Заговор

С самого раннего утра мистера Кормака не покидало ощущение, что вокруг творится неладное. Если бы его спросили, что именно не так, то он бы сам поднял себя на смех — настолько пустыми и беспричинными были страхи, однако насыщенная и опасная жизнь научила Шэя не сбрасывать со счетов никаких подозрений и быть внимательным к деталям. «Морриган» стояла в порту Нью-Йорка, но уже готовилась к отплытию. Не то чтобы это было обязательно, но Шэй не любил подолгу задерживаться в одном месте, справедливо опасаясь того, что Братство рано или поздно выйдет на его след, да и, честно говоря, сам мистер Кормак порядком поиздержался за последнее время. Большой город развращает. Особенно когда есть что проигрывать, что пропивать и что... Шэй завершал последние приготовления — завтра он собирался отдать приказ о сборах для команды, а дня через два выдвинуться на север, но от карт и вычислений его отвлек шум на палубе. В общем-то, ничего удивительного — мистер Гист тоже готовился к отплытию, и множество хозяйственных вопросов ждали его решения, — но Шэй, до того сосредоточенно работавший, вдруг осознал, что причиной необычного оживления на борту являлся именно старпом. Будто раньше ему не доводилось заниматься подготовкой всего и вся! И притом в гораздо менее свободных условиях: сейчас «Морриган» была полностью отремонтирована, боеприпасы закуплены, а трюмы, напротив, пусты. В иное время капитан Кормак заподозрил бы заговор или, того хуже — бунт на корабле, но теперь сильно в этом сомневался. Какой смысл устраивать бунт в порту, где полно общих врагов, а набрать команду проще простого?.. И все-таки Шэй был не из тех, кто пускает дело на самотек. Следовало немедленно разобраться, что происходит, а если происходит что-то скверное — то разобраться с предателями. Все просто. Он решительно поднялся со стула, скрипнувшего ножками по отскобленному дереву, и сердито припечатал морские путевые листы ладонью. Тускло сверкнул перстень, подаренный ему мистером Монро, и это только добавило уверенности. Жизнь никогда не обещала быть легкой, однако Шэй считал, что чего-то к своим двадцати восьми годам достиг. Шэй бесшумно приотворил дверь из капитанской каюты и встал у створы двери, выглядывая в щелку и оставаясь при этом абсолютно незаметным. Угол обзора был не самым удачным, но Шэй разглядел, что Гист, старина Гист, с самым таинственным видом взмахивает руками, словно управляя некой невидимой машиной. Из-за скрытой области что-то глухо стукнуло, и старпом тут же сурово кому-то погрозил кулаком. Да еще и негромко, но крепко высказался. В ответ ему раздалось нестройное сопение и такая же крепкая ругань — ни к кому, впрочем, не обращенная. У Шэя создалось четкое впечатление, что он чего-то не понимает. В щель между створами было отлично видно круглое лицо Гиста, которое светилось просто неприличным довольством. За свои подозрения стало почти что стыдно, но Шэй предпочитал прояснять всё и сразу, а потому резко хлопнул дверью и появился на палубе... эффектно. И прямо сам почувствовал, насколько нелепа картина, которую он застал и в которой невольно участвовал. Своим эффектным появлением Шэй был обязан не только вызывающе дорогим одеждам, но и классической позе, позволяющей мгновенно занять как атакующую, так и оборонительную позицию — корпус полуразвернут, ноги расставлены, руки чуть разведены в стороны. Миг — и под ладонями мелькнут скрытые клинки... Но это не потребовалось. Гист-то развернулся быстро, а вот трое матросов, тащивших явно тяжеленный ящик, вздрогнули, один из них выпустил свой угол, и тяжкая ноша со стуком ударилась о палубу. В ящике что-то подозрительно звякнуло. — Осторожней ты, болван, — мигом напустился на незадачливого носильщика Гист. Капитан Кормак был готов дать голову на отсечение, что во взгляде старпома мелькнуло... разочарование? Сожаление? Нет, не предательство. Скорее, обида ребенка, у которого отобрали обещанную игрушку или боем добытое печенье. — Эх, капитан, — Гист даже рукой махнул. — Что ж ты такой... так не вовремя-то, а? Шэй мотнул головой и усмехнулся: — Я всегда не вовремя. Или вовремя... Как посмотреть. Гист отвернулся и снова взмахнул рукой, управляя матросами: — А ну-ка, поживей! Да не роняйте больше! Правый угол выше, выше... Стой! Теперь левый... Шэй, прищурившись, проследил за парнями, но... Ящик как ящик. Скоро, уже через несколько минут, все выяснится... И тут за пыхтящими от натуги матросами над сходнями показалась голова... Шэй снова помотал головой. Магистр? Здесь? Пробирается на корабль... таким вот образом?! — О, Кенуэй, — радостно поприветствовал его Гист. — Могли бы уже зайти нормально, по сходням. Наш капитан уже подозревает здесь всех, так что тайна раскрыта. — Мистер Кенуэй, — Шэй машинально поприветствовал голову магистра строгим кивком. — Рад видеть вас... тут. — В самом деле? — голова приподнялась выше, а потом появился и сам мистер Кенуэй — так же изящно. В самом деле, даже в процессе перелезания через фальшборт магистр тамплиеров умудрялся сохранять достоинство и ленивую грацию. — Ну что ж, — поклонился он, едва оказавшись на палубе и небрежным движением отряхнув отвороты сюртука, — раз наш с вами заговор, мистер Гист, раскрыт, нам ничего не остается, кроме как выдать мистеру Кормаку и остальные наши секреты. На слово «заговор» Шэй среагировал, пожалуй, уж слишком нервно — дернулся, сощурился... — Да направит тебя Отец Понимания, капитан, — добродушно фыркнул Гист. — Выслушай хоть. Шэй попытался расслабиться, хоть это и было непросто. Но Гист улыбался так открыто и светло, а на лице мистера Кенуэя мелькала такая непривычная хитринка... — Капитан Кормак, — торжественно произнес магистр, — мы хотели устроить для вас сюрприз, но ваше чутье сработало раньше. А посему мы хотели бы принести вам поздравления с двадцативосьмилетием... И сделать небольшой подарок. Шэй окончательно растерялся. Что-то такое мелькнуло в голове... Что-то из детства, когда отец, возвращаясь из плавания, привозил игрушки и сладости и говорил, мол, «расти большой»... Это было давно — и словно не в этой жизни. В Братстве такого заведено не было. Возраст был просто возрастом, количеством прожитых лет. Возможно, у тех, кто родился ассасином и рос в семье таких же, было иначе, но Шэй такого не знал. У него был наставник Ахиллес, а тот всегда был скуп на проявления привязанностей, хотя это было как раз то, в чем так нуждался Шэй после того, как отца не стало. Друзья и соратники по Братству тоже не придавали никакого значения датам. День рождения был разве что поводом подвести итоги, сделать выводы и понять, что следует делать дальше. Но в сердце уже загорелась искорка любопытства. Подарки Шэй, бывало, получал — что-то нужное, или важное, или просто дорогое сердцу. Но мысль о том, что кто-то ждал определенного дня, готовился и хотел обрадовать... Мистер Кормак вдруг почувствовал, что горло горько сжимается. Вместо радости он сейчас чувствовал, как в душе что-то рвется — и сам был готов позорно удрать, лишь бы не проявить еще большей слабости. — Мы подумали... — мистер Кенуэй переглянулся с Гистом и поправился, — точнее, я подумал, что вам понравится эта симпатичная вещица... или вещицы. Возьмите, их выполнили в пару к вашему кольцу. Шэй даже не сразу понял, что ему что-то протягивают, и что стоит подставить руку. Перчаток на нем не было, и в ладонь легла маленькая бархатная коробочка. Поднимать глаза почему-то было неловко, но тут Шэй натолкнулся взглядом на улыбающееся лицо Гиста, и это придало сил щелкнуть крошечным замком. На алом бархате лежали запонки — даже по виду дорогие. И, разумеется, идеально подходящие к тамплиерскому перстню, который Шэй носил на руке. — А я человек простой, — нарушил тягостную паузу Гист. — Подумал, что тебе, капитан, куда больше пригодится хороший компа́с. Знаю-знаю, тот, что у тебя, тебе дорог как память, однако в водах Атлантики, куда мы собрались, стоит иметь что-то поточней. Может, и себе сейчас подарок делаю — жизнь, например... Шэй протянул и вторую руку, чтобы принять еще одну коробочку — на этот раз деревянную и резную. Он не знал, что сказать. Определенно, нужно было бы поблагодарить, но ничего не шло на ум. Вежливая признательность не могла передать того, что он чувствовал, а для того, что чувствовал, не находилось слов. Может, и впрямь лучше промолчать, чем обидеть людей, ставших ему близкими, отстраненностью и неискренностью. И тут Гист продолжил, подмигнув и кивнув на матросов, что с трудом дотащили ящик до мачты: — А это от команды, вскладчину. Ни одна бутылка не повторяется, я лично проверял! Надеюсь, хотя бы две трети целы. Шэй неловко пошевелился, смутно ощущая, что с двумя занятыми руками просто невозможно выглядеть пристойно и прилично — надо было куда-то убрать подарки, однако этого нельзя было сделать до того, как сказать хотя бы что-то, и мистер Кормак замер. Горло все еще сжималось, а потому голос прозвучал хрипловато и как-то... незнакомо: — Я... Я признателен. С детства не... Хотя нет, неправильно. Никогда не... Мистер Кенуэй улыбнулся едва заметно и легко сгладил неловкость, повернувшись к Гисту: — Так вот что это был за ящик! А я еще на пристани думал, кем ты дирижируешь? — Не мог же я обидеть ребят! — в голосе Гиста прозвучало насмешливое тепло. — Они б мне не простили, если бы я такое утаил. Так что, капитан, пара дней у тебя еще есть. Не факт, что тебе их хватит, чтобы хотя бы ополовинить ящик... Шэй вдруг почувствовал несправедливость высказывания и даже чуть сдвинул брови: — Я буду пить не один. — Без Отца Понимания не обошлось, — хохотнул Гист. — Раньше тебя это не смущало. Шэй не знал, как сказать, что раньше он и выпивку покупал сам. Но сейчас выпить следовало с Гистом, который стал ему одним из самых близких друзей, и с командой, которая рисковала жизнью за ставший домом бриг. Однако в душе что-то царапнуло, и Шэй повернулся к наставнику. Тот в команду не входил, а потому его приглашать надо было отдельно... Наверное. — Мистер Кенуэй, — хрипотца из голоса так и не ушла, но хотя бы говорить удавалось уверенно, — вы не откажетесь присоединиться? Скажем, завтра вечером? — К вашей попойке на борту? — улыбнулся мистер Кенуэй. — Может, и хотел бы, но на завтрашний вечер у меня билеты в оперу. Шэй ощутил досаду. Надо было заранее выяснить планы магистра и только потом приглашать. Не поставил бы в неудобное положение и его, и себя. Однако мистер Кенуэй продолжил: — Но если хотите, можете составить мне компанию в опере. Правда, предупрежу сразу, это не совсем то, что вы думаете. Не успел Шэй задать дурацкий вопрос, как наставник наконец-то закончил: — Я выкупил всю ложу... Потому что места под ней займут шпионы Братства. Их планы мне известны, а потому прежде, чем насладиться музыкой, придется убедиться, что в зале не осталось ни тел, ни крови. Зато потом... Или это слишком смелое приглашение, мистер Кормак? — Полагаю, наше присутствие там необходимо, — Шэй даже не сомневался. — А... сегодня? — Не спеши, капитан, — вмешался Гист. — В конце концов, отплытие можно и отложить. Над тобой нет ничего, кроме долга, а долг сейчас не призывает немедленно сниматься с якоря. Можешь закончить, что собирался, завтра сходить в оперу, послезавтра угостить команду... Все успеешь. Тебе ж всего двадцать восемь стукнуло. Шэй невольно улыбнулся. Когда он, по привычке, полученной в Братстве, пытался подвести итоги, ему казалось, что это уже двадцать восемь. Но теперь он отчетливо чувствовал — всего двадцать восемь. И у него есть друзья. Шэй сжал обе коробочки в ладонях и потянулся, чтобы обе убрать в поясную сумку. И слова теперь нашлись легко... — Это первая дата, которую мне хочется отметить, — он даже улыбнулся. — И я действительно благодарен вам за внимание. Компа́с мне точно пригодится, а запонки будут напоминать о долге и о вас, мистер Кенуэй, когда мы снимемся с якоря. Но ты прав, Гист, можно и задержаться. Скажи команде, что можно пить дальше. Мы задержимся в Нью-Йорке. Здесь вон ассасины... в опере. Нужно разведать, нужно узнать... Много дел.