Сказ о том, как Мудакотеп снова всё испортил

      Судьба — своенравная, порой злая штука со своим ироничным чувством юмора. Была ли она одной из слепых стихий Вселенной, или же у неё имелась некая воля — вопрос тысячелетних диспутов философов. Как ни крути, как ещё объяснить то, когда вчерашние нищие становились королями, а великие шутники оставались в дураках? Как, например, один инфантильный безумец из рода некронтир, чьи деяния приносили несчастья и хаос повсюду, где ступала его нога. Воспринимавший всё происходящее, как очередную шутку, лорд некронов по имени Мудакотеп Невыносимый встретил свою судьбу в тюрьме бесконечности, без единой надежды на освобождение.       — …Додекалион тридцать семь септиллионов двести тридцать семь миллиардов сто восемьдесят пять тысяч двести пять скарабеев, додекалион триста…       Одинокая гуманоидная фигура парила в бесконечной и неподвижной тьме, изредка излучая низкочастотные сигналы в самое никуда. Где-то во вторичных подпрограммах энграммных маршрутов существо задавалось вопросом: где и как долго оно находилось здесь, в этом самом «нигде»? Внутренний хронометр ксеноандроида вышел и отказывался возвращаться в строй после, наверное, четвёртой попытки досчитать до бесконечности. Обычное существо, даже самое волевое, лишилось бы рассудка, кляня и моля пустоту о смерти, которая никогда не наступит; об избавлении, которое никогда не придёт отказавшимся принять неизбежность. Вечный лимб с заледеневшими чувствами и полным осознанием вечности своего рока… Однако Мудакотепа это слабо волновало, слишком увлечённого попыткой пересчитать бесконечность. Где бы он ни был, — в мёртвой пустыне остывшей вселенной или в некоей бездне между мирами, — старый лорд обязательно переиграет это «Ничто»!       — …Додекалион тридцать девять… семьсот восемьдесят один скарабей… — и с чувством собственного превосходства, назло безразличному мраку, лорд-забияка продолжил считать скарабейчиков. Он всегда любил их задорный писк, пока очередную кричащую жертву разбирали на субатомном уровне. Красота ведь!       Точнее, продолжил бы считать, не почувствуй он вдруг несильный толчок по грудине. Мудакотеп беззвучно чиркнул острыми кончиками пальцев по ладоням — не то от раздражения, не то от вспыхнувшего любопытства. Мнемотические узлы мгновенно ожили, в то время как устройства экзоскелета выбросили краткую вспышку ЭМИ, прочёсывая пространство подобно сонару. Вспыхнувшее любопытство вынудило скучающего лорда отыскать какую-нибудь зацепку. О трупике маленькой девочки Мудакотеп забыл вечность тому назад, когда последний кусок материи рассыпался в мелкий порошок.       Толчок возобновился, став настойчивей. Глазницы вспыхнули яркими огоньками, и взгляд лорда упал на нагрудный анх с рубином по центру. Датчики фиксировали необычные пространственные аномалии, будто нечто пыталось пробуриться сквозь живой металл Мудакотепа на квантовом уровне. Впервые за всё своё существование, он по-настоящему растерялся; даже изгнание в пучину небытия не сильно огорчило его тогда, ведь в итоге он победил, а мясные мошенники проиграли! Тем не менее, когда давление выросло до критической степени, а рубин на анхе вспыхнул с яростью миниатюрного солнца, лорд готов был вскричать, бессильно молотя по собственной груди и исторгая истошные электронные трели.       Едва его вокодер издал даже свист, как по глазницам вдруг ударил тускловатый зелёный свет, а его сгорбленная спина почувствовала под собой твёрдую почву — или, если точнее выразиться, металл. Без учёта его сегментированного плаща. Сознание Мудакотепа пыталось прийти в себя после внезапного — а иначе это нельзя это явление объяснить! — трансмерного перехода. Где-то на дистанции в десять локтей от него стояли две статные фигуры, собой преграждавшие яркий свет из коридора. Мудакотепу пока не в силах было опознать более чёткие контуры силуэтов, но собеседники, заметив незванного гостя, быстро смолкли, обменявшись взглядами.       — Мои извинения, — сразу произнёс первый, чей головной убор напоминал лепестки из заточенных лезвий. В центре этого «цветка» вмонтирован крупный циклопический глаз. — Кажется, произошло серьёзное недоразумение. Сейчас всё исправлю.       ++ Ты что делаешь?! ++       Рука «Кощея» вмиг перехватила конечность собеседника за локоть, отводя устройство у сторону. Последний издал пронзительный скрип из несмыкаемой зубастой челюсти.       ++ Старый дурак, я спасаю твою драгоценную барахолку от судьбу худшей, чем ты себе можешь вообразить! ++       Существо с капюшоном продолжало наблюдать, обменявшись межузельным контактом с собеседником, пока тот наводил трансмерный лучевик на озадаченного и не до конца пришедшего в себя Мудакотепа. Двоица некронов наблюдала за ним ещё с пару секунд, обдумывая последующие действия. Они не замечали, как лорд-мудак прослушивал их передачу, но всё ещё не способен до конца понять смысл их слов.       ++ Теперь я всё понял! Убери оружие, Орикан! ++       Некрон с капюшоном с силой одёрнул руку криптека, ответившего ему недовольным электросвистом. Величественный владыка отстоял от Мудакотепа всего на пять шагов, сохраняя всю ту же надменную ухмылку, с которой его погребли в саркофаге. Его высокий ребристый капюшон смыкался над головой в неком подобии купола, по-своему заменяя диадему.       ++ Неужели ты забыл, с кем ты имеешь дело? Или ты придумал самый изуверский способ попрощаться с жизнью? Это создание уничтожит нашу реальность, если мы промедлим! ++       ++ Разумеется, нет, мой дорогой… друг, именно поэтому он станет отличным третейским судьёй в наших с тобой разногласиях. А теперь смотри и учись. ++       Будь у криптека лицо из плоти, оно бы наверняка побледнело, покраснело и вновь побледнело от жгучей смеси негодования. Владыка безмятежно приближался к лежавшему напротив лорду в вычурных одеяниях.       ++ Ты спятил вконец, Тразин! ++       Но археовед Солемнейских хранилищ даже слушать не стал своего закадычного соперника и учтиво предложил свою руку на подмогу неожиданному пришельцу. Мудакотеп, всё ещё потрясённый, принял помощь владыки — к пущему неудовольствию криптека. Отряхнувшись от пыли, он вдруг заметался из стороны в сторону, разыскивая посох. Мудакотеп вскоре обнаружил своё сокровище в лапах его верного скарабейчика, кое-как выбравшегося из своей клетки. Той самой, которая до этого лежала в пространственном кармане некрона.       — Приветствую вас, о великий лорд Мудакотеп Невыносимый, и добро пожаловать в мою скромную обитель — Солемнейс, — с нарочитой театральностью начал археовед, отступив на пару шагов и слегка поклонившись. — Меня зовут Тразин, но вы можете звать меня Лу-Пурис. Позвольте также представить моего дражайшего друга, криптека Пу-Парета, — плавным жестом он указал на скрестившего руки Орикана.       Мудакотеп смог получше разглядеть своих собеседников, как и окружение, в котором он очутился. Широкие залы тянулись далеко ввысь и вдаль, вдоль которых выложены ряды рябящих твёрдым светом секции. Каждая из таковых была по-своему уникальной и заманчивой взору, как страница гигантской энциклопедии: батальные сцены, величавые фигуры, произведения искусства забытых народов и многое другое украшали хранилище. Сотни, тысячи запечатлённых в момент своей кульминации экспозиций, заботливо собранные только настоящим коллекционером, составляли невероятно огромную галерею Солемнейса.       