***
- Столько людей ищут Цукасу, а повезло только нам, - задумчиво произнес Юкио. – Если это можно назвать везением. - Может, это не его одежда? – с надеждой осведомился Тайджу, разглядывая обрывки красной кожи, валяющиеся на земле. - Я бы не стал рассчитывать, - Юкио хмуро кивнул чуть в сторону – там что-то сверкало на солнце. Подойдя ближе, Тайджу неверяще поднял из травы каменный меч, точно принадлежавший Цукасе. - Тут еще и следы борьбы. Видишь? Трава помята, и остались клочки шерсти, - Юкио с легкостью читал следы, невольно заставляя Тайджу завидовать. – А вот отпечатки голых человеческих ног. Тут они глубже – Цукаса, похоже, прыгнул. А это… львиные лапы? Но направлены странно – лев словно возник из ниоткуда. - И крови нет, - Тайджу продолжал на что-то надеяться. – Возможно, он еще жив. - Или же лев утащил его к себе в логово, - Юкио был настроен более пессимистично. – Хотя это непохоже на их повадки, и Цукаса крупный парень – если бы его протащили по земле, было бы заметно. Но какие еще варианты? - Я не знаю, - Тайджу бессильно развел руками. – Но не верю, что Цукасу мог съесть лев. Он расправлялся с ними голыми руками – иначе, на самом деле, мы с Сенку давно были бы мертвы. Ну, то есть, Сенку был бы мертв еще раньше, - быстро поправился Тайджу. – Мне, кстати, показалось, что я видел льва недавно, когда рубил дрова. Тогда я подумал, что это просто тень, но теперь сомневаюсь. - Возможно, нам стоит усилить патрули, - согласился Юкио. – Как думаешь, кто теперь будет главой поселения? Если Цукаса действительно мертв? - Хьёга, наверное, - Тайджу рассеянно почесал затылок, - он ведь самый сильный из оставшихся. - Это и беспокоит, - мрачно сказал Юкио. – Что главой выбирается самый сильный человек. В условиях каменного мира его никто не сможет остановить. - Думаешь, он будет хуже Цукасы? – поинтересовался Тайджу. Юкио пожал плечами: - Неизвестно. Хотя они и имеют схожие идеи, характеры у них совершенно разные. Возможно, нам лучше сказать, что мы ничего не нашли. Они еще немного побродили в округе. Нашли обглоданные кабаньи кости, что не прибавило ясности, и больше ничего. Не было никакой возможности понять произошедшее ранее на берегу этого озера. Меч Тайджу забрал с собой, спрятав неподалеку от поселения. О находке они все-таки не сообщили, чем выиграли несколько дней спокойствия. Но Хьёга не стал ждать подтверждения смерти или жизни Цукасы, его длительной отлучки оказалось достаточно.***
Лев некоторое время оставался возле логова людей, однако вскоре люди стали оживленнее, больше ходили по округе, и всегда у них в лапах были острые камни. Знакомых самца и самочку лев больше не встречал, к тому же, рядом начала заканчиваться подходящая ему добыча – поэтому лев с легким сердцем оставил людское логово позади, углубившись в лес. Он нашел прайд себе подобных во главе со старым самцом. Самец был опытен, но лев откуда-то знал, что мог бы победить его и будучи куда меньше, без когтей, клыков и густой гривы, защищающей шею. Так и вышло – пожилой самец пал. Лев хотел было убить его, но вспомнилась старая человеческая самка, которая и сделала его львом. Он должен был доказать что-то, что уже и не помнил, но оно заставило его поступить несвойственно своему виду и не тронуть старого льва, его самок и львят. Старый лев согласился разделить с ним прайд, и молодой лев понял, что нашел свое место. Молодому льву нравилось жить с прайдом, охотиться иногда вместе с львицами и дремать долгими теплыми днями. Львята вскоре перестали его бояться и играли, как со своим отцом. Лев с радостью поддерживал эти игры – вид детенышей будил что-то глубоко внутри него, заставлял инстинкты отступать, а когти прятаться в лапы. Он уже когда-то защищал детеныша, это составило основу его мировоззрения – даже сейчас, когда царит право сильного, детеныши должны были быть в безопасности. Человеческое прошлое отступало все дальше – лев о нем больше и не вспоминал. Но однажды ночью луна, истончившись ранее до стебелька травы, не показалась на небе – и лев вдруг ощутил, как становится меньше, теряет шерсть, как голову начинают распирать тысячи мыслей, слишком сложных для льва. Остальные львы удивились превращению, но не тронули его, потому что он пах прайдом, молодой же лев выл в панике, не в силах вспомнить собственное имя. Ему теперь было страшно находиться среди животных и он побежал, проклиная слабое тело, сам не зная, что хочет найти. Он бежал, потому что должен был что-то успеть, что-то доказать. Когда небо посветлело, знаменуя рассвет, лев снова обрел львиное тело, и мир моментально стал простым. Он задремал под корнями дерева, и сны его были тревожными: он сражался за человеческого ребенка и сам был человеком. Противники менялись, не менялось одно: он всегда побеждал, так как не мог себе позволить иного. Проснувшись, лев понял, что больше не вернется в прайд. Другие львы ничем не могли ему помочь, не приближали к цели – а цель, даже если он её не помнил, существовала. В сознании льва возник образ человеческого самца, который мог совершить невозможное. Быть может, рядом с ним лев найдет ответы.***
Когда осень подходила к концу, к деревне приблизился невысокий паренек. Стражники задержали его, опасаясь новой атаки, но её не последовало. Паренек назвался Акирой и сообщил, что ушел из поселения Хьёги. - Он просил передать, - сообщил также Акира Сенку, - что твои друзья у него в плену. Ты должен прийти один. - Ого, и что же меня там ждет? – поинтересовался Сенку, усиленно размышляя. Как ни крути, ситуация складывалась не самая лучшая: он помнил Хьёгу, справиться с ним в одиночку было бы сложно. Справиться с ним и всеми его людьми – нереально. Они не успели начать вербовку, рассчитывая, что Цукаса ничего не предпримет до весны – и так бы оно и вышло. Но, по словам Акиры, Цукаса был мертв, а у Хьёги имелись собственные взгляды на ведение войны. - Я не против цивилизации, - сообщил Акира, - да и Хьёга-сан тоже, но ему не нужны конкуренты. Цукаса-сан не рассказал ему, как оживлять людей, так что ты для него опасен. Хьёга-сан попытается склонить тебя к сотрудничеству или уничтожить. - Ладно, ну а ты как оказался в роли гонца? – Сенку внимательно рассматривал паренька и увиденное ему все больше не нравилось. Запястья, виднеющиеся из-под грубой одежды, покрывали синяки, в других местах картина наверняка была такой же, глаза казались запавшими, а скулы резко выделялись под кожей – похоже, Акира голодал. Тот подтвердил подозрения Сенку: - Цукаса-сан оживил меня, потому что я неплохо работаю с деревом, но для Хьёги-сана этого оказалось недостаточно. А охотиться и сражаться я совсем не умею. Он сказал, что так я принесу больше пользы. - Ха, похоже, Хьёга совсем сумасшедший, - легкомысленно заявил Сенку и обернулся к Гену: - Что делать будем? - Ты точно не должен идти один, - отрезал Ген, - ты ведь умрешь там, Сенку-тян. И телефоны еще не готовы. - Зато уже есть батареи, - отмахнулся Сенку. – Хьёга убьет Тайджу и Юзуриху, если я не появлюсь. Так что я пойду один – и, - перебил он собиравшегося возразить Гена, - отвлеку внимание. Ты тем временем проведешь группу силачей, чтобы освободить наших друзей. Было бы время, создали бы что-то, чтобы взять крепость штурмом, но как уж есть. - Ты выглядишь безумным, - привычно подметил Ген. – Может получиться, но Хьёга-тян наверняка предполагает подобный исход. Он жесток, но умен. - Поэтому нам придется быть очень осторожными, - подытожил Сенку. – Мы не можем позволить себе попасться. Мы ведь собираемся спасти каждого человека на земле – включая нас самих. - Знал, что ты так скажешь, - вздохнул Ген и утащил Акиру – откармливать. Сенку же присел на землю в раздумьях: он вовсе не ощущал той уверенности, которую пытался изобразить. Цукасу он планировал поставить в безвыходное положение и вынудить к перемирию, как же поступить с Хьёгой, он ещё не знал. То, с какой легкостью Хьёга пожертвовал своими людьми возле озера с серной кислотой, внушало опасение. И времени что-то придумать не оставалось. Сенку надеялся собрать примитивный шокер по пути к поселению Хьёги, и отправляться в путь следовало совсем скоро: вряд ли Хьёга будет долго ждать, прежде чем решит убить Тайджу и Юзуриху. Он выступит на рассвете. Нужно предупредить остальных – Сенку поднялся на ноги, чтобы сделать это. Шорох за спиной заставил его обернуться, а потом и отпрыгнуть в рефлекторной попытке защититься – из кустов выступил крупный лев. Вопреки ожиданиям, лев не нападал. Он обнюхал замершего Сенку и с безмятежным видом улегся рядом. - Прикормил кто-то что ли? – спросил Сенку сам у себя, рассматривая зверя. Кроме размеров, тот также выделялся необычайно длинной темной гривой и двумя шрамами поперек морды. – Любишь драться, наверное, - заключил Сенку. – У нас не хватит еды, чтобы тебя прокормить. Надеюсь, ты не будешь нападать. Лев агрессии не проявлял, но Сенку все равно не представлял, как бы его использовать. Такой большой хищник мог бы сыграть роль в бою, но был