***
Квентин неторопливо идет по коридору, буквально ощущая, как взгляд Питера буравит дыру у него между лопаток, и от этого становится слегка некомфортно. Идущий рядом Вонг также неодобрительно косится на него, из-за чего Бек закатывает глаза — боги, неужели они думают, что если хоть на секунду отвлекутся, он тут же сбежит? Честное слово, это даже льстит и поднимает настроение, которое довольно-таки испортилось, когда Питер пришел за ним и повел непонятно куда. А башня, однако, красивая. Квентин отмечает, что у Стрэнджа неплохой вкус — сам Бек отдал бы многое, чтобы жить в таком роскошном здании. Когда они поднимаются по ступеням, прямо перед ними находится большое круглое окно, из которого открывается чудесный вид на город, начинающий загораться огнями в преддверии сумерек. В памяти почему-то возникает отрывок воспоминания — Бек и Питер сидят на крыше какого-то здания в Праге и вот так же любуются ночным городом. Именно тогда они впервые поговорили по душам, именно тогда Мистерио завладел доверием Паучка… и его любовью. Квентин вспоминает, как Паркер смотрел на него тогда, застенчиво, нерешительно, осторожно, тихо бормоча о том, что с Беком приятно разговаривать, да и вообще иметь дело. А Квентин, улыбаясь, думал лишь о том, что манипулировать наследничком Старка будет гораздо проще, чем он думал. Затем нахлынивают и остальные воспоминания, закружив в водовороте эмоций. Бар, где состоялся первый робкий поцелуй после «сражения» с элементалом, нелепые попытки Питера то ли разобраться в своих чувствах, то ли признаться новому герою в любви. Горькие слезы, которые Паучок пытался скрывать, едва Бек по неосторожности упомянул Старка, обещания больше так не поступать. Раздражение, которое охватывало Квентина с каждым днем все больше, потому что Паркер медлил, боялся, и планы насчет ЭДИТ постоянно откладывались. Их первый раз в маленьком номере отеля, в котором Питер жил вместе со своим классом, постоянное грубое зажимание рта, чтобы никто их не услышал, слезы боли Паучка и вялые утешения Бека, которому наоборот все понравилось. Близость с Паркером, ставшая приятным бонусом на пути достижения цели, притворство, ложь, обман, неправда, чтобы наконец Питер передал ему очки Старка и Квентин мог осуществить свой план и, к тому же, отомстить Тони. Затем такой глупый промах и раскрытие правды, попытки убрать Паучка с дороги… и Тауэрский мост. Тот мост был самым ярким воспоминанием из всех, которые только что прокрутились в голове Квентина. Мост, на котором состоялось последнее сражение Мистерио и Паучка. Мост, на котором Бек реально попытался убить Питера. Мост, на котором по неосторожности в него самого попал выстрел дрона, предназначавшийся Паркеру. Мост, на котором Мистерио осознал свое поражение и проиграл. Мост, на котором Квентин, зажимая рану в животе, умер… если бы его не спас Человек-Паук. Он не знал, почему Питер так поступил. Бек предал его, обманул, притворялся, что любит, и самым логичным завершением этой истории было бы дать ему умереть как любому другому злодею. Но Паучок поступил иначе, доставил его в больницу, хотя сам был вымотан и ранен, где Квентина буквально вытащили с того света. Бек долго думал над произошедшим, анализировал, размышлял, пока лежал в койке, постепенно выздоравливая, или потом, когда сидел в камере. Питер спас его… неужели потому, что все еще любил? В груди начинало неприятно колоть, словно впервые за всю жизнь в нем проснулось чувство вины и даже сожаление. Паркер был героем, который по-настоящему не заслужил всего того, что ему пришлось пережить — слишком раннее взросление, столько испытаний, смерть дяди и Старка, а ведь Бек стал именно тем, кто сломил его еще раз, поступив как последний ублюдок, надавив на самое больное… Да, Квентину стало его жаль, хотя это чувство казалось противным, противоестественным, непривычным. Он