Когда осенние листья опадут, мы встретимся вновь

В тот жаркий томный вечер я, конечно же, ничего не поняла. Девушка приковала мой взгляд к себе, а когда взглянула в ответ, то я пропала в этих ярких карих глазах, в которых сверкали яростные непонятные мне тогда чувства. Все окружающее пространство потеряло очертания. Я пошла на поводу у этого взгляда. Шагнула навстречу. И очутилась в сгустке такой силы и величия, что чуть не потеряла равновесие. Меня словно одновременно затянуло в нешуточную метель и обернуло в тёплое одеяло. Передо мной определенно стояла заклинательница, такая же как я(почти), которая не боялась, что кто-то поймет, кто она. Кажется, я все-таки потеряла бдительность и равновесие, потому что очнулась от прикосновения ее горячей ладони к моей талии. Она поддержала меня, нежно прижав к себе. И я забыла, как дышать. А потом услышала ее тихий, тёплый смех. Он окутал меня вместе с её терпким можжевеловым ароматом. Смех показался мне знакомым, но тогда я не придала этому значения. Потерялась в круговороте запаха, силы, бившей из девушки неизведанным родником. В тот момент я вряд ли могла предполагать, к чему приведет моё временное помешательство. Тогда я была лёгким мотыльком, который с удовольствием летел на огонь, играл с ним, обжигая крылья. За это меня и прозвали Фляй. О моем истинном имени никто не знал. Поэтому и здесь, не раздумывая ни секунды, я кинулась в пламя, которое пожирало и согревало меня. И огонь подхватил меня, разорвав на мелкие части, не оставив ничего от меня старой, а потом возродил из пепла и тлена, изменив изнутри, добравшись до самых сокровенных частей моей души и сердца. Вспоминая все это сейчас, осознаю, что я не могла не влюбиться, не могла не отдаться этому чувство на все тысячу процентов. Та ночь в маленькой комнатушке, на чердаке того кафе изменила все. Никто никогда не поклонялся моему тело так, как она. Никто никогда не прикасался ко мне так как она. Никто и никогда не беспокоился о моём удовольствии, как она. Мне казалось, что потеряться в удовольствии невозможно. Как же не права я была. Изнеженная чужой любовью, я не была готова с утра встретить пустую постель подле себя. Ведь только недавно я ощущала ее объятия и поцелуи. А сейчас только холод простыни и не особо тёплого одеяла. Кафе встретило меня почти абсолютной тишиной, лишь вдалеке слышались завывания зомби. В каком-то оцепенении я оделась: сначала белье, потом потертые облегающее джинсы, тунику из плотного яркого шелка и кожаную черную куртку, в последнюю очередь ботинки на удобной шнуровке. Проверила фляжку с водой и своё скудное вооружение, состоявшее из меча-кинжала и биты, нашпигованной гвоздями. На свою беду, флейту я оставила на базе. Посмеявшись над тем, какая растяпа, я осмотрела близлежащую территорию. Кафе стояло в отдалении от города, посредине пустыря, по которому ветер гонял туда-сюда обрывки бумаги и мусор. С десяток раскачивающихся фигур предстали передо мной в лучах восходящего солнца. Я приоткрыла окно и просочилась в щель на черепичную крышу. Оторвав кусочек шелковой ткани от платья и порезав указательный палец о кромку меча, быстро нарисовала нужный мне символ и бросила в одного из зомби, прошептав: "Пробудись". И сама ринулась в бой, обнажив меч и позволив духовной силе распустится, словно цветку. Через несколько минут нас осталось двое. Я и пробудившийся. - Иди к остальным. Дорогу ты знаешь. - Слушаюсь, молодая госпожа. На душе было муторно. Ложка дёгтя была слишком велика для этой бочки меда. Я добрела до базы пешком – не настолько далеко, но и не близко. Сегодня была очередь Хосока дежурить. Он присвистнул, увидев меня: - Да я смотрю, вы, барышня, совсем загуляли. Я вопросительно изогнула бровь: - Претензии в студию с самого утра, я посмотрю. Он расхохотался и подмигнул мне: - Надеюсь, этот загул был достаточно сладким? - А вот это совершенно не твоего ума дело, - отрезала я и прошествовала в ангар, за машиной. Был мой черед ехать за продовольствием. С небольшого огорода, где мы высадили немного овощей, чтобы совсем уж не зависеть от еженедельных вылазок, слышался нестройный хор голосов – напевали The Rolling Stones - Street of love. "Как символично" - подумала я и немного скривилась от слишком уж фальшивых нот. Ангаром назывался небольшой железный навес, который находился сразу за огородом. Под ним помещалось несколько больших траков, оббитых всевозможным железом: решетки на окнах, штыри на колёсах. Выглядело все это монструозно и совершенно по-апокалиптически. В углу находился небольшой гамак, откуда свешивалась нога в сапоге из крокодиловой кожи. -Опять одна едешь? – Спросил хриплый голос оттуда. Всегда создавалось впечатление, словно это человек либо очень много курит, либо только проснулся, таким тягучим и всеобъемлющим был этот голос. - Мгм. Из висящего гамака выглянула всклокоченная голова с длинными волосами цвета вороного гнезда. - Я заправил твой любимый трак. - Благодарю, Северус, - сказала я и немного согнулась в поклоне. Он хмыкнул и завалился обратно в гамак. - Привези текилы, - услышала я и просто кивнула на просьбу, раздумывая о том, в каком из кварталов города ещё есть не разграбленная алкогольная лавка. При каждой вылазке он просил меня привезти бутылку какого-нибудь спиртного, всегда ставил ее в ящик под своим гамаком и никому не разрешал трогать его, бормоча что-то вроде "на судный день". Хотя куда уж более судный, чем сейчас, я не знаю. Никто не знал ни его фамилии, ни откуда он взялся. Просто однажды объявился у ворот нашего убежища, с автоматом и мачете в руках, держащийся на ногах исключительно на силе своей воли. Он свалился, как только переступил порог и пролежал в беспамятстве почти неделю. Мы сначала подумали – его укусили, но потом наш псевдолекарь сказал, что это переутомление и послал искать хоть какие-то лекарства. Мне тогда удалось обнаружить почти не тронутую аптеку и хорошенько обчистить её. С тех пор прошло уже полгода, а Северус, так он сказал себя называть, стал заведовать нашим гаражом-ангаром. Он никогда не брал в рот ни капли спиртного, за то исправно мог приготовить чудесный грог или глинтвейн, если кто-то начинал заболевать телом или душой. За что был прозван - волшебник Северус. Ирония была в том, что в нем не было и капли волшебства, словно кто-то насильно высосал все. Наверное, так и было, я никогда не спрашивала, а Северус никогда не делился историями о своём прошлом. Он только переодически готовил мне грог и заправлял мой трак. И тоже ничего не спрашивал. Я добавила к своему вооружению небольшой арбалет и пристигнула к поясу небольшой удобный кожаный мешочек со стрелами, приспособив его так, чтобы было легко заряжать. Проверила фляжку с водой и уселась в трак. Сжала руль в руках и медленно выдохнула, настраиваясь. Вставила ключ в зажигание и завела машину. Мотор откликнулся мгновенно и тихонько заурчал, будто говоря, что готов к подвигам. Я тихонько усмехнулась и мягко погладила приборную панель. - Поехали, - прошептала я и вырулила из ангара. Хосок открыл ворота молча, не отпустив ни одного из своих комментариев. Он всегда вел себя так, когда я выезжала на сборку продуктов. Иначе нежели волнение обо мне я это не воспринимала. Он мог болтать все что угодно, но всегда делился последним куском хлеба со мной. Я не заводила друзей. Всегда считала это пустой тратой времени. Но если бы у меня был хоть один друг, то это определенно был Хосок. Махнув ему рукой, я покатила по уже проторенной дороге - к городу. Наше пристанище представляло собой заброшенное ядерное убежище, которое находилось под двухэтажным особняком кого-то весьма богатого, но когда мы там оказались - никого не оказалось дома. Мы укрепили забор, увеличили территорию вокруг и смогли сохранить подобие общества, состоящего из тридцати человек. Распределив обязанности, мы трудились на эфемерное общее благо, хотя лично я называла это борьбой за выживание. У каждого своя история и с каждым из тридцати у меня были свои отношения. Кто-то не выносил меня совершенно, кого-то не переварила я, а с кем-то мы могли вполне цивилизованно поговорить, но не редко после начать фигачить друг друга оружием или кулаками. Однажды такое уже случалось. Меня достал до белой горячки этот Чангюн, я не сдержалась и влепила ему кулаком по скуле со всей силы. А он стоял и просто смотрел на меня, даже не пошевелившись, хотя спокойно мог ответить ударом или увернуться. Его взгляд словно заглядывал мне в душу, вкручиваясь, разгоряченным прутом. Я почувствовала дрожь от этого взгляда, отвернулась, рвано выдохнула и ушла, не обернувшись. С тех пор, я с ним не разговаривала. А как только он появлялся на горизонте - мгновенно исчезала где угодно. Чангюн пришел вместе с Хосоком одним из первых, когда убежище только отстраивалось. Тогда я из-под тишка применяла свои тёмные техники,намного меньше чем сейчас, чтобы облегчить всем работу. Сейчас я применяю их постоянно, но никогда - в убежище. Слишком уж я приметная фигура. С Хосоком мы сразу нашли общий язык, а вот Чангюн только и умел, что злить меня и нарываться, словно хотел, чтобы я обратила на него внимания. Мне же не было до него никакого дела, своих проблем было невпроворот. Я тяжело вздохнула от воспоминаний и остановилась у заброшенного магазина. В своих мыслях дорога пролетела быстро и незаметно. Я все делала на автомате. Чуть приоткрыв стекло окна, я тихо свистнула. Множество фигур почти бесшумно выступили будто из стен во главе с миниатюрным очкариком со взлохмаченными волосами и яркими зелёными глазами. Даже после смерти цвет его глазниц был ярче весенней листвы на деревьях. Я вышла из машины, захлопнула дверь и склонилась в лёгком поклоне: - Здравствуй, Гарри. - Молодая госпожа, - с лёгкой усмешкой ответил он. Я нашла Гарри в одном из небоскребов. Он забаррикадировался на последнем этаже и был уже заражён. Если ты укушен, то считай мертв. Поэтому я дала ему умереть - быстро и почти безболезненно. А затем возродила. Обычно все возрождённые мною не имеют собственного самосознания или памяти о своей жизни. Хотя постепенно кое-что пробивается в них, но для такого нужно время. Гарри же был первым и единственным, чье сознание, личность и память сохранились полностью. Он знал, кто он, помнил, что произошло с ним. И он знал, что это я убила его. А затем вернула к жизни. Когда он рассказал, что сам волшебник. Был им при жизни, все стало на свои места. Магия спасла его от весьма незавидной участи быть марионеткой в моих руках. Он всегда смеялся, когда я вспоминала все это и говорил: " Быть марионеткой было бы проще, честное слово, но слава Мерлину, все обошлось". Я поджимала губы и давала ему припасенного грога. И каждый раз он пытался скрыть тот факт, что вкус этого напитка ему чертовски знаком. Вкус напитка был очень необычным: вроде и резкий, но в тоже время обвалакивающий. Однажды попробовав, ты ни за что ни с чем его не перепутаешь. Так я сделала вывод, что при жизни Гарри был весьма близко знаком с Северусом. Потому что как бы не пытался скрыть свои чувства этот очкарик, я чувствовала его боль и грусть, которые пропитывали пространство, как только он делал первый глоток. Обведя глазами всех,кто пришёл на мой призыв я обратилась к Гарри: - Что там на фронте продуктов? - Кое-что есть, немного и не мало. Ты же знаешь, что кроме твоего лагеря здесь есть ещё парочку. Конечно, они не так удачливы, но тем не менее. Мы, конечно, их старательно отпугиваем - Да, я помню. Надеюсь, никто не пострадал при отпугивании?