Denmark and Winter - Every Breath You Take
***
— Пап, можешь приехать? — плевать, что на часах почти полночь. Зак спит и наверняка видит уже пятый сон подряд. Возможно, отец тоже спал. Хотя он поздно ложится. Плевать. Эмма слишком долго терпела. Все думают, что у неё проблемы с алкоголем. Да, возможно, она много пьёт. Точнее, часто. Это не особо мешает работе, но не в этом дело. Она пыталась решить все сама. Но это не в её силах. Все думают, что она похудела из-за алкоголизма. Её синяки вокруг глаз, острые скулы, которых раньше не было, бледность лица… Все винили алкоголь. И считали, что у Эммы проблемы. Но они не знали, что действительно виновато в её состоянии. Это не бухло, нет. Сейчас Эмма сидела в длинном свитере и шортах на крыльце, держа бутылку с виски. Нет, проблема не в алкоголе. Он ей не мешает. Недавно Зак сказал, что она очень изменилась после съёмок. Она снималась в фильме, где играла убитую жизнью девушку, которая не нашла другого выхода, кроме иглы. После этого Эмма поссорилась с парнем и не разговаривала с ним какое-то время. Хотя он был прав. И она понимала это. Но хотела исправить все самостоятельно. Она полностью погрузилась в роль всего раз. Она думала, что сразу же соскочет, как только поймет страдания своего персонажа. Но не получилось. Роль, которую играла Эмма, полностью поглотила её. Не отпустила на свободу. И теперь Эмма была пленником своего персонажа — своего воображения. — Пожалуйста, не говори маме. Было страшно даже просто осознавать то, что происходило. Было страшно даже просто самой себе сказать, кто она. Кем стала. Во что превратилась. Эмма сделала очередной глоток из бутылки и расплакалась. Чёрт! Это ведь её вина. Она губит свою жизнь ради какой-то роли. Ради денег. Это же просто немыслимо! За несколько лет у нее появилось все, о чем она мечтала: деньги, слава, признание, любовь. Ей действительно повезло стать известной на весь мир за такое короткое время. Ее знали все, абсолютно. Но теперь… Это был один из самых ожидаемых фильмов года. Съемки давно закончились, в сети появился первый трейлер, а критики даже оставили неплохие рецензии. Все должно было пройти хорошо, и закончиться тоже. