Неправильно

– В чем его обвиняют? – деланно равнодушно спросил Джейс, с силой сжимая пальцы на толстой воловьей коже ремня. – Да уж известно в чем, милсдарь ведьмак, – староста покосился на ощеренную волчью пасть медальона, тускло блеснувшего сквозь складки плаща. – Непотребства совершал. – Какие еще непотребства, ты, отрыжка свиньи?! – Саймон рванулся было к старосте, но два дюжих молодца по бокам сдержали его порыв. Их цепкие пальцы впились в его плечи, и прекрасный бархатный камзол, который Саймон нежно любил и одевал лишь в значимых случаях, не выдержал грубой атаки, лопнув по шву. – Вот видишь, милсдарь ведьмак, – староста укоризненно качнул плешивой головой. Охранники, державшие глядевшего с надеждой Саймона, улыбались, сверкая щербатыми улыбками. Джейс мог бы убить их вместе со старостой двумя взмахами меча, они даже понять бы не успели, что умерли. Но на пути вниз, в грязные вонючие подземелья городской тюрьмы, он насчитал несколько хорошо вооруженных постов. И будь Джейс один, ему бы не составило труда выбраться отсюда, но Саймон, чтоб его черти жарили, делал эту задачу невозможной. И отнюдь не потому что был медлителен или изранен. О нет! Когда надо Саймон мог исчезать, растворяясь в предрассветном тумане, не хуже самого Джейса. Особенно из постелей соблазненных дам. А уж как он бегал от их разъяренных мужей! Пожалуй, мог бы обогнать и скаковую лошадь. Проблема была в том, что он не мог хоть что-то делать молча. Даже убегать. Даже из темницы. И именно это делало задачу Джейса трудновыполнимой. – Я слышал за южными воротами, там, где вы оставляете отходы, завелось чудище? – Джейс вскинул взгляд на разом оробевшего старосту. – Ходят слухи, бургомистр платит за него золотом. Глаза низкорослого плюгавого старосты зажглись, как огни святого Эльма. – Я готов взяться за это дело, но мне нужна приманка. Он видел, как вздрогнул Саймон, как недобро прищурились державшие его охранники. Староста пошамкал губами, словно подсчитывая что-то и уже подался было вперед, чтобы скрепить сделку пожатием рук, как один из стражей, державших Саймона, шикнул на него и выразительно скосил глаза на пленного, повисшего словно тряпичная кукла в их огромных лапищах. Глаза старосты потухли. – Ах да, – он откашлялся, скребя плохо выбритый подбородок. – Тут, понимаешь ли, такое дело… – Он еще раз пошамкал губами, поскреб подбородок и на всякий случай отступил на пару шагов от грозной фигуры ведьмака. – Выбери любого, а этого никак нельзя. Кабы что другое учудил, так я б за милу душу… А так… Никак нельзя… Политичный он! Джейс нахмурил брови и бросил взгляд на понурившегося Саймона, поникшего казалось еще более. – Кто-кто? – недоверчиво переспросил ведьмак. – Политичный! – радостно повторил староста явно незнакомое слово. – Государственный стало быть преступник. И воздел, мерзавец, палец к потолку. Джейс еле удержался, чтоб не закатить глаза. Он слишком легко перенял привычки Алека. Вновь окинув строгим взглядом всю компанию -- и приосанившегося гордого своей осведомленностью старосту, и мордоворотов, сжавших худощавого Саймона с двух сторон, и печального пленника, чей взгляд уже подернулся дымкой обреченности -- Джейс в сотый раз задал себе вопрос: зачем он здесь? Почему не бросил все это и не поехал дальше? И каждый раз перед внутренним взором вставало лицо Алека, освещенное с одной стороны рыжим пламенем костра, а другой пребывающее в тени. “Важно убивать не только монстров, что бродят в лесах и болотах. Важно победить чудовищ в собственной душе”. – Так в чем же его обвиняют? – Джейс, изображая легкую заинтересованность, слегка дернул головой в сторону Саймона, которому, к счастью, хватило ума пока не вмешиваться в разговор. – Так он… тогось… жену бургомистрову оскорбил, – староста похабно улыбнулся и подмигнул, – обесчестил стало быть. – Да что ты несешь?! – благоразумия Саймона хватило не надолго. – А то! – староста развернулся и уперев руки в бока, словно базарная торговка, подошел ближе к пленнику, заглядывая тому в лицо. – Скажешь не ты лапал ее у трактира! Да при всем честном народе. Срамота! – Да ты с ума сошел, плешивый, – Саймон ярился, пытаясь вырваться из рук стражников, и испепелял взглядом доходящую ему до груди макушку старосты. Затем он перевел умоляющий взор на Джейса и, словно извиняясь произнес: – Дама оступилась, чуть не упала в грязь. Я подал ей руку, чтобы помочь подняться, потому что эти уроды, – он нахмурился, словно воочию видел тех, о ком говорил, – стояли и ржали, как кони, над упавшей женщиной. – А зачем ты ее в трактир повел, а, благородный милсдарь рыцарь? – вдруг пробасил один из стражников, издевательски ухмыляясь и встряхивая Саймона. – Она испачкалась в грязи, остолоп! – Глаза пленника гневно блестели, весь его вид излучал праведный гнев. – Ага, – подхватил второй охранник, – а вирши ты ей читал, чтоб одёжу было не скучно чистить! – Вирши! – презрительно скривился Саймон. – Чтоб ты понимал, собака цепная! В ответ мордоворот встряхнул его так, что у пленника клацнули зубы. Но это не уняло порыв благородной ярости. Саймон насколько мог вытянулся, подобрался, перестав висеть мешком меж своими тюремщиками, и глядя в глаза нахально ухмыляющегося амбала, процедил: – Мои баллады слушали и восхваляли короли и принцы, моими стихами восхищались королевы и принцессы, меня приглашали петь могущественные ведьмы и маги, которые могли бы одним движением мизинца стереть ваш город с лица земли. Джейс поневоле восхитился тем Саймоном, что сейчас расточал свое красноречие окружавшим его темным людишкам. Тот выпрямился, расправил плечи, глаза его горели каким-то неведомым простым смертным огнем, кудри растрепались и румянец зажег обычно бледные щеки. Джейс привычно не мог отвести глаз, давая пищу своим чудовищам, терзавшим его запретными чувствами. Он мотнул головой, сбросив морок, напоминая себе, что нынешний вид Саймона – лишь личина менестреля. И никто в мире, кроме него, Джейса, не знает каким бывал прославленный бард по-настоящему. – Интересно, – протянул он, прерывая хвалебную оду Саймона самому себе, – какое же наказание придумал для него бургомистр? – Так известно какое. – Не растерялся староста и, ехидно глядя на пленника, издевательски уточнил: – Смерть. – Смерть? За приставание… – Я не приставал! – Саймон смотрел на Джейса одновременно гневно и просяще. – Так ведь к кому приставал-то, – гадко ухмыльнулся староста, – к бургомистровой жинке. Не абы кто, чай, не простая баба. Джейс задумался на несколько секунд. – А казнить как будут? Саймон издал горестный вздох и вновь опустил голову, растеряв всю свою браваду. – А вот тут и есть вся закавыка. Бургомистр-то наш – охотник заядлый, псарню держит. Говорят, свора у него дюже быстрая, коли егеря не успеют, зайца в три секунды на части рвут. А по осени оленя завалили. Вот я говорю: злые да быстрые, что огонь. М-да… Староста почесал за ухом, очевидно, вспоминая, к чему он все это говорил. Джейс терпеливо ждал, уже начиная понимать, какая участь уготована Саймону. – Так вот, батюшка-то наш и сказал. Пустим, говорил, нечестивца, по лесу, аки зайца, петлять. А там уж как пойдет: сумеет из леса целым выбраться – пойдет своей дорогой, а коли нет – висеть его голове в трофейной зале. Так-то вот, милсдарь ведьмак. – Мудрое решение, – дернул плечом Джейс, стараясь не смотреть на потрясенного Саймона, и рассудительно произнес: – Собаки - это хорошо... Он пристально взглянул на