слишком заметен – к тому же, ему нельзя было просто объяснить задачу, а при всех своих талантах в дрессировке зверей Сенку не разбирался. Люди из деревни так же не могли помочь – у них даже не было развито сельское хозяйство. Так что при дальнейших раздумьях лев казался бесполезным. Требовалось спешить, но Сенку все же задержался еще немного, совсем осмелев и привалившись спиной к широкому боку зверя. Сила, дремлющая в хищнике, но не несущая опасности, внушала спокойствие. Если подумать, это ощущение было знакомо – как тогда, когда Цукаса спас их с Тайджу от таких же львов и обещал защиту. Конечно, потом Цукаса стал плохим парнем и решил Сенку убить. Сенку усмехнулся: они тогда думали, что людей больше не осталось, и выживали втроем в нетронутом мире. Последние человеческие существа на всей планете – это невольно сближает. Не верилось, что Цукаса мог умереть. При всех его недостатках он был слишком упрямым для смерти. Случайно шевельнув головой, Сенку ощутил под ней что-то твердое. Развернувшись ко льву, Сенку залез рукой в его гриву и действительно что-то нащупал. Он не поверил глазам: длинную прядь гривы на конце сковывал камень. - Каменели же только люди и ласточки, разве нет? – задал Сенку риторический вопрос. Он поднес прядь к глазам, желая получше рассмотреть, но лев заворчал и отпрянул. Спорить с ним Сенку не решился – десятисантиметровые клыки являлись очень весомым аргументом. – Если каменели и львы, и ты освободился, может, где-то есть еще один источник азотной кислоты? – поинтересовался Сенку. Лев ожидаемо не ответил. Повернувшись задом, он скрылся среди растительности. - Как невежливо, - улыбнулся Сенку, ставшим привычным жестом разминая шею. Что-то подсказывало ему, что лев далеко не ушел.***
Лев не знал, где искать нужного ему человека. Проблуждав некоторое время, он заметил другого человеческого самца, вышедшего из уже знакомого льву логова, и решил следовать за ним. Лев не ошибся – таким образом он пришел к цели. Самец со знакомым запахом и топорщащейся светлой шерстью на голове сначала испугался, но быстро привык. Льву это понравилось: он не верил, что трусливый представитель слабого вида смог бы ему чем-то помочь. Теперь требовалось дать знать, что эта помощь ему нужна. Но, когда самец начал о чем-то догадываться, лев неожиданно испугался сам. Он вдруг подумал, что человеческий самец будет жалеть льва. Это заставило отступить. Лев все равно решил быть рядом с человеческим самцом. Так он чувствовал себя, словно играл с детенышами – отступал охотничий азарт, думать становилось легче. Лев перекусил кроликом и отправился спать: люди, он уже понял, ведут дневной образ жизни. Льву снилось, словно он застыл и не может двигаться, и длилось это тысячи лет – а потом он, как из скорлупы, вышел из камня, освобожденный знакомым человеческим самцом, и что-то этому самцу пообещал. Пообещал, но не выполнил. Лев понимал, почему – в львином царстве самцы нередко погибали от клыков друг друга, когда решали, что им есть что делить. Лев понимал, а тот, кем он был раньше, все-таки сожалел. Проснувшись, лев решил, что, раз уж у него больше нет прайда, человеческий самец мог бы его заменить. Так, как он защищал бы детенышей, лев будет защищать самца.***
Признаться, стоя перед Хьёгой, Сенку чувствовал себя на редкость беспомощным. Он не знал, как обстоят дела у силовой команды, и не был уверен, что состряпанный все-таки шокер сработает: тот имел множество недоработок и должен был выдать достаточно электричества только при большом везении, а с везением у Сенку всегда было так себе. Положительная сторона имелась – когда Сенку отказался участвовать в покорении с ним мира, Хьёга решил биться с ним один на один. Отрицательной же стороной являлось то, что Сенку это никак бы не помогло. Неожиданно для всех – даже для Сенку, знавшего, что лев за ним следит – зверь сумел незаметно подкрасться и с легкостью опрокинуть Хьёгу, сжав клыки на его шее. Сенку не представлял, как лев перемещался в запутанных коридорах через многочисленную охрану и преодолевал отвращение к человеческому жилищу, но был очень ему благодарен. Не так уж лев, выходит, и бесполезен. - Давай обойдемся без жертв, - попросил Сенку льва. Тот недовольно дернул ухом, но отступил, оставляя Хьёгу с явным переломом ребер от тяжелой лапы, но живого. Люди Хьёги столпились вокруг, не зная, что им предпринять, и не решаясь напасть на большого зверя. - Кажется, вы снова лишились предводителя, - усмехнулся Сенку. – Самое время присоединиться к царству науки. Как выяснилось, силовая команда все-таки попалась в ловушку – но это больше не имело значения. Сердцами людей, лишившихся руководства, оказалось легко завладеть – стоило лишь пообещать им стабильность и блага цивилизации. В отличии от политиков своего времени, Сенку мог эти обещания исполнить. Он освободил Тайджу и Юзуриху, посадив на их место Хьёгу, и принялся обустраивать быт. Сообщница Хьёги, следившая за ними ранее, сама сдалась. Сенку знал, что её стоит держать под контролем, но считал, что рано или поздно сумеет договориться. Хьёга установил настоящую диктатуру, ставящую людей, не способных сражаться, на второй план. Сенку нашел их – тех, кто, вроде Акиры, был человеком ремесла, или же искусных в готовке, или хорошо поющих… он, на самом деле, вовремя появился. Долго бы они не прожили. Хьёга возвел закон силы в абсолют и намеревался покорить этот мир, предварительно избавившись от балласта. В его представлении каждый член племени обязан был быть бойцом, но люди все-таки устроены немного сложнее. Люди – слабые животные, и сильны они только сообща, когда каждый выполняет свою роль. Звериные законы, установленные Хьёгой, привели бы поселение к гибели. Лев остался жить рядом с поселением. Иногда он подпускал к себе людей – почему-то исключительно Сенку или Тайджу – но чаще охотился в одиночестве, выдавая свое присутствие лишь крупной тенью, мелькающей между деревьев. Постепенно наступала зима, искать добычу становилось сложнее. Лев отощал, но еду из рук людей принимать отказывался. - Кажется, он считает себя главой прайда, а нас своими львицами, - заметил как-то Сенку. Тайджу вскинулся: - Но мы же мужчины! - Хочешь ему это объяснить? – Сенку кивнул в сторону льва. Тайджу не хотел. Как истинный кот, лев людей все равно не слушал, а при излишней навязчивости мог и огрызнуться. На лапе у него остался небольшой шрам – Хьёга все-таки сумел его задеть. Сенку вернулся мыслями к шрамам на морде – точно ли они от драки? Они выглядели иначе, чем шрам на лапе, более ровными и темными. И еще то окаменение в гриве… Сенку вздохнул – гриву лев трогать не позволял. Вся его натура ученого требовала разгадать этот секрет. Возможность представилось под конец зимы – однажды, когда Сенку был один, лев ухватил его зубами за одежду и дернул, требуя идти за собой. - Этой ночью новолуние, да? – Сенку задумчиво посмотрел на небо – день гас, уступая место ночи. – Ты всегда исчезал по новолуниям прежде. Хочешь что-то показать?***
Ночи, когда луна не появлялась, заставляли льва волноваться все больше. Чувства, несвойственные животному, переполняли его, кружили голову. Льву это не нравилось, он пугался, звериным чутьем понимая, что происходящее с ним нормой не является. Он готов был сделать что угодно, чтобы обрести покой. Человек, включенный в его прайд, не причинял ему зла – и лев решился.***
Они пришли на обрыв над рекой – туда, где их точно никто не увидит. Лев издал странный звук – что-то среднее между требовательным рыком и жалобным скулением, словно сам никак не мог определиться, и лег, красноречиво ткнувшись мордой в живот Сенку, а после повернул голову, подставляя гриву. Сенку не нужно было упрашивать – едва получив возможность, он тут же зарылся в длинные пряди. В сгущающейся темноте видно было плохо, и Сенку порадовался, что уже воссоздал фонарик – громоздкий для современности, но все равно незаменимый. Сейчас он как раз пригодился. - Невероятно, - смутные подозрения становились реальностью: в неверном свете Сенку четко видел, что то нащупанное им окаменение оказалось не единственным. Камни скрепляли пять прядей гривы в своеобразные длинные хвосты, и форма этих окаменений оказалась очень знакома. Шрамы на морде, выходит, тоже не совсем шрамы, скорее трещины – такие же, как и те, что находятся у Сенку над глазами. – Я бы сказал, что это невозможно, но наука не отрицает очевидное. Ты не умер, Цукаса, а стал львом, верно? Лев снова заскулил – теперь словно бы с затаенной болью. Звуки голоса, очевидно, его тревожили – он игнорировал их ранее, но теперь, как Сенку полагал, они заставляли что-то вспомнить. Новолуние все-таки было особенным для льва. Вскоре Сенку в этом убедился: едва темнота завладела миром окончательно, как лев съежился, усох, становясь куда меньше – впрочем, все равно крупным по сравнению с остальными людьми. Большой человек, большой лев, в этом прослеживалась бы логика, не будь происходящее настолько странным. - Мне нужна