Переплетения и узлы

- Румпельштильцхен! Крокодил! Выползай немедленно! – старый замок сотрясался от криков голубоглазого пирата. - А ты не очень-то учтив, Крюк, – произнёс Тёмный, возникнув в нескольких шагах от непрошенного гостя. Они заключили шаткое перемирие пару лет назад и с тех пор ещё ни разу не виделись. Дожидаясь, пока капитан объяснит своё внезапное появление, Румпель сосредоточенно разглядывал бывшего врага: растрёпанные волосы, нездоровый, почти земляной цвет лица и глаза, горящие отчаянием. Казалось, что Джонс близок к безумию, хотя, возможно, именно так оно и было… - Мне нужна твоя помощь, Штильцхен, – голос надтреснутый, будто каждое слово проходит наждачной бумагой по горлу капитана. Маг сохранял спокойствие, в тайне надеясь, что будущая сделка пройдёт без нервных срывов импульсивного пирата: - Что случилось? На мгновение Крюк замешкался, словно ему трудно было даже подумать о том, что он собирался сказать: - Умерла, - и, прикрыв глаза от нестерпимой боли, - Эмма умерла. Румпельштильцхен слегка качнул головой. Ему всё казалось, что он ослышался. О подобном повороте судьба умолчала. Конечно, королевская дочь никогда не входила в число его близких людей, но он точно не желал ей смерти в столь раннем возрасте. - Сожалею, но я не в силах вернуть её. Ты ведь этого хочешь? - Да. В этом резком, быстром «да» было слишком много боли. Словно опасаясь, что эта бескрайняя пустыня горечи поглотит и его, Тёмный отвёл взгляд: - Ничего не получится. Это вне моей компетенции. Секунду Киллиан стоял неподвижно, оглушённый страшной вестью, затем, издав протяжный рык, больше похожий на рёв тяжело раненного зверя, кинулся на Румпельштильцхена. Он впился ему в глотку, желая задушить случайного свидетеля своего горя. - Что здесь происходит? Капитан? – вошедшая в комнату Белль попыталась оттащить обезумевшего Джонса от своего возлюбленного. Впрочем, Румпель и сам уже успел освободиться от цепкой хватки Крюка. Тот попробовал было закончить задуманное, сделав шаг в сторону бывшего врага, но Румпельштильцхен одним движением руки обездвижил его. - Наш гость немного не в себе, - объяснил маг Белль, и, отведя её в сторону, добавил, - Эмма умерла. - Постой, как умерла? А как же ребёнок? – женщина была сильно взволнована. Румпель нахмурился: - Какой ребёнок? Чего я не знаю? Белль смутилась. Она терпеть не могла тайны, но Руби так просила её ничего никому не рассказывать… - Эмма ждала ребёнка от капитана, - она с грустью взглянула на застывшего Киллиана, - Руби и её муж встретили их в одном из портов. Всё было очевидно… Прости, она просила никому не рассказывать об этом, Эмма так и не помирилась с родителями и не хотела… Из глаз красавицы закапали слёзы. Всё это было слишком внезапно и страшно. Румпельштильцхен обнял её: - Милая, пора расколдовывать нашего гостя. Белль кивнула, успокаиваясь. Когда Тёмный снял заклятие, Джонсу потребовалась вся его выдержка, чтобы не упасть на пол замка. Когда он проник сюда, то думал, что уже через несколько минут сможет увидеть её улыбку, услышать такой знакомый, дорогой сердцу голос… Хозяйка замка положила руку ему на плечо: - Может быть, вам лучше присесть? - Нет, не надо. Я должен идти. Но Белль была намерена помочь капитану, даже если он будет оказывать активное сопротивление: - Куда же? Останьтесь хотя бы на полчаса. - Вы не понимаете, - самообладание постепенно покидало Киллиана, но он всё ещё старался быть вежливым с милой женой своего давнего врага, - меня ждут. - Ждут? – переспросила женщина, - значит, у вас… Капитан удивлённо посмотрел на Белль: «И откуда она знает?» Впрочем, скрыть правду от этой странной четы ему всё равно не удастся. - Дочь, - и впервые за этот жуткий вечер губы капитана дрогнули в слабой улыбке. *** 18 лет спустя Кареглазый юноша со спутанными светлыми волосами гонится за одетой в мужское платье девушкой. Её чёрные, как смоль, волосы собраны в тугой узел, за поясом хорошо отточенный кинжал. Юноша делает решительный бросок и хватает беглянку за рукав: - Стой, Элла! Она оборачивается, и он, воспользовавшись этим временным замешательством, крепко сжимает её в объятиях: - Да, стой же… Элла пытается вырваться из импровизированной ловушки, но ничего не выходит. - Сдавайся, я выиграл! Девушка смеётся и щёлкает его по носу: - Только сегодня, Гордон. Юноша со вздохом отпускает прекрасную пленницу, и они садятся на одно из поваленных деревьев. Элла достаёт из-за пояса кинжал и прицеливается, пытаясь понять, сможет ли она попасть в ближайшее дерево. - Тебе нравится мой подарок? – Гордон улыбается, заранее зная ответ. - Да, очень… жаль, что мне приходится прощаться с ним каждый день, - девушка вздыхает. - Может, если ты расскажешь отцу правду, то он разрешит нам видеться? Элла отрицательно качает головой: - Нет, никогда. Да, и к тому же… Он просто не сможет понять меня. - Почему ты так уверена в этом? – они редко разговаривают друг с другом о своих семьях, поэтому ответ Эллы особенно важен для Гордона. Он всё пытается представить себе её отца, но ничего не выходит. - Мой отец… он замечательный человек и очень любит меня. Но… вся его жизнь прошла в маленьком городке, в окружении ничем не примечательных людей. Ему не знакомо желание свободы, понимаешь? В его жизни никогда не было ничего особенного. - Возможно, ты ошибаешься? - Нет, вряд ли… Иначе бы он мне всё рассказал, верно? А он только и твердит, что нет ничего лучше спокойной, размеренной жизни… Элла грустно улыбается своему другу, которого очень хочется назвать возлюбленным и на прощание слегка кивает. Отец – человек строгий, если она сегодня опоздает, то завтра весь день просидит в своей комнате. Гордон провожает любимую взглядом. Как же ему хочется забыть об обязательствах перед своей семьёй и сложить свою жизнь к ногам этой очаровательной амазонки с прекрасным именем «Элла». *** - Может, тебе пора признаться дочери в том, что ты вовсе не коренной житель Стоухвилла? – Белль хмурит брови, призывая к ответу давнего друга. Но в этом вопросе Киллиан Джонс непреклонен: - Я думал, ты оставила попытки изменить моё мнение на этот счёт. - Просто… Я не понимаю. - Так лучше для неё. Так гораздо лучше. Белль воздевает руки к небу, она твёрдо решила прекратить сумасшествие, творящееся в этом доме уже восемнадцать лет: - Да, она даже не знает твоего настоящего имени! - Когда-то вы с мужем поддержали эту идею, - холодно замечает бывший пират. Его собеседница кивает: - Конечно. Тогда это был единственный выход, но теперь… - Нет, - Киллиан не намерен менять своего решения. Всё давно продумано. - Если ты не расскажешь ей всего, то это сделаю я! – в сердцах кричит Белль, и в эту самую минуту заходит виновница спора, голубоглазая брюнетка в пыльном мужском костюме. Джонс хмурится: - Я, кажется, просил тебя выбросить это странное облачение. Но дочь не спешит с ответом, она во все глаза смотрит на собеседницу отца, которую никогда раньше не видела. Наконец произносит чуть сдавленным голосом: - Значит, так… - и на одном дыхании, - я рада, что всё услышала. Я не против ваших отношений. Киллиан и Белль переглядываются, и через несколько секунд комната оглашается звонким смехом. Отдышавшись, красавица улыбается и подаёт Элле руку: - Меня зовут Белль, и, несмотря на то, что твой отец весьма симпатичный мужчина, я на него совершенно не претендую. Элла понимает, что ошиблась, но её трудно смутить: - Жаль, а я думала: в этом доме наконец-то начнётся что-то интересное… - Мне пора идти, - хозяйка таинственного замка кивает капитану и, ещё раз улыбнувшись его дочери, выходит из комнаты. *** Когда Элла уходит переодеваться к ужину, Киллиан садится за письменный