старосту и сложил пальцы правой руки в знак Иргу. Тени, трепетавшие в углах казематов, дернулись и, остановив свой хаотичный бег, замерли на стенах. Факелы продолжали чадить, их пламя колебалось от вездесущего сквозняка, но размытые пятна теней на стенах словно застыли. Староста суеверно осенил себя знаком Единого и подвинулся ближе к охранникам, опасливо глядевшим по сторонам. По углам стен, словно паутина, стала собираться чернота и ползти, расплываясь чернильным пятном, поглощая застывшие тени, увеличиваясь, охватывая все больше пространства. Казалось еще миг и она стечет на пол, вырастет, оживет, затмевая жидкий свет факелов. Когда темень залила две стены из четырех, пламя дрогнуло в последний раз и застыло, лишив людей своей призрачной защиты. Тень огромной черной каплей собралась на стене, чтобы вот-вот сойти с нее и накрыть густым плащом жавшихся жалкой кучкой людей. Джейс чуть развернул руку и, повинуясь его воле, тень стекла со стены, повиснув за его плечами жутким темным маревом. – Собаки хороши, – голос Джейса, напряженный и немного усталый, жутко звучал в абсолютной тишине тюрьмы, – но кикимора лучше. Он щелкнул пальцами, и тень за его спиной ощерилась клыкастой мордой монстра, выпучила дикие глаза, вытянула ленты-щупальца, встопорщила гребни на жуткой покрытой струпьями голове. Староста дрожал осиновым листом, вжимаясь спиной в перетянутые ремнями животы охранников. Те в свою очередь вцепились в пленника, прикрываясь им словно щитом. Саймон глядел на чудовище, широко раскрыв глаза, словно исследователь на неизвестной земле. Джейс покачал головой и еще раз щелкнул пальцами. Чудище развеялось дымом, пламя факелов ожило, тени весело заплясали на стенах. – Ох и силен же ты, милсдарь ведьмак, – отирая рукавом пот со лба, пробормотал староста. – Напужал до усеру. Еле передвигая дрожащие ноги, он плюхнулся на скамью и, опустив руку в бочку с водой, плеснул себе в лицо. Пришедшие в себя охранники тяжело дышали, опасливо озираясь по сторонам. Саймон восхищенно глядел на Джейса, и от этого открытого взгляда чудовища внутри вновь подняли головы. Иногда Джейсу казалось, что Алек сам испытал то, о чем говорил ему. Что он выбрал Лидию – отважную и храбрую, чтоб с ее помощью побороть собственных демонов. Хотя какие демоны могли терзать душу идеального воина, старшего сына и брата? – Ну так что, милчеловек, отдашь мне мою приманку? – спросил он, не отрывая взгляда от сияющих глаз Саймона. – А и забирай, милсдарь ведьмак, коли сподобится выжить – скатертью ему дорога. – Староста проворно встал и опасливо подошел ближе. – А уж когда вернешься – милости просим за расчетом. Джейс видел в его глазах всю нехитрую интригу, что затеял этот низкорослый, плюгавый человечек, как знал и то, что живым ему уйти не дадут. Но сейчас важно было спасти Саймона. – Не понимаю, как он согласился отпустить меня с тобой? – Саймон немного подпрыгивал, соизмеряя свой шаг с быстрой поступью Джейса. – И почему думает, что мы не сбежим? Он же не настолько глуп. Последнее утверждение было спорным, но Джейс не собирался вдаваться в объяснения. Солнце почти скрылось за горизонтом, и холодный осенний ветер трепал полы поношенной одежды барда. Джейс остановился и, оглядев разорванный и испачканный костюм Саймона, молча стащил с плеч теплый плащ. Тот с благодарностью закутался в него, ослепляя своей улыбкой и блеском глаз. – Слушай, то, что ты сделал там, внизу… я не знал, что ты так умеешь! Ну ты и силен! А как думаешь, на свалке и вправду кикимора? А ее что, в самом деле надо ловить с приманкой? Или ты просто всех надул?! И почему староста уверен, что ты вернешься? Из-за награды, которую обещал бургомистр? Кстати, можешь не верить, но я совсем не