помощь, - произнес Цукаса – медленно, привыкая к возможности говорить. Сенку видел, сколько сил ему потребовалось, чтобы признаться в подобном. – Только раз в месяц я становлюсь человеком, и хочу избавиться от этого. Обещаю, я не трону тебя, - он закашлялся, утомленный слишком долгой речью. Спутанные пряди волос спадали на его лицо, не позволяли разглядеть взгляд, но поза была красноречивой – Цукасе было страшно. Он, голый и безоружный, раскрылся перед бывшим врагом. Сенку не мог припомнить, чтобы Цукаса чего-либо боялся, но и в ситуации такой тот ранее не был. Он не знал, как сам бы поступил на его месте. Несомненно, признание требовало огромной храбрости в любом случае, а храбрость Сенку уважал. - Ты хочешь навсегда остаться львом? – уточнил он. – Не самый лучший выход. - Я не верю, что мог бы стать человеком, - выдохнул Цукаса. – Я устал. - Еще бы. Сколько ты там в львиной шкуре? Больше трех месяцев? – Сенку беззаботно улыбнулся. – Я найду способ сделать тебя человеком – если ты, конечно, расскажешь, как так вляпался. Постепенно говорить Цукасе становилось легче – что не делало его рассказ менее невероятным. Наука может объяснить любой феномен, в это Сенку верил прочно, но даже превращение всего человечества в камень не вызывало столько вопросов, как странное оборотничество, настигшее Цукасу. - Богов же не существует, - сказал наконец Сенку. Цукаса издал что-то, похожее на смешок: - Я тоже так думал. - Как бы то ни было, я сдержу обещание, - серьезно пообещал Сенку. – Ты будешь человеком. Та девушка-журналистка очень тебя ждет. - На самом деле, я плохо помню своих людей, - признался Цукаса. – Мыслей слишком много, они словно не помещаются в голове. Но вот как стал львом, запомнил. - Побочный эффект от изменения мозга, - сообразил Сенку. – Мозг зверя не может удержать столько же информации, сколько и человеческий. Менее важное вытесняется. - Хочешь сказать, ты важен, раз уж я тебя запомнил? - Хочешь сказать, нет? – Сенку рассмеялся. – Я самый важный человек в твоей жизни – потому что верну и тебя в мир людей! - Спасибо. Ты ведь все-таки не обязан это делать – я-то своё обещание не сдержал. И даже убил тебя. - Да, хотя я и выжил, - Сенку неосознанным жестом потер шею. – И царство науки все равно победило. - И те статуи, что я разбил, стали бессмысленными жертвами, - продолжил Цукаса. – Правда, пока был львом, заметил, что вы их склеиваете. И понял кое-что еще: закон зверя для зверей и хорош. - Люди выживают за счет человечности, - согласился Сенку. – Поэтому тебе не стоит волноваться, Цукаса. Зверь бы уничтожил возможную опасность, но мы, к счастью, люди. Цукаса не ответил. Он смотрел вдаль, словно мог что-то разглядеть в темноте, и лицо его казалось очень задумчивым. - Я не хотел, чтобы ты умер, - сказал он наконец. – Хорошо, что этого не случилось. И озеро то не было мне нужно. Глупо, не правда ли? Столько потерять из-за какой-то мелочи. Сенку не знал, что ему сказать. Хотя он и намерен был приложить все силы на поиски способа сделать Цукасу человеком, доверять ему было сложно. Конечно, Цукаса не нападал, пока был львом, и даже спас от Хьёги, но рядом с ним Сенку постоянно вспоминал, как он совершенно ничего не мог сделать – только направить удар в нужное место. Как хрустнул его позвоночник, прежде чем все померкло. Цукаса был слишком силен для человеческого общества, но, возможно, львиная шкура действительно его чему-то научила. Зверю не нужно самоутверждаться, он прост в своих мыслях. Зверь уничтожает конкурентов, чтобы оставить потомство и получить больше пищи, но, не будучи голодным и чувствуя себя в безопасности, он не нападет. Зверю, наверное, проще понять, что действительно важно. Они просидели рядом до конца ночи – Цукаса глубоко задумался о своем, возможно, борясь с подступающим безумием, Сенку планировал поход к злополучному озеру. Наконец Цукаса поднялся: - Скоро я снова стану львом. Я рад, что открылся тебе, - он улыбнулся. Сенку с удивлением понял, что видит его улыбку едва ли не впервые. Она Цукасу весьма красила, смягчая черты, делая лицо более спокойным. – Я постараюсь… Берегись! – он резко прыгнул к Сенку, и одновременно тот почувствовал, как камень под ним трескается. Место, что они выбрали, оказалось ненадежным – скалу, видимо, подточила вода, не замерзающая даже зимой. Цукаса не успел оттащить Сенку, и они упали вдвоем. Сенку почувствовал, как его прижали к груди, защищая, а потом они покатились по склону, чудом остановившись у самой