стол и пытается привести в порядок беспокойные мысли. Конечно, в чём-то жена Штильцхена права, но он ведь просто пытается защитить дочь. Если он потеряет её, то всё рухнет. Окончательно. Бесповоротно. Или… всё уже рухнуло, а он не заметил? Чуткое родительское сердце и немалый жизненный опыт подсказывают: Элла влюблена. Только знать бы в кого… И тут по губам бывшего пирата молнией проскальзывает усмешка. Способ настолько очевиден, что даже странно, что Джонс не прибегнул к нему при первом же подозрении. Завтра он узнает имя того, кто вздумал забрать сердце его дочери… *** Под вечер в порту было шумно. Пахло сырой рыбой и пряностями. Шумели отъезжающие. Впрочем, ничем не примечательная картина. Оглядев пристань ещё раз, капитан Крюк направился к ближайшему пабу, где уже расположилась его команда. Эти отчаянные ребята присоединились к нему несколько месяцев назад, сразу после того, как его попытка уничтожить проклятого Крокодила провалилась с таким оглушительным треском, что Киллиана до сих пор трясло от злобы Здесь, в небольшом торговом городке, одном из неофициальных «складов» контрабандистов всего волшебного мира Крюк планировал продать всё, что было награблено им и его «доблестной» командой за прошедшие три недели. «Урожай» в этот раз был весьма богатый. Мало того, что им удалось захватить корабль, принадлежащий царю Мидасу, так и судно, входящее во флот самых влиятельных правителей континента – короля Джеймса и его жены Белоснежки было взято на абордаж молодцами с «Весёлого Роджера». Киллиан присвистнул, вспомнив о небольшом, но ярком сражении, разразившемся во время захвата «Великой надежды». Вызов, опасность – вот, что нравилось отважному капитану в его бесчестном промысле… В пабе рекой лился ром, звучали бессвязные речи. Резко визжали разносящие еду девицы, оказавшись на коленях у очередного «кавалера». Правда, стоило Крюку зайти в пропахший ромом и рыбой зал, как публика несколько притихла: кто знает в каком настроении сегодня известный во всех портах капитан? Однако, несмотря на не покидающую его ни на секунду ненависть к Крокодилу, Киллиан был не прочь присоединиться к этому своеобразному пиратскому празднеству. - Рома! – крикнул он, присаживаясь рядом со старпомом – тонким, как ивовая ветвь, мужчиной средних лет со странными глазами разного цвета. - Когда в море, капитан? – спросил он, как только Крюк осушил первую кружку. Джонс сощурился, прикидывая что-то: - Думаю, через два дня. Старпом кивнул. Затем заприметив нечто интересное, оскалился, обнажив ряд длинных жёлтых зубов: - Позволите? Крюк жестом показал, что старпом может идти, куда ему заблагорассудится. Гарсон Кот, как звали этого довольно неприятного человека, никогда не вызывал у Джонса ни малейшей симпатии. Если бы Кот не был столь опытным и смекалистым моряком, Киллиан бы уже давно высадил его в ближайшем порту… Крюк выпил ещё кружку столь привычного для него напитка и вышел на улицу. Не то, чтобы он не любил эти пьяные сборища, почти позабытые в Неверленде, просто после смерти Милы и того памятного разговора с Белфайером он привык к одиночеству. К молчанию. Капитан намеревался было обойти пристань, чтобы подняться на корабль, как его внимание привлекли голоса, доносившиеся из соседнего переулка. - Нет! Не трогайте меня! – взволнованный женский и затем сиплый мужской, знакомый: - Соглашайся, красотка… Звук удара. Грязные ругательства. Вскрик, захваченной в силки жертвы. Взору вовремя подоспевшего Крюка открылась нелицеприятная, но спрогнозированная капитаном картина: на грязном тротуаре лежала закутанная в плащ девушка. Гарсон Кот навис над ней, одной рукой прижимая её к земле, а другой пытаясь развязать тесёмки мешающей ему накидки. - Кот! – прикрикнул Киллиан, приблизившись к старпому. Не ожидавший появления капитана, Кот попытался улыбнуться, не меняя позы: - Что-то случилось, капитан? Вы же вроде не имели ко мне никаких… - он покачал головой, подыскивая верное слово, - претензий. Крюк кивнул в сторону не оставляющей попыток сбросить с себя насильника девушки: - Отпусти её. - Что? Почему? – Кот неприятно осклабился, - рассудите сами, капитан, разве честный пират не может поразвлечься с… Киллиана Джонса трудно было назвать образцом благочестия, но определённые принципы у него всё-таки были. С самого начала своей «карьеры» он полагал, что пират имеет полное право брать на абордаж судна всех королевств, продавать награбленное добро, а также убивать тех, кто не желает подчиняться и сдаваться на милость победителя. И, конечно, он может овладеть любой женщиной, если получит её согласие. Крюк знал, что далеко не все его «собратья» согласны с этим последним пунктом, но насилие всегда казалось ему чем-то мерзким и недостойным. Поэтому он брезгливо сморщился и голосом, полным презрения, отчеканил: - Оставь. Немедленно. Кот, малодушный и слабый, сразу подчинился. Он знал, что бывает с теми, кто перечет капитану. - Уходи, - Джонс ткнул подчинённого крюком, и тот, охнув, скрылся за поворотом. Не чуждый самолюбованию капитан, обернулся к спасённой девушке, ожидая услышать слова искренней благодарности, но она исчезла, не дожидаясь окончания разговора. Крюк нахмурился. Нет, у него не было никаких планов непристойного характера относительно исчезнувшей дамы, но… от Киллиана Джонса ещё никто не сбегал. И движимый новой идеей капитан направился вглубь переулка. *** - Я предлагаю вам сто золотых. Торговец покачал головой, вымученно улыбаясь: - Простите, сэр. Но у меня нет того, что вас интересует. Джонс навис над испуганно сжавшимся стариком – такой ответ пирата явно не устраивал. - Не лги мне, - крюк оказался в опасной близости от шеи несчастного торговца, - это вещица мне необходима… - Я знаю. Знаю, - старик затрясся, - но… если бы я знал, что вы… Торговец уже начал заикаться от страха. Мысленно он от всей души проклинал тот момент, когда согласился отвезти партию всевозможных магических штуковин вместо своего безвременно почившего брата, годами промышлявшего продажей подобного рода вещиц. Братец, конечно бы, не испугался этого черноволосого капитана пиратов с жутким крюком вместо левой руки… - Кому ты его продал? – Киллиан не собирался убивать старикашку, но его неспособность связать несколько слов воедино с каждой секундой всё больше раздражала капитана. Вчера он так и не догнал «прекрасную незнакомку» и вернулся на корабль уже под утро не в самом лучшем расположении духа. Зато проснувшись через несколько часов, внезапно понял, что именно ему необходимо для убийства Крокодила. Крюк вспомнил историю о волшебном порошке, превращавшем противника в мелкое животное. Если не получается уничтожить это грязное, трусливое чудовище традиционными способами, придётся прибегнуть к магии. Правда, беда была в том, что необходимый пирату порошок свободно продавался лишь в одном из потусторонних миров… Послав одного из своих верных морских волков на разведку, Киллиан уже к вечеру выяснил, что в городишко как раз прибыл торговец с волшебным бобом в кармане. И вот, теперь, когда он поверил в свою удачу, выясняется, что старый олух продал боб кому-то не далее, как час назад. - Я… он не представился, - торговец приниженно опустил голову. Крюк скрипнул зубами от злости: - Говори, как он выглядел! Немедленно. Старик, осознав, что его смерть откладывается, закивал: - Конечно-конечно. На нём был тёмно-синий плащ и высокие сапоги. - Что ещё? - Торговец заёрзал на месте, неуверенный в том, что говорит правду: - У него были светлые волосы. Длинные. Капитан посмотрел на него с подозрением: - А ты не врёшь? Учти, если ты кого-то покрываешь… - Нет-нет, - запричитал старик, - один локон выбился из под капюшона. Золотистый локон… Юноша вроде направлялся в сторону старого склада… Крюк вышел из лавки, не удостоив торговца каким-либо ответом. Впрочем, тот нисколько не расстроился из-за этого. Капитан шёл мимо закрывающихся на ночь лавочек и небольших домиков к старому складу, надеясь, что старик не обманул его, направив в самый грязный и заброшенный закоулок городка. Заметив мелькнувший справа силуэт, Киллиан насторожился: кто знает, возможно, сегодня морской бог на его стороне и златовласый юнец отыщется, куда быстрее, чем предполагал пират… Крюк догнал соперника довольно быстро. Мастерски обогнав его на одном из участков пути и возникнув прямо перед несколько растерявшимся незнакомцем, Джонс скрестил руки на груди, не давая юноше пройти. Среднего роста, наглухо закутанный в тёмный плащ, с капюшоном полностью закрывающим голову юнец напомнил капитану мистическое создание, прибывшее в их мир для исполнения высшей цели. - Что вам нужно? – нарочито спокойный тон юноши не обманул Джонса. Он явно был не готов к подобной встрече. Киллиан улыбнулся: - Ты и сам знаешь. Отдай мне ту вещицу, что ты купил сегодня, и, обещаю, я тебя не трону. Убийство детей не по моей части. Юноша кивнул и, капитан, поразившийся легкости, с которой он смог подобраться к желаемому, протянул руку за бобом… В этот же момент юнец, наступив Крюку на ногу, бросился прочь. Киллиан, уверенный, что наглец не сможет уйти далеко, кинулся за ним. Это была долгая, изматывающая погоня. Юнец оказался вовсе не таким слабым, как представлял себе капитан. К тому же, парень явно был находчив и смекалист. Пару раз он ускользал из рук Крюка с таким изяществом, что капитан почувствовал невольное уважение к сопернику. Однако тяжёлый плащ подвёл беглеца. Изогнувшись каким-то невообразимым образом, юноша запутался в его складках и упал на мостовую. Он попытался встать, но Крюк уже навис над ним и, сбросив тяжелый капюшон с головы поверженного соперника, присвистнул: - Вот же… Паренёк оказался девушкой. Присмотревшись, капитан понял, что это не просто девушка, а та самая «незнакомка». Он отодвинулся и подал ей руку. Но она не удостоила его даже взглядом и поднялась с мостовой без помощи капитана. - Постойте, - Киллиан подцепил руку девушки крюком, пресекая её попытки удалиться, - может, поговорим? - Сомневаюсь. - А я настаиваю, - Крюк улыбнулся, как можно более очаровательно. Ему импонировало упрямство незнакомки. - Слушай, пират, - в её голосе не было ни капли дружелюбия, только ледяное спокойствие, - я не отдам тебе боб. Если хочешь, мы можем сразиться за него. - Я не дерусь с женщинами. - Тогда я ухожу. И не смей преследовать меня, - она вывернулась и сделала несколько шагов в сторону. Киллиан действительно никогда раньше не скрещивал шпаги с дамой, считая это заведомым убийством, но… ведь иначе она уйдёт, унесёт с собой этот треклятый боб и, чёрт возьми, будет права. - Постой! Я принимаю твой вызов. Неожиданно она улыбнулась: - Предложение. Это было предложение. Незнакомка скинула плащ, оставшись в удобном дорожном костюме из дорогой кожи и, вытащив меч из ножен, приготовилась к поединку. Она не была напугана. Казалось, всё это лишь забавляет её. Она сама сделала первый выпад, и капитан с лёгкостью парировал его. Поединок обещал быть долгим и красивым… Это сражение больше походило на танец. Грязный переулок внезапно стал сценой, а серые дома превратились в невольных зрителей удивительного таинства. Соперники определённо стоили друг друга. Пусть Крюк был выше и сильнее, незнакомка обладала удивительной гибкостью… Выпад. Ещё один. Смена позиций. Молниеносный прыжок. Разворот. И вот меч капитана оказался у самой шеи незнакомки: - Сдавайся, - произнёс он, и в этот момент острие кинжала, незаметно извлечённого ею из голенища высокого сапога, упёрлось Крюку прямо под рёбра. Правда, Киллиана этот факт не особо огорчил. Он улыбнулся: - Кажется, нам обоим необходимо сдаться. - А ты догадливый, - девушка первой опустила кинжал. Крюк удивлённый подобной переменой, тоже убрал меч за пояс. - Не боишься, что я нападу на тебя со спины, как только ты отвернёшься? Она обернулась: - Нет, - и помолчав, добавила, - ты спас меня вчера. Я всё помню. - Странно, что Коту удалось повалить тебя… Незнакомка нахмурилась: - В пабе я узнала о том, что боб здесь, и несколько забыла об осторожности. Он подкрался сзади. - Я прогнал его. Они помолчали. Упоминание о бобе резко разорвало установившееся на несколько секунд доверие. Наконец, Крюк решился нарушить гнетущую тишину: - Меня зовут Киллиан Джонс… или иначе, - его лицо исказила кривая усмешка, - Капитан Крюк. - Я догадалась. И да… - он ждал, что она представится, но незнакомка медлила, будто взвешивая что-то, - я Эмма… просто Эмма. *** - Элла! Ты всё-таки пришла! – светловолосый юноша, напоминающий Киллиану кого-то из его прошлого, обнимает дочь бывшего капитана, и Крюк еле слышно скрепит зубами от негодования и злости. «Да, как смеет этот малец хотя бы пальцем касаться его дочери! Знает ли, он кто она? Впрочем, - грустная усмешка пробегает по сухим губам Джонса, - она и сама толком ничего о себе не знает» Слежка – занятие неблагодарное. Притаившись за одним из деревьев, Киллиан наблюдает, как его дочь и парень, которого, как выясняется через несколько минут, зовут Гордоном, от души веселятся, наслаждаясь юностью и, как сразу понимает опытный в подобных делах Крюк, любовью. Эти двое влюблены, но молчат о своих чувствах, скрывают слова страсти за неловкими взглядами и смущёнными полуулыбками. Киллиан пытается проникнуться ненавистью к пареньку, забравшему сердце его обожаемой дочери, милой малышки Эллы, но с каждой минутой ему всё труднее хмуриться и злиться. Он выбирается из своего укрытия и медленно идёт к их с Эллой дому, внимательно разглядывая надетый впервые за восемнадцать лет крюк. Нет, чтобы ни случилось, он не тронет мальчишку. Ему определённо можно доверять. И всё явственнее становится правота мудрой Белль: необходимо рассказать дочери правду. Он уже давно защищает не её, а себя… *** После небольшого спора о том, куда же всё-таки пойти, чтобы хорошенько обсудить дело, они сошлись на гостинице, имеющей самую лучшую репутацию во всём городке. Привыкший к ночным посетителям хозяин открыл им двери, распорядившись насчёт вина и закуски. Присев за один из столов и убедившись, что Эмма в очередной раз не исчезла таинственным образом, Крюк приступил к разговору: - Этот боб… Я так понимаю, ты мне его не продашь. Она покачала головой: - Нет. Это невозможно. Киллиан вздохнул. Эта девушка, оказавшаяся чертовски симпатичной, по всей видимости, была и дьявольски упряма. А ему так не хотелось причинять ей боль… - Почему? Зачем он тебе? Эмма хмыкнула, поправив светлый локон: - Слишком много вопросов, Крюк. - Ладно… тогда давай я объясню тебе, зачем боб мне, - последнее слово он постарался выделить особо, дабы его новая знакомая смогла понять всю важность признания, которое он собирался сделать. Она кивнула в знак согласия. Правда, довольно равнодушно. Мотивы пирата её не сильно интересовали. - Когда-то… очень-очень давно один человек забрал у меня кое-что. То, что я никогда не смогу вернуть, - Крюк вглядывался в лицо собеседницы, пытаясь понять, какой эффект произвели на неё его слова, но в серых глазах девушки не было ни тоски, ни участия. - Я хочу убить его, - закончил он, не собираясь особенно распространяться о том, как именно волшебный боб поможет ему расправиться с врагом. - Значит, месть, - констатировала Эмма, налив в свою кружку немного эля. Киллиан помрачнел: - Да, месть. Она смотрела на капитана так, будто только сейчас увидела его впервые: - И ради этого ты готов на всё? Пристальный взгляд васильковых глаз послужил ей ответом. - Дай мне время до завтра. Я обещаю никуда не убегать, а ты поклянись, что не попытаешься завладеть бобом без моего согласия, - она усмехнулась, - и будь честен, Джонс. Ложь я мигом вычисляю. Капитан чуть склонил голову: - Как вам угодно, мадемуазель… Клянусь, что не потревожу вас и ваше сокровище до завтра. Скрепив своё соглашение кратким рукопожатием, они вышли из-за стола и разошлись по комнатам. Каждому из них было о чём подумать. *** На следующее утро капитан проснулся от резкого стука в дверь: - Крюк! Джонс! Если ты ещё здесь… - Я здесь, - проворчал Киллиан, открывая настойчивому гостю. Увидев, что на пороге стоит Эмма, он улыбнулся: - Так не терпится меня увидеть, красавица… Девушка ничего ему не ответила и, выхватив из-за голенища сапога тот самый клинок, приставила его к горлу опешившего капитана: - Где боб? Отвечай. Крюк попробовал увернуться, но ничего не вышло. - Я не трогал его, Эмма, - прохрипел уязвлённый и раздражённый пират, - мы, кажется, договорились вчера… - Но его нет. Её голос прозвучал скорее обречённо, чем злобно. Внимательно посмотрев в глаза взъерошенного после сна пирата, она отступила, но кинжал прятать не стала. Интуиция подсказывала ей, что Джонс говорит правду, да и стал бы он дожидаться её прихода и спокойно спать у себя в номере, если бы нарушил их договор? Или это просто уловка, часть ещё неизвестной ей игры? В своё время Эмма не раз слышала истории об одноруком пирате, прозвавшем себя Крюком. Правда, ничего точного эти полумифические пассажи не сообщали. Говорили, что около трёхсот лет назад некий капитан увёз с собой в дальние странствия жену честного селянина. Здесь, правда, рассказчики противоречили друг другу: кто-то сообщал, что женщина сама попросила пирата забрать её с собой, иные настаивали на вероломном похищении… Дальше версии опять расходились. Некоторые рассказывали о страшном ритуале, для которого понадобилась кровожадному капитану несчастная, но Эмме в пору её юности больше нравилась история о любви, возникшей между беглянкой и капитаном. К сожалению, все сказители сходились в одном: отчаявшийся муж, чтобы вернуть возлюбленную, обратился к тёмным силам. По слухам, ему помог сам Румпельштильцхен. Именно этот печально известный маг вырвал сердце заблудшей женщине, когда она сказала, что не вернётся домой к мужу и сыну. Именно тогда капитан потерял руку и получил новое имя – Крюк. Только вот с тех пор его никто не видел. Многие считали, что он, не выдержав разлуки с любимой, прыгнул за борт… Для большинства эта история была лишь красивой легендой, пока около года назад в один из портов не прибыл таинственный корабль с подозрительно знакомым знатокам морского фольклора названием «Весёлый Роджер», а управлял этим кораблём человек с крюком вместо левой руки. Поначалу многие и в том числе Эмма решили, что неизвестный просто подражает герою легенды. Однако очень скоро моряки и простые жители поняли: перед ними тот самый капитан. И хотя в Волшебном лесу привыкли ко всякого рода странностям возвращение пропавшего сотни лет назад пирата многих удивило и насторожило. Именно поэтому Эмма, чувствуя, что Крюк говорит правду, не могла поверить ему. Она и сама многое повидала за двадцать восемь лет жизни, но его история и, прежде всего, род деятельности не располагали к особому доверию. - Эмма, давай подумаем, кто мог его утащить и как. Вместе, - капитана явно смущало её молчание. Странно, но он будто боялся, что она откажется от его помощи. Или всё это только ради возвращения чудесного боба? Она вздохнула и, спрятав кинжал, присела на край кровати, на которой Крюк сладко спал, пока его не разбудили самым бестактным образом. - Хорошо, - наконец произнесла девушка, и, несмотря на переполняющую его злобу (кто посмел украсть этот чёртов боб?), Киллиан улыбнулся. *** Джонс проходит в свой кабинет. Хотя… это Элла и Белль называют комнату кабинетом, он же за восемнадцать лет, проведённых здесь, так и не привык к этому вычурному на его вкус названию. Каюта – вот, что ему по душе. Но о какой каюте может идти речь, если за окном скромный сад – смешение всех оттенков зелёного, а вовсе не море с его непередаваемой синевой? Капитан открывает тайник, спрятанный за картиной неизвестного художника. Самое забавное, что картина называется «Весёлый Роджер». Только написана она около ста лет назад, и старина «Роджер» больше напоминает «Королеву Марию» - былую гордость королевского флота. Впрочем, разве и он сам не стал кем-то иным? Киллиан вздыхает и, достав из тайника старую флягу, наливает в неё немного рома. Эмма никогда не любила этот напиток и отказывалась целовать его, если чувствовала запах «мерзкого пойла»… Иногда Джонсу начинает казаться, что судьба пошутила над ним самым жестоким образом, когда позволила встретить её. Будто кто-то, забавляясь, решил посмотреть, что будет с ним, если его сердце снова рассыплется вдребезги. Только в этот раз всё было иначе. В этот раз с ним осталась Элла. И именно поэтому ему необходимо рассказать дочери правду. Глоток. Джонс морщится и хрипло смеётся, давно же он не пил, если стал морщиться от рома. Он сделает это сегодня, сразу после того, как Элла вернётся с прогулки. «И, - с беспокойством думает Киллиан, - надо разузнать всё об этом Гордоне. Мальчишка, конечно, любит Эллу, но и самое возвышенное чувство порой оборачивается трагедией» Капитан это знает наверняка. Он отвинчивает крюк, заменяя его обычным протезом, к которому так и не привык до конца. И тут посреди комнаты возникает Румпельштильцхен. Конечно, от старой ненависти уже ничего не осталось, старый маг слишком многое сделал для Эллы, чтобы Киллиан мог и дальше желать его смерти, однако в гости друг к другу они, конечно, не ходят. И за все эти годы виделись от силы несколько раз, предпочитая общаться через жену Тёмного. Хотя… учитывая, что в последние пятнадцать лет Румпельштильцхен не заключил ни одной сделки и вообще пользуется магией крайне редко, он уже и не Тёмный вовсе, а какой-то совершенно иной, малознакомый этому миру человек. - Ты нужен Белль, - произносит маг, слегка кивнув головой в знак приветствия. Крюк сразу понимает, что случилось нечто очень важное. Белль бы никогда не попросила мужа воспользоваться магией, она ведь уже столько лет убеждает его полностью отказаться от силы. Правда, по мнению капитана, всё это бесполезно. Если Тёмный, чтобы жениться на своей возлюбленной нашёл способ нейтрализующий действие поцелуя истинной любви, от магии он уже никогда окончательно не откажется. Будет пользоваться ей раз в десять лет, почти потеряет свой титул, но снова тем хромым нищим, у которого Киллиан триста лет назад увёл жену, не станет. Но Белль разве что-то объяснишь? - Зачем? Румпельштильцхен криво улыбается. Он явно знает что-то важное. - Она попросила меня доставить тебя в весьма интересное место. Так что не задавай лишних вопросов и радуйся, что я снова оказываю тебе услугу. - Я сейчас умру от счастья, - скрипит зубами пират. Мгновение, и они оказываются на незнакомой капитану поляне. Впереди виднеется небольшая деревенька. - Белль хочет, чтобы я купил ферму? - Всё ещё пытаешься шутить? – маг отступает, оглядываясь. Жена опаздывает, и это настораживает Румпеля. Джонс чуть слышно вздыхает: - Что мне ещё остаётся? Он отворачивается от бывшего врага и делает вид, что его крайне интересует здешний пейзаж. Конечно, у капитана есть дочь. И пока она рядом, пока она в безопасности, жизнь Киллиана определённо имеет смысл… Но, судя по всему, счастливые дни Крюка подходят к концу. Сегодня он расскажет дочери правду, попытается оправдаться… Только покажутся ли ей аргументы достаточно вескими? И даже если Элла спокойно примет его историю, скоро она соберётся замуж за этого Гордона. Мальчишка увезёт их с Эммой дочку куда-нибудь слишком далеко, и раз в год капитан будет получать от неё краткие послания с заверениями, что у них с Гордоном всё отлично. Всё, что ему останется ждать и надеяться, что молодая чета навестит его хотя бы несколько раз… - Простите, это я её задержала. Виктор опять ошибся в расчетах… - произносит статная женщина лет пятидесяти, выходя из-за деревьев. Киллиан встречался с ней лишь пару раз. Руби, Красная шапочка, кажется, так её прозвали. Белль рассказывала ему, что раньше Белоснежка и Руби были лучшими подругами, но замужество последней всё изменило. Руби отправилась вслед за возлюбленным, который был выходцем из иного, Чёрно-белого мира наперекор мнению света. Белоснежка и принц не доверяли Виктору, считая его чернокнижником и пособником Злой королевы. Поступок Руби был расценён как предательство. Правда, позже подруги помирились, но с тех пор между ними не было полного доверия – шапочка знала об Элле, но по просьбе Эммы, а затем и Белль ничего не сказала нынешним королю и королеве. Красавица упоминала, что из-за этого Руби чувствует себя крайне неуютно, считая свой поступок не совсем верным. Но Крюка не очень интересовали треволнения баронессы. Только зачем она здесь? Отвечая на незаданный вслух вопрос, Белль, предварительно обняв мужа, объясняет, улыбнувшись капитану: - Именно Руби рассказала мне обо всём. Она отведёт нас. Румпельштильцхен медлит, внимательно смотрит на любимую: - Не думаю, что мне стоит идти туда, дорогая. Я лучше отправлюсь в замок, - он чуть кланяется Красной шапочке, - рад был встрече. Молодые обещали приехать на днях. Маг исчезает, и Крюк внезапно вспоминает, что дочь четы Франкенштейн вышла замуж за единственного сына Крокодила. Баронесса берёт Белль за руку и, кивнув капитану, ведёт их к деревне. По крайне мере, поначалу Киллиану кажется, что они направляются именно туда, но затем женщины резко сворачивают. Джонс идёт за ними, то и дело поглядывая на солнце, ему необходимо скорее вернуться домой. Он слышит, как переговариваются между собой Белль и Руби, и с каждой минутой неизвестность раздражает его всё больше. Две дамы, идущие впереди, являют собой довольно странную пару. Спрашивать у женщин о возрасте, конечно, дурной тон, но даже если не вдаваться в подробности, то выходит, что им обеим должно быть около семидесяти. Но вот они с поразительной лёгкостью ступают по дорожке, Белль можно принять за младшую сестру капитана, да и шапочку бабушкой назвать трудно. Впрочем, Киллиану известен их секрет. Баронесса вычислила, что если два года жить в Чёрно-белом мире, а два в Волшебном лесу старение происходит медленнее, а Белль заключила договор с мужем. Она как-то упоённо рассказывала Крюку, что это была последняя сделка Румпельштильцхена: каждые три года её жизни идут за один. Настоял на этом сам маг, желающий продлить то время, что они могут провести вместе. Они подходят к небольшому холму. Судя по всему, совсем недавно здесь рыли землю. Внезапно капитан понимает, что именно ему хочет показать Белль… - Она умерла, - медленно произносит он и, разворачиваясь к баронессе, спрашивает, - ты знаешь как? Ему чертовски больно. Но, конечно, не из-за смерти разрушившей его жизнь женщины. Нет, всё это напоминает Киллиану о том, что он и так не в силах забыть. А ещё… как же это несправедливо! Почему злобная колдунья прожила до старости и умерла в своей постели, а Эмма… Эмма. Эмма. - Зачем ты привела меня сюда? В голосе его злость и отчаяние. Если бы не любовь к дочери, он бы увидел могилу ненавистной ведьмы намного раньше. Правда, это всё равно не помогло бы вернуть Эмму. - Она раскаивалась, Крюк. В последние годы жизни она поняла, что выбрала неправильный путь, - Белль подходит к нему, пытаясь успокоить, кладёт руку на плечо капитана, но тот сердито сбрасывает её, не это он хотел бы услышать. Руби смотрит на него, как на заплутавшего мальчишку: - Капитан, твоей дочери больше ничего не угрожает. Она должна навестить родных. *** Эмма стояла на палубе, вглядываясь в горизонт. Задержавшись в городке на день, они с Крюком узнали, что боб был похищен Котом. Его сдали пособники, которым он ничего не заплатил. Правда, им так и не удалось найти бывшего старпома. Вообще-то она не собиралась присоединяться к команде «Весёлого Роджера», поэтому, когда Джонс, будто так и полагается, поинтересовался, подойдёт ли ей кубрик Кота, девушка изрядно удивилась. «- Я не поеду, Крюк. У нас с тобой разные дороги и цели. - Если бы я не помешал тебе, ты бы уже давно была в необходимом тебе мире. Думаю, отвезти тебя в город, полный бобов – мой долг как истинного джентльмена. - Ладно, если такой город есть, я отправлюсь с тобой. Но, учти, в ваших пиратских делах я участвовать не буду. - Как тебе угодно, красавица» Они были в море уже несколько недель, и Джонс обещал, что на закате «Весёлый Роджер» причалит к пристани. Озябнув, Эмма прошла в свою каюту. Она не привыкла работать в команде, да и пиратская жизнь не казалась ей заманчивой. Правда, за эти дни они с капитаном неоднократно беседовали. Девушка даже подумывала над тем, чтобы рассказать ему о своём прошлом, о том, зачем ей нужен волшебный боб. Сам Крюк ни о чём её не спрашивал, но видно было, что он бы весьма обрадовался её откровенности. Свою историю капитан поведал ей вчера. Вдоволь посмеявшись над противоречивыми мифами, которые ему рассказала Эмма, Крюк вдруг стал неожиданно серьёзен: «Я любил Милу. А он убил её… понимаешь. Вырвал ей сердце у меня на глазах и раздавил его. Разве могу я забыть об этом? Оставить смерть Милы неотомщённой, позволить этому треклятому ироду жить и радоваться?» Эмма не знала, что ему ответить. Хотя… подобные признания ведь не нуждаются в ответах, верно? От мыслей девушку отвлекли крики. «Странно, Джонс вроде не собирался брать ещё одно судно на абордаж…» - подумала девушка, доставая меч. Она, конечно, не собиралась участвовать в бойне, которая, судя по звукам, уже разразилась на палубе, но ведь моряки, ставшие жертвами жуткой команды «Весёлого Роджера», не знают о её намерениях и вполне могут напасть. Правда, непонятно, почему сражение происходит на корабле Крюка, обычно капитан предпочитал «воевать в рукопашную» на чужой территории. Или что-то пошло не так? Эмма вышла на палубу, стараясь держаться в стороне и в то же время пытаясь оценить обстановку. Она сразу поняла в чём дело – Джонс не изменил своих планов. На пиратов напали люди её родителей. Морская стража. Кажется, так их звал королевский военачальник Грэм. Конечно, девушка понимала, что стражники выполняют благое дело: команда «Весёлого Роджера» ограбила не один корабль. Люди Крюка часто были неоправданно жестоки… Хотя они же пираты, чего ещё ждать от них? Но капитан… Их капитан был из другого теста. Эмма не могла позволить стражникам захватить человека, которому она поверила. Почти поверила. Поэтому, когда она увидела, что один из стражников, больше напоминающий оживший дуб, обхватил Джонса сзади, а другой принялся скручивать руки отважного капитана, девушка, достав меч из ножен, прыгнула на одного из нападающих. Эфесом меча она оглушила того, кто хотел заковать капитана. Крюк тем временем освободился от пут дубоподобного стража. Капитан собирался убить противника, но Эмма, узнав одного из самых верных слуг своего отца, схватила Джонса за руку: - Не надо. Крюк был удивлён: - Что за акция милосердия, красавица? Она хотела соврать что-нибудь вразумительное, но