Впрочем, о какой-либо ценности данного места Мудакотеп вовсе не спешил задумываться. Он уже проматывал в голове очередную шалость — например, спровоцировать внезапный сбой стазис-камер и посмотреть, как поведут себя освободившиеся «экспонаты». Даже вечность в пустоте не убавила ни капризности, ни злонамеренности хитрого некрона, хотя безвременная изоляция по-своему повлияла на его характер. Научила кое-чему.       — А о чём вы спорили? — почти с детской непосредственностью спросил он, склонив конусообразную голову вбок. Тразин медленно сплёл пальцы в замок, чуть подавшись вперёд, а затем ухмыльнулся; его некродермисовая маска слегка перестроила форму.       — Вы когда-нибудь слышали легенду о Лу-Пурисе Вечном и Пу-Парете Мудром? Как-то раз они пошли получать надел у верховного фаэрона, но писари Его Величества всё перепутали. И тогда Лу-Пурис получил центральный мир за Пу-Парета, в то время как ему самому пожаловали далёкий аванпост за Лу…       — Мой друг хотел сказать, что ценности прошлого важнее перспектив будущего, — прервал его криптек, слегка позвякивая пластинами плаща. — Видите ли, у изношенного старья есть своя собственная история, за которую надо цепляться, как пустынный клещ. Разве мы не вольны писать собственную легенду?       ++ Что, решил сыграть в игру, да ещё высказавшись прямо в лоб? Типичная твоя прямолинейность, Орикан. ++       Хрономант сверкнул глазом, уколов археоведа в ответ:       ++ Свои пространные речи оставь кому-нибудь из своих владык, когда будешь оправдываться за обворовывание чужого имущества из-под чьего-нибудь носа. ++       — Дабы не распыляться на ненужные подробности, — продолжил Орикан, — мы решили заключить небольшое пари. Что же более важно: цепляться за пережитки прошлого или вступить в рискованное будущее? Что же в самом деле способно повлиять на судьбу целых миров? Для большей чистоты и честности игры, мы бы хотели привлечь третью сторону.       — Да, и поэтому, как самого ценного и важного эксперта в принятии важных решений, мы пригласили вас, о великий лорд Мудакотеп Невыносимый, — к пущему раздражению криптека подобостраствовал Тразин, едва ли не кланяясь. — Ведь даже самые великие цивилизации помнят о своих корнях, и кому, как не вам об этом знать?       — А-га, и что я с этого получу? — скучающим тоном поинтересовался Мудакотеп, более всего заинтересованный личной выгодой. Что-то делать ради двух старых пердунов имело смысл только за приличную награду.       — Всё, что только пожелаете!       — Вот с этого и стоило начинать! — обрадовался тот, хлопнув в ладоши. — С чего начнём наш круиз?       Конечно, ему бы хотелось себе вот эту всю галерею со всем её содержимым. Вместе с её владельцами. В голове Мудакотепа живо нарисовался образ Орикана, чей некродермис разукрашен в разные цвета радуги, а на лице красовался красный пищащий нос. Криптеки часто развлекали лорда различными техномагическими фокусами, в результате чего целые миры смертных и самих некронов превращались в сущий ад. Это осознавал сам Орикан, метнув в Тразина уничтожающий взгляд; он едва сдерживался от желания выбросить обоих во вневременную темницу — если успеет, разумеется. Мудакотеп столь же непредсказуем и полон сюрпризов, сколь самый разрушительный катаклизм.       — Думаю, мои коллеги-дименсионалисты подберут для вас подходящее место, — сообщил Орикан, заведя руки за спину. — Эта галактика слишком невежественна для решения столь важных проблем, как считаешь, Тразин? — многозначительно кивнул он в сторону археоведа.       — Всецело поддерживаю это решение, мой друг! Наверняка у местных народов найдутся занимательные образцы для изучения их культуры и науки. Для вас же, мой лорд, это шанс показать своё непреходящее превосходство, верно?       — Прекрасно, но в этот раз без подарочных коробок невесть с чем внутри, — довершил Мудакотеп, свистом подзывая к себе любимого скарабейчика. — Тогда не будем терять времени понапрасну! Пойдём же, друзья!