воды. Сенку отделался синяками, Цукаса же, на которого он упал, лежал неподвижно. На секунду Сенку испугался, что тот сломал позвоночник – это было бы действительно иронично, но нет, вскоре Цукаса смог пошевелиться. Бок ему распороло острым камнем, ногу неестественно вывернуло – тем не менее, он продолжал улыбаться. - Лежи неподвижно, я помогу тебе… вот черт, - наступил рассвет, и Цукаса стал львом – хотя и ожидаемо, но все равно невероятно. Лев фыркнул и упрямо поднялся на три лапы, намереваясь хромать вверх, к поселению. – Стой, хоть подставлю плечо… хотя что я могу? Сколько ты весишь, килограмм двести? Кажется, даже больше, - Сенку вздохнул и побрел следом. Когда вопрос касался физической силы, он мало чего из себя представлял. На сломанную лапу пришлось накладывать примитивную шину, а рану перевязывать – к счастью, она оказалась не очень глубокой. Разобравшись с этим, Сенку попросил Гена позаботиться о пропитании льва и отправился искать Тайджу. Насколько Сенку знал, тот бывал у озера, которое ему нужно. - Подожди немного, - попросил Сенку льва, - скоро мы во всем разберемся. Лев дернул хвостом, то ли выражая согласие, то ли требуя, чтобы от него отстали. Сенку львиные жесты понимал плохо, но это вскоре и перестанет быть нужным. По пути Сенку обрисовал ситуацию Тайджу. Тот от удивления остановился: - То есть, Цукаса жив? И все это время был нашим львом? - Не думаю, что он считает себя нашим, но, в целом, да, - Сенку подтолкнул друга, требуя идти дальше. – Не тормози. Чем скорее мы с этим разберемся, тем скорее я пойму, как наука может превратить человека во льва. Еще и подстроить превращение под лунную фазу! Великолепно. - Ты уверен, что это именно наука? – осторожно поинтересовался Тайджу. – Вдруг все-таки магия. - Говоришь, как дикари из деревни, - усмехнулся Сенку. - Наука в силах объяснить что угодно, даже такой странный феномен. Меня больше удивляет, что ты так быстро поверил. Какой идиот вообще допустит превращение человека в животное? - А, значит, это неправда? – воскликнул Тайджу. – Погоди-ка, ты бы не стал врать в такой ситуации. И зачем бы мы тогда шли к озеру? - Верно, это правда, но ты должен был усомниться! Наука всё ставит под сомнение. - Я и ставлю, - беззаботно ответил Тайджу, - всё, кроме тебя. Тебе я верю. И те следы у озера нам с Юкио еще тогда показались странными. Лев словно взялся из ниоткуда – теперь понятно, каким образом. Это озеро зимой так же не замерзало. Несмотря на холодные зимние ветра, гладь воды не волновалась – лишь там, где вниз падал водопад, расходились круги. Сенку на мгновение остановился, завороженный красотой места. Никаких признаков человеческого присутствия на занесенном снегом берегу не было, поэтому он решил действовать напролом и направился к самой воде, оттолкнув руку Тайджу, пытающегося его удержать. - Так хочется искупаться! – крикнул Сенку в пустоту, не обращая внимания на перекошенное лицо Тайджу. – Так хочется, что не могу сдерживаться. Сейчас возьму и зайду! Прямо в воду! – он занес над озером ногу, подтверждая угрозу. – Какая же приятная вода, так и манит помыться… - Я бы на твоем месте этого не делала, - раздался ехидный голос. Как Цукаса и рассказывал, старушка появилась незаметно – заснеженные кустарники словно расступились, пропуская её, и сразу же появилось ощущение, что она была на этом берегу всегда. В отличии от закутанных в меха Сенку и Тайджу, она одевалась в легкую голубую юкату, но холода, похоже, не чувствовала. - А то что? Превратишь во льва? – с любопытством осведомился Сенку, убирая ногу. - Нет, схлопочешь воспаление легких, - парировала старушка. – Как я понимаю, вы здесь из-за того мальчика? - Да, - согласился Сенку, - хватит ему уже бегать в львиной шкуре. Каким образом ты его превратила? Это какое-то излучение? Незаметная инъекция с вирусом, встраивающимся в геном? Массовые галлюцинации? Ну же, я хочу знать, - он едва сдерживал себя, чтобы не схватить старушку за одежду и не начать трясти. Разгадка, маячащая так близко, но остающаяся недосягаемой, действовала на нервы. - Слишком много вопросов, - шутливо замахала руками старушка, - и нет, ничего из этого. Он превратился, потому что был больше зверем, чем человеком. Превратится обратно, когда станет больше человеком, чем зверем. - Но он же помог с Хьёгой, - встрял Тайджу, - и спас Сенку от падения. - И даже сумел попросить о помощи, - подтвердил Сенку, - вот что удивляет. - Действительно, - согласилась старушка, - он становится человечным. Но этого недостаточно. Твоя гибель, мальчик, разбила бы его надежды, только поэтому он помог. - Ты уверена? – Сенку нахмурился. – Нет, это нормально, но можешь ли ты так просто судить? - Не могу, - хитро улыбнулась старушка, - а вот мальчик-лев может. - Ничего не понимаю. С этим нужно закончить сейчас. Говори, как вернуть Цукасе человеческий облик, или я все-таки войду в озеро, - пригрозил Сенку. – А если что-то сделаешь со мной, войдет Тайджу. А если и с ним – все наши люди будут сюда ходить. Мы не скрывали, куда направляемся. - Не войдешь и не позволишь войти кому-то другому, - без капли сомнения заявила старушка. - Почему это? - Потому что ты умеешь уважать то, что свято для других, - старушка задумчиво уставилась на озеро. – Ты добрый мальчик, хотя и излишне самоуверенный. И я, и Рю-сама понимаем – таких, как ты, не за что наказывать. Сенку автоматически посмотрел туда же, куда и старушка, и замер: ему открылось невиданное зрелище. Над озером приподнял верхнюю часть тела серебристо-голубой водяной дракон – и Сенку мог поклясться, что он бы ни за что там не поместился, однако дракон, похоже, чувствовал себя свободно. Взгляд его ярких синих глаз казался пронзительным и мудрым одновременно, чешуи на спине складывались в замысловатый узор. Сенку еще не видел настолько прекрасного существа – и настолько одинокого. Вполне вероятно, это был последний дракон на планете, оставшийся с тех времен, когда Японию переполняли мистические существа. Теперь Сенку мог в них поверить. Дракон беззвучно нырнул в воду, и озеро вновь стало прозрачным настолько, что можно было разглядеть дно. Однако теперь Сенку знал, что вода эта не столь проста, как кажется. Вода вообще редко бывала проста. Иногда она оказывалась минеральной, иногда – серной кислотой, а иногда таила в своих глубинах бога. - Рю-сама великолепен, - задумчиво произнес Тайджу, разбивая тишину, - но и ты, бабушка, не так проста. - И как ты догадался? – усмехнулась старушка. Глаза её вдруг наполнились веселой зеленью, словно подсветились изнутри колдовским огнем, и взгляд сразу стал очень молодым. Нет, не так. Он стал взглядом существа, юного на протяжении тысячелетий. Тайджу же тем временем объяснял: - Когда мы с Юкио были здесь в прошлый раз, то нашли следы Цукасы и льва, в которого он превратился, но не твои следы, бабушка. И сейчас, когда вокруг снег, твои ноги должны бы отпечататься в нем, но тут следы только мои и Сенку. Иногда Тайджу бывал куда внимательнее Сенку – сам он даже не обратил на внимания на отпечатки ног. Старушка лукаво улыбнулась: - Ты прав. Итак, теперь вы знаете, что все зависит только от вашего друга, и я вам больше не нужна, - она шутливо улыбнулась и тут же исчезла за ближайшим деревом. Сенку кинулся вслед, не намеренный так просто отпускать единственный источник информации, но старушки больше не увидел. Лишь мелькнули, сливаясь со снегом, белые лисьи хвосты. - Бог-дракон не единственное мистическое существо, оставшееся в Японии, - пораженно прошептал Сенку. – У лис, видимо, лучше получается говорить с людьми. Поверить не могу, что они вообще существуют.***
Лев лежал снаружи человеческого логова, привалившись к стене. Из-за сломанной лапы лев чувствовал себя раздражительнее обычного. Он признавал, что эти прямоходящие животные – люди – оказались полезны. По крайней мере, высокий самец с двухцветной шерстью на голове притащил ему половину оленя. Но льву не хотелось идти на контакт или играть, как и любой раненый зверь, он ощущал потребность отлежаться в одиночестве. Человеческий детеныш с коркой фрукта на голове этого, похоже, не понимал. Детеныш – совсем молоденькая самочка – смело забиралась на льва, дергала его за гриву и хвост. Лев ворчал, но смахнуть детеныша лапой, как сделал бы со львенком, не решался: она казалась очень хрупкой, любое неосторожное движение могло ей повредить. Лев потратил немало времени, чтобы обойти человеческое логово и найти уединенное место, однако детеныш все равно тут же его разыскала. Какая наглость! Лев зевнул и завалился на бок, осторожно отставив больную лапу – так, чтобы то место, которое он повредил о камни, оказалось сверху. Детеныш восторженно завизжала, скатившись на землю, и снова забралась на льва – предусмотрительно держась подальше от раны. Лев вздохнул, закрыв морду передней лапой: с детенышем приходилось мириться. Внезапно ветер донес до него запах других львов. Его прошлый прайд! Видимо, другие львы тоже не могли найти добычу зимой и