Табу алхимика

      Почему никто не рассказывает ему, что в алхимии не одно смертельное табу — старший Элрик не знает. Он просто стоит напротив вновь обретенных врат и видит, как вокруг них разматывается воронка времени.       Это бессмысленно. Глупо. И уж точно не правильно. Он не тот Эдвард Элрик, которого ждут в этом мире. Он дурацкая его копия, слетевшая с катушек из-за экспериментов каких-то фанатиков, решивших, что раз государственный алхимик носит приставку «экс», то он лёгкая добыча.       Поймать его и правда оказалось просто. С половиной разрушенного города, жертвами среди учёных, но получилось, а значит, это прокол Элрика.       Но у него нет времени подумать. Зато на месте стальная рука, нога и брат-доспехи, которого он самолично стёр несколько лет назад в своём измерении.       Эд впервые спросил братика, а чего хочет он сам и в ответ услышал лаконичное «умереть». А кто он такой, чтобы мешать другим?       Но этот Ал был не таким. Он бесконечно любил и даже восхищался Эдвардом, верил в лучшее будущее и старался не давать Стальному острых предметов. Искалеченная Истиной психика видом вскрытых вен, кажется, совсем слетела с катушек.       Но у этого Эда были все же свои плюсы. Он молчал, чем невероятно поражал Мустанга — конечно до момента, как к тому придёт отчёт в двух экземплярах. Один- чистенький, ровный и лаконичный, который в рамочку вешать можно, да всем в пример выставлять, а второй — с описанием подробностей смерти полковника и тем, какого цвета будет материал обшивки его гроба.       Элрик не видит в этом проблемы. Для него жизнь — уже сущая напасть, и он абсолютно точно не знает как её жить, раз при всем желание вновь подохнуть, отчаянно цепляется за сознание и раз за разом в скрывая гомункулов.       Ласт пытается вырваться, но ослабленная магия человеческого преобразования держит её в круге на мертво. А вот кожу-нет. Зато теперь Эд может сделать Уинри новую кожаную сумку, которая никогда не будет рваться. Ужасное применение философскому камню, но как будто Эдварда это ебет.       А вот с Глотани, Гридом и парочкой других жутких монстров он разбирается быстро. Ну, не нравятся они ему. Была шальная мысль оставить Мустанга и этого расфуфыренного принца, который в его мире отдал право на трон милой малышке Мэй.       Ну как отдал. Панда оказалась не столь маленькой, какой хотела казаться, а кунаи, образовавших алхимический круг, неровно торчали из горки пепла, бывшей когда-то Лингом.       Единственное, о чем думал в тот момент Эд, так это о деньгах, что этот паршивец так и не вернул.       Но сказочке пришёл конец.       Эдвард захлебывался своей кровью, как настоящая псина, но ни о чем, признаться, не жалел. Как давно он желал этого, как давно искал очередной встречи с Истиной. Теперь же она забирала его полностью, преобразовывала материю в энергию, что расплывется по времени.       Эдварда Элрика больше не существовало. И больше никогда не будет.       Потому что тот дважды нарушил алхимическое табу. Впервые — когда решил возвратить мать. Второй раз — когда заигрался со временем.