***

      Воздух вокруг гудящих механизмов исходил пульсирующим маревом, преломляя световые лучи. Искусственная прореха в пространственно-временном континууме же напоминала запертую чёрную дыру, чью гибельную гравитацию сдерживала лишь наука некронов. Неисчислимый и Предсказатель лицезрели работу сложного устройства, тщательно поддерживаемую приглашёнными мастерами измерений, вроде Алеркана Наблюдателя, Хаззок Плетущей и, конечно же, Саннета — главного куратора Солемнейса. Мудакотеп безо всяких сомнений шагнул в нутро, оставив двух извечных соперников наедине друг с другом.       — Лучше бы я вернул туда, откуда он вылез. Впрочем, мы можем оставить эту тварь в ином измерении и просто так.       — Хочешь признать своё поражение сразу? Не вопрос, но учти, что для некоторых даже бездна небытия не является значительной помехой.       — Столь же самонадеянный, сколь и заблуждающийся.       Орикан старался лишний раз не поддаваться на провокации Тразина, даже не задумываясь о причинении ему вреда. Да и плох тот соперник, что решает проблемы исключительно с позиции силы. Для будущего бога зазорно оставлять слишком много подобных пятен на собственной репутации.       — Это будет интересное зрелище, — захихикал археовед. — Думаю, в пространственном ублиете мы исключим фактор ненужного вмешательства, сколь сильно бы ни хотелось лично понаблюдать за событиями.       — Ты? Лично? Можешь лгать кому угодно, Тразин-мошенник, но не мне, — укоризненно бросил криптек. — Ты просто пошлёшь очередную марионетку, в противном случае на тебя бы давно нашлась управа.       — Твоя правда, но ведь речь сейчас идёт не обо мне, — гордо вскинул голову тот, тут же подозвав к себе криптека с планшетом. — Саннет, подготовь счётчик. Боюсь, эти несчастные долго не выстоят перед безумием Мудакотепа, так что решим проблему более методологическим путём.       — Что же ты задумал на сей раз? — поинтересовался Орикан, пока куратор водил стилусом по твердосветному табло планшета. — Хочешь выяснить, чья стратегия будет эффективней: старинные мудрости или изобретательные новшества?       — Если точнее, с чем дольше протянут наши… кхм, не совсем добровольцы нашего эксперимента.       — А если этот несносный лордишка всё же сгинет с концами?       — Тогда… — Тразин повернулся вполоборота к Орикану, чуть махнув рукой в небрежном жесте, — это всё равно не изменит сути. Просто подведём итоги раньше нужного срока, или поищем другую жертву, более… приятную.       — Кого, например? — с неподдельным интересом вопросил криптек, гадая, какую кандидатуру захочет предложить его закадычный соперник.       Археовед лишь загадочно молчал, пока участники пари ступали к конусообразной платформе, вдоль которой тянулись острые рёбра ноктилитовых обелисков. Оба вступили на расписанную глифами плиту, когда окружающий мир померк и покрылся пульсирующей рябью — мастера измерений активировали гипермерный карман для перехода в иную реальность. Трескучий клёкот вокодера, чем был смешок Тразина, неприятно царапал аудиорецепторы Орикана, едва сдерживающегося не ударить по его мерзкой морде.       — Разумеется, примарха порабощённой расы дредноутов — Габриэля Ангелоса!       — Глумливый плут! И что же ты нашёл интересного в этой надутой обезьяне?       — Ну, он украл мою любимую кружку, и я бы хотел вернуть своё имущество назад, — простодушно пожал плечами Тразин, мысленно помятуя о скромной, но справедливой плате за столь вопиющее посягательство на имущество — керамитовой кружке с символом Кровавых Воронов.       Орикан предпочёл промолчать, утомлённый от пустого словоблудия. Лишнюю трату времени на подобную роскошь он счёл расточительством. На его стороне более не будет звёзд, по чьим танцам он сможет прочесть грядущее, и ему придётся положиться только на Его Величество Случай. В каком-то смысле, именно эта неопределённость сделает соревнование более волнительным, а его победу на Тразином — слаще. Дабы не томить себя ожиданиями, криптек погрузился в транс, прежде чем платформа окончательно совершит переход между мирами.       Соревнование началось.