собирался… Джейс! Он схватил его за плечо, вопрошающе заглядывая в глаза. – Ты мне веришь?! Лучше б он не говорил, не смотрел так, не кормил чудовищ! Джейс повел плечом, стряхивая его руку и вновь ускорил шаг, не обращая внимания на выкрики отстающего Саймона. Он что-то еще говорил, путанно объяснял, но Джейс уже не слушал. Да и неважно все это было. Когда они дошли до южных ворот, в нос ударил смрад человеческих отходов, и Джейс наконец почувствовал, что лишние глаза оставили их. Он еще немного постоял у пустующей сторожевой башни, чтобы наверняка удостовериться в отсутствии соглядатаев. Сняв сумку с плеча, он молча выложил на пустующий ярмарочный прилавок сверток с зельями. – Послушай, – тихо обратился он к Саймону, и тот тут же замолк. – За этими воротами – болотная топь, полная разной нечисти. Ходу через нее нет. Именно поэтому староста уверен, что мы не сбежим. – Джейс продолжал вытаскивать фиалы с зельями, аккуратно складывая их на прилавке. – Удивительно другое: топь была всегда и нечисть в ней не вчера завелась, так отчего же именно сейчас бургомистр решил извести ее? Да еще плату посулил немалую. – В трактире говорили, – тихо ответил Саймон, кутаясь в плащ, – о каком-то проклятии, что искупить может только жертва. – Хм. Проклятие? – Да. Какая-то обиженная чародейка наслала его на нашего блудного бургомистра. Что-то там такое было... То ли он ее силой хотел взять, то ли, наоборот, отказал ей… Не знаю. Только проклятие как-то связывает его и город с чудовищами за стеной. – И она решила устроить ему западню. Умно. И теперь наш щедрый бургомистр жертвует всех приезжих тварям за стеной. Авось отвяжутся! – А меня что ж? В виде исключения собаками травить? – в голосе Саймона слышалась даже какая-то иррациональная обида. – Нет, конечно, – ухмыльнулся Джейс, – ты был исключительно моей приманкой. А вот я, как дурак, повелся. – Прости, – покаянно опустил голову Саймон, – я опять тебя подвел. – Нет, – Джейс хотел было коснуться его плеча, но отдернул руку, – они просто надеются, что ведьмак сможет разрушить заклятье. – А ты сможешь?! – Я не чародей, – весело ответил Джейс, глядя, как последние лучи солнца отражаются в глазах Саймона. – Да и разрушить заклинание может лишь смерть бургомистра. Ну или его отставка, возможно. – Значит, либо ты убьешь чудовище, либо… – Либо чудовище получит своих жертв. Кикимора была не самым опасным монстром, с которым Джейсу приходилось воевать. Главным в сражении с ней была бдительность, нельзя позволить ей затянуть себя под воду. Но он никогда еще не сталкивался с монстром, ведомым заклятием. И не знал, что ожидать. Джейс сложил руки на груди и оперся бедром о край прилавка, выжидая пока сумерки сменит ночная тьма. Только в полной темноте и можно было выманить кикимору наружу. Он ощутил, как рядом присел на прилавок Саймон, зябко кутавшийся в плащ. Его теплое бедро прижалось к ноге Джейса, заставив дыхание сбиться, а кровь сильнее бежать по жилам. Так было всегда, с самого начала, когда он впервые увидел Саймона. Ведьмак позволил себе вспомнить... Джейс жалел, что не выспросил у Джонатана, как можно отливать на ходу, не слезая с лошади. Пришлый ведьмак хвастался, что вполне освоил эту науку. Он натянул поводья и, перекинув ногу, легко соскочил с лошади, набросив поводья на ветви ближайшего дерева. Зайдя чуть глубже в лес, Джейс спешно развязал шнуровку штанов и со вздохом принялся щедро удобрять растущие вокруг кусты. В какой-то момент ему почудилось, что за ним кто-то наблюдает. Неспешно приведя одежду в порядок, Джейс медленно обернулся. Сначала ему показалось, что это просто куча волос размером со стог сена. Но когда напротив него сверкнули красным восемь глаз, он понял, что перед ним огромная паучиха. Джейс вытянул меч, заняв оборонительную стойку. Со жвал паучихи капал яд, оставляя на траве черные проплешины. Он не знал, что завело ее в этот пролесок: скрыться здесь было почти невозможно. Скорее всего голод и близость к тракту. Но паучиха не выглядела оголодавшей, не бросалась на него, напротив, кружила, словно чувствуя сильного противника. Джейс следил за ней, не опуская меч и поворачиваясь вокруг своей оси. Странно, все его чувства говорили, что пролесок был чист, не было в нем никакой гнили. Значит, паучиха и в самом деле пришла сюда извне. Но откуда? Джейс внимательно наблюдал за ней, но все же пропустил момент атаки. Паучиха вдруг поднялась, вскинув передние ноги, из-под живота ее брызнула белая струя, на лету превращаясь в крепкую паутину. Джейс еле успел оттолкнуться от земли и взлететь вверх, пропуская паутину под ногами. Приземлился он уже сбоку от разъяренного монстра и тут же нанес удар по твердой, как камень, броне. Это только разозлило паучиху еще сильнее, она развернулась и собралась было напасть на него, но тонкие прочные ветви потревоженного кустарника хлестнули ее по глазам, заставив издать резкий писк. Джейс быстро перестроился и, отойдя чуть дальше, приложил руку к земле, взывая к силе Мэлитэле. Корни деревьев вспучились, раздвигая землю, словно гигантские черви, захлестывая и ломая ноги паучихе. Та с диким визгом упала на землю, проваливаясь во внезапно разверзшуюся под ней яму. Через секунду с ней было покончено. Джейс встал, отряхивая руки, и привычно закинул меч в заплечные ножны. Вернувшись к лошади, он вытащил из седельных сумок краюху хлеба и вновь вошел в подлесок, спеша оставить благодарность Мэлитэле. На том месте, где его атаковала паучиха, стояла небольшая рыжая лисица. Джейс пригнулся, предлагая ей угощение, но она повела носом и, развернувшись, побежала в противоположную от тракта сторону. Джейс пожал плечами и собрался уйти, когда увидел, как лисица остановилась и глянула в его сторону, словно звала его за собой. Не медля ни секунды он пошел за животным. Спустя пару минут этого странного путешествия, они достигли небольшой возвышенности, с одной стороны которой скрывался вход в пещеру. Джейс кивнул лисице и осторожно ступил внутрь. В нос ему ударил жуткий смрад. Прикрывая нос и рот ладонью, ведьмак спустился вниз, осторожно ступая по осыпающейся насыпи. Ему пришлось повернуть за угол, прежде, чем он увидел то, что издавало этот невыносимый запах. Куча гниющих костей – человеческих и животных – лежала посреди крохотного зала, образованного сводами пещеры. Вход в него был низкий настолько, что Джейсу пришлось встать на четвереньки, отчего он уткнулся носом прямо в гниющие остатки ужина монстра. Выпрямившись, Джейс схватился за меч в ожидании потомков паучихи, наверняка бродящих где-то рядом. Но опасности, как ни странно не чувствовалось, и Джейс недоумевал: зачем посланница богини привела его сюда? Он обвел пещеру настороженным взглядом, когда обратил внимание на какие-то тюки, висящие в противоположном конце зала. Только имея ведьмачье зрение можно было ориентироваться в этой темноте. Джейс подошел чуть ближе и ужаснулся. На стенах висели крепко спеленутые паутиной люди. Прочные нити обматывали их с головы до ног и тянулись ввысь, крепя коконы к стенам и потолку пещеры. Джейс вгляделся в иссушенные похудевшие лица. Судя по трупным пятнам, некоторые из них провисели тут не меньше месяца, другие только начали чернеть, а пара вообще выглядела лишь слегка бледнее обычного. Но в любом случае, все они умерли долгой и мучительной смертью. Паучиха, скорее всего, напитала их тела ядом, не позволяющим пленникам двигаться. К сожалению, Джейс ничем не мог помочь бедолагам. Он с грустью посмотрел на них, отдавая дань их нелегкой судьбе, и развернулся, чтобы уйти из этого чудовищного склепа. Он уже сделал шаг назад, когда чуткий ведьмачий слух различил еле слышное копошение. Джейс развернулся, вновь поднимая меч и выискивая взглядом паучьих потомков. Но наткнулся на удивленный взгляд одного из пленников. Поразительно, но один из трупов был еще жив! Джейс разрубил толстый канат паутины, уходящий вверх, и кокон с пленником свалился ему прямо в руки. Когда он освободил и вывел наверх бывшую жертву жадной паучихи, то при свете дня разглядел, что это совсем молодой юноша, худощавый и невысокий, с растрепанными каштановыми волосами. Джейс помог ему опуститься на землю, опираясь на ствол дерева. Стоило ему взглянуть в глаза парня, как он застыл. Глаза эти отражали зелень леса, светились в редких лучах солнца, словно вода в ручье. Такие же прозрачные, открытые миру и людям. Чудовища внутри взвыли, царапая когтями грудную клетку. Нельзя, нельзя желать! Ведьмаки – не для любви, для войны и крови! Нельзя смотреть так доверчиво! С самой первой встречи Джейс знал, что Саймон станет его погибелью. – Нам пора? – тихий шелест голоса Саймона разбил тишину вокруг. Джейс поднял взгляд. В темноте лицо барда, разукрашенное тенями, казалось страдальческой маской, но в глазах горел неукротимый огонь. Тот самый, что вот уже год вел его во след ведьмачьего пути. Джейс потянулся к зельям и, выбрав пару флаконов, проглотил их. Отвернувшись, взялся за мечи, когда почувствовал на плече теплую руку. – Ты всегда ускользаешь, – печально сказал Саймон, – я бы хотел быть с тобой от начала до конца. – Ты не знаешь, о чем просишь, – хрипло ответил Джейс. – Держись позади меня и ступай след в след. – Понятно, – разочарованно протянул Саймон так, словно Джейс был докучливой нянькой, сотый раз повторяющей надоевший урок. Волна холодного гнева захлестнула Джейса. Забыв о том, что зелья сделали с ним, не боясь напугать человека до полусмерти, ведьмак развернулся и сдавленно прохрипел: – Тебе ничего не понятно! Иначе бы не попался в эту ловушку! Не позволил упрятать себя в казематы! Ты думаешь, что знаешь все?! Ты ни черта не знаешь! Посмотри вокруг, – он резко взмахнул рукой, – за этими воротами нечисть, монстры, которые только и ждут ошибки, чтобы сожрать тебя. – Я знаю, о чем ты, – задыхаясь проговорил Саймон, не сводя пристального взгляда с лица Джейса, – помнишь, где меня нашел?! – Это ты забыл! – Джейс почти кричал, забыв про равновесие и контроль над эмоциями, вбиваемые им Ходжем с самого детства. – Из-за твоей ошибки я теперь вынужден вести тебя туда, где… Он оборвал себя, страшась произнести, что должен. Одна мысль об этом заставляла его сжимать крепче меч и желать смерти всякому существу, что окажется близко к барду. – Договаривай, – мрачно произнес Саймон. Вопреки тону, ладонь его на шее Джейса была мягкой и нежной. Чудовища внутри взвыли, полосуя грудь изнутри, застилая глаза алой пеленой. – Где ты можешь умереть, – прошептал Джейс, низко опустив голову. Он не увидел, почувствовал, как склонился Саймон, обдал теплым дыханием щеку и прошептал: – Ты меня не потеряешь. Никогда. Джейс с силой сжал зубы, усмиряя чудовищ, давя эмоции, обретая равновесие. Когда он поднял взгляд, многолетняя муштра взяла свое, и на Саймона смотрел не человек, а ведьмак. Зрачки, разлившиеся почти на весь глаз, побелевшая, как у мертвеца, кожа, красные прожилки лопнувших сосудов. Саймон вздрогнул, но не отвел взгляда. Лишь напоследок убрал выбившуюся из низкого хвоста прядь и осторожно заправил ее за ухо. Джейс ощерился и, резко развернувшись, пошел к воротам. Им пришлось идти, контролируя дыхание. Смрад стоял такой, что