её перебил приподнявшийся на локтях стражник: - Принцесса? Эмма вздрогнула. Давно её так не называли. Надо было раньше подумать о том, что люди отца легко опознают свою принцессу, но она просто не могла оставаться в стороне… - Принцесса! – уже громче повторил стражник, - мы освободим вас, не бойтесь… Изрядно поражённый происходящим Джонс, молча, переводил взгляд с Эммы на поверженного противника и обратно. - Меня никто не держит, Крэг… Вам нужно уходить. Обойдя капитана, она помогла подняться давнему знакомому. Киллиан тут же подцепил её руку крюком: - Что ты делаешь… принцесса? Эмма чувствовала, что ему больно. Ведь Джонс думал, что она доверилась ему… Но она ведь не лгала. Умолчание не есть ложь… разве не так? - Им нужно уйти, Крюк. Их взгляды встретились. И у окружающих странную пару возникло ощущение, будто они наблюдают за чем-то глубоко интимным, сугубо личным. Тем, что их совершенно не касается. Наконец, капитан еле слышно произнёс: - Будь по-твоему. Затем обернувшись к команде, велел отпустить выживших стражников. Это решение было ему не по душе, но Эмма хотела этого. Даже больше – она просила об этом. Прощаясь с Крэгом, девушка попросила его ничего не рассказывать её родителям. Правда, она прекрасно понимала, что преданный слуга, скорее всего, нарушит своё обещание. - Значит… принцесса? А она и не заметила, что капитан остался на палубе. Впрочем, избежать объяснения ей всё равно бы не удалось. Эмма кивнула. - И больше вы ничего не хотите мне сказать, ваше величество?- он подошёл ближе, - или… это ниже вашего достоинства посвящать в свои дела пирата? - Не надо так. Как же ей хотелось, чтобы Джонс понял её, но он лишь криво усмехнулся. - Ты до сих пор не веришь мне. Разочарование. Вот, что она услышала в его голосе. Эмма попыталась улыбнуться: - Теперь верю, - и, помолчав, добавила, - я могу рассказать тебе свою историю. - Я не заставляю, - Киллиан прищурился. Он немного лукавил, ему очень хотелось узнать правду о ней, таинственной девушке, чья судьба внезапно переплелась с его собственной. - Я хочу поделиться с тобой, - Эмма направилась в свой кубрик, затем обернулась, - ты со мной? - Конечно… принцесса. <i> *** <i>Когда они зашли в кубрик, Эмма устроилась на углу собственной кровати, а Крюк присел на выструганную ещё Котом табуретку. В кубрике было тесно, зато девушка навела в нём порядок, поэтому сейчас он был самой чистой и опрятной частью корабля. - Мои родители, король и королева. Люди знают их как принца и Белоснежку, - начала своё повествование девушка, - они всегда оберегали меня от всех зол, до пятнадцати лет моя жизнь была прекрасна. Но… возможно, ты знаешь, что именно тогда, тринадцать лет назад, сын Румпельштильцхена вернулся в этот мир. Крюк вздрогнул. Он не ожидал услышать имя давнего врага. К тому же… что может связывать Эмму с Белфайером? - И тогда мои родители решили, что мы с Белфайером должны пожениться. Не знаю, кому из них больше нужен был этот союз – им или Тёмному, но важно было то, что мне эта идея сразу не понравилась. Мы с Беем много времени проводили вместе. Король и королева надеялись, что это поможет мне полюбить насильно навязанного жениха, но… у них ничего не вышло. Через три года, в день, когда должна была состояться свадьба, я сбежала из дворца, - рассказчица грустно улыбнулась, и будто оправдывая свой поступок, продолжила: - Родители не желали слушать меня. Убеждали, что с Белфайером я буду счастлива. Или, как они говорили, в безопасности. Но мне не хотелось безопасности, я мечтала о свободе… Понимаешь? – она взглянула на Киллиана, - Бей был неплохим парнем. Мы даже стали друзьями, но… я не хотела всю жизнь провести за его спиной, исполняя родительский наказ. Эмма вздохнула: - Они нашли меня. Мы сильно повздорили. Это была ужасная ссора с множеством обвинений и глупых слов. Я была несправедлива к ним, хотя… что им стоило отменить свадьбу и не мучить меня? Мы с Беем говорили об этом, он не был влюблён в меня и не очень-то претендовал на моё сердце… Меня заперли в комнате. Бею разрешили прийти ко мне, и я попросила его о помощи. После длительных уговоров он согласился, и я сбежала. Странствовала. Скрывалась. Научилась переодеваться и владеть мечом, - картины прошлого мерно проплывали перед Эммой, и капитану казалось, что она забыла о его присутствии, - примерно через год после побега я решила, что пора вернуться. Не изменив своего решения насчёт замужества, я хотела убедить родителей предоставить мне свободу… И ещё я мечтала о прощении. Но по дороге я встретилась с торговцем. Он предложил мне чудесный боб. Я купила его, потратив все свои сбережения, и положила, как сейчас помню, во внутренний карман своего плаща. Так и отправилась во дворец. Мне удалось поговорить с родителями, но они подумали, что я осознала свою ошибку и хочу восстановить помолвку… Пришлось бежать с помощью боба. Их желание заключить союз с Тёмным, по видимости, было слишком сильным. Она замолчала, внимательно рассматривая сбитые костяшки пальцев, затем продолжила, явно пытаясь сократить повествование: - Я оказалась в мире, лишённом магии. Жила в большом городе. Нью-Йорк. Так он называется. Поначалу было очень сложно. Пожалуй, даже слишком… Иногда мне казалось, что я ошиблась, и нужно было согласиться. А потом я встретила Нейта. И… - Эмма взглянула на капитана, пытаясь понять, что он думает о её истории, - влюбилась. Эта пауза была ещё больше предыдущей. - Мы были вместе какое-то время, а потом выяснилось, что он из какой-то тайной организации, и ему нужны сведения о нашем мире. Я случайно узнала правду о нём. Потом… была небольшая заварушка. Мне удалось похитить у Нейта боб и… я очутилась здесь. - А планировала? - Где угодно, только не дома. Крюк накрыл её ладонь своей: - Твои родители ищут тебя. Может, стоит вернуться? Насколько я знаю, Белфайер женился несколько лет назад, так что… - Не думаю, что они захотят видеть меня. - Захотят. Это точно, - поддавшись безотчётному порыву, он обнял девушку. Помедлив несколько секунд, Эмма отстранилась. Джонс встал и подошёл к двери. Когда капитан услышал почти беззвучное «спасибо», его губ коснулась лёгкая улыбка. *** - Отец! Отец! – Элла входит в кабинет. Гордон признался ей в любви. Разве это не повод почувствовать себя по-настоящему счастливой? - Где он? – спрашивает её любимый, с интересом оглядывая помещение. Утром Гордон рассказал о своих чувствах родителям, и те, посовещавшись, дали ему своё благословение, взяв с него обещание, познакомить их с Эллой, прежде чем он сделает ей предложение. Но для честного юноши было очевидно, что сначала ему нужно спросить позволения у отца возлюблённой, сурового мистера Джонса. Элла проходит по всем комнатам и, не найдя отца, возвращается в кабинет: - Его нигде нет. Она обеспокоена: отец обычно не уезжает, не предупредив её. Гордон подходит к столу: - Наверняка, он скоро вернётся… Постой, Элла, что это? В руках юноша держит крюк, в спешке оставленный капитаном на столе. - Не знаю… - Элла берёт у него из рук странное приспособление, - не понимаю, откуда у отца крюк… зачем он ему? Гордон продолжает осмотр помещения. - Твой отец любит море? – спрашивает он, взглянув на картину. Элла пожимает плечами: - Не очень. По крайней мере, он ничего не говорил об этом. Он обычно рассказывает мне о чём-то постороннем, не касающемся его лично… Юноша отодвигает картину. Его отец – большой любитель всевозможных тайников, да и оба деда не раз рассказывали ему о том, где люди обычно скрывают то, что им дорого. - Посмотри-ка. Немного повозившись, Гордон сбивает замок и открывает заветный тайник Крюка. - Так… что у нас здесь, - он достаёт флягу и принюхивается, - ром… и медальон. Гордон поворачивается к любимой: - Ты видела его? Он кладёт медальон ей на ладонь, и Элла, которую происходящее изрядно удивляет, открывает его. У неё перехватывает дыхание, когда она видит два небольших портрета, заключённых в две половинки старинного украшения. На одном изображён её отец, молодой и красивый, на губах его играет искренняя улыбка. А на другом… девушка с золотистыми волосами и серо-голубыми глазами. - Кто это? – Гордон смотрит через её плечо. Он заранее знает ответ. Элла улыбается. Неужели эта прекрасная девушка её мать? Она сжимает медальон в руке: - Мои родители. *** - Кто она, эта Эмма? Капитанова подстилка?- старый матрос, нанятый Крюком в последнем из портов, в который заходил «Весёлый Роджер», не привык выбирать выражения. Эмма собиралась пройти в свою комнату, но, услышав своё имя, остановилась. Матросы не видели её и продолжили разговор. - Говори тише, Волк. Капитан за такие слова не похвалит. - А мне и не нужна его похвала, - Волк сплюнул, грязно выругавшись. Не желая слушать пошлые шуточки матросов о себе и капитане, девушка ушла в кубрик. Они путешествовали уже больше двух месяцев. Бобы ускользали от них, будто кто-то специально выкупал их раньше, чем Эмма и Крюк приезжали в город. Правда, с каждым днём девушке всё труднее было убедить себя в том, что на корабле её держит только призрачная перспектива отыскать чудесные бобы в одном из портов… На следующий день Волк поймал её, когда она спустилась на нижнюю палубу. - Поговорим? – мужчина схватил Эмму за руку, резко потянув её к себе. - Чёртовы пираты, - девушка вывернулась и с силой ударила неудачливого насильника. В тот момент, когда Волк приземлился на палубу, в проёме двери возник капитан: - Бьёшь моих людей, красавица?- - Он заслужил. - Катись отсюда! – прикрикнул Крюк на матроса, и тот, кинув на Эмму злобный взгляд, удалился. - Ты решила свести с ума всю мою команду? – поинтересовался капитан, когда они остались наедине. - И в мыслях не было. - А что насчёт капитана? На самом деле Киллиан спустился сюда, чтобы в тишине обдумать сложившуюся ситуацию и хотя бы немного разобраться в себе. Там, наверху, его отвлекала Эмма. Принцесса была буквально везде. Около руля он впервые коснулся её волос, а в его каюте она лежала, когда подвернула ногу – хотела, конечно, чтобы её отнесли в кубрик, но Джонс настоял на более удобной комнате. Вот там она спасла его от морских стражей, здесь он учил её ставить паруса. В её кубрике они играли в карты и, проиграв ему одно желание, Эмма подарила ему старинный медальон, который всегда носила с собой. Она хотела вынуть из него свой миниатюрный портрет, но он не позволил, смягчив всё какой-то шуткой… Больше всего на свете Джонс боялся, что она уйдёт. Покинет корабль в ближайшем портовом городке. И капитан с каждым разом всё удлинял маршруты. Море хранило их. Он сделал шаг навстречу недоверчивой принцессе и, оставив сомнения, поцеловал её. Почему-то Крюк был уверен, что Эмма будет сопротивляться или, того хуже, сбежит, но она лишь прикрыла глаза, обвив руками его шею. - И как это понимать? – улыбнулась девушка, отступая. Впрочем, из объятий Киллиана ещё никому не удавалась сбежать. Джонс, опьянённым этим странным, нелогичным счастьем, подмигнул ей: - Теперь ты капитанша. *** В следующем портовом городке они смогли купить боб. Странно… такой желанный ещё несколько месяцев назад теперь он казался чем-то ненужным и даже жутким. Боб будто напоминал: у каждого из вас своя цель. Изначально вы враги, как минимум, неровня. И всё это – лишь морская лихорадка. Болезнь, о которой следует забыть. Эмма и Крюк в молчании вернулись на корабль. За весь путь от лавки до «Весёлого Роджера» они не сказали друг другу ни единого слова. Капитан предвещал неминуемую разлуку: она собиралась сбежать от прошлого. Зачем ей оставаться в этом мире? Эмма думала, что для Джонса месть священна. Разве то, что возникло между ними за прошедшие месяцы, может затмить боль от утраты Милы? - Бери его, - произнесли они одновременно, когда зашли в каюту Крюка. Затем молча посмотрели друг на друга. Наконец, Эмма решилась: - Я… не хочу пересекать границы этого мира. Киллиан вздохнул: - Жизнь Крокодила меня теперь не особо интересует. Она не ожидала подобного от Джонса. Капитан не переставал её удивлять. Впрочем, она отвечала ему тем же: - Ты уверен? Ты ведь говорил… Он перебил её: - И ты говорила, - затем пресекая её возражения, разрезал боб на две части. *** Джонс возвращается домой около полуночи. На пороге его встречает Элла, которой по мнению капитана, давно пора спать. Правда, ещё большее удивление его настигает, когда он замечает за спиной дочери того самого юношу, с которым он видел её утром. - Здравствуйте. Меня зовут Гордон, - парень явно не робкого десятка, - Элла сильно переживала, поэтому мы немного обыскали ваш кабинет… Крюк саркастически изгибает бровь: - Что вы сделали? Но его вопрос остаётся без ответа, потому что Элла протягивает ему медальон: - Папа, что это? Киллиан обнимает дочь за плечи: - Может, сначала ты объяснишь, что делает этот очаровательный юноша в нашем доме в столь поздний час? Гордон улыбается: - Я пришёл вместе с Эллой, чтобы сказать вам, что люблю её и попросить вашего благословения. - О, это дело серьёзное, парень… - Элла ещё никогда не видела отца таким. Обычно он строг и рассудителен, а сейчас… - Нам нужно поговорить, Элла, - Джонс предлагает дочери и её спутнику сесть, сам устраивается напротив. - Мне уйти? – осознавая серьёзность происходящего, спрашивает Гордон. Крюк внимательно смотрит на него: - Не нужно, только расскажи, откуда ты такой взялся на мою голову… - Я сын графа Белфайера и его жены Льюис, урождённой баронессы Франкенштейн. Капитан чувствует, что его начинает душить истерический смех и отворачивается. На этот раз судьбе особенно удались переплетения и узлы. *** Эмма плакала на плече у мужа. До этого Киллиан ни разу не видел её слез, и сейчас рыдания любимой разрывали ему сердце. - Они… они сказали, что простят меня, только если я уйду. Оставлю тебя… Крюк вздохнул, совсем не так он представлял встречу принцессы с родителями. Его, конечно, во дворец не пустили, но капитан ждал жену у входа, надеясь, что вскоре его пригласят для знакомства. Сам он видеться с неоднократно ограбленными им и его лихой командой Белоснежкой и принцем, конечно, не желал, но Джонс знал, что Эмма была бы довольна… И вот вместо встречи со свёкром и свекровью Крюк уже который час утешал отвергнутую родителями принцессу. Пожалуй, осознание того, что именно из-за связи с ним король и королева не смогли простить дочь, было наиболее тяжёлым для капитана. - Эмма, - он достал из кармана платок и аккуратно убрал слёзы с щек любимой, - ты уверена… что сделала правильный выбор? Она посмотрела на него так, будто разговаривала с умалишённым: - Не говори ерунды, Джонс. Просто… я не могу понять – почему? Почему они так не хотят, чтобы я была счастлива? – её голос сорвался на крик, и Киллиан обнял её. - Я так хотела поделиться с ними… рассказать… Хотела, чтобы они первыми узнали… - Что узнали? Эмма внезапно притихала, а затем, улыбнувшись, посмотрела на мужа: - У них будет внук. Или внучка. *** После того, как Крюк объяснил, что именно так сильно его рассмешило, Гордон и Элла переглянулись. - Значит, вы знаете моих родителей? – уточняет привыкший к порядку во всём юноша. - Только отца. Зато с дедушками и бабушками твоими я отлично знаком… Гордон кивает ему: - Это многое упрощает, разве нет? - Возможно… - капитана не особо волнуют размышления паренька по поводу происходящего. Ему необходимо поговорить с дочерью. - Элла, женщина