старался как можно меньше видеться с парнем — это выгодный вариант для них обоих: Бек не видел бы назойливое лицо подростка, каждый раз напоминающее о недавнем поражении, а Питер бы избавился от этой привязанности, которая оказалась сильнее, чем он предполагал. Увлекшись раздумьями, Бек замедляет шаг, поэтому получает тычок в спину от Вонга, выводящий его из оцепенения и возвращающий в реальность. Они подходят к этому самому окну, возле которого уже стоит Стрэндж, внимательно оглядывающий гостей. Краем глаза Квентин видит, как Питер расслабляется при взгляде на мага, его плечи опускаются, а на лице появляется слабая улыбка — видимо, вспомнил о каких-то совместных приключениях в прошлом, связавших этих двух совсем разных супергероев навсегда. — Пять переходов, четыре измерения, — говорит Стрэндж, когда Вонг, смерив Квентина суровым взглядом в последний раз, уходит. — Пять минут между каждыми двумя, потом вас перебросит автоматически. Ничего не трогать, с собой не забирать, быть незаметными, в ход событий не вмешиваться, иначе мне придется за вами это все разгребать, понимаешь, Питер? — Делает шаг вперед и кладет руку ему на плечо, серьезно вглядываясь в его глаза. — Такими путешествиями злоупотреблять нельзя, поэтому я очень надеюсь на тебя. — Я понял, — Паркер несколько раз кивает. — Будем держаться в стороне. — Бога ради, — наконец не выдерживает Квентин. — Объясните, что вообще происходит. — Ты ему не сказал? — немного удивленно спрашивает Стрэндж. Питер неопределенно ведет плечами, хмуро воззрившись на Бека. — Он сам все увидит, — твердо заявляет он. — Увижу что? — Бек ощущает странное волнение. В голове столько путающихся мыслей, но ни одна из них не дает ответа на вопрос, что сейчас с ним собираются сделать. — Параллельные вселенные. Из горла вырывается странный смешок, а затем Квентин откровенно смеется во весь голос. — Вы простите, но кажется, вы настолько сильно поверили в мою ложь, что теперь уверены, будто это реальность… Неужели я был настолько убедителен, говоря о том, что пришел из другого мира? — Мы в курсе твоей выдумки, Бек, — терпеливо отвечает Питер. — Но теперь самое время познакомить тебя с настоящими параллельными вселенными, которые действительно существуют. Квентин качает головой, с явным сомнением глядя на решительную парочку. Не похоже, что они шутят, но другие реальности… это что-то из ряда фантастики, которой он увлекался лет в шесть. Непонимание происходящего и даже страх перед неизвестным сковывают все тело, вызывая острое раздражение. Уж лучше бы они его оставили сидеть в камере, чем тащили куда-то, разговаривая странными фразами. — Что ж, — говорит вслух, вымученно улыбнувшись и натянув на лицо спокойную маску. — Прежде чем мы отправимся, может быть, снимете это? Бек изящно протягивает руки вперед, открывая вид на запястья. Питер уставляется на них, медлит, взвешивает все «за» и «против», явно не желая освобождать Квентина, но затем встречается взглядом со Стрэнджем. Один ленивый взмах рукой — и наручники, противно звякнув и резанув по ушам этим неприятным звуком, падают на пол. Бек довольно растирает руки, лишь бросив короткий взгляд на красно-синие гематомы, а Питер, рядом с которым он становится, заметно напрягается. Не верит. — Только попробуй убежать, — тихо предупреждает, пока Стрэндж открывает портал. Уголки губ Бека невольно поддергиваются вверх. — Куда же я без тебя, — бормочет, ухмыляясь, когда пространство перед ними озаряется ярко-оранжевым светом. Один шаг — робкий, осторожный, прямо в это рыжее пламя — и все вокруг крутится в цветном калейдоскопе, выводя из равновесия. От неожиданности Питер пугается, хотя, вероятно, уже и проходил через порталы, поэтому его рука крепко вцепляется в кофту Бека, тянет на себя, из-за чего тот покачивается, и так еле держась на ногах. Но если в другое время Квентин бы скорчил гримасу в ответ на эту слабость Паучка, то сейчас сам хватается за подростка как за спасительную соломинку и молча стоит рядом, прикрыв глаза и готовясь к самому худшему.***
Квентин никогда не предполагал, что сможет посмотреть на себя со стороны. Именно поэтому, когда он видит человека, как две капли воды похожего на себя, Бек теряет дар речи и целую минуту не может выговорить ни слова. Ему даже не кажется странным, что они находятся в больнице, ведь мир словно сужается, а все внимание сосредотачивается на своем двойнике, сидящего в палате и устало развалившегося на узкой койке, но не теряющего какой-то серьезности, концентрированности. То же лицо, те же глаза, правда правый покраснел, та же прическа, разве что бороды не хватает, а на правом виске наложена повязка — это точно он, Квентин Бек, и это никак не может уложиться в сознании. Это так странно, неправильно, непривычно, запутанно, словно случилось раздвоение личности, словно он одновременно проживает две жизни… — Что… что это? Я не понимаю, — одними губами выговаривает, пошатнувшись и забыв о напускном равнодушии. — Этого не может быть. — Это параллельная вселенная, — отвечает Питер, о котором Бек вспоминает только сейчас. — Ты видишь себя в этой реальности. — Но зачем? Зачем ты меня сюда притащил? — Чтобы своими глазами увидеть, каким ты можешь быть, если захочешь. Квентин непонимающе смотрит на Паркера, но через мгновение отвлекается, напряженно наблюдая за «собой», когда в палату заходит немолодая женщина, везя перед собой инвалидную коляску с маленькой девочкой. — Детектив Локи, надеюсь, мы вам не помешали? — тихо осведомляется она. Имя скандинавского бога слегка смешит, но Бек не уделяет ему особого внимания, продолжая наблюдать за происходящим из коридора. — Нет, — сухо и четко отвечает тот, выпрямляясь и косясь на девочку, которую с этого ракурса разглядеть не представлялось возможным. На некоторое время повисает молчание. Бек стоит как вкопанный, не в силах сдвинуться с места и всецело поглощенный наблюдением за Локи. Раз есть такая потрясающая возможность, нужно ее использовать. — Дочке… уже лучше, — также негромко продолжает девушка. — Надеюсь, вскоре она будет в полном порядке. Она хотела бы поблагодарить своего спасителя. Спасителя… Квентин только сейчас задается вопросом, почему этот детектив находится здесь, в госпитале, а его лицо изранено. Мысли выстраиваются в логическую цепочку, позволяя увидеть полную картину. Локи спас ее, спас этого ребенка, возможно, чуть сам при этом не погиб… Сердце почему-то болезненно пускается вскачь, а дыхание сбивается, из-за чего Беку приходится несколько раз глубоко вдохнуть, встретившись взглядом с обеспокоенным Паучком, до этого так же наблюдавшего за двойником. — Привет, — Локи пытается слабо улыбнуться ребенку, но та ничего не отвечает. В палате снова воцаряется тишина. Квентин слабо отмечает, что тем людям почему-то неловко находиться рядом, а детектив слишком вежлив, чтобы их проводить за дверь… — Вы найдете его? — вдруг спрашивает девушка. — Моего мужа? Локи как-то дергается и странно моргает. «Нервный тик», — с сочувствием понимает Бек. «Еще бы, при такой работе… Сколько раз я был на волосок от гибели?» — Найду. — И хотя ни один мускул не дрожит, а голос двойника весьма спокоен, когда детектив произносит эти слова, Квентин понимает, что он говорит чистую правду. Он найдет его, снова доведет себя преданностью своей работе и своему делу, хоть в лепешку расшибется, но спасет еще одного человека. Такой правильный, честный, выполняющий свои обещания… в то время как Бек уже давно погряз в своей лжи с головой. — Боже, где же он? — Девушка закрывает лицо руками, всхлипнув. Невольно Квентину даже становится ее жаль. — Он сделал все, чтобы найти нашу дочь, я благодарю Бога за это и молюсь, чтобы он был жив! Квентин снова смотрит на себя. Локи выразительно оглядывает женщину, кисло улыбнувшись, и что-то обреченное мелькает в его взгляде. «Ему никто не говорит спасибо» — внезапно находит причину Бек. Детектив нашел дочку, найдет мужа этой женщины, а она благодарит кого угодно, даже Бога, которого не существует — но не доблестного стража порядка… На душе становится тоскливо и гадко. Локи заслуживает гораздо больше, чем доброе слово, однако не получает даже его. — Скажи ему, — приглушенно вырывается у Квентина. — Скажи, что она не права. Он снова игнорирует удивленного Питера, все это время находящегося рядом, и с мольбой глядит на детектива, уставившегося на свои руки, но тот продолжает хранить покорное молчание, позволяя выразить опечаленной женщине свои чувства. — Почему? — недоуменно восклицает Квентин, повернувшись к Паркеру. — Почему ему не нужно признание? Паучок смотрит прямо в его глаза. Выражение его лица впервые за последнее время стало мягче, даже веселее, словно он уже забыл про свои обиды, складки на лбу разгладились, и даже расширились зрачки, в которых словно можно прочитать все его эмоции. — Потому что он герой, — просто отвечает Питер. Эта фраза становится последней, прежде чем их затягивает куда-то назад, а мир перед глазами начинает снова вращаться с бешеной скоростью.***
В этот раз переход проходит лучше — Квентину даже почти удается удержаться на ногах, а голова не кружится так сильно. Вяло оглядевшись, Бек пораженно останавливается, хотя, казалось бы, чем его можно было еще удивить. Вид не то что бы красивый — он потрясающий. Впереди раскинулись величественные горы, озаряемые яркими лучами заходящего солнца, а прямо перед ними лежит озеро, в котором отражается ясное голубое небо. Пейзаж гипнотизирует, чарует, захватывает — и Беку не сразу удается избавиться от этих дурманящих чар, поэтому он самозабвенно делает шаг вперед, навстречу природе, но тут же останавливается, потому что Паркер крепко хватает его за локоть. — Куда собрался? — Подозрительно-вопросительно, со стальными нотками в голосе. Все еще не доверяет до конца. — Брось, я никуда не сбегу, — закатывает глаза, — просто хотел найти себя, то есть двойника из этой реальности. Пять минут — это немного. Он снова отворачивается, заслышав негромкий смех где-то относительно недалеко от них, однако Питер упрямо тянет его на себя, заставляя чуть пригнуться и отойти в тень. — Нам следует быть более осторожными и не подходить так близко, — почти шипит. — Там, в больнице, нас могли заметить. Представь, что бы было, если бы Локи увидел себя, стоящего в коридоре? Стрэндж мне голову оторвет! Остается надеяться, что на нас никто не обратил внимания. — Питер говорит быстро, четко, испуганно, пытаясь найти в лице Квентина хоть что-то похожее на согласие. — Поэтому мы остаемся здесь. — Но мы ничего не увидим! — Бек слишком поздно замечает, каким возмущенным становится его голос. Паучок это видит, поэтому ехидно улыбается. «Видишь, тебе ведь стало интересно» — так и читается в его глазах, в которых плещутся озорные искорки. В прочем, снова зазвучавшие голоса прерывают их переглядывания. Не сговариваясь, они поднимаются и делают несколько шагов вперед, спрятавшись за деревом и уже оттуда наблюдая за происходящим. Впереди, у самого озера, Квентину удается разглядеть две мужские фигуры. Увидев себя, он уже практически не удивляется, разве что отсутствие бороды, из-за чего лицо казалось совсем молодым, и ковбойская шляпа на голове — никак, шестидесятые годы прошлого столетия — выглядели непривычно. Этот другой Квентин сидел прямо на земле, невзирая на прохладную погоду, положив голову на плечо белокурому мужчине и приобнимая его правой рукой. — Джек, прекращай, — довольно грубо говорит тот, когда двойник Бека начинает поглаживать его по спине. — Отвлекаю тебя от созерцания Горбатой Горы? — Джек смеется, не обращая внимания на колкость. — Эннис, у тебя еще будет много времени ей полюбоваться, я уверен. До Бека не сразу доходит, что происходит, а затем его охватывает жуткое раздражение, горячим металлом разлившись в грудной клетке. — Ты специально выбрал эту вселенную, где я гей? — гневно шепчет он Питеру. — Это просто смешно! Что ты собираешься мне этим доказать? — Но я… — Питер замолкает, мотая головой, — Я не выбирал реальности. Всем этим распоряжался Стрэндж. Квентину слабо верится в это, хотя Паркер звучит правдиво. Эннис, вдруг завлекший Джека в страстный поцелуй, с определенного ракурса выглядел уж слишком похожим на Питера, пусть и его кудри не были темными да и сам он выглядел намного старше Паучка, а Джек, увлеченно отвечающий на этот жест любви выглядел… счастливым? Бек не помнит, когда он сам последний раз был таким радостным — может, когда Паркер все же отдал ему ЭДИТ? Сравнение кажется таким до тошноты глупым… — Ты боишься быть любимым? — внезапно тихо спрашивает Питер. Квентин смотрит на него. Хочется скривиться и послать парня куда подальше, чтобы с его лица исчезло это сочувственно-участливое выражение — Бек никогда не любил жалость по отношению к себе — хочется в очередной раз сказать что-то саркастическое, перевести тему, возможно, отшутиться, но сил на это почему-то не было. Вместо этого он пожимает плечами, задумчиво уставившись перед собой. — А ты? — довольно-таки безразлично и сухо осведомляется он. Питер осторожно кивает. Причину можно и не называть. Последние несколько секунд пребывания в этой реальности они наблюдают за искренней любовью двух ковбоев на фоне магнетического пейзажа Горбатой Горы.***
Они находятся, очевидно, в редакции какой-то газеты. Куча людей сидят за разными столами и шелестят бумагами, а кто-то пишет очередную статью на старомодной печатной машинке, и все помещение наполняется размеренным звуком клавиш и негромкими голосами. Квентин, протирающий глаза после очередного перехода, не сразу приходит в себя, а затем оглядывает Питера, почему-то с открытым ртом уставившегося вперед. — Что такое? Неужели мертвого увидел? — усмехнувшись, Бек следит за направлением его взгляда и тоже замирает, не веря своим глазам. Рядом с двойником Квентина, находящегося в метрах семи от них, прямо на столе сидит Тони Старк. Беку приходится еще раз протереть глаза, чтобы убедиться, что происходящее реально, хотя казалось, что удивить его уже будет очень трудно, но Старк этой вселенной никуда не исчезает, продолжая внимательно вслушиваться в речь своего коллеги. Внутри Квентина разгорается самый настоящий пожар, а разнообразные чувства — беспокойство, ненависть, даже страх — смешиваются, отчего его начинает тошнить. Кого, а вот Старка он мечтал видеть в последнюю очередь. Воспоминания, связанные с Железным Человеком, неприятно всплывают в голове — Старк Индастриз, украденный проект, его смерть после спасения целой вселенной, жажда отомстить уже мертвому герою… Едва сумев оторваться от наблюдения за Тони, Квентин снова смотрит на Питера, поразившись изменениям в его лице. Его глаза увлажнились, а в их уголках собрались слезы, и он кусает губу, с восхищением и глуповато-грустной улыбкой пялясь на представшую картину. Бек даже с какой-то легкой ревностью задумывается о том, что Паучок никогда так не смотрел на него, прежде чем успевает преградить ему дорогу, когда тот, затаив дыхание, делает уверенный шаг вперед. — Пусти! — мгновенно вскипятившись и ощетинившись, почти что кричит Паркер, из-за чего у Квентина возникает огромное желание заткнуть ему рот. — Я обязан с ним поговорить! — Нам нельзя, помнишь? — понизив голос, лихорадочно шепчет, вцепившись в воротник его рубашки и слегка встряхнув парня. — Питер, пойми, это не он. Это не Старк, и он никогда им не был. Паркер перестает вырываться. Наваждение словно покидает его, и он несколько раз моргает, прежде чем вновь более осмысленно взглянуть на него, а затем грустно перевести взгляд. — Ты прав, — обреченно повторяет он. — Это не Тони. Черт, Квентин бы соврал, если бы сказал, что его сердце в этот момент не защемилось. — … а самое лучшее — то, что когда я умру, я смогу возродиться в раю, а все кого я убил будут моими рабами. Свое имя я не назову, потому что иначе вы будете мешать мне собирать коллекцию рабов для будущей жизни, — тем временем обескураженно считывает с листка двойник Квентина. — Что скажешь, Пол? — У Зодиака явно проблемы с головой, — лениво отзывается тот. — Он ведь даже отправил ключ для расшифровки своего же послания. — Зодиак? — внезапно поражается Квентин, встрепенувшись. — Да-а, он так и сказал, — недоуменно отвечает Питер, успевший немного успокоиться. — А что? — Если я не ошибаюсь, — медленно протягивает Бек. — Зодиак — это серийный убийца, действовавший в Калифорнии и Сан-Франциско в конце шестидесятых. Он использовал этот псевдоним, когда присылал зашифровки в газеты, и, хотя об этом спорят до сих пор, многие уверены, что под его маской скрывается Артур Ли Аллен. — Он ловит на себе все еще непонимающий взгляд Паркера. — Я много читал об этом… Значит ли это, что мы сейчас в прошлом? А они, — указывает на увлеченно записывающего что-то на бумаге двойника и внимательно наблюдающего за ним Пола, — те самые Роберт Грейсмит и Пол Эвери, кто помогут раскрыть это дело? — Он с возбуждением оборачивается, желая взглянуть на великих людей, но почему-то теперь за столом сидит один лишь Роберт, а от двойника Старка и след простыл. — Вот черт, где он? — с легким испугом вопрошает он, а затем замечает его буквально в паре метрах от себя. Почти молниеносно шарахается в сторону, прячется за столб, отворачивается, чтобы тот не заметил его — жаль, не успел схватить с собой Питера — а затем слышит его бархатистый баритон: — Молодой человек, вы что-то здесь потеряли? — Я… я… — Квентин зажмуривается. От растерянно-восхищенного голоса Питера хочется то ли смеяться, то ли плакать. — Я просто… — Да? — Пол звучит участливо, дружелюбно, но немного высокомерно. Питер судорожно вздыхает, пытаясь собраться с мыслями. — Я просто слышал о вашем расследовании и хотел сказать, чтобы вы повнимательнее присмотрелись к Артуру Ли Аллену. Квентин, не сдержавшись, тихо матерится, хлопнув себя по лбу, и едва ли дожидается, чтобы Старк уже отошел, а затем крепко хватает Питера и быстро-быстро идет, таща беспомощного Паучка за собой и отпустив его только тогда, когда они сворачивают в безлюдный коридор. — Что ты творишь?! — Чуть ли не брызгается слюной, впечатав его в стену. Глаза Питера, такие испуганные сначала, становятся темнее, как тучи перед протяжной грозой. — Ты соображаешь, что ты делаешь? Кто тут мне внушал про то, что нам нельзя вмешиваться, м? Ты мог кардинально поменять всю историю, идиот! — Я? — Придя в себя, он отпихивает Квентина от себя. — Не смей на меня орать, ты просто… просто ничего не понимаешь! — Да что ты? — Бек скрещивает руки на груди. — Не понимаю то, что ты увидел Старка, вспомнил свою первую любовь и не смог устоять перед его чарами опять? Руки Питера сжимаются кулаки, и он делает шаг к Беку, встав почти вплотную, а Квентин с безразличием думает, что сейчас тот сорвется и ударит его. Но Паркер каким-то образом сдерживается. Его грудная клетка поднимается и опускается, он тяжело дышит, но ничего не предпринимает. — Ты ничего не понимаешь, — повторяет он. — Потому что никогда не любил. Бек облизывает внезапно высохшие губы и усмехается. — С чего ты взял? — просто отвечает он. Питер подается навстречу, внезапно еще больше сокращая расстояние между ними, но пространство вокруг них загорается рыжим пламенем — их перебрасывает в очередную реальность. И в этот раз Квентин по-настоящему жалеет, что им не дали чуть больше времени.***