сбивал с ног. Джейс передвигался тихо, не приминая редкую траву, на задевая мусора вокруг, не тревожа грязную воду, достававшую им до щиколоток. – Странно, – не выдержав, прошептал Саймон, слегка коснувшись пальцами плеча Джейса, – почему нет человеческих останков? Как в пещере паучихи, помнишь? Странно. Кости животных есть… Непонятно, как он ухитрялся видеть что-то в этой непроглядной тьме. Джейс подозревал, что в предках Саймона затесалась дриада, но подтверждения этому бард не давал. Осторожно нащупывая ступнями дорогу, Джейс шел, вслушиваясь в ночные звуки, не надеясь на обоняние или зрение. Уличить кикимору можно только когда она начнет двигаться, в остальное время тварь неподвижна, как кучи мусора вокруг. Тишина вокруг походила на затаенное молчание, столь неестественна она была. Звуки ночи пропали: ни посвиста птицы, ни шороха крыльев летучих мышей, ни мягкого бега лап. Даже шелеста ветра не было слышно в этой гнетущей тишине. Мир вокруг словно вымер, затянутый белесой пеленой наползающего тумана. Саймон тихо прошептал его имя, и Джейс обернулся на его голос. И в это время тварь взметнулась из воды, опутывая ведьмака щупальцами-лентами, сковывая его, сдавливая с немыслимой силой, способной, наверно, раскрошить броню рыцаря. Джейс ждал, когда тварь притянет его ближе к открывающейся пасти с острыми кинжальными клыками, чтобы, изловчившись, одним ударом отсечь ей уродливую голову. Но тут сзади раздался гневный крик и в кикимору прилетел железный обод от бочки. Затем разбитая посуда и что-то еще, очень острое, что полоснуло Джейса по спине. Саймон кричал и бросался хламом, пытаясь если не навредить кикиморе, то отвлечь ее от Джейса, дав ему время. Монстр размером в два человеческих роста застыл под градом сыпавшегося на него мусора. И если бы у этой твари было лицо, то оно точно было бы очень удивленным. Джейс извернулся и, обрубив несколько щупалец, приземлился на ноги, подняв тучу брызг. Кикимора взревела, потеряв добычу, и решительно метнулась к Саймону. Тот заорал так, что у Джейса почти заложило уши, и резво выбравшись на сухой клочок земли, спрятался за раскидистым вязом. Кикимора шипела, пытаясь достать его лентами-щупальцами, но ветки дерева мешали ей схватить упрямую жертву. Джейс подпрыгнул и, выскочив из воды, на лету снес отвратительному монстру его уродливую голову. Тело кикиморы еще немного постояло и грохнулось в воду, подняв тучу брызг. Тяжело дыша, Саймон вышел из-за дерева и встал рядом с Джейсом, разглядывающим темные глубины, где упокоился монстр. – Спасибо, – прошептал бард, устало обнимая его за шею и утыкаясь головой в плечо. – Я так испугался, – честно признался он. Джейс усмехнулся, позволив себе на миг прикоснутся к кудрям Саймона. – А уж как испугалась кикимора. Верно никто еще не кидал в нее мусором. Саймон облегченно рассмеялся, запрокидывая голову. Джейс взгляда не мог отвести от его шеи. Чудовища вновь проснулись, принюхиваясь и вертя уродливыми головами. Смех Саймона звенел в темноте. И Джейс точно знал, что никогда не посмеет оборвать этот смех. – Как думаешь, – спросил Саймон, вглядываясь в темноту, – мы сможем выбраться отсюда? – К тракту? – уточнил Джейс. Саймон кивнул, все еще опираясь рукой о его плечо. – Может быть, на рассвете, – неуверенно предположил он, оборачиваясь и сталкиваясь носом с не сводящим с него взгляда Джейсом. Что-то оборвалось внутри Джейса, словно перетянутая струна. Щелкнуло и мир вокруг закончился. Остались только глаза Саймона напротив, его губы и теплое дыхание. Джейс потянулся к нему, Саймон смотрел с удивлением и нежностью. – Это неправильно, – еще смог хрипло прошептать Джейс. – Не бывает неправильно, – ответил Саймон и наконец поцеловал его.