отправились на её поиски подальше. Старый лев вел за собой несколько львиц. Они узнали раненого льва и приветствовали его, спросив, не является ли детеныш его добычей. Детеныш добычей не была, но прайд отказывался это понять. Животные, зовущиеся людьми, пахли как добыча, а их детеныши наверняка были особенно аппетитны. Раненому льву пришлось оскалиться, показывая намерение защитить детеныша, и подняться, поджимая сломанную лапу. Детеныш спряталась за его спиной, забившись в щель между камнями. Другие львы не испугались. Они считали, что раненый лев не сможет с ними сражаться. Они предлагали съесть детеныша и уйти жить с ними снова. Будь на месте детеныша взрослый человек, раненый лев, может, и согласился бы. С прайдом жилось хорошо и свободно, если не думать об ужасных ночах, когда исчезала луна. Но он не мог переступить через себя и убить детеныша – это шло против самой его сути.***
Суйка с ужасом наблюдала, как их ручной лев грозно рычит, заслоняя её спиной. Ей не следовало приходить – но он был таким большим и мягким! К тому же в тех историях, что рассказывала Рури, львы никогда не жили рядом с людьми. Разве Суйка могла упустить случай узнать о таком великолепном звере больше? Чужие львы нападали, и свой лев защищался, замахиваясь сильными передними лапами – но задняя лапа нелепо торчала в шине, делая движения менее точными, мешая уклоняться. Суйка заметила, как лев пропустил удар, и шерсть на его спине, совсем рядом с повязкой, окрасилась красным. Лев не сдавался, он пытался отпугнуть сородичей, дыбил гриву и старался цапнуть клыками, однако голодные, обозленные зимними холодами враги чувствовали в себе уверенность, зная, что враг ранен. В конце концов свой лев упал – так, чтобы все равно преградить путь к Суйке своим массивным телом, дать ей возможность дождаться помощи. Суйка расплакалась, видя, что раны покрывают уже всю шкуру льва – и даже великолепная длинная грива лишилась своего объема, будучи наполовину выдранной. Чужие лев и львицы кружили вокруг, опасаясь, что даже смертельно раненый лев успеет их укусить, но им явно оставалось недолго ждать. Суйка, дрожа, прижалась к львиному боку. Тот ходил ходуном из-за тяжелого дыхания, лев хрипло рычал сквозь сжатые клыки и всё пытался подняться. Потом он вдруг замер и – Суйка почувствовала – бок льва обвис, словно сам он из-под собственной шкуры исчез. Суйка с удивлением поняла, что шкура потеряла принадлежность живому зверю, став обычным плащом, отороченным густым мехом – если он и был частью льва, то очень давно. И из-под плаща этого, путаясь в собственных конечностях, выбрался высокий длинноволосый мужчина. Льву несвойственно защищать детенышей другого вида – поэтому, чтобы совершить подобное, пришлось перестать быть львом. Суйка со смесью страха и восторга наблюдала, как мужчина разобрался со львами – голыми руками! Нога его оказалась целой, и никаких других ран он не имел - только несколько трещин, следов камня. Львы, удивленные и превращением, и тем, что человек, пахнущий как они, оказался таким сильным, в смятении убежали. Человек повязал львиный плащ у себя на поясе и обернулся к Суйке, попытался что-то сказать, поперхнулся и молча поднял её на руки. Суйка не сопротивлялась. Она догадывалась, что вредить ей незнакомец не собирается.***
Ближе ко входу в поселение они наткнулись на возвращающихся Сенку и Тайджу. - Ух ты, - обрадовался Сенку, - я тут торопился сказать, что расколдовывать тебя никто не будет, но, вижу, ты и сам справился. Так что по части неисполненных обещаний мы квиты. - Я все еще надеюсь исполнить своё, - хрипло произнес Цукаса. – Ты пытался помочь мне, Сенку, и теперь ты будешь в безопасности. Я, хоть больше и не лев, смогу тебя защитить. - Не сомневаюсь, - усмехнулся Сенку беззаботно. – Представляешь, Цукаса, мне пришлось поверить в магию. - Цукаса, ты жив, - воскликнул пораженно молчавший до этого Тайджу, кинувшись обниматься. Цукаса легко увернулся: - Эй, разве мы были друзьями? - И ты же так замерзнешь, - не унимался Тайджу, не обращая внимания на его слова. Цукасе пришлось смириться – все-таки человеческая жизнь предполагала очень много условностей, но она была неплоха. Дышалось ему легко и теперь действительно свободно. Если подумать, только сбросив львиную шкуру, он понял, что значит быть человеком – так же, как когда-то, выйдя из каменной скорлупы, ощутил себя по-настоящему живым. Да, ни с Сенку, ни с Тайджу он друзьями стать не успел, но теперь у него имелся шанс это изменить.