Обни-май

      Кир хлопает дверью громко, надеясь, что его услышат, запирая за собой тут же дверь. Замок дурацкий, раздражающий, заедающий постоянно, но привычный. У Кирилла в жизни много привычек появляется.       Лампочка подмигивает игриво, и он думает быстро, что нужно будет заменить.       В квартире пахнет вкусно и чем-то съедобным, и желудок голодный начинает неистово урчать. В маленькой прихожке низкие потолки, и ему голову приходится наклонять немного, только вот в квартире у них фишка в другом.       За окнами май. За окнами солнце, тёплое, ласковое, очень питерское — в Питере, конечно, всегда дождь, и все такое — но солнце здесь особенное. Греющее. Нежное. Кир не знает, где такое солнце есть ещё — он и не хочет искать, ему не нужно.       Он в Петербурге нашёл все то, что мог когда-нибудь искать. Всё, чего хотелось отыскать в этом запутанном, сложном мире.       В сердце горит.       Приятное пламя лижет языками горло, под кадыком обдает жаром. Это не больно, нет, это хорошо больше, трепетно.       Так нужно.       Гордеев в комнату входит,       У Кирилла на съемной такое же солнце — гладит пальцами-лучиками, мягкими поцелуями.       В голове свет, в голове май и глупая, невыносимая любовь в дурном сердце. Сердце, которое рвётся ласково в родные дурные руки,       Она спит, положив голову на сложенные руки. У неё рядом на столе учебник, в которые она закопалась с головой перед дипломом, и чашка кофе. Кирилл целует её в макушку — трепетно, ему так до дрожи трепетно быть с ней рядом.       Вера улыбается немножко, словно ей что-то очень хорошее снится, льнет к ладони на плече. Кирилл улыбается шире. Она маленькой ему кажется, хрупкой, светлой девочкой из сказок про эльфов и фей. Ему мерещатся ее тонкие белые запястья, ее улыбка, ее ключицы. Она ему вся мерещится, эфемерная, воздушная, тонкая-звонкая девочка.       Она рядом и во сне, и в яви, кажется.       Он сохраняет изменения на компьютере, как много раз до этого — он привык, давно привык, ему нравится заботиться о Верке. Н р а в и т с я.       Оно повторяется изо дня в день, и это уже очередная привычка.       Она засыпает на столе, а он думает, что однажды на ней женится. Когда-нибудь.       Это не страшно — этого хочется, этого ждется, это должно случиться однажды. Ей пойдёт обручальное кольцо.       Он тихонько уходит на кухню. Ставит чайник, отвечает на сообщения во вконтакте. Телефон мигает звонком.       Кир дёргает уголком рта в намеке на улыбку, снимая трубку.       — Торт хотите? — у Саши голос тоже привычный, усталый немного, ровный, хрипловатый. И сам он — гармония для личного противоречия. — Приходите, если хотите, Яр купил вчера, мы так и не открыли.       Кир улыбается — от уха до уха. Он поражается порой тому, как минус на плюс похож бывает, как два человека друг друга находят. И остаются. Рядом остаются, поддерживают.       — Лучше вы к нам, — он думает, что места в тесной кухне хватит при желании на них четверых и оглядывается на немытые чашки.       Саша угукает и вызов сбрасывает. Кирилл вздыхает, поднимаясь с места и подходя к раковине.       Мысли текут плавно, медленно.       Он вспоминает. Первую встречу, первую мысль — блять, блять, какая она красивая. Маленькая тоненькая Вера, маленькая нежность в груди, которую ничем не перекрыть, не приглушить. Растущая медленно, но неуклонно.       Первое ощущение её губ на своих — ему кажется, он в жизни его не сотрёт из памяти. Первое "люблю", разделённое негромким выдохом на двоих. Светлое-светлое, честное-честное.       Правильное, единственно правильное.       Тонкие руки сжимаются у него на талии на четвёртой грязной чашке.       — Почему не разбудил?       Он выключает воду, разворачиваясь. Целует её в губы ласково, мягко. Сладкие. У неё такие сладкие, такие родные губы. Это все на подкорке, под кожей прописано, в синеве вен.       Любить её.       Он опускает ладонь на её талию, прижимая к себе аккуратно.       — Ты хорошо спала.       Она угукает, пряча лицо у него на груди. Маленькая рядом с ним, совсем хрупкая, такая тонкая, что страшно сломать.       Девочка-мечта, девочка-наваждение. Девочка-сон.       Он вздыхает, гладя её по голове. Она однажды станет звездой, такая яркая, такая горящая. Звездочка, когда-нибудь ограненная в звезду. Кир знает, она будет сиять. И в его силах поддержать этот свет.       — Когда-нибудь Вера Свешникова станет хитом. Красивое и знаменитое имя.       Она вдруг краснеет судорожно, пятнами. Губу кусает, словно боясь и одновременно отчаянно желая что-то сказать.       — Вера Гордеева тоже звучит красиво.       Она смущается, прячет полыхающее лицо. Кир целует её в лоб, думая, что Вера Гордеева звучит лучше, чем он когда-нибудь мог бы себе представить.       Звонок в дверь заставляет вздрогнуть их обоих.       — Сашка с мелким, — отвечает Кирилл на верин невысказанный вопрос. Сердце нелепо выстукивает что-то радостное, яркое, бравурное.       За окном май, а он обнимает лучшую девушку на земле.       Стоит ли желать большего?