Балконы

      Секс — это просто секс, потребность, животная.       Мысленно оглянувшись на балконный проем, за него, за плотные шторы, вглубь комнаты, выражение его лица вмиг переменилось — казавшееся безмятежным, еще зажатое в трансе состояние развеялось подобно мелким песчинкам, будь то заброшенных порывом ветра в океан, или накрытых прибрежной волной.       Демоны насытились и сбежали, оставив падать прахом частицам пресыщения.       Придает ли смысл этому тот, кто сейчас мирно покоится на белоснежных простынях, пропитанных похолодевшим потом? Точно под стать кошмарам.       И лучше не давать проходу мыслям о продолжительности истязаний, переключить внимание, да хоть на то, что находится прямо перед твоими глазами: кисти рук, сложенные запястье к запястью на ограждении, хранящие какую-то скрытую непосвященному человеку информацию о владельце; гладь заасфальтированной не так давно дороги, чье воплощение рушило покой, врывалось в уши, вдобавок терзая после сознание отзвуками столь напоминающими рапсодию новорожденного; или эта пустота, разделяющая…       Что может быть прекраснее… сотворения собственной жизни на века, тысячелетия вперед, вглубь гниющих сосудов сгустков шестнадцатичасовой энергии, проводников традиционных стандартов, иссушенных слез счастливого Бога.       — Праздник продолжится по совершенным тобой поступкам, вершитель правосудия строг и дисциплинирован.       Николай устремил взгляд в небо, нежно улыбнулся, выпрямляя спину, готовясь шагнуть в привычное марево, приподнимая под наклоном стопу от керамической плитки, легко скользя кончиками пальцев назад.       И не смог ступить дальше: обостренный слух завел механизм, зрачки забегали по всему окружающему пространству, иногда не согласовано с поворотами головы. И резко остановились.       Распахнутые дверцы противоположного балкона — распахнуты глаза, с подрагивающими ресницами; плавно скользящий тюль, словно танцующий по паркету — словно ищущий прибежища; прогнувшийся в спине под главный аккорд — наклонившийся за ограждение навстречу.       Крадущиеся шаги, все очень тихо, хоть внутри не перестает бурлить нахлынувший океан эмоций, каждое движение слажено, четкое, и разум тонет, вброшенный в объятия чувств. Ритм сердца барахлит, и ключ в замочной скважине.       На ходу сплетая невысушенные волосы в тугую косу, пропуская мимо болезненные ощущения натяжения, не способные отрезвить, ни по привычке, ни из-за напрочь затуманенного сознания, Николай сбегал по лестнице, пропуская ступени, каждый раз на грани оступиться и разбиться.       — Ведь я предупреждал, что ты не сможешь совладать с собой.       — Сыграй мне, — выпалил Гоголь, хамовато проникая в чужую квартиру, подталкивая хозяина к его недавнему месторасположению, на ощупь вводя задвижку внутрь дверного косяка, хладнокровно медленно, используя время, чтобы перевести дыхание.       Сигма послушно вернулся в зал, скользя по паркету мягкой поступью, не оборачиваясь. Опустился на табуретку и приподнял ладони над клавишами. Застыл в этом положении, пока не уловил скрип матраса — Николай сел на кровать чуть позади, так чтобы не попадать в поле зрение мужчины.       Подушечки пальцев коснулись черных клавиш, плавно соскользнув на белые. Помещение наполнилось звуками идеально настроенного пианино.       Музыка искала отражение, бросаясь на стены, искала то, что готово ее принять, где можно не только оставить свой отпечаток, но поселиться.       И Гоголь слушал, не способный отрешиться: вгляделся в тьму противоположного балкона, ожидая уловить мельчайший признак, способный выбросить все существо в панику, затем перевел взгляд на пианиста, примечая строго выровненную осанку, чуть отведенные назад плечи, приподнятый подбородок — знал, что крайне сосредоточен, не закрывая глаз, в этом мире он существует сейчас только мелодией, исходящей от искусного танца кистей рук по клавишам.       Черные клавиши — тьма помещений, белые клавиши — светлые шторы, замирающий миг — только не останавливайся, не сбивайся, не позволяй пальцам соскользнуть и не воспроизвести правильного звука, не позволяй мыслям пробиться сквозь эфир, не приводи в чувство, завораживай, гипнотизируй, возводи, растворяй и наполняй. Не отвлекайся, продолжай играть.       И ты сам не поймешь как окажешься рядом, наклонившись, затяжно прошепчешь имя чуть правее затылка, скользя губами по аккуратно расчесанным волосам, обнимая чуть ниже плеч, обвивая руки по предплечьям, накрывая запястья, зажимая вены, затормаживая приток крови, спуская с небес на землю, или обратно.       Николай отстранился и накрыл его руки своими, отстраняя от пианино, опрокидывая клап, выбивая табуретку из-под ног, подловив вздрогнувшее тело и, наконец позволив себе вглядеться в широко распахнутые глаза, отпустив вспотевшие ладони, прижимая к себе, уверенно надавливая на поясницу и путая в пальцах пряди, сжимая сзади за шею, коснулся кончиком языка между губ, приоткрывая их, целуя, сминая, облизывая, поглаживая внутренней стороной языка по эмали зубов, позволяя прикусывать, набрасываться освобожденным измождением, впутываясь в очередное заключение, сладкое, томительное, под час слишком опасное, но жизнестоящее.       — Я не умею благодарить.       — Всего лишь чаще выходи на балкон.