Механизм защиты

      Вдохнув полной грудью влажного холодного воздуха, Чондэ почувствовал себя лучше. Выходя из подъезда под руку с другом, он старался оставить все произошедшее в стенах здания, чтобы не нести с собой негатив к себе домой, где такого добра и так хватало с лихвой. Он правда желал забыть тот страх, волнение, головокружение, тошноту и пятна перед глазами, а также вину, жалость, стыд и злость. В памяти он пытался воспроизвести хоть что-то хорошее, случившееся за этот вечер, и не мог. Любой аргумент в пользу того, что вечер все-таки удался, омрачался его следствием. Повидал старых хороших друзей — насмотрелся на Чунмена и спровоцировал обострение, поругался с Чанелем, чувствовал себя чужим среди своих, а также стал поводом для обсуждений из-за заметного плохого состояния и тихого ухода. Бэкхен узнал о его состоянии — далеко не факт, что в недавнем прошлом сухой и непробиваемый друг станет его опорой и поддержкой. Чондэ, размышляя об этом, начинал бояться — не натворит ли тот глупостей своим желанием помочь? И сейчас, скосив на него взгляд, видел закушенную губу и нахмуренные брови на бэкхеновом лице. Если честно, ему не очень хотелось знать, о чем тот так напряженно думал. Пищи для размышлений у Бена и правда было предостаточно. Хотя Чанель вызывал больше причин для беспокойства.       Поднимаясь в подъезде дома на шестой этаж, где снимал квартиру, Чондэ неосознанно замедлял и без того неспешный тяжелый шаг. После произошедшего в квартире Чанеля тревога и беспокойство отступили — на плечи навалились усталость и апатия, дарившие ему какую-никакую передышку от неприятных чувств и эмоций на время их долгой дороги по темным промозглым улицам. Сейчас, оказавшись в подъезде, Чондэ почувствовал приближающееся отчаяние. У него дома очень давно не было гостей, а еще дольше не было толковой уборки. То, на что похожа его квартира, вызывало у него стыд и желание прогнать друга прямо сейчас, но он не мог себе позволить обращаться с ним подобным образом. Он и так благодарил местное управление, что лифт до сих пор сломан, но опускаться до придумывания уловок не пускать того за порог было для него еще более неловким и мерзким. И потому как мог оттягивал неизбежный момент лицезрения Бэкхеном его жилища, что он привел в запустение. Пока шел, представлял себе его жалостливый или непонимающий взгляд, отвращение и осуждение на лице при виде того беспорядка и ощущении им неприятного запаха в затхлом воздухе давно непроветриваемого помещения. Чондэ готовил себя к любой реакции и заранее чувствовал себя разбитым. Выпитый ранее алкоголь наливал все тело свинцом и усталостью. Хотелось закрыть глаза и упасть в прихожей на грязный пол, там же заснуть, чтобы этот день поскорее закончился, а Бэкхен молча ушел.       В замочной скважине жалко скрипнул ключ. В лица ударил запах пыли и чего-то протухшего. Чондэ с неким отчаянием перешагнул порог, привычно находя ладонью в темноте выключатель на стене. Немногочисленная грязная обувь была отпихнута ногой куда-то в сторону, чтобы Бэкхен смог пересилить себя и зайти в неприветливую прихожую. Он вспомнил как несколько месяцев назад, во время его последнего визита, здесь было сравнительно очень чисто и приятно, и его предположение о том, что с тех самых пор никакой уборки не было, грозило быть исключительно верным (и знал бы только он, сколько ресурсов Ким потратил, чтобы привести дом в порядок перед приездом хозяйки). Это заставило его по-новому посмотреть на друга и невольно вспомнить студенческие годы. Чондэ был солнышком и каждую субботу бросал в него ведро с тряпками, чтобы навести в их комнате какую-никакую чистоту и порядок. Оглядывая расстроенным взглядом прихожую и друга, что только перешагнув порог стал похож на тень, Бэкхен делал вывод, что вся квартира будет в таком же состоянии. И это не заставляло его разочароваться в друге. Сердцем он понимал, что тому тяжело и, если бы мог, то взял бы свою жизнь в руки, но вот головой — нет. Ему еще было трудно свыкнуться с той мыслью, что кто-то в здравом уме столько времени может жить в такой грязи. Однако в здравом ли уме находился его друг, было тем еще вопросом. Смотря на себя в пыльное зеркало, Бэкхен ощущал себя очередным грязным пятном. — Ты можешь уйти, если хочешь, — бесцветным голосом говорит Чондэ, из-за плеча разглядывая замеревшего в дверях друга. Горечь явно была видна во взгляде, отчего Бен спохватился, поймав его. Видя, что хозяин квартиры уже разделся и ждет его, в нерешительности осматривающего помещение, парень звонко расстегнул куртку, почувствовав укол вины за то, что мог сейчас обидеть (или обидел) друга своим неоднозначным промедлением. Ботинки были аккуратно приставлены к стене, ноги уверенно сами двинулись по грязному полу навстречу к новым открытиям в старом товарище. Бэкхен чувствовал себя на все сто процентов готовым узнавать всю правду и принимать ее такой, какая она есть.       Свет в сравнительно чистой ванной был ярче, чем в прихожей, что приятно удивило Бэкхена и заставило даже вздохнуть с облегчением — не все так ужасно. Было видно, что за этим местом хозяин квартиры хоть немного, но следил и изредка приводил в порядок. Либо же нечасто здесь появлялся, однако Бен заставлял себя мыслить позитивно. Кухня была… кухня нуждалась в уборке. Учитывая, что это помещение являлось сердцем дома и местом для приема пищи, браться за ее чистоту было необходимо немедленно, Бэкхен уже вдохнул побольше затхлого воздуха, чтобы справедливо разразиться нотациями, но замер, как только его мягко обогнул Чондэ, проходя к плите. Ему не хотелось признавать, но помятый друг смотрелся гармонично с потемневшей без ухода мебелью и невысоким холодильником, пыльной плитой, используемой только для кипячения воды в чайнике, забитой до краев посудой и упаковками от полуфабрикатов мойкой, засохшими на подоконнике цветами. Он еще не видел в каком состоянии главная комната, но уже отчетливо понимал, что все вокруг просто кричит и просит о помощи. Проще было начать именно с квартиры, поэтому он решил заняться этим в самом ближайшем будущем.       Набирая из фильтра воду в чайник, Чондэ чувствовал себя в ловушке собственного стыда и отчаяния. Он старался не смотреть на друга, снова замершего в дверях, будто бы тот хочет поскорее убежать и забыть увиденное, оставить его одного с этими проблемами. Стыд за то, что живет как мышь на помойке и не может с этим ничего сделать, ведь понимал, что в глазах друга, что никогда не сталкивался с всепоглощающей усталостью и отсутствием продуктивности на протяжении месяцев, когда не можешь себя заставить вымыть тарелку, если есть хотя бы одна чистая, а если их нет, то даже просто поесть будет не по силам. Говорить о регулярной уборке и поддержании чистоты было вовсе нечего. В этот момент Чондэ жалел, что первым, кто увидел это все, оказался именно Бэкхен, вспоминая жизнь в студенческом общежитии. Хотя все же тот был не виноват, что Ким скрывал свое состояние как партизан и старался не давать поводов для беспокойств, а тот в свою очередь проявлял тактичность и не лез не в свое дело. Опять виноватым выходил он сам. И сейчас он не знал, чего ожидать от друга, снедаемый беспокойством. Когда он услышал чужой шаг, все внутри перевернулось. — Я, конечно, все понимаю, но ты иногда хоть проветривай, — Бэкхен уверенно прошел вглубь помещения к окну, открывая форточку. Он прекрасно видел те осторожные, затравленные косые взгляды из-под челки и понимал, что, если уйдет сейчас, то просто предаст своего лучшего друга и никогда больше его таким не увидит, потому что тот этого не позволит. И, честно, ему было немного даже обидно за это недоверие, но винить он его не мог. — Я постараюсь, — тихо ответил Чондэ и в тот же миг всколыхнувшаяся теплая благодарность потеснила колючий страх. — У меня только чай, поэтому выбор не предлагаю. Сахар? Старое, как мир, печенье? — пусть он и страдал от целого спектра негативных эмоций, что подарил ему букет его болезней и проблем, но он не разучился быть благодарным и растягивать губы в непринужденной улыбке. — И сахар, и печенье, друже.       Унылая напряженность и сковывающая тоска немного потихоньку развеялись, спертый воздух становился свежее, светильник над столом подсвечивал пар от чая в только вымытых больших кружках, отчего постепенно кухня становилась уютнее. Чондэ чувствовал себя немного лучше, а Бэкхен не мог перестать смотреть на друга по-новому. Как на совсем другого человека. Не веселого и шумного паренька он видел перед собой, когда-то в студенчестве окружавшего заботой и теплом всех вокруг, а унылую пародию, что поваляли в грязи и обмотали колючей проволокой так, что ни себе ни людям. Бен правда не понимал и не помнил, с чего это началось и как давно Чондэ живет именно так, как он сейчас видит. — Это ведь съемная квартира? — Бэкхен решил потихоньку подбираться к сути, нарушив такую приятную для Чондэ тишину. — Да. — И что, хозяйка разве не навещает тебя каждый месяц? — О… — Чондэ заметно скис. Было глупо, конечно, рассчитывать, что разговора о запущенной квартире не будет. — Она порой так делает. Уезжает куда-то и не проверяет меня. Я высылаю деньги и фотографии, что все в порядке, — парень говорит аккуратно, собираясь выдавать все информацию только по крупицам и исключительно вытянутую клещами. — И где она сейчас? — В командировке. — Как долго? — Три месяца. — И насколько планируется эта командировка? — Еще на девять, — Чондэ не удается сдержать глупую улыбку, оттого как стало смешно. Рука тянется от стыда закрыть лицо. — Ты год собирался жить в помойке?! — Бэкхен не может не кричать. Три месяца, судя по нынешнему состоянию квартиры, были еще не так страшны, но вот целый год проживания в с каждым днем ухудшающихся условиях был вне его понимания. И почему-то он был не уверен, что за все это время Чондэ решился бы хоть раз протереть пыль или вымыть пол. — Ты в курсе, что туберкулез уже приветливо машет тебе ручкой? Ты и так выглядишь как полуживое нечто, а по истечению года ты вообще зачахнешь и откинешься! Ты вообще перестал с башкой дружить?       Чондэ было нечего ответить, посему он усердно кусал губы. Брови приподнялись в жалостливом выражении. Его друг был на все двести процентов прав, он знал это, но ничего не мог с этим поделать. Ничего не мог поделать со своей усталостью и бессилием. Глупо было бы ожидать, что весь из себя энергичный Бен вдруг войдет в его положение и погладит по головке. Хотя если быть уж совсем честным, то по факту он ничего и рассказывал другу о своем положении, чтобы тот смог в него войти. Впрочем, уже и не хотелось. Было видно, что тот не настроен его сейчас понять. — Я просто не могу по-другому, — уныло проговаривает Чондэ, нехотя поднимая глаза, ведь ему было необходимо видеть чужое лицо, чужую реакцию. — Я пытаюсь понять, Дэ. Тебе тяжело, у тебя… непростая жизнь. Но разве сложно хотя бы раз в месяц убраться? — Бэкхен старательно прикусывал язык и держал ровную интонацию, чтобы не повысить лишний раз голос. Потухший взгляд напротив заставлял держать себя в узде. — Порой сложно голову оторвать от подушки, умыться и за весь день хоть раз поесть, а ты мне про уборку, — кратко поясняет он, надеясь, что друг воспримет его слова всерьез. — Неужели ты не мог кого-нибудь из нас попросить? Меня? — сидя здесь, Бен видел тысячу и одно решение проблемы, но не видел проблему целиком. — Ребят, помогите мне убраться в доме, а то я не могу с кровати встать, — Чондэ скривился и принялся душить в себе пассивную агрессию, что так невовремя решила проявить себя. — Я так и вижу, как все без вопросов и претензий вдруг набежали с ведрами и тряпками. — Ох… — Я не мог, Бэкхен, просто не мог. Если бы мне не стало настолько очевидно плохо, ты был бы одним из тех, кто покрутил бы пальцем у виска и сказал: «оч смешная шутка, бро, десять из десяти, уже бегу, проверяй». Ты еще скажи, что это было бы не так, — к своему стыду, Бен признал, что именно так все и могло произойти. — Тогда, раз уж сейчас я знаю, завтра я помогу тебе убраться. Хорошо, не завтра, а тогда, когда ты будешь к этому готов. И я… нет, молчи, дай договорить. Я надеюсь, что смогу помочь тебе со всем этим справиться. И… ты мой друг, Чондэ. Вспоминай об этом хоть иногда.       Чондэ было нечего ответить. Он еще плохо представлял, во что это все может вылиться, но Бэкхен определенно нарушил все его ожидания, отчего даже стало стыдно, что он был такого плохого мнения о друге. Видно, они оба ничего не знают об их жизнях, не имеют ни малейшего представления, но сейчас, к концу этого разговора, Чондэ переполнен благодарностью за то, что тот пытался и старался его понять, правда хотел помочь. Их разговоры по душам можно пересчитать по пальцам одной руки, однако с этого момента счет грозился пойти на десятки. Ему плохо пока это представлялось, но сожаление по поводу того, что именно Бэкхена он окунул головой в свои проблемы, в данный момент сошло на нет.       Чашки были оставлены возле мойки, потому что нагромождать их на гору грязной посуды было опасно. Чондэ поспешил сбежать от нее как можно быстрее, чтобы не столкнуться с возможным осуждением друга. Ему все еще было также неловко перед Беном за то, во что он превратил свое жилье, но прямо сейчас браться за тряпки у него сил не было. Вид собственной квартиры приводил в уныние, а в присутствии посторонних наваливалась еще и вина с отвращением. Поначалу слова друга о помощи в уборке были восприняты им скептически и даже с некоторым недовольством, но сейчас он смотрел на это и понимал, что это его шанс хотя бы на малую часть наладить свою жизнь. Он знал, что чистота играет определенную роль как в физическом, так и психическом здоровье.       В главной комнате обстановка была не лучше, чем во всей квартире. В люстре моргала одна лампочка из трех и нестерпимо резала Бэкхену глаза. Для себя он уже решил, что также необходимо взяться за проблему с освещением и заменить тусклый желтый свет на более приятный и подобающий. Он честно не понимал, это Чондэ привел квартиру в собственное подобие или же квартира сделала из Чондэ подходящий предмет интерьера. У него сердце сжималось оттого, как его друг сливался с убогим окружением. Тусклое освещение, разбросанные вещи, смятое, явно давно не свежее постельное белье на разложенном диване, пыль клочьями лежала на захламленном столе и любой поверхности, к которой давно не прикасались, голые стены с одиноко висящими часами, когда-то уже остановившимися. Видя, как нерадивый хозяин мнется возле спального места и бросает на него неуверенные взгляды, Бэкхен решает все за него. — Чего стоишь, неси постельное. Давай помогу, — он легонько толкнул друга в сторону, сгребая в охапку посеревшую простынь и пустой пододеяльник, вытряхивая подушку из наволочки. — Дэ, я вижу, что ты устал, но больше на трехмесячном белье я тебе спать не позволю. И сам на это не лягу… — добавил тише Бэкхен, унося мятое постельное в ванну к стиральной машине. Она, к слову, была загружена до предела одеждой, и парень сделал в голове пометочку на утро обязательно устроить стирку. Его очень подмывало завести машинку прямо сейчас, но белья было слишком много, а желания тратить несколько часов на ожидание не было — хотелось спать. Вернувшись в комнату, Бэкхен удовлетворенно про себя отметил открытое окно и посвежевший воздух. Взгляд остановился на Чондэ, что увлеченно возился с их спальным местом и добыл для него подушку. Однако вещи, что до этого валялись на диване, теперь покоились в общей куче на старом кресле, на что Бен только хмыкнул. — Давай ложиться. Тебе помочь умыться, или ты сам? — Бэкхен не удержался от усмешки и не почувствовал угрызения совести на возмущенный взгляд. Чондэ понимал, что друг не пытался его задеть и шутил в своей старой манере, преследуя цель только помочь ему расслабиться, но за такие подколы при свидетелях он точно огребет. — Еще слово и пойдешь домой, — в той же мере ответил Ким, но направился в ванну.       Спать ложились как в старые добрые времена — с большим количеством безобидных издевок и мата. Пережитые эмоции и события сумбурного дня сморили Чондэ быстро, без тревоги и навязчивых образов. Он чувствовал себя исключительно спокойно рядом с другом, будто петля на шее немного ослабла, и для стабильности своего удовлетворительного состояния схватился за край чужой футболки. У Бэкхена же было полно пищи для размышлений. Невидящим взглядом уставившись в потолок, он думал о ситуации в общем и способах решения нескольких, но очень важных проблем. Он еще не знал общего состояния друга в целом и с чем предстоит бороться, но он был готов серьезно за него взяться, даже если тот в итоге окажется против. И так, повернувшись набок к Киму лицом, Бэкхен закинул на него ногу с рукой и прижался потеснее, поскольку от вынужденного интенсивного проветривания было очень холодно, а одеял в доме не имелось.       Спать любили оба, и никакое солнце, выжигающее тонкие желтые шторки, не могло их разбудить, хоть бей в набат. Однако Чондэ требовалось гораздо больше времени на восстановление ресурсов, посему Бэкхен с недовольным видом прошел на кухню, отмечая двенадцатый час по времени. Не любил он в гостях вставать первым — никогда не знал, чем теперь заниматься в ожидании пробуждения хозяев. Разве что сейчас ситуация была иная. Дел было по горло, и как минимум с посудой и стиркой нужно было разобраться прямо сейчас. От утреннего душа пришлось отказаться — не нашел ни подходящей чистой одежды, ни одного чистого полотенца. Холодильник и все кухонные шкафы даже минимальным набором необходимых продуктов похвастаться не могли. Бэкхен понял, что откладывать уборку дальше было некуда.       При солнечном свете кухня выглядела лучше, чем ему показалось ночью при тусклой лампе настенного светильника. Всю грязь стало отчетливо видно, но ее было значительно меньше, что не могло не радовать Бэкхена. Возможно, при естественном освещении вся квартира покажется ему не такой унылой и экстренно нуждающейся в уборке, но это не значило, что ее еще можно отложить. К своему несчастью, резиновых перчаток парень не нашел, посему взялся за дело голыми руками. Вытащил мусорное ведро из-под раковины, достал еще пару пакетов и устроил в углу у входа небольшую помойку — скидывал туда любой мусор, попадающийся ему под руку (точнее под влажную тряпку), и ужасался его количеству и содержанию. Сплошные упаковки из-под полуфабрикатов и, слава богу, никакого разлагающегося гнилья. Немногочисленную посуду пришлось замачивать — остатки еды намертво присохли. Понимая, что его друг питался сплошной дрянью, Бэкхен осуждающе вздыхал и был готов прийти и закидать спящего парня пластиковыми тарелками из-под лапши. Не раз ему попадались одиноко валяющиеся по разным углам растерянные таблетки. И, добравшись до верхних немногочисленных шкафов, он нашел целый медикаментозный склад. Или химозную помойку, как хотите. Даже пустые баночки и блистеры Бэкхен выкидывать не решился, возможно, Киму они еще пригодятся, поэтому он только немного навел на полке порядок. Но столько таблеток он видел только у своей матери, что имела отдельную коробку под лекарства для сердца. Ему несложно было догадаться, что прямо сейчас перед ним находятся преимущественно нейротропные препараты. Смотреть на них Бэкхену было отчего-то слишком тоскливо.       Когда голод дал о себе знать, кухня по большей части выглядела чисто, прилично и даже приятно, три мешка мусора ждали в прихожей, стиральная машинка закончила с первой партией одежды, а часы перевалили за полдень, у Бэкхена кончилось терпение. Он, конечно, хороший друг и сам на это подписался, но он, в конце-то концов, не горничная, и столько спать не позволяют себе даже самые бесстыдные лентяи. Переполнившись жаждой справедливости, Бен направился будить нерадивого друга и с возмущением отметил, что тот не спит и пялится в потолок. Взгляд невольно прошелся по комнате, осматривая фронт работ и пытаясь найти что-нибудь, что можно было в человека бросить и при этом не навредить. Про себя же парень отметил, что и главная комната теперь не выглядит так уныло при солнечном свете, но уютнее в ней не стало. — Эй, — окликает того Бэкхен, вытирая сырые руки об футболку. — Ты решил подождать, пока я в одиночку тебе всю квартиру не вымою? Нет, милый мой, запас щедрости исчерпан.       Чондэ приподнял голову с каким-то жалостливым выражением лица и со стоном отвернулся, накрывая себя пододеяльником с головой. Бэкхен не сдержался от смешка. — Нет, нет, нет, друг мой, уже первый час, вставай. Ничего так эффективно не лечит депрессию, как вымывание дерьма из собственной хаты с лучшим другом, который уже вымыл за тебя кухню, — Бэкхен не стесняясь завалился на друга поперек, чем вызвал очередной недовольный стон. Отступать было нельзя, поскольку если они не сделают этого сейчас, то не возьмутся за это вплоть до приезда хозяйки из командировки. А Чондэ к этому времени сам превратится в плесень. — Давай, давай. Помнишь, Дэ, как в старые добрые ты меня порой будил на уборку по субботам? Ведром холодной воды? — почувствовав, как тело под ним напряглось, а растрепанная голова вынырнула из-под одеяла, Бэкхен усмехнулся и демонстративно начал подниматься. — Ты лежи, лежи, я сейчас. — Стой, блять, где стоишь, — сухая бледная рука показалась из-под ткани и намертво вцепилась в чужую футболку. Чондэ вымученно вздохнул и откинул пододеяльник в сторону, смеряя друга недовольным взглядом. — С добрым утром. Чаю? Со старым, как мир, печеньем? Еще могу предложить мышь, что повесилась у тебя в холодильнике, — Бэкхен измывался над нерадивым хозяином и в глубине души не мог понять, как тот еще жив. — Кстати, где белье развесить? Первая партия подошла, — спросил он, глядя на севшего в постели Чондэ, что одной рукой растирал опухшее лицо, а другой продолжал держать его за футболку, но так и не сказавшего ни слова. — На балконе есть сушилка, — прошелестел парень спустя некоторое молчание, хотя так хотел сказать «я вообще хуй знает». Он не чувствовал себя выспавшимся и довольным жизнью, как и всегда, впрочем, и на занятие ненавистной уборкой сейчас не имел никаких сил. Однако его друг, явно пришедший со вчерашнего в норму, и ведро воды в лицо служили для него значимым мотиватором все-таки взять себя в руки и заставить хоть что-то сделать. — Вот и развесишь. И загрузишь оставшееся по новой. А я пока дойду до магазина и добуду нам поесть, — Бэкхен потрепал уже засалившиеся волосы и зачесал их назад, открывая чужое недовольное лицо. Он видел, что Чондэ уже готов язвить со всей имеющейся пассивной агрессией, которая у него только успела накопиться за утро, но только терпеливо невнятно бухтел себе под нос. Бен был уверен, что будь на его месте кто-то другой, то не сносить бы ему головы, потому что порой его друг ругается так, что уши вянут, если не боится нарваться на конфликт. Но отмечая про себя, что парень не спорит и не шлет его куда подальше, Бэкхен лишь ласково улыбается. — Все, хватит бубнить. Я даже не знаю, ты себя ведешь как дед или ребенок.       Поручив другу сделать некоторые «взрослые дела», Бэкхен со вздохом отметил до сих пор неработающий лифт. Спускаясь по лестнице с полными мешками мусора руками в приподнятом настроении, он составлял в голове список продуктов, что нужно купить на первое время, а так же дел, что еще предстояло выполнить. Дойдя до секции с почтой, в глаза бросились яркие листовки, валяющиеся бесхозные на полу. Пицца. И, черт возьми, Бэкхен хотел ее сейчас больше, чем идти в магазин и тратить время на покупки и готовку. Лишь выбросив мусор на улице в контейнер, парень направился обратно домой, набирая номер доставки. Да, не полезно, но на полдня им хватит, а вечером он отправит Чондэ в магазин с угрозой проконтролировать его на следующий день.       Состояние Чондэ выровнялось на отметке «продуктивен только под присмотром, но продуктивен», чему тот не уставал мысленно радоваться и благодарить друга за помощь. Он хорошо понимал, что если его не контролировать, не заставлять и вовремя не подбадривать, его батарея моментально сядет и в ближайшее время он вряд ли сможет пошевелиться, как и понимал это Бен. Занятие какой-либо деятельностью улучшало его настроение, и Чондэ начинал чувствовать себя живым человеком. В присутствии Бэкхена тревоге и волнению взяться было не от куда, но необходимое количество таблеток по прописанному курсу он принял. Чем скорее вечерело, тем сильнее он ощущал тоску — друг уйдет и все вернется на круги своя. Убранная квартира выглядела в его глазах совершенно по-новому и не так тоскливо, но до сих пор неуютно. С пылью, полами, разбросанными вещами и большой грязью они разобрались. Осталось навести порядок по мелочи и основательно заменить освещение в доме, которого явно не хватало. Еще больше Чондэ будет не хватать компании, но вцепиться руками и ногами в Бэкхена он не мог. Он уже был безмерно благодарен другу за внимание и заботу, но этого было мало для его выздоровления. Ким уже боялся наступления темноты, когда тревожность подкрадется сзади и вцепится в ребра, вынудив выпить транквилизаторов сверх нормы.       Стоя в убранной прихожей, в которой стало заметно больше места, Чондэ умоляющим взглядом смотрел на одевающегося друга. Попросить его остаться он не мог — завтра понедельник, а у Бэкхена работа не из дома, в отличие от него самого. Постоянно сидеть дома и изредка заезжать в офис было для Кима и невыносимым, и единственным подходящим вариантом одновременно. С концентрацией, продуктивностью, мотивацией и регуляцией у него были большие проблем — вставать в шесть утра пять дней в неделю и работать по восемь и больше часов было для него невозможным и буквально до смерти утомительным. Чондэ пытался и не выдерживал и пары дней — моментально весь иссыхал изнутри и не мог пошевелиться, сутками лежа в кровати и мучаясь от чувства вины и стыда за свое состояние и позорно низкую стрессоустойчивость. Начальство, что «по блату» приняло его на должность, предложило оптимальный вариант — работа из дома. Главное, чтоб готовые отчеты, статьи и тексты сдавались в полном объеме в нужный срок. С таким условием Чондэ еще мог справиться, но эта работа также его угнетала и он постоянно тянул до последнего. А также она была единственным оптимальный вариантом для него. Подобных условий ему нигде и не предложат. Но работая из дома без ресурсов на существование, Ким лишал себя возможности выйти лишний раз на улицу и приглушить снедающее одиночество и тревогу. В четырех стенах он откровенно сходил с ума, но сил это исправить не находил. — Я написал тебе список продуктов, которые ты обязан, обязан, обязан иметь дома и купить сегодня же. И никакой лапши, чипсов и острого. Докажи, что ты не маленький, иначе я поведу тебя к врачу обследовать твой желудок. По моим расчетам у тебя уже должен быть гастрит от твоей… диеты. И завтра я уже приду проверить, сделал ли ты все так, как я говорю. Я сделаю это, слышишь? — Почему ты в студенчестве не был таким ответственным, — задал риторический вопрос Чондэ, чувствуя себя не в своей тарелке. Таких наставлений он от родной матери давно не слышал, да еще и с угрозами проверить. Но это единственное, что может реально заставить его что-то делать. Условия, проверка и дедлайны. Пусть потом он и будет откровенно выжат. Он не знал, насколько его терпения хватит на подобное обращение с ним как с ребенком, но пока в голове сидело «это для моего же блага», ему будет удаваться с этим мириться. — Дэ. — Откуда ты это все только знаешь? — это уже сквозит в голосе возмущение, потому что лично Чондэ вообще не понимал, за что должен браться в первую очередь, и если бы не Бэкхен со своим грамотным руководством, не смог бы разобраться с этим делом никогда. — Моя девушка довольно хозяйственная, если ты не знал, — Бен проверил в карманах куртки наличие всех своих вещей и перевел взгляд на друга. За короткое время ему удалось разглядеть в нем некоторые моменты, нуждающиеся в особом внимании, но с которыми он лично мог помочь. Он видел, что Чондэ довольно охотен до деятельности, если она не напрягает его и ему не приходится это делать в одиночестве. Также ему нужно говорить, что нужно делать, и контролировать до тех пор, пока у того это не войдет в привычку и перестанет быть ужасно ресурсозатратным. Бэкхен видел, как Чондэ это уже начинало раздражать, но иначе ничего не выйдет. Придётся стараться и прилагать усилия им обоим, или все бросать и сдавать друга в больницу. За тот день, что они провели вдвоем, Ким выглядел заметно здоровее, чем в их встречу у подъезда вчера, из чего парень сделал вывод, что тому жизненно необходима компания и регулярный мотиватор для деятельности. Он помнил, что в студенчестве бывший сосед был довольно тактильным и прилипчивым, охотным до прикосновений. Смотря на скисшего друга, что не пытался это скрыть, Бэкхен потянулся к его голове в примирительном и подбадривающем жесте, начиная говорить уже довольно мягче, чем до этого. — Дэ, ты сделаешь, как я сказал? — Да сделаю я, сделаю, — Чондэ, не отвечая на теплый взгляд, шагнул навстречу и прижал друга к себе в объятиях, положив голову на его плечо. Слова благодарности застревают в горле, отчего он еще долго не может расцепить руки за чужой спиной. Бэкхена затянувшееся прощание не смущает, и он только запускает пальцы в кимовские волосы, давая тому столько времени, сколько ему необходимо. Все-таки объятия — один из способов пополнения ресурсов человека, а Чондэ с их вечным дефицитом они понадобятся.       Спустя еще некоторое время Бэкхен все же уходит, и Чондэ замечает себя одиноко стоящим в пустой, но такой чистой прихожей. Пока что он чувствовал себя относительно хорошо, но липкий страх понемногу подбирался к горлу, — необходимо себя чем-то занять прямо сейчас. Взгляд метался по будто бы новой квартире, в которой оказалось неожиданно много места, если разложить вещи по их местам. Сейчас, имея на то силы и огромное желание покинуть пустое жилище, Чондэ схватился за одежду, чтобы быстро одеться и убежать в магазин за теми продуктами, на которых так настаивал его друг. Заперев дверь и за пару десятков шагов преодолев шесть этажей, парень вылетел на улицу и почувствовал себя значительно лучше. После этого дня, проведенного с Бэкхеном, он чувствовал себя жаждущим и готовым к изменениям. Это могло разбавить его пыльные страдальческие будни, помочь ему выбраться из ямы. Возможно, он даже сможет настроить себя на позитивный результат, и тогда самовнушение компенсирует недостаточный эффект его лекарств. Пробыв почти сутки окруженным вниманием Бена, Чондэ был исключительно доволен собой и безмерно рад, что никто иной не оказался на месте друга, а сам он грубо ошибался на его счет.       Оказавшись на пороге местного магазина, крылья за спиной Чондэ быстро свернулись. Социопатом он не был и общества не боялся, но отчего-то замер в нерешительности. Почему-то казалось, что стоит прийти сюда позже или же отправиться в другой магазин. Не доверяя своим вечно спутанным чувствам и ощущениям, парень достал телефон и открыл переписку с Бэкхеном, куда тот и скинул ему список продуктов, зашел внутрь помещения. Непонятное волнение пульсировало в груди, от которого он пытался отмахнуться оптимальным для него выбором товаров. Про себя Чондэ удивлялся, что стандартный «обязательный» набор не включал в себя ничего сверхъестественного, но половину из этого он часто обходил стороной. То ли по ненадобности, то ли по незнанию в использовании. Сверяясь со списком, Ким повернул в очередной отдел и, увидев краем глаза человека, поднял голову, чтобы в него не врезаться и аккуратно обойти. В этот момент его изнутри обдало страхом, как если бы окатили холодной водой. — Привет, — Чунмен, немного растрепанный и опухший, стоял с полупустой корзиной и держал в руке энергетик. Чондэ не мог перестать в панике бегать взглядом по фигуре и собрать мысли в кучу. Этого парня просто не должно быть здесь — время вечер, тусовка должна была давно закончиться, живет он далеко отсюда, чтобы посещать именно этот магазин — оказать сейчас здесь он чисто логически не мог. Галлюцинация? — Все нормально? — Ты что здесь делаешь? — Чондэ пытался не задохнуться от нахлынувшего волнения, пусть гипервентиляцией легких не страдал. Ему было невдомек, как один лишь вид этого человека ввел его в подобное состояние, абсолютно перечеркивая уже имеющееся душевное равновесие. Стало страшно, что сейчас всем скопом вернутся и навязчивые образы, и тревога, и панические атаки, и его личный Чунмен, что рушил все надежды на здоровую психику. — Да мы с Чанелем встали только недавно. Ты многое пропустил — оказалось, он припас не только пиво, — Чунмен усмехнулся чему-то своему, а Чондэ и знать не хотел. Его выстроенное Бэкхеном самообладание так легко порушилось, что было до ужаса обидно. Неожиданная встреча с прототипом его главной проблемы выбила его из колеи настолько, что голова закружилась и во рту пересохло. Вспоминая вчерашний вечер, Чондэ винил именно Чунмена в своем паршивом состоянии и в появлении Бэкхена с Чанелем в этой истории. Со времен студенчества ему не приходилось иметь с ним дело так часто и никогда прежде реакция его психики не была такой неожиданно негативной. Брать себя в руки Чондэ не умел. — Мы — вон — еще немного посидим. Не хочешь с нами? — взгляд упал в чужую корзину, на дне которой отчетливо были видны упаковки с быстрорастворимой лапшой, закуски и какие-то напитки. Чужое молчание Чунмен расценил по-своему. — Тебе вчера плохо было, сейчас-то нормально? Бледный больно, — за этот оценивающий взгляд и излишнюю наблюдательность Чондэ хотел бы разразиться ругательствами, но язык к небу прилип. — Понятно, — Чондэ, борясь с собой и своими ощущениями, обогнул парня. В голове было отчего-то пусто, ответить что-то внятное у него не получалось. Ему не хотелось шарахаться от бывшего друга, как от огня, но ничего более безопасного для себя он придумать не мог. Тактика отступления работала всегда, даже если не на тот результат, который ожидаешь сначала.       Чондэ не помнил, как расплачивался за покупки. Домой он не шел — бежал, не то мало ли Чунмен решит устроить ему допрос или разыграть акцию альтруизма. Хорошо было, что этот магазин находился между домами его и Пака — не пришлось бояться, что им идти в одну сторону. Холодный воздух не отрезвлял, а вызывал вместе с нервной дрожью озноб. Чондэ чувствовал, как безмерно нуждается в успокоительном, потому что настроение было безвозвратно испорчено и грозило перерасти в поехавшую от тоски, тревоги и нервов крышу. Хотелось обнять себя руками и для верности перетянуть ремнями, чтобы не рассыпался. Не соображая, закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной, терзаемый неадекватным спектром чувств. Позорно сбежал. Поддался страху выпустить из рук тонкую нить самообладания, если пробудет в обществе Чунмена еще хоть на секунду дольше. Сейчас, чувствуя себя в безопасности, Чондэ становилось стыдно за себя и свое поведение. Ему даже знать не хотелось, какое впечатление он вызывал у бывшего друга. Очевидно, что не самое приятное.       В надежде отвлечься и найти некоторое утешение, Ким отправился разбирать продукты и делать фотоотчет другу со словами «что с половиной из этого я должен делать?». Вместо ответа на вопрос «как ты себя чувствуешь?» Чондэ выпросил у Бэкхена один звонок. Он решил, что раз Бен собрался вариться с ним в этом котле, то лично ему самому будет полезно разок излить кому-то душу вместо приема лишней дозы нейротропных. Но только без деталей и имен. К подробностям они оба были не готовы.