I'll Be Home For Christmas

Снежинки мягко падают на тротуар тихой улицы, покрывая ее еще одним дюймом снежного слоя. В доме темно, кроме огней на Рождественской елке. Она — огромная, почти девять футов высотой, выглядящая, как для фотосессии Новогоднего каталога. Как минимум сто украшений свисают с ее веток, и она сверкает синими, зелеными и красными огнями. Вокруг всех дверных проемов навешена мишура, а на каминной полке аккуратно помещен небольшой вертеп, украшенный фотографиями и милыми безделушками. Дуро усмехается Агрону, закрывая за собой дверь, и втягивает родной воздух. В этом году Назир разошелся, и даже запах дома — рождественский — смесь мяты и сосны. Приятно вернуться домой, как будто они его и не покидали. Оставив дорожные сумки прямо в холле, братья проходят в дом, на ходу снимая свои куртки. Спартак убил бы их, если бы видел, как эти двое обращаются со своей униформой, но парням сейчас совершенно плевать, так как мыслями они на этаж выше. Они слишком долго отсутствовали, и, оглядываясь вокруг и видя изменения, парни ощущают себя немного незнакомцами: Агрон не помнит зеркала, висящего в коридоре, а Дуро едва может сообразить, как выглядит их ванна. Им нужно время, чтобы вписаться в свое жилище и почувствовать себя в родных стенах. Но они надеются, что одна вещь все же изменилась не так сильно. Поднимаясь наверх и открывая дверь спальни, они видят спящего Назира, растянувшегося на их огромной королевской постели. На нем одна из футболок братьев, и по вырезу на шее Агрон угадывает в ней свою. Два тибетских мастифа весом по сто пятьдесят футов расположились на кровати по обе стороны от сирийца и выглядят огромнее него раза в два. И когда скрипит дверь, черный — Агрона — поднимает мохнатую голову и тихо рычит. Назир стонет во сне от шума, протягивая руку, чтобы запустить ее в густую шерсть. Вторая собака — Аксел — (Дуро решил назвать ее так из-за рыжего окраса) пододвигается ближе, и оба мужчины у двери переглядываются. Изначально они завели мастифов ради забавы, с кем можно было бы поиграть, когда они находятся дома, но потом братьям пришлось признать, что собаки — отличные охранники для их бойфренда. — Хэтвилд, — Агрон тихо зовет пса, выйдя на полосу света, и тот машет хвостом, узнав хозяина. — Иди сюда. Мастиф вскидывается, прыгает на пол и несется к Агрону. А тот ласкает его густой мех, целуя в макушку лохматой головы, прежде чем отойти в сторону. Как будто уже зная, чего хочет хозяин, собака проскальзывает мимо братьев к дверям, и через несколько мгновений Аксел следует за ним, на прощанье облизнув руку Дуро. — Мы не должны будить его, — бормочет Дуро, стягивая рубашку, когда Агрон закрывает дверь. С уходом собак открывается более широкий обзор, и видно, что футболка Назира приподнялась над его аппетитной задницей, обнажая тонкую полоску загорелой кожи. Это заставляет рот Агрона сначала пересохнуть, а затем наполниться слюной, и он не желает ничего, кроме как наклониться вперед, поцеловать мягкую плоть, а затем раздвинуть языком половинки и попробовать то, что находится между ними. — Он разозлится, если проснется и обнаружит, что мы этого не сделали. — Агрон наклоняется, чтобы поцеловать Дуро в плечо. — Кроме того, я не могу ждать. Ты уже приезжал, а я не видел его с июля. — Он плакал в прошлый раз, когда я был здесь, — Дуро шепчет, следя за тем, как брат снимает штаны. — Спрашивал, любим ли мы друг друга больше, чем его. — И что ты ответил? — Агрон резко поворачивается, сводя брови. — Я делал ему римминг около часа, — Дуро пожимает плечами, неловко царапая шею. — Но когда он в таком состоянии, ему нужен ты. — Ты игнорируешь вопрос, брат. Ты же знаешь, как Назир склонен к этому дерьму. Агрон недовольно хмурится, делая шаг к постели. Он еще не притрагивается к Назиру, просто впитывает образ его безмятежного лица и тонкой фигуры, растянувшейся на правом боку. Он не видел его более шести месяцев, не касался его мягкой кожи и не целовал этот рот. Назир выглядит таким крошечным в одиночестве в их огромной постели, его ресницы отбрасывают мягкие тени на смуглые щеки. И Агрон никогда в своей жизни не видел ничего прекраснее этого мальчика. — Не злись, — шепчет Дуро, подходя к брату сзади и целуя его. — Мы тогда оба по тебе скучали. Его руки спускаются по голому животу Агрона, обнимают за бедра, продолжая целовать в затылок. Дуро нравится его запах — густой мускус, смешанный с потом, — нравится чувствовать легкий вкус соли на губах каждый раз, когда он целует его. И хотя они почти одинаковой комплекции, в теле Агрона есть нечто настолько опасное и властное, чего у Дуро не будет никогда. Агрон бросает взгляд на брата через плечо, не в силах противостоять просящим губам. Он поворачивается на мгновение, прижимая затяжной поцелуй и покусывая нижнюю губу, прежде чем отстраниться. Они не были близки друг с другом, пока находились в горячей точке. Спартак на это закрывает глаза, но не все отличаются лояльностью, и хотя мимолетные, легкие поцелуи и прикосновения присутствовали, они давно не прикасались друг к другу так — всей кожей к коже, никуда не торопясь. — Идем в постель, — Агрон, кивнув, поворачивается ко всё еще спящему Назиру. Оба мужчины ложатся на кровать: Агрон перед Назиром, Дуро — сзади. Они всё еще не трогают своего бойфренда, хотя пальцы Дуро начинают скользить по кончикам черных волос, отодвигая их от подушки, чтобы он смог лечь. Наклоняясь вперед, Агрон осторожно, в нежной ласке проводит кончиком своего носа по носу Назира, и, отодвинувшись, наблюдает, как тот дергается во сне, а лицо меняет черты. Когда же он не просыпается, Агрон делает это снова, слегка прижимаясь губами ко лбу сирийца. Это их личное маленькое приветствие, которое они совершают друг для друга, когда чувствуют себя особенно игриво. Агрон притворяется, что ненавидит это, но то, как Назир улыбается в ответ, делает это вещью более чем стоящей. — Schatz, — Агрон тихо произносит на немецком, не сводя глаз с Назира, вместе с тем наблюдая, как Дуро медленно целует того в шею. — Проснись, малыш. Дуро скользит губами по гладкой коже к плечу, приподнимая футболку и обнажая бедро. Не в силах больше сопротивляться, Агрон пододвигается ближе, мягко, но властно прижимаясь к сирийцу, чувствуя такое податливое, гибкое тело и понимая, как сильно он по нему скучал. Он разглядывает крошечные веснушки на носу и загар на бедрах, оставшийся после лета. Странно, насколько такие мелочи влияют на него. Агрон наконец-то чувствует, как Назир начинает просыпаться, и, прежде чем отстраниться, он видит огромные, в удивлении распахнутые глаза. Назир на мгновение выглядит таким растерянным, губы все еще открыты в поцелуе, прежде чем он восклицает: — Агрон?.. Руки тянутся к лицу, глаза смотрят с недоверием, затем он чувствует сзади кого-то еще. — Дуро? — Повернув голову, сириец оглядывается через плечо. — Привет, родной, — тот, чуть улыбаясь, целует бойфренда в уголок рта, а затем в шею. Огромные карие глаза начинают блестеть, нижняя губа дрожит, и тонкая мокрая дорожка катится по щеке, теряясь в черных, как воронье перо, волосах. — Тихо, малыш, — Агрон реагирует инстинктивно, покрывая поцелуями все лицо, захватывая дрожащую нижнюю губу между своими. Они целуются порывисто, слегка неряшливо, и Назир отстраняется, только когда начинает задыхаться. Дуро подхватывает, прижимаясь всем телом к его спине, вплетаясь пальцами в длинные волосы. Назир не может насытиться ими, одну руку оборачивая вокруг шеи Дуро, чтобы держать его ближе, а другой обхватывая челюсть Агрона. Он так скучал по тяжести их тел, по широким плечам Агрона, по теплым прикосновениям Дуро, всегда прижимаясь ближе и ближе, чувствуя, как оба мужчины в конечном итоге растворяются в нем. В конце концов он отстраняется со слабым прерывистым вдохом, его глаза все еще мокрые. — Эй, все хорошо. — Агрон мягко вытирает щеку сирийца большим пальцем. — Мы здесь, Назир. — Я так по вам скучал, — тот наклоняется, снова целуя Агрона. — Я думал, вас не будет до лета. — Мы с этим разобрались. — Дуро помогает приподнять футболку Назира, когда Агрон проскальзывает под нее рукой, прослеживая талию. — Мы оба слишком по тебе скучали. Пришлось вернуться. — Я волновался. — Назир поворачивается, оглядываясь через плечо. — Я старался не смотреть новости, но мне было так страшно… — Вот почему мы заблокировали от тебя CNN, — младший брат обрывает его поцелуем, поворачивая к себе, пока парень не оказывается на спине. Придвинувшись ближе, Агрон снова проводит пальцами под футболкой, гладя живот и натягивая ткань выше. Кожа такая мягкая, гладкая, и Агрону нравится цвет, контрастирующий с его собственными бледными пальцами. Назир изгибается под ласками, член наливается, а щеки загораются алым. Агрон не трогает его там, а лишь проводит большим пальцем по бедру, заставляя возбуждаться еще сильнее, а Дуро проделывает своим ртом нечто такое, что заставляет Назира тихо стонать. Затем Агрон отстраняется, наблюдая, как пальцы брата нетерпеливо цепляются за рукав футболки, отчаянно желая, чтобы Назир был еще ближе, а Назир в нервном возбуждении кусает его губы, и оба такие горячие, что Агрон уже забыл, когда в последний раз мог видеть, как они жаждут друг друга, и как смех Назира начинает превращаться в стоны. Дуро медленно поднимает глаза, встречая взгляд Агрона, одновременно проводя языком по верхней губе их бойфренда, и уже понимает, что тот хочет. — Черт, — Назир стонет, все еще стискивая волосы Дуро. — Посмотри на это лицо, брат, — тот сжимает челюсть сирийца, поворачивая ее к Агрону. — Разве это не самая красивая вещь, которую ты когда-либо видел? Рот Назира влажный, припухший от поцелуев, приоткрытый, щеки смяты под твердой хваткой. Он уже впадает в полубессознательное состояние, и большие глаза распахнуты в желании. — Да, — соглашается Агрон, протягивая палец к нижней губе. — Мой идеальный мальчик. — Папочка, — шепчет Назир, и его ресницы дрожат. Он поднимает жаркий, просящий взгляд, пальцы вьются вокруг армейского жетона Агрона. Он использует это слово только тогда, когда действительно нуждается, когда ему действительно нужно, чтобы Агрон взял его, бросил на кровать и напомнил, кто любит его больше всего в этом мире. — Да, детка? — Агрон ждет этого. — Ты мне нужен, — шепчет Назир, зажатый между двумя братьями. — Вы оба. Братья смотрят друг на друга поверх головы их бойфренда, и в темноте Агрон может видеть, что Дуро полностью готов, рука задирает футболку Назира вверх, демонстрируя ямочки над его задницей, гладкую спину, маленькие темные соски, и он больше не может терпеть. Это было слишком долго. Вытянув его руки вверх, Агрон стягивает футболку, отбрасывая в сторону. Сразу же смуглая кожа покрывается мурашками, и Назир снова хватается за жетон, теребя шнурок, на котором тот висит. — Мы здесь, малыш, и никуда не денемся, — Агрон разворачивает его к себе спиной, а Дуро целует в щеку, затем медленно начиная двигаться вниз. — Подождите, — запутав пальцы в волосах Дуро, Назир останавливает его. — Вы только что вернулись домой, ничего не хотите? Я могу приготовить что-нибудь поесть. — Детка, — Агрон шепчет в ухо, заставляя член парня дергаться и дрожать от удовольствия. — Единственное, что я сейчас хочу, находится прямо передо мной. Он приподнимает Назира и ставит его на колени, лаская талию, скользя губами вдоль позвоночника, прихватывая кожу и оставляя красные отметины. Агрон уже забыл, как Назир может дрожать под ним, издавая стоны, и, дойдя дорожкой поцелуев до задницы, особенно сильно прикусывает кожу. Дуро, откидываясь на подушки, раздвигает ноги и поднимает взгляд на брата. Он ждет его согласия, и когда тот кивает, проводит рукой по челюсти сирийца, вплетает пальцы в волосы, а затем сжимает их в кулаке. — Я мечтал об этих губах несколько месяцев. — Дуро обхватывает свой сочащийся член одной рукой, и несколько капель смазки текут по его пальцам. — Да? — Назир целует головку и облизывает ее языком. — Хочешь, чтобы я отсосал тебе? Напомнил, как я в этом хорош? — Черт, да. — Тот прижимает член к нижней губе парня, размазывая смазку, а Назир пробует ее на вкус и усмехается, когда слышит, как тот стонет. — Малыш… — Агрон рычит, оставляя еще один синяк на мягкой плоти. Позже Назиру будет довольно больно садиться, и, хотя он всегда жалуется на это, Агрон почти уверен, что тот просто использует этот предлог, чтобы сидеть на его коленях в течение последующих нескольких дней. Раздвинув половинки, Агрон проводит языком по щели, пробуя на вкус. Даже после нескольких месяцев отсутствия он все еще помнит, как пахнет Назир. Это смесь жасмина и мяты и чего-то еще настолько особенного, что Агрон даже не может это объяснить. Кожа сирийца гладкая, и язык сначала скользит вверх и вниз, заполняя щель слюной, а затем просто дразнит кончиком, заставляя сердце учащенно биться. — Пожалуйста, — тот просит, прогибаясь и целуя член Дуро. — Возьми в рот, — инструктирует Агрон, зная, что Назиру это нужно. Тот мгновенно слушается, заглатывая сначала головку, пробуя на вкус смазку, затем размазывает ее по всей длине, помогая себе рукой. — Твою мать… — Дуро стонет, крепко сжимая темные волосы в кулаке. Агрон скользит языком по яйцам, промежности, сжимает член в кулак и наконец проталкивается вглубь, и Назир резко падает вперед, давясь и расставляя колени шире. Но быстро приходит в себя, отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, а потом опять склоняется над младшим из братьев. Он стонет, сжимая горло, и оно вибрирует так, что Дуро еще сильнее сжимает его волосы. Прошло так много времени с тех пор, как у него было что-нибудь еще, кроме своих пальцев. — Блядь, — Агрон шипит, отстраняясь, чтобы растянуть Назира еще больше. После двух лет с начала знакомства и траха с двумя братьями все еще удивительно, что Назир по-прежнему такой же узкий, как и в первый день, когда они заполучили его в свою постель. Агрон не может понять, как тот это делает, но его всегда нужно хорошо растягивать, чтобы уместиться. Дуро скользит ногами по простыням, пытаясь не двигаться, чувствуя, как ногти Назира впиваются ему в живот. А тот заглатывает глубоко, позволяя члену достичь задней стенки горла, прежде чем отстраниться, поддразнивая. Если бы Дуро был Агроном, он бы просто схватил сирийца за волосы и трахнул его лицо. Но он не может, находясь в плену и в бреду между желанием использовать Назира для своего удовольствия и желанием угодить брату. А Агрон, проведя подбородком по чувствительной коже, прижимает губы между половинок и лижет, всасывая каждые несколько секунд, что заставляет сирийца опять резко поддаться вперед, насаживаясь на член Дуро и проталкивая его глубже в горло. Агрон чувствует, как Назир уже потеет, поэтому, встав на колени, плюнув себе на ладонь и размазав слюну по своему члену, он вталкивает только головку, понимая, что пока еще слишком рано делать то, что он действительно хочет. Ему всегда нравится наблюдать, как Назир прижимается к нему аппетитной задницей, готовой принять его большой член, нравится видеть, как загорелая кожа обволакивает его, сжимая немаленький обхват и пытаясь засосать глубже. Наклонившись над парнем, Агрон берет брата за шею и грубо целует, делясь вкусом, лаская мягкие губы, зная, что тот это любит. — Агрон... — Дуро задыхается, отстраняясь через мгновение и вытирая слюну на подбородке. Поцелуй выходит неряшливым, мокрым и заставляет Дуро хотеть большего, видя как его брат теряет часть контроля. — Жди своей очереди, — тот рычит, скользя вниз по телу сирийца, чтобы протолкнуть язык обратно внутрь. Назир начинает расслабляться, стенки поддаются, и каждый раз, когда Агрон продвигается глубже, тот раздвигает ноги шире, едва паря над кроватью. В какой-то момент Назир поворачивается, чтобы поймать взгляд Агрона через плечо. Они смотрят друг на друга в течение нескольких секунд, нижняя губа парня дрожит, когда он изгибает спину, и Агрон понимает, что тот хочет. Он всегда понимает, о чем его мальчик хочет попросить. — Дуро, — Агрон командует. — Смазку. — Что? — Дуро поднимает расфокусированный взгляд на брата. Он течет по всей руке Назира, уже готовый прийти к финишу. — Смазку, — повторяет Агрон, но затем останавливается и усмехается. — Хочешь кончить? Тот стонет, и Назир откидывает голову назад, кулаком ускоряя темп и облизывая пирсинг в виде маленькой гантели прямо под головкой. Дуро сделал его по прихоти, и каждый раз, когда Назир прижимает к нему свой язык, Дуро клянется, что в огне. Целуя Назира в висок, Агрон наклоняется через его плечо и плюет на член брата. Рука начинает скользит быстрее, и Назир лижет языком щель, медленно посасывая. Агрон же не отводит от брата взгляд, от его багровой от пота кожи, зная, насколько тот заводится, когда надо устроить шоу. — Заставь его кончить, малыш, — Агрон рокочет Назиру в ухо. — Я знаю, ты можешь. Повернувшись, чтобы нежно поцеловать Агрона в щеку, Назир снова наклоняется, глубоко заглатывая. Дуро не такой большой, как его брат (Назир почти уверен, что у Агрона самый лучший член в мире), но все же он больше среднего и ощущается во рту во всей своей полноте. Дуро больше не может сопротивляться: сжимая пальцы в изголовье, он резко приподнимает бедра, едва не сбивая Назира, если бы не Агрон сзади. Сперма бьет по груди сирийца, попадает на шею и щеку, а тот не уклоняется, открывая рот, чтобы поймать последние капли. — Великолепно, — хвалит Агрон, поднимая Назира, чтобы слизнуть с его щеки. — Вы оба великолепны. Назир поворачивает голову, давая тому больше возможности, и тихо стонет, пока Агрон не наклоняется, соединяя их рты. Они разделяют вкус в грязном поцелуе, языки сцепляются между собой, и Назир, подчиняясь, падает назад, тяжело опираясь на грудь Агрона, позволяя трахать себя языком глубоко в рот. Ему нравится чувствовать себя зажатым между двумя братьями, Дуро — спереди, Агроном — сзади, отдаваясь их рукам, которые подчиняют и подавляют, но вместе с тем удерживают его на земле. — Я так сильно по вам скучал, — бормочет Назир, когда Дуро поднимается на колени перед ним, плотно прижимаясь к его груди. — Мы тоже по тебе скучали, — тот отвечает хриплым после оргазма голосом. — Все время говорили о тебе, перечисляя все, что мы с тобой сделаем, когда вернемся домой. — Зарываясь в твою задницу, — рычит Агрон, покусывая у парня мочку уха, — пробуя и трахая тебя. Я едва мог перестать думать об этом. — Хотели тебя все время, — добавляет Дуро, целуя подбородок Назира. — Ты не представляешь, сколько раз я дрочил, думая о тебе. — Но, — Назир грустно вздыхает, — вы были вдвоем. Вместе. — Были. Но мы не были. — Агрон качает головой, уже зная, куда его слова направят ход мыслей Назира, и он хочет исправить это. Дуро, похоже, соглашается, поворачиваясь назад, чтобы дотянуться до тумбочки. — Но… я бы не сошел с ума, — виновато бормочет Назир, сжимая рукой ладонь Агрона и глядя на Дуро полузакрытыми глазами. — Я бы понял.  — Нет, — Дуро качает головой, обхватывая челюсть сирийца и передавая смазку брату. — Не было бы этого. — Ты нужен нам здесь. Чтобы чувствовать тебя, видеть, пробовать на вкус, — соглашается Агрон, открывая тюбик. — Чтобы слышать, как ты умоляешь трахнуть тебя. Видеть твою идеальную задницу, сжимающую мой член. Понимать, что ты создан для меня. Для нас. — Я подумал… блядь! — Назир вскрикивает, прерывая сам себя, когда Агрон просовывает в него смазанный палец. Руки Агрона удивительны: они убивают человека, но также ласкают волосы Назира в утреннем свете раннего пробуждения. Назир теряет самообладание, когда тот медленно проталкивает палец, скручивая запястье. Проходит минута, прежде чем он добавляет второй, сохраняя спокойный темп. Потребуется много усилий, чтобы довести Назира до той точки, которой хочет Агрон, но это стоит того, чтобы увидеть, как сириец плавится в его руках. Дуро нежно проводит пальцами по смуглой коже на лице, целуя лоб, щеки, давая немного комфорта, в то время как Агрон добавляет третий палец. Дуро любит своего старшего брата с рождения, и его любовь к Назиру стала для него неожиданностью. Он готов делать для него все: защищать, заботиться, заставлять смеяться над подразниваниями Агрона, щекотать, заваливая на диван, зная, как тот чувствителен к этому. Он любит его так же, как и Агрона. Как свое продолжение. — Давай сам, малыш, — Агрон инструктирует Назира, наклоняясь через его плечо и целуя брата, давая тому понять, что он здесь и понимает каждую потребность и желание обоих. Назир делает, как ему говорят, насаживаясь глубже. Он сдерживает стоны, прикусив плечо Дуро, и, протянув руку, дразнит его, проводя по затвердевшей плоти. Он нуждается в них обоих, хочет быть растянутым сразу двумя членами. Сжимая запястья Дуро, Агрон вытаскивает его руку из смоляных волос, и, подождав, пока Назир сделает глубокий вдох, проталкивает четыре своих и два пальца брата в горячий скользкий проход, добавляя больше смазки, чтобы облегчить путь. Откинув голову назад, парень издает пронзительный вопль. Он уже так растянут, что не может сдержаться, и слезы выступают на глазах, хотя он знает, что впереди еще больше — больше теплой, толстой плоти, раскрывающей его шире. Но ему и так уже много, хотя они только начали. Агрон первым находит простату, обводя ее подушечкой среднего пальца, прежде чем грубо надавить. Сириец кричит, схватившись за них обоих, пытаясь уклониться от внезапно нахлынувшего удовольствия, взорвавшегося в районе паха и заставившего его толкнуться вперед, пачкая смазкой живот Дуро. — Ох, черт! — Он всхлипывает, задыхаясь, когда те шире распределяют пальцы внутри него, а Агрон непрерывно потирает простату. — Я хочу.. я не могу больше... — Тише, малыш, — бормочет Агрон, медленно и осторожно вытаскивая пальцы, только чтобы через мгновенье грубо втолкнуть их обратно. Дуро смотрит на брата потемневшими глазами, рука скользит по груди Назира к соску. Он чувствует, как липкая смазка течет по его животу, теряясь в завитках у основания члена. — Знаешь, по чему я скучал больше всего? — Агрон рычит в ухо, рукой спускаясь вдоль бедра и захватывая член. — По тому, как ты стонешь перед тем, как кончить, всасывая весь чертов воздух, чувствуя, что уже близко. — Агрон. — Назир поворачивает голову, чтобы прижаться лбом к его шее. — Хочешь этого, малыш? — Агрон сжимает кулак, на мгновение поднимая взгляд, чтобы увидеть, как Дуро уставился на него с открытым ртом. — Давай, покажи, как сильно ты скучал по мне, Назир. Покажи, как сильно ты этого хотел. Назир кричит, и крик переходит в рыдания, когда член дергается, и сперма выплескивается на живот Дуро и течет по руке Агрона, а тот поднимает ее, чтобы брат помог очистить пальцы от липкой жидкости. Затем они укладывают Назира на постель, оставляя насладиться остатками оргазма, и Агрон резко переворачивает Дуро на кровать и властно целует, удерживая на спине и прижав руки брата у него над головой. Тот чувствует толстый, пульсирующий член между ног и трется о него, желая уже почувствовать его внутри. — Блядь, Агрон, — шипит Дуро, пытаясь оторвать хотя бы одну руку, чтобы вцепиться в огромную спину. — Ты просто зверь. — Да? — Дерзкая ухмылка на лице, и тот делает пару сильных движений бедрами. — Хочешь, чтобы я уничтожил тебя? Насадил на свой член? — Блядь, да. — Дуро еле кивает, совершенно беспомощный под своим братом. Его всегда удивляло, как от природы доминирующий Агрон ведет себя в постели. Он всегда был старшим братом, лидером, за которым Дуро следовал во всем. И все же, когда Агрон в постели, это совершенно другая сущность. Он настолько настроен на все вокруг, чтобы удовлетворить все потребности Дуро и Назира, что совершенно естественно делает тех покорными и готовыми на все. — Папочка, — шепчет Назир, поворачиваясь к ним и все еще дрожа от последствий оргазма. — Что, детка? — Агрон отпускает одно из запястий брата, чтобы протянуть руку и погладить волосы парня, убирая их с щеки. — Я хочу… — начинает тот, затем краснеет, глядя на Дуро, — я хочу тебя. — Я здесь, — Агрон притягивает его одной рукой, прижимая к себе. — Я хочу вас обоих, — объясняет тот, задыхаясь, когда Агрон хватает его за задницу и проскальзывает средним пальцем к его гладкой дырке. — Хочешь нас обоих в себе? — Агрон поднимает бровь. Назир быстро кивает, прижимаясь лицом к плечу Агрона. А тот, обернувшись к Дуро, вопросительно смотрит. Они делали это всего дважды, и только после того, как Назир попросил об этом, или произошло что-то драматическое, и все они хотели быть ближе, чем раньше. И Агрон всегда колеблется, зная, как Назир будет себя чувствовать после двух больших членов внутри его довольно маленького тела. Взяв смазку и открыв крышку, Дуро выдавливает достаточное количество на пальцы и размазывает по своему члену. Самая важная часть процесса — первое проникновение должно быть очень скользким, чтобы дальше всем троим было легче. Он пытается сконцентрироваться на том, чтобы просто стать твердым, пытаясь отвлечься от того, как мощный торс Агрона мерцает на свету, и от Назира — его сияющей загорелой кожи и смоляных волос. Давая брату время, Агрон усаживает сирийца тому на колени. Назир такой легкий, что он поднимает его буквально одной рукой и разворачивает спиной к себе, так как в таком случае он может контролировать толчки и лучше всего чувствовать каждое движение гибкого тела под собой. Он дрочит свой член, прежде чем придвинуть головку ко входу, и замечает, что Дуро еще не совсем готов. Он замедляется, позволяя брату поцеловать Назира, а затем, приподняв сирийца за плечи, поворачивает за подбородок к себе. У того ресницы — мокрые, губы — припухшие от поцелуев. Он выглядит разбитым, но все же смотрит с полным доверием, глаза мутные, но присутствующие. Агрон отвлекает его, покусывая нижнюю губу, и, крепко удерживая за бедра, проникает внутрь до исчезновения головки. Назир тает, когда Агрон проталкивается дальше, выкачивая из его легких весь воздух. Это идеальное скольжение, расплавляющее Назира, и он может поклясться, что чувствует член Агрона в глубине своего горла. В какой-то момент Назир пробует двигаться сам, пытаясь расслабиться, но ощущение полноты невероятное, и хотя это больно, удовольствие перевешивает все остальное. — Вот и все, — бормочет Агрон, продолжая кусать Назира в шею, — расслабься для меня, малыш. Отклоняясь назад, сириец снова запутывает пальцы в армейских бирках Агрона, используя их в качестве якоря, когда тот, наконец, засаживает до конца. Он не задерживается долго, проводя одной рукой по груди Назира, чтобы удержать его в правильном положении, и начинает двигаться — медленно и глубоко, вынимая до самого конца, прежде чем снова протолкнуться до основания. Дуро продолжает дрочить, убежденный, что может кончить, просто наблюдая за тем, как легко Агрон управляется с Назиром, кажущимся таким маленьким по сравнению с ними: его бицепсы едва ли достигают половины размера у двух братьев. — Сильнее, — шипит сириец, в следующее мгновение открывая рот, когда удары Агрона становятся дикими, чуть не сбивающими того с колен. — Дуро, — рычит Агрон, сжимая волосы Назира в кулак, откидывая его голову назад и крепко целуя, — сейчас. Тому не нужно повторять дважды. Он притягивает Назира к себе, заставляя наклониться, а Агрон направляет оба члена внутрь, медленно, очень медленно, растягивая больше и больше, и Назир кричит, вцепляясь зубами в плечо младшего брата. А затем наступает блаженство. Назир не двигается, плотно закрыв глаза. Он едва дышит, ощущая, как две пары рук ласкают его лицо, волосы, шею, а два мощных члена медленно скользят внутри. У Агрона он больше и длиннее, но Дуро тоже не маленький, и Назир практически делает шпагат, раздвигая ноги еще шире. — Разреши мне, — шепчет Агрон, зная, что этот темп не продлится долго, если они позволят Назиру добиться своего. Тот всегда слишком ненасытен и хочет всего и сразу. Дуро держит его за плечи, в то время как Агрон сжимает его бедра, толкаясь в унисон, иначе все закончится слишком рано. Протягивая руку, Агрон хватает брата за шею и удерживает его внимание взглядом. Сначала они двигаются медленно, примеряясь, затем Агрон размахивает бедрами сильнее, и Дуро следует его примеру. Он на полсекунды позади своего старшего брата, и Назир — на грани. Его член трется о живот Дуро, руки вплетены в армейские цепочки, что позволяет двум мужчинам поддерживать его легкий вес. Он хочет, чтобы они использовали его, делали то, что им нужно, чтобы кончить, и Назир всегда будет получать удовольствие, находясь между ними. Ускоряясь, Агрон впивается в шею Назира, оставляя большой, темный засос, в следующую секунду слизывая это место и успокаивая кожу. Бешеные толчки, и Дуро приподнимается, чтобы поцеловать Агрона в челюсть, игриво прикусывая кожу. Все трое — скользкие от пота и спермы, и позже Назир будет жаловаться на то, что он липкий, но сейчас он может сосредоточиться только на двух членах внутри себя. — Пожалуйста.. — Назир наполовину шипит, наполовину задыхается, слезы выступают на глазах, протекая мокрой дорожкой в волнистые волосы. — Кончай, когда захочешь, — успокаивает Агрон, сжимая один из затвердевших темных сосков. — Мы с тобой. — Давай, детка, — поощряет Дуро, притягивая парня к себе, чтобы нежно поцеловать. И это все, что нужно Назиру. Его тело напрягается в плотных тисках, сжимаясь насколько это возможно с двумя членами внутри, и он выплескивается на живот Дуро, задевая еще и щеку, а Агрон, протягивая руку, размазывает сперму по коже, наполовину рыча, наполовину смеясь, сходя с ума от собственных ощущений, как гибкое тело сирийца сокращается вокруг него. Дуро не может справиться с этим. Оказавшись между спазмирующими стенками Назира и пульсирующим членом Агрона, он прижимает парня к себе, и оргазм взрывается в нем в полную силу. Искры брызжут под прикрытыми веками, адский жар заполняет кишки, и он знает, что кричит, но не может остановиться, неустанно толкаясь, не осознавая, что оба парня над ним перестали двигаться, позволяя ему воспользоваться моментом. Затем он валится на подушки, чувствуя, как Назир отрывается от него и падает на спину. А Агрон, тут же нависнув над ним и разведя ему ноги, снова скользит внутрь. Смесь спермы и смазки сделало отверстие Назира настолько влажным и податливым, что Агрон чувствует это, вбиваясь в него. — Малыш, — он рычит, крепко держа его челюсть и облизывая нижнюю губу. — Блядь, ты самая идеальная, маленькая шлюха на свете. Брат, — он поворачивает парня за подбородок к Дуро, — посмотри, как эта похотливая сучка тесно сжимает меня даже после того, как в ней побывало два члена. Назир скулит, грязные разговоры разбивают его и без того оцепененное сознание, липкие пальцы скользят по бедрам Агрона, прижимая его задницу ближе к себе. Он даже не осознает, как у него хватает сил сделать это, просто действует на чистых инстинктах. — Я, блядь, порву тебя, — Агрон рычит, прижимая руку к его горлу, не собираясь душить, а лишь удерживая на кровати. — Агрон… — Назир стонет, а тот не останавливается ни на секунду, вбиваясь так глубоко, что сириец чувствует, что задыхается. Оргазм Назира вырывает громкое рычание из горла Агрона, член разбрызгивает и покрывает и без того грязные стенки внутри, и смазка вытекает на простыни. Агрон продолжает размахивать бедрами, но уже с меньшей амплитудой, а Назир ничего не может сделать, кроме как покорно лежать, позволяя тому взять то, что он хочет. Это непрекращающаяся ярость, и Агрон оставляет укусы на смуглом теле, почти до крови кусая сосок. — Черт, — бормочет Дуро, — твою мать, Агрон. Наконец, блядь, наконец, член германца делает последний рывок, и тот кончает, устало сползая с парня и падая в сторону. А Назир всхлипывает, глухие рыдания от чрезмерного возбуждения и слишком большого удовольствия раздаются в подушку, и оба брата придвигаются как можно ближе, удушая его поцелуями и нежными ласками. — Все хорошо, малыш, — бормочет Агрон, целуя парня в лоб. — Мы с тобой, — добавляет Дуро, осторожно смахивая слезы со щек Назира, — ты в безопасности с нами. Обещаю. Мы обещаем. Агрон, поглаживая живот Назира, наклоняется вперед, и они с Дуро разделяют поцелуй, ощущая, как сириец все еще дрожит. Им всем троим еще трудно успокоится после такого. — Агрон, — Дуро просяще смотрит на брата. — Что? — Тот мягко спрашивает, путая пальцы у него в волосах. — Ты всегда его балуешь, — Дуро прижимается к его запястью, — я тоже тебя хочу. Агрон смеется и, наклонившись вперед, дразняще кусает его нижнюю губу. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — Да, — Дуро кивает, целуя брата в шею, липкие пальцы направляются к члену. Он не хочет быть таким нуждающимся, хочет быть сильным и уверенным, как Агрон, но в то же время хочет расслабиться и позволить другому взять контроль. Он всегда плохо понимал, почему Назир так стремится к этому, желая подчиниться без оглядки. — Дай мне пять минут, — ухмыляется германец, растягиваясь на спине, — я не машина. — Я хочу сейчас, — Дуро, вставая на колени, перегибается через Назира, чтобы взять в рот. Агрон шипит, но не пытается остановить его. И тот наклоняется еще ниже, забирая глубже, а потом сосет. Он хочет большего, хочет задохнуться от огромного члена, хочет, чтобы тот прижал его к себе, трахнул так, как он трахает Назира — жестко, быстро, не сдерживаясь. Дуро скользит языком по яйцам, облизывая их и постанывая. — Твою мать, — Агрон рычит, одной рукой сжимая изголовье над собой, другой — волосы брата. Он замечает краем глаза, как Назир придвигается ближе, осторожно проводя рукой по спине Дуро, проверяя, насколько тот хочет, чтобы он участвовал. Затем, не получив возражений, он надавливает языком между ягодиц, вызывая вибрации удовольствия, а затем, каким-то чудом найдя смазку среди простыней, выдавливает немного на нижнюю часть спины, наблюдая, как она течет по загорелой коже, проникая в отверстие. Размазывая ее, Назир вводит один палец, заставляя Дуро изогнуться. Агрон, подняв бедра, совершает медленные, глубокие толчки, держа Дуро за голову. Он знает, что тот не может справиться с этим так же хорошо, как Назир. Хоть его младший брат и любит сосать член, но у него нет умения расслабить горло или довериться Агрону, зная, что тот не причинит ему слишком много вреда — не выше того, с чем можно справиться. — Назир, — Агрон смотрит на него, и тот мгновенно отстраняется, кивая, давая понять, что Дуро растянут. Схватив за талию своего брата, Агрон переворачивает его, нависая сверху. Он крепко его целует, поднимая тому ноги вверх и в стороны. Агрон не спрашивает, готов ли Дуро, наблюдая за его нетерпеливым выражением лица и открытым взглядом. Он просто засовывает член, проталкиваясь все глубже и глубже. Последние несколько месяцев были пыткой, когда его брат находился рядом, но он не мог дотронуться до него, попробовать на вкус. Дуро издает громкий стон, прижимая лодыжки к пояснице Агрона, стараясь притянуть того ближе, желая и нуждаясь в большем. Кажется, что член проталкивается бесконечно, и Назир успокаивает Дуро быстрыми и влажными поцелуями, оставляя их вдоль мощной груди и шеи, мягко потирая соски. Агрон так непреклонно спокоен, медленно продвигаясь внутри, что Дуро сходит с ума от такого долгого ожидания и, вонзая пальцы в его задницу, использует свою хватку, чтобы попытаться подтянуть Агрона ближе, шипя, когда чувствует в себе еще больший объем. Но тот совершенно не торопится, хотя и с устойчивыми толчками скользит глубже. — Ты отлично выглядишь на его члене, — шепчет Назир. — Разве это не так приятно позволить ему войти в тебя? — Блядь, да… — Дуро стонет, чувствуя, как брат сгибает бедра, сначала выходя наполовину, а затем толкаясь обратно. — Расслабься, — настаивает Назир, обнимая и рисуя пальцами головокружительные узоры на широкой груди. — Разреши ему трахнуть себя. Пусть он контролирует, как сильно и как быстро он этого хочет. Подчинись. Это лучше всего. Дуро пытается сосредоточиться на словах, пытается делать то, что ему говорят, но это так трудно, когда перед ним сверкают зеленые глаза, а зубы Назира терзают его челюсть. Он уже не знает, кто есть кто, и где они сливаются, а где перестают быть одним целым. Он просто сильно нуждается в них обоих. С полузакрытыми глазами Назир наблюдает, как Агрон начинает толкаться, сотрясая кровать о стену. Он весь покрыт потом и спермой, кожа липкая и блестящая в ночном свете, проникающим через окно. Назир хочет смотреть, но в то же время хочет быть частью действия. Перекидывая ногу через Дуро, он садится на его грудь лицом к Агрону, целуя того, прежде чем опуститься вниз. Облизывая бедро германца, он наклоняется ниже, прижимая язык там, где член исчезает в горячей плоти. Оба чертовски мокрые, такие горячие и гладкие, и Назир может попробовать их обоих, проникая внутрь, чувствуя одновременно член Агрона и стенки Дуро, сжимающие его язык. Дуро вскрикивает, раскрываясь шире и тянется к Назиру, желая удержать его там. И, ебать, если это не рай на чертовой земле. — Идеально, — Агрон хрипит, стискивая вороньи волосы в кулак и одновременно впиваясь взглядом в брата поверх изящной тонкой спины, — вы оба — идеальны. Всегда хочу быть в одном из вас, заставляя кричать обоих. — Блядь, — Дуро стонет, чувствуя, как член задевает его простату, а голос вибрирует около отверстия Назира, заставляя того отвечать своим собственным стоном. — Что, малыш? — Агрон спрашивает не потому, что хочет знать, а потому, что хочет, чтобы Дуро произнес это вслух. — Сильнее, — скулит тот, пятки вонзаются в мощную спину. — Трахни меня сильнее. Он хватает Назира за бедра, дергая к себе, тянется к его яйцам, затем к промежности и проникает языком между половинок, не ослабляя хватки даже тогда, когда тот вскрикивает, падая вперед, чтобы взять член Дуро в рот, сгибая локти. — Собираешься заставить кончить его первым? — Агрон начинает трахать Дуро грубее, закинув его ноги себе на плечи. Тот не отвечает, выстанывая, когда умелые губы плотно прилегают к основанию члена, сосут, а язык искусно лижет плоть, вспоминая каждую его чувствительную часть и венку, стараясь слегка потянуть кожу зубами так, как Дуро нравится. В какой-то момент Назир вынужден отстраниться, переводя дыхание, прежде чем двинуться вниз, желая получить оба члена в рот. Дуро течет и пачкает щеку парня, но тот и так весь покрыт слюной, спермой и лубрикантом. Ускоряя удары, Агрон может чувствовать, как удовольствие скручивается в основании позвоночника, желая выйти наружу, но он сдерживает себя, продлевая удовольствие, наблюдая двух горячих парней под собой. Он не ожидал, что все придет к этому, когда они вернутся домой, но он не из тех, кто смотрит в рот подаренной лошади. Нет, Агрон планирует, что в течение следующей недели или около того в этом доме будет очень мало одежды. — Дуро, — скулит Назир, насаживаясь на его язык, чувствуя, как тело сжимается и разжимается, желая получить больше. Потираясь щекой о пах, он пачкает ее смазкой до виска, не успевая ухватить проносящуюся в голове мысль о том, почему он всегда хочет быть покрытым, наполненным и забрызганным семенем этих двух мужчин. Он сосет яйца Агрона, прежде чем выпустить их изо рта, чтобы обхватить губами другие. — Давай, Дуро, — рычит Агрон, ударяя бедрами по заднице брата так сильно, что заставляет изголовье врезается в стену монотонными, непрекращающимися ударами. — Кто из вас кончит первым? Дуро начинает лизать сильнее, для верности протолкнув в сирийца два пальца, чувствуя, как того отлично растянули два члена. Он прижимает кончик среднего пальца к простате, потирая ее кругами, не сбавляя темпа, давя все сильнее и глубже. Назир вынужден отстраниться от обоих и буквально уронить голову на бедро Дуро, когда его оргазм подходит все ближе и ближе, вынуждая громко стонать. Этого слишком много. Он и так кончил уже несколько раз, но Дуро так хорош, заставляя его получать удовольствие и боль одновременно. — Давай, — рычит тот, едва удерживая себя от собственных удушенных стонов. — Я знаю, ты хочешь большего. Всегда хочешь два члена в задницу, идеальная маленькая сучка. — Дуро, — шипит Агрон, обожая наблюдать, как его брат теряет контроль. — Что, разве не так? — Дуро, шлепнув по круглой заднице, проталкивает еще один палец. — Такая шлюха для нас. — Блядь! О Боже, Агрон. — Назир цепляется ему за грудь, когда поднимается, насаживаясь назад на пальцы, ногти вонзаются в кожу. — Я хочу кончить. Пожалуйста.. Сжимая подбородок Назира в одной руке, Агрон тянет его к себе, грубо кусая нижнюю губу, а затем засасывая ее, и эта смесь боли и удовольствия подталкивает сирийца к краю, он открывает рот и испускает вопль, сперма струями выплескивается на живот Дуро, полностью покрывая его, но прежде чем он что-то может понять, Агрон мягко, но непреклонно отстраняет парня от себя и, сложив Дуро пополам, начинает вбиваться так яростно, что краска откалывается от стены, когда кровать врезается в нее. Его младший брат не так легко управляем, как Назир, но Агрону плевать. Он хочет кончить и хочет заставить Дуро развалиться от удовольствия на части. А тот не может даже отдышаться, принимая на себя весь вес Агрона, не может обхватить свой член, пытаясь справиться с бешенным темпом. Дуро кончает с криком, хватая брата за волосы так сильно, что тот откидывает голову назад, чувствуя, как тело под ним дрожит, а у него самого плавится позвоночник от невыплеснутого оргазма. Агрон рычит, протягивая руку, и, схватив Дуро за запястья, прижимает обратно к кровати, продолжая вколачиваться с дикой скоростью, понимая, что ему ебать как нужно кончить. Не в силах больше сопротивляться, Агрон отпускает запястья, чтобы вместо этого удерживать за челюсть, давая тому последний грубый поцелуй, прежде чем оргазм разрывается внутри него. Он даже не слышит, что рычит, продолжая вбиваться, тело спазмируется в теплом канале, и он просто продолжает кончать, наполняя все внутри спермой до тех пор, пока не вынужден отступить, и остатки жидкости вытекают на простынь. Наконец, после всего того, что произошло, и кажется прошло столетие, Агрон, обессиленный, скатывается с брата и растягивается на спине. И Дуро, и Назир покрыты спермой, оба липкие и потные, но им плевать, когда они перемещаются на кровати, разделяя быстрые короткие поцелуи, и Назир оказывается зажатым между двумя парнями как обычно: Агроном сзади, Дуро — лицом к нему. Он нигде и никогда не чувствовал себя более защищенным, чем сейчас, и ему настолько тепло, что он даже не тянется за одеялами. И ощущение холодного металла армейских бирок на остывающей коже напоминает ему, что те действительно здесь, и это понимание усыпляет его. Когда он просыпается через несколько часов, именно Агрон находится рядом, осторожно протирая ему живот и бедра теплым полотенцем. Кажется, он уже проделал это с Дуро, так как тот растянулся на спине, касаясь лишь голеней Назира и не более того. — Агрон? — бормочет сириец, заставляя себя открыть глаза в тусклом свете. — Тссс, — германец успокаивает, чуть шире раздвигая тому бедра, чтобы протереть промежность. — Засыпай, малыш. — Мне все это снилось? И вы оба по-прежнему в Ираке, а я здесь? — тихо спрашивает Назир, не успокаиваясь и не веря, что двое его мужчин находятся рядом. — Нет, родной, — чувствуя его растерянность, Агрон скользит по кровати, нежно целуя, — мы здесь. И не оставим тебя больше. — Обещаешь? — парень шепчет, сворачиваясь на боку и положив голову Агрону на грудь. — Обещаю, — тот вплетает пальцы в смоляные волосы. Они лежат так в тишине несколько минут, прежде чем Дуро внезапно поворачивается, ложась вплотную к Назиру, словно чувствуя, что его не учитывают. — Счастливого Рождества, — он тихо бормочет, прежде чем снова провалиться в сон. — Счастливого Рождества, — отвечает Агрон, целуя их обоих, а потом облокачивается на подушки. Он не может придумать для себя никакого лучшего подарка на это Рождество, а точнее двух подарков, чем те, которые находятся сейчас с ним в одной постели.