Они стоят за углом серого дома, за который успели спрятаться ранее, чтобы их никто не заметил. В метрах десяти от них — желтый автобус, битком набитый людьми, а прямо перед ним — двойник Джейка и молодая длинноволосая шатенка, едва сдерживающаяся, чтобы не заплакать. Квентину немного смешно. Он никогда не любил мелодрамы что в жизни, что на экране, поэтому наблюдать за любовными притязаниями парочки (тем более, когда один из них — он сам!) ему не хотелось, в отличие от Питера, увлеченно наблюдающего за ними. — Я осознаю, что полон дерьма, потому что… — тихо, запинаясь, думая над каждым словом — этому Беку признания тоже даются с трудом. — Потому что… Я никогда за всю свою жизнь ни о чем не беспокоился, был эгоистом. И все принимали это, это же Джейми! — Он нервно смеется, взъерошив свои волосы, но не прекращая прямо смотреть на девушку перед собой. — А ты… ты увидела во мне другое. Я еще не встречал кого-то, кто верил, что я способен на большее. До встречи с тобой. Бек шумно сглатывает, чувствуя, как к лицу подступает краска, словно это у него только что вырвались эти слова, словно это он признается и первый раз говорит правду. Мельком бросив взгляд на Питера, он облегченно вздыхает — тот поглощен происходящим, не замечая перемены в настроении Квентина. — Но ты убедила меня в этом, Мэгги — продолжает Джейми, делая осторожный шаг вперед и дотрагиваясь до ее ладони. — Так что, к несчастью, ты нужна мне… а я нужен тебе. — Не нужен. — Мэгги всхлипывает, вырывая свою руку. — Нет, нужен. Эй, — Двойник Бека уже забавляется этой ситуацией, подходит ближе, нежно берет теперь уже ее лицо в ладони. — Вообрази, что в какой-то другой вселенной есть пара точно как наша, да? Квентин фыркает, качая головой — сходство с их реальностью слишком очевидно — а когда снова смотрит на Питера, тот глядит прямо на него, и в его глазах плещется слабая надежда, немой вопрос. Он выглядит устало, побитым щенком, выброшенным на улицу, завядшей розой в горшке, но его улыбка… легкая, непринужденная, светлая отвлекает все внимание на себя. И Бек позволяет себе неуверенно улыбнуться в ответ. — Вселенная, где она здорова, а он идеален, — доносится до них будто уже издалека. — Только знаешь что? Я не хочу быть на них похожим. Я хочу нас. Тебя. Джейми притягивает Мэгги к себе, и та, уткнувшись ему в плечо, тихо плачет, всхлипывая и растворяясь в его объятьях, а в душе Квентина становится как-то спокойно, свободно… хорошо. Он продолжает молча переглядываться с Питером, тоже делающего определенные выводы, осторожно улыбаясь, и, возможно, наконец понимая, что ему нужно делать. — Знаешь, а ведь ты не вынес самого главного из вселенной Зодиака, — вдруг говорит Питер, нарушая идиллию. — И чего же? — недоуменно хмурится Бек, скрестив руки на груди и выгибая одну бровь. Паучок хитро ухмыляется — Того, что ты можешь работать вместе с мистером Старком. Все вокруг начинает светиться уже таким знакомым ярким светом, и внезапно Квентин чувствует резкое желание остаться здесь, не уходить, избежать возвращения в свой мир, поэтому он разворачивается и, не обращая внимания на громкий возглас Питера, несется прочь. Но, словно в замедленной съемке, магия Стрэнджа настигает его, не пройдя он и пяти метров, захватывает, и стоит Беку лишь один раз моргнуть, как он уже находится в знакомой башне мага, растянувшись на полу.***