на портрете, - капитан берёт медальон из рук дочери. Он снял его, чтобы у неё не возникло лишних вопросов, но вот появился сын Белфайера и раскрыл всего карты Джонса раньше, чем тот успел что-либо сделать. Разве это честно? - Моя мать? – Элла внимательно смотрит на отца, - почему ты никогда не рассказывал о ней? Прятал медальон? И… - она кидает короткий взгляд в сторону тайника, - ром. А ещё на столе лежал крюк. - Это мой крюк, - со вздохом объясняет Киллиан, нелегко признаваться любимой дочери в том, что ты тот самый пират, о котором она слышала столько легенд. Мгновенно сложив все факты воедино, Гордон поднимается с места: - Вы капитан Крюк? – юноша взволновано переводит взгляд с Джонса на возлюбленную, и обратно, - значит – мать Эллы… - Бывшая невеста твоего отца. От тебя, как я вижу, ничего не скрывали. Элла в нетерпении дёргает отца за рукав: - Ты Крюк? - Да. - Но ты ведь говорил, что тебя назвали в честь капитана, а сам ты не особо жалуешь пиратов. - Мне пришлось соврать тебе, прости. - Простить? – Элла встаёт с места, всё это ужасно её раздражает, - ты лгал мне восемнадцать лет… Всю мою жизнь… Крюк опускает голову, ему чертовски тяжело, и дочь, чувствуя боль отца, несколько успокаивается. - Я должен был защитить тебя. Спрятать. - Но от кого? Я ничего-ничего не понимаю… И, не упуская ни одной детали, капитан начинает своё повествование. *** «Тогда вы просто обязаны остаться», - сказала жена Тёмного, когда капитан признался, что стал отцом, потеряв любимую. И он остался. Не в самом замке, но в небольшом домике возле него – необходимо было уладить дела. Необходимо было понять. Белль с удовольствием взяла на себя все заботы относительно девочки, но капитан не упускал ни единой возможности побыть с дочерью. Он как раз любовался на свою маленькую принцессу, когда в комнату вошла жена Крокодила. - Крюк… я знаю, что всё это очень тяжело, но… вы похоронили Эмму в одиночку. Возможно, стоит хотя бы сейчас сообщить о случившемся её родителям? - Они отказались от неё. - Но теперь, когда она… Капитан перебил собеседницу: - Не надо. И положив дочь в колыбельку, направился к выходу. К сожалению, красавица была права. *** - Зачем вы пришли сюда? – Белоснежка, прославившаяся своей добротой и мудростью, явно не испытывала к нему ни малейшей симпатии. Да, и кто он в глазах этой величественной особы, много лет справедливо управляющей объединёнными королевствами? Всего лишь разбойник, похитивший сердце прекрасной принцессы. Отвратительный и мерзкий пират. - У меня… Я… Он не хотел говорить с этой дамой, отказавшейся от собственной дочери из-за глупых предрассудков, но самое страшное заключалось в тех словах, которые он должен был сказать. Нет, нет… Сколько можно? Раз за разом… Одному, другому. Эмма умерла. Эммы нет. Почему она не может вернуться?... Эмма, Эмма, Эмма. - Говорите! – королева уже начала сердиться. - Ваша дочь… её больше нет. Белоснежка побледнела, мгновенно превратившись из великосветской дамы и блистательной королевы в несчастную, сломленную женщину. Затем, закусив губу, чтобы не разрыдаться, произнесла так тихо, что капитану пришлось подойти поближе. - Она сказала… да? Ничего не понимающий Крюк с удивлением взглянул на королеву: - Что? - Сказала, что счастлива… правда? Капитан улыбнулся, вспоминая эти последние счастливые мгновения своей жизни: - Да, это были её последние слова. Покачнувшись, Белоснежка вцепилась в свои волосы и с ожесточением стала тянуть их в разные стороны: - Это вы… вы виноваты. Вы, Крюк… - Нет, нет… - Джонс слишком часто думал, что именно встреча с ним погубила Эмму. Он был не в силах выдержать подобное обвинение. Услышать роковые слова из уст её матери… - Ошибаетесь, - Белоснежка встала с трона и, пошатнувшись, направилась к капитану, - Реджина, злая королева, ненавидела меня и мужа. Но Румпельштильцхен сделал так, что она не могла причинить нам вред в этом мире. Тогда обозлённая на весь свет Реджина отправилась к своей давней подруге. Ведьме чуть менее могущественной, но всё ещё на многое способной, Малифисент. Когда Эмма родилась, Малифисент прокляла её. Она появилась внезапно, среди шумного праздника. Мы ничего не успели сделать… - по лицу королевы катились слёзы, она задыхалась, но не прекращала говорить, - Малифисент сказала, что как только Эмма произнесёт фразу «как же я счастлива», она умрёт. Мы с мужем обратились к голубой фее, но та уверила нас, что всё будет хорошо, если мы объясним дочери, как опасны для неё эти слова. А чтобы не пугать нашу девочку, мы просто учили её не говорить о подобных вещах… Но постепенно этот выход казался мне всё более уязвимым, неверным. Когда Эмме исполнилось пятнадцать, мы обратились к Румпельштильцхену… - И он согласился помочь, но только если ваши дети поженятся, - тихо произнёс Киллиан. - Да, но свадьба не состоялась. А Тёмный всё убеждал нас, что потомки наших семей будут очень счастливы. Но он ошибся, а потом появились вы… - Белоснежка закрыла лицо руками. - Я любил Эмму. Я и сейчас её люблю. - Если бы любили, то отпустили. Понимая, что Белоснежка никогда не поймёт его, Крюк вышел из залы. Он убийца Эммы. Причина её смерти. Нет, нет… всё это слишком жестоко. Слишком невозможно. Крюк размахнулся, ударив здоровой рукой о каменную стенку дворца. Кровь. На его руках кровь. *** - А о том, что король и королева обрели внучку, ты решил промолчать, - раздался из-за спины пирата голос Тёмного. - Они заберут её, - Крюк посмотрел на бывшего врага. На этот раз без злобы, скорее обречённо. - Немного эгоистично, не находишь? Капитан скривился: - Кто бы говорил об эгоизме. Неожиданно Румпельштильцхен сменил тон, и даже выражение его лица стало чуть более мягким и сочувственным: - У Малифисент всё ещё есть кое-какая сила, да и Реджина жива. - Я убью их. Маг покачал головой: - Если бы не Эмма и Белль, мы бы с тобою никогда не пришли к некоему подобию согласия, а посему… - Тёмный грустно улыбнулся, - позволь дать тебе совет… Ведьм в этом мире довольно много, подражательниц у Реджины хватает. Сражаясь с ними, ты потеряешь дочь. Она вырастет без тебя, и ты никогда её не узнаешь. Крюк не мог не признать правоту Крокодила. - А ты не в силах с ними справиться? Румпельштильцхен пожал плечами: - Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… кажется, мы в некотором смысле в одной лодке, Крюк. Мне ныне тоже есть кого терять. Капитан направился к выходу из обширного дворцового парка, маг последовал за ним. - Значит, ведьмы будут жить, угрожая моей дочери… И что ты предлагаешь, спрятаться? - Я ничего не предлагаю, но ты, кажется, сам этого хочешь… разве нет? Киллиан кивнул. Прятаться не в его стиле, но кто сказал, что он не может на время стать кем-то другим? *** Он похоронил её недалеко от причала. Эмма любила море. Когда она уже ждала Эллу, то долгими вечерами просиживала в каюте, с упоением рассказывая капитану, как они заживут все втроём. Прекрасная и счастливая. Удивительная. Отважная. Такой он помнил её. И много лет не мог рассказать о ней дочери, потому что, рассказывая, признавал – мечты Эммы так и не стали явью. Но, как оказалось, им удалось построить новую мечту. Что-то иное. По странной случайности предсказанное Румпельштильцхеном. Проводив дочь и зятя в свадебное путешествие, Крюк пришёл к любимой. Он сидел около могилы, пока ночь не окутала причал. Тогда капитан достал из правого кармана медальон и, надев его на шею, дотронулся до холодной земли. - Мы отправляемся, Эмма. Помни, что я люблю тебя. Где-то там, у причала, Киллиана уже ждал «Весёлый Роджер». Скоро он вернётся к ней, а пока совершит своё последнее и, возможно, самое важное путешествие.