожи, и он крепко зажмурился. Темнота вздохнула, и он услышал тихий и красивый голос:       — Лахарл? Это ты?       — Мама! — он бросился на спасительный звук, как мотылёк на яркий свет. В комнате зажглась лампа, и стало видно, что в большом бархатном кресле сидела королева. И она обняла сына, стоило ему только забраться к ней на колени.       — Ну, чего ты испугался? Разве тут страшно? А если страшно, ты же мог просто сделать вот так, — королева взмахнула рукой, в точности повторив жест, который делал Лахарл, когда пытался вызвать настоящую боевую молнию. Пока что у него выходил только маленький светящийся шарик. Это-то его и смущало, поэтому он нахмурился и замотал головой. — Темнота не так страшна, как тебе кажется, солнышко.       Лахарл недовольно заёрзал и что-то пробурчал, а потом гордо вздернул подбородок:       — Мы не солнышко! Мы — будущий Владыка Преисподней!       Это заявление вызвало у его матери только тёплую улыбку, и она покорно согласилась с сыном, что его совершенно удовлетворило. Тем временем она думала про себя, как же в своей боязни темноты маленький демон похож на обыкновенного человеческого ребёнка и как же мало на самом деле различий между населяющими мир существами, гораздо меньше, чем думают там, наверху. Её мысли прервал надрывный кашель Лахарла — уже не в первый раз за тот день, и королева обеспокоенно вгляделась в лицо сына, обратив внимание на покрасневшие щеки, и пощупала его лоб, который показался ей значительно горячее, чем нормально даже для демонов.       Не слушая возражений, мать отправила Лахарла в постель и, пожелав ему спокойной ночи, поспешила в кабинет своего супруга, чтобы сообщить ему о болезни принца. Она ужасно обеспокоилась, как будто её собственная непроглядная тьма выглянула из-за угла...       Через пару дней наследник Преисподней, принц Лахарл, в первый раз не смог встать с постели. Приглашённые целители ничего не смогли сделать с его чудовищным жаром. Родители принца никогда не слышали, чтобы он столько плакал. Сердце матери разрывалось от этого плача, и ещё через несколько дней Преисподняя потеряла свою королеву, король Кричевской — любимую жену, а Лахарл — маму и веру в любовь. Темнота всё-таки присвоила себе единственный лучик света в их жизни.