Какое-то время они просто молчат. Стрэндж, строго отчитавший Паучка за неосторожное поведение — как оказалось, он видел многое из их путешествий, почти все — дал им пять минут, отправившись еще раз проверять, не заметил ли кто присутствия Питера и Бека, поэтому Квентин и Паркер просто сидят на диванчике, не решаясь начать разговор. Наручники, лежащие прямо на столе перед ним, еще больше усугубляют мрачное и унылое настроение, повисшее в помещении, казалось, что сейчас они сами возьмут и обхватят его запястья, лишая свободы, которую он чувствовал, прыгая из одной вселенной в другую. Сбежать не представлялось возможным — после той слабой попытки Питер следил за ним очень внимательно, поэтому оставалось просто неподвижно сидеть, уставившись в одну точку перед собой. Возвращаться в этот серый, скучный мир, в котором Бек злодей и в котором ему придется всю оставшуюся жизнь провести в тюрьме, однозначно не хотелось так, как было в начале приключения, впрочем, он в целом весь изменился. Поведение его двойников в параллельных вселенных действительно повлияло на ход его мышления, заставило задуматься над своими поступками, и сейчас, когда он ждет своей участи, ему это совсем не нравилось. Не нравилась перемена настроения, не нравилось то чувство, растущее в груди, не нравилось, что Питер оказался прав… и с этим нужно было что-то делать. — Не выйдет, — говорит он вслух. — Что? — непонимающе отзывается Питер. — Не выйдет. У всех них, моих двойников, ничего не получится. — Он решительно кивает, как бы подтверждая свои слова. — Детектив Локи пусть и будет героем, но очень скоро погибнет, спасая очередную жертву, ты ведь видел, что случилось с ним до этого. Джек никогда не будет с Эннисом — в их время это не было принято… — Что ты такое говоришь? — возмущенно восклицает Паркер. — Если Джек и попытается бросить все и остаться с ним, то Эннис точно на такое не пойдет, он слишком горд и зависим от общества, — невозмутимо продолжает тот. — Что до Грейсмита и Эвери, так и не будет доказано, что Артур является Зодиаком, поэтому их расследования многие не будут воспринимать всерьез. А Джейми… — Замолчи, замолчи, замолчи, замолчи! — Питер вскакивает, с ужасом и раздражением глядя на Квентина. — Не смей этого говорить! Почему ты такой упрямый? — Наблюдать за раскрасневшимся от гнева Паучком становится даже весело. — Тебе показали твои лучшие стороны, а ты все равно не воспринимаешь этого! Почему ты считаешь, что они не могут зажить счастливо? — Потому что я бы на их месте… — Но они — не ты! Слова вырываются прежде, чем до Паркера доходит их смысл. Вот и все. Он сам признал то, что Квентин совсем не такой, хотя все время пытался доказать обратное. Бек видит, как постепенно лицо подростка грустнеет, а в глазах появляется глубокое отчаяние и разочарование. Питер закусывает губу, отводя взгляд и пытаясь собраться, чтобы не показывать свою слабость, а в душе Квентина становится как-то тоскливо. — Да, я не похож на них, — соглашается Бек, внимательно глядя на Питера. — Я совсем другой, и рад, что ты это понял. — Я ошибся, — вздохнув, капитулирует Паучок. Он подходит к столу и решительно берет наручники, отчего Квентин морщится. — Я это признаю. Его голос практически ровный, будто ему совершенно безразлично происходящее и Бек в целом. Питер делает шаг вперед и вытягивает руку, как бы требуя протянуть его руку в ответ, чтобы он мог надеть на него наручники. — Но я могу попробовать исправиться. Паркер снова смотрит на него, изумленно, уже устало, бессильно, исподлобья. На лице — столько оттенков чувств, что можно в них потеряться, запутаться навсегда и больше никогда не освободиться. А Квентин и не хочет. — Вселенная, где она здорова, а он идеален, — вспоминает он. — Вот только я хочу быть на них похожим. Бек видит, что Питер верит, слабо, но верит. А это уже значит многое. Наручники снова противно звякают, когда Паучок кидает их обратно. Они еще несколько секунд смотрят друг на друга, пытаясь прочесть и заглянуть другому в душу. Из коридора доносится голос Стрэнджа, зовущий Паркера, поэтому он, встрепенувшись, идет к выходу, но затем, помедлив, серьезно кивает Беку, после чего все же выходит из комнаты. Квентин закрывает лицо руками и странно улыбается, гадая, стоит ли подавлять это желание обмануть Паучка снова или нет.