Ниточки и котята

      Юра проглотил смешок, крутанулся на стуле и хлебнул остывший чай. Подпёр подбородок ладонью и растянул губы в улыбке.       — У тебя ещё ничего не затекло, ты хоть дышишь?       — Тихо! — шикнула Мила и опустила руку, дотрагиваясь до тёмных волос самыми кончиками пальцев. Казалось, её аж током прошибло. На щеках заиграл тоненький розовато-яблочный румянец, губы умилительно дрогнули.       Юра опять едва сдержал смешок, игриво укусил себя за подушечку пальца. Было забавно наблюдать. Милка сидела ровно, боялась пошевелиться и разбудить уставшего после длительного перелёта Отабека. Собственно, тот мог бы отдохнуть, но настоял на долгожданной встрече с друзьями. Очень старался выглядеть бодрым, не зевать и ловить каждую выпавшую фразу, а потом отключился, что-то одновременно бормоча в попытке поддержать беседу. Бедняга. Юра с улыбкой заговорщика хлюпнул чаем.       — Можно я вас сфоткаю?       Если бы у Милы под рукой была подушка, она бы полетела в Юру, но вместо этого ему пригрозили аккуратным длинным ногтем указательного пальца с чуть облезшим на кончике лаком, резанули в воздухе, указывая на горло. Угрожает, ведьма рыжая.       У Отабека красиво трепетали ресницы во сне. Они у него были длинные и угольно-чёрные. Маленькие пернатые. Ноздри чуть раздувались, а на лбу появлялись тонкие морщинки. Мила наконец запустила пальцы смелее и начала массировать голову, светясь при этом, будто тискала маленького щеночка. Дорвалась.       Рядом вертелся Потя, трещал коготками по паркету, вертел толстым хвостом и думал, куда бы ему пристроиться. Отабек занял колени, на которых эта пушистая туша не отказалась бы поваляться. Уж слишком заманчиво выглядели Милкины тёмные брюки.       — Кс-кс-кс, иди ко мне, разбиваемся на любовные парочки. Я несу бремя преданного кошатника.       — Юра, ты можешь помолчать? Подай мне вон чашку.       — Не могу, мне скучно.       Юра лениво потянулся, в спине хрустнуло, чашка легла в ладонь холодным керамическим боком. Купил набор простых белых, с котом, медведем и лисой. Всё атмосферно, всё символично, для любимой компании.       Чай был травяной, без сахара, практически безвкусный, но именно сейчас они за что-то любили его и пили с удовольствием. Мила оставляла розовый полумесяц губ на белой стенке и опасно ставила чашку на подлокотник дивана.       Потя оказался ужасным предателем. Прыгнул на диван, потоптался, крутанулся и улёгся Отабеку на бедро, повернулся ко всем меховой округлой попой, стал похож на пышную хлебную буханку. Теперь им точно не встать, пока на вершине его меховое величество.       Из-за окна в комнату ползло персиковое солнце. У Юры в голове были фруктовые дачные сады и зеленеющие рассады от вида летнего заката. Сейчас бы выйти на улицу, посидеть в сквере, но куда эти двое без него, совсем ведь не могут найти ниточки для соприкосновения, хотя и очень хотят. Слепые котята. Вертятся, тыкаются мокрыми носами, перебирают слабыми лапками, путаются на дорожке.       Отабек зашевелился, уткнулся носом в штанину, чуть потёрся, сильно втянул воздух и моргнул, прищурился.       — Утречка, соня. — Юра помахал, растопырив пальцы веером.       Мила хлюпнула чаем, хохотнула, чуть дёрнув коленкой. Юра глотнул свой. Отабек приподнял голову, медленно переваривая окружение и восстанавливая бодрый поток мыслей.       — Потьку не скинь. А то обижаться будет.       Растрёпанный и растерянный, Отабек выглядел забавно, особенно, когда понял, что лежал у Милы на коленях. Смущённый Бека — то ещё зрелище. Губы поджались, брови поползли вверх, на щеках зацвели маки. Потю он всё-таки скинул, за что получил неодобрительный «мяв». А Мила едва не опрокинула чашку от резкого движения.       — Прости, я не заметил, как уснул. Тебе, наверное, было неудобно. Ты бы разбудила.       Мила заулыбалась и замахала руками. Глаза блестели. От солнца, наверное. Много его в комнату пролилось. Миле шло солнце, веснушки на носу становились ярче, и волосы ловили бегающих по стенам зайчиков. А ещё странно было видеть Отабека таким незащищённо-мягким. Он сел рядом, прочистил горло, зачесал пальцами волосы, руки ходили туда-сюда, будто не знали, куда себя деть.       — Не бери в голову, я не против. Выспался?       — Ага.       — Ты на плече захрапел. Мила сама на коленки тебя уложила. Не засахарьте мне квартиру, сладкая парочка.       — Юра!       Персики на её щеках стали розоветь. Отабек чуть приподнял уголки губ и потянулся к своей чашке, глотнул, глядя на Милкины сливовые глаза, залип.       Потя требовательно постучал лапой по ноге. Юра взял его под пузо и усадил на колени, почесал между ушами. Поте тоже солнце шло, на белых боках, блестящем носике и становившейся цвета шоколада шерсти на хвосте. Хороший котик, за него в груди не чешется, что отдалится.       Юра отвлёкся. Голубки уже ворковали. Отабек жевал подсохшие ломтики яблока из тарелки и смешно прятал мякоть за щёки при разговоре. Мила стёрла помаду салфеткой и залпом выпила чай из кружки с медведем.       — Мы тут лишние, Потенька. Пора собирать сумку и искать одинокую лавочку в сквере под грушей.       Кот в ответ тыкнулся мокрым носом в ладонь и защекотал усами.       — Ну что ты говоришь. — Отабек глянул тепло, похлопал рядом по дивану, мол, перебирайся к нам, чего как не родной.       — Не будь ворчуном, Юрка, мы же собрались заняться выпечкой, кто нас учить будет? — важно отметила Мила и тяжело облокотилась на плечи, стоило только плюхнуться рядом, хлопнула по спине и помяла шёрстку Поте, переехавшему со стула вместе с хозяином.       Из горла вырвался тонкий выдох, какой-то свободный и радостный.       — Ох, ладно, куда же вы без меня. Все выспались, можно и сладким побаловаться. Стану сегодня вашим гуру в постижении тайн кулинарии.       Мила весело закивала, тряся рыжей копной. Отабек улыбнулся более явно, чем обычно. Юра даже не знал, что его губы могли так растягиваться.       На кухне Мила смеялась и выскребала муку из волос, покрывающую её инеем. Отабек, смешно высунув кончик языка, напряжённо выкладывал изюм, будто это что-то тонкое и требующее особого внимания в обращении, всё должно быть равномерно, так вкуснее. Потом они вместе лепили динозавриков из остатков теста, Мила давала им забавные имена, а Отабек дырявил отверстия для глаз зубочистками. Юра руководил процессом, сидя на стуле, как на троне, и называл этих двоих неисправимыми рукожопами.       Когда сладости отправились в духовку, Отабек коснулся губ Милы, та положила руку ему на плечо. Наверное, по нему тут же потекло тепло. Как от солнца. Юра не прятался, расплылся в улыбке и подбадривающе поднял большой палец вверх за спиной Милы, получил в ответ благодарный взгляд. Наверное, не стоило им мешать. Котята нашли друг друга, поймали ниточку. Целую лозу виноградную. Сами. В неё и завернуться можно и гнездо внутри свить. Хорошо, что поймали. И Юриного присутствия не боялись, доверяли, что очень грело.       — Всё-всё, налюбились, хватит сосаться, а то выпечка сгорит.       Мила отстранилась и надулась. Не злилась, по глазам видно. Юра прошёл мимо, тыкнул её в щеку, изо рта с громким «буп» вырвался воздух. Прокатился смех. Отабек шумно расставил чашки, плеснул кипятка. У них ещё был фильм и видеоигры, спать никто не планировал.       В груди всё ещё немного копошилось. Всё изменится в жизни новой парочки так или иначе, но никто не собирался отрезать от этих отношений крепкие ниточки дружбы.