- Я прищурилась и вопросительно изогнула бровь. - Парочку твоих марионеток, к сожалению. За то я добыл ящик первоклассного рома. Я хмыкнула и закатила глаза: - А что-то не алкогольное? - Ой, не причитай ты, как старушка! В ответ я мягко толкнула его в плечо, а потом обратилась к остальным: - Загружайте, мальчики. - Слушаемся, молодая госпожа, - стройным хором ответили они и принялись за работу. Наблюдая, как зомби медленно, но планомерно таскают найденные продукты в машину, я обратилась к Гарри: - Слушай, а новенький ещё не приходил? - Новенький? Ты кого-то создала? - Скорее завербовала. Пришлось, сама с той оравой я не справилась бы. - Может не все прошло гладко? Сегодня никого не было. - Я так не думаю. Он назвал меня молодой госпожой и поклонился. - Очень странно, - Гарри нахмурился и поправил очки, съехавшие почти на кончик носа, и посмотрел вдаль, прислушиваясь. - Откуда здесь мотоцикл? - Воскликнул он. Я обернулась и, прищурившись, увидела несущееся в нашу сторону нечто: - Ну у тебя и зрение. Мальчики, прячьтесь. А ты стой! Подними чуть горловину свитера. Сойдешь за живого, - сказав это, я, тем не менее, задвинула Гарри за себя, сложила руки на груди и вперилась взглядом в мчащийся на всей скорости мотоцикл, шум мотора которого разносился по всей округе. Удивительно, как я раньше не заметила этого громкого звука. Мотоцикл приблизился к нам в считанные секунды, затормозил резко, шины взвизгнули и оставили на, припорошенном пылью, асфальте черную полосу. Взгляд мой упал на до боли знакомые сапоги, я подняла взор и успела заметить, как мотоциклист резко сорвал с себя шлем. Его черные длинные волосы рассыпались по плечам антрацитовой волной. Я услышала, как за спиной Гарри рвано, почти болезненно, выдохнул имя человека, представшего пред нами, а сама произнесла его вслух: - Северус, что ты здесь делаешь? Мужчина рвано, загнанно дышал. Даже на таком расстоянии я заметила, как по его виску катиться капелька пота. Мой вопрос прозвучал не так, как бы я этого хотела: не непринужденно, а настороженно и с вызовом. Северус это заметил. Он в принципе всегда замечал все, что нужно. Поэтому он тут же, вместо ответа задал свой вопрос: - Кого ты прячешь за спиной? Я прищурилась и хмыкнула: - Если тебя это действительно интересовало, то ты бы не выдавал себя, просто проследил за мной втихаря. Так что сначала тебе придется ответить на мой вопрос. Северус сжал челюсти. - Ты примчался на мотоцикле в такую даль на полном ходу - значит что-то случилось на базе. И пока там творится пиздец, ты вдруг решил встать в позу, потому что.. - Он упрямый, Фляй, - перебил меня Гарри, - очень упрямый, - повторил он и вышел из-за моей спины. Лицо Северуса в один миг посерело, а глаза широко распахнулись. Он открывал и закрывал рот, не в состояние что-либо произнести, ухватившись руками за руль мотоцикла. А потом едва слышно просипел: - Га-рри. Ноги его дрожали и едва держали мужчину вертикально. Я увидела, как титаническим усилием Гарри заставил себя оставаться на месте. И тогда я поняла, какие отношения их связывали. И поняла, что натворила. Я закрыла глаза и сжала зубы, коря себя на чем свет стоит. И пропустила момент, когда ЭТО началось. Меня просто снесло. Я каким-то чудом успела выставить меч вперёд. Зубы зомби лязгнули у самой моей шеи. - Твою мать! - Я свистнула что есть мочи. Было не до конспирации. Благо, Гарри успел среагировать и успешно прикрыл Северуса. Мои марионетки выступили вперёд, отражая атаки, одна за другой. Я боролась наконец вынутым из ножен мечом, кромсая плоть направо и налево. Это была не битва. Это было отвратное месиво, из которого выйти победителем практически невозможно. Моей руке таки досталось. Не шея, слава Мерлину, да и укусы страшны мне только высокой температурой и харканьем кровью. Но в этот раз что-то было не так с этими зомби. Я слишком быстро почувствовала слабость. " Новая партия" - подумала я, " они сделали новую партию, мощнее и сильнее предыдущей". Значит и укусы их будут действовать иначе. Совершенно иначе. Мир закружился перед глазами, когда я почувствовала новый укус и чертыхнулась, попыталась отбиться, но было поздно, колени подогнулись, я почувствовала, как плавно заваливаюсь вниз. А потом я увидела это лицо. Где же я его видела? Ох! - Чан-Гюнн.. И мир потерял очертания...