Мертвые не могут слышать...

Фэш опустился на промерзлую землю. -Василиса, нет... - Зимний ветер уносил слова мальчика далеко-далеко, казалось бы, их слышат все...Но не та, кому они предназначались...Мертвые не могут слышать... -Нет! - крикнул мальчик. Слова отлетели от мраморных плит, от стен фамильного склепа и, словно заледенев, камнем рухнули в свежий снег. -Нет... Этого просто не может быть... Не верю... Фэш закрыл лицо руками, по его щекам бежали соленые слезы. Мальчик сидел на коленях около небольшого холмика, в изголовье которого, словно хранитель, безмолвный страж, берегущий покой, возвышалась белоснежно-мраморная плита. Только что положенный букет ландышей уже успел заворошить снег. Мальчик не обращал внимания на холод, заставляющий его тело покрываться мурашками. Северный ветер залетал под легкую серую рубашку гостя, но Фэш лишь тихо плакал, закрыв лицо руками. Нет, он не верит в это... Она жива... Она правда жива... Мальчик вспомнил решающую битву с Духами, что принесла им победу. Но не все вышли с поля боя... Многие навсегда остались лежать на сырой земле, либо превратились в холодный бесчувственный камень и теперь возвышались над красным от крови полем. Темнело. Осенние сумерки медленно укрывал землю, словно мать, что перед сном укрывает своего ребенка теплым одеялом. Снегопад все усиливался, белые хлопья снега мягко ложились на темные волосы Фэша. Где-то далеко, наверное, на площади перед Ратушей, раздался веселый детский смех. Он звучал здесь, на кладбище, в царстве вечного молчания так непривычно... РадоСвет устроил праздник в честь победы... Только многих на этом празднике не было... Орден Дружбы собрался в лазорете Ратуши, где лежал Ник. Мальчик был серьезно ранен, но медиум говорил, что все будет хорошо. Фэш невесело усмехнулся и убрал руки от лица. А будет ли все вообще когда-нибудь хорошо?.. Нет, ее больше нет... Орден Дружбы не станет прежним, эта война изменила всех... Раны на сердце не заживают. Против них бессильны даже самые сильные мази и зелья. Против них все бессильно... Время лечит... Эту фразу сказал человек, который никогда не терял близких, который никогда не был ранен в сердце... Время не лечит... Можно терпеть, сдерживать в себе слезы. Запереть все эмоции в ларец внутри своего разбитого сердца, а ключик от него потерять... Но вскоре этот ларец переполнится...и однажды просто лопнет, разлетится на мелкие осколки. И тогда все эмоции вновь выйдут наружу, порабощая твой разум... Это Фэш знал по личному опыту, он делал так, когда погибли родители... -Я не верю... - хрипло повторил мальчик. Вьюга завывала все сильнее, голые ветки деревьев, нависшие над Фэшем, медленно раскачивались из стороны в сторону, противно поскрипывая. Над Ратушей громыхнул салют. Раздались победное "Ура!!!" и звонкий детский смех. Все веселились после тяжелой битвы, радовались возвращению отцов с фронта... А много ли людей не вернулись? Очень... Может быть, кто-нибудь сейчас, как Фэш, плачет над чьей-то могилой под завывания ветра... Мальчик вцепился ногтями в промерзлую землю и запрокинул голову вверх. Из-за снегопада казалось, что он летит. Поднимается все выше и выше, подальше от грохота салютов, к тишине... Фэш часто заморгал. Замершие на ресницах слезы больно кололи кожу у глаз, но мальчик по-прежнему не обращал на это внимания. А есть ли теперь разница? Ее уже никогда не вернешь... От мысли, что он никогда не увидит васильковые глаза Василисы, не услышит ее звонкий смех, на глаза вновь навернулись слезы. -Я не буду плакать, - четко проговорил Фэш, опуская голову вниз. Он слишком сильно вцепился ногтями в землю, и желтая, потускневшая трава вместе с корнем оказалась зажата в его кулаках. -Я не буду плакать, - повторил он, но слезы уже капали на белые ландыши, скатывались по их нежным лепесткам и сквозь затвердевшую землю проникали в глубь безмолвной могилы. Мальчик резко вскочил на ноги, еще сильнее сжимая траву, от чего его ногти больно врезались в кожу, раздирая ее до крови. -Я люблю тебя, Василиса, - одними губами прошептал он темному небу, на котором уже загорались первые тусклые звезды... ...И кто знает, может быть чья-то душа на этом самом небе тихо ответила: -Я тоже тебя люблю... Кто сказал, что мертвые не могут слышать? Просто мы не разбираем их слов в вое ветра, шуме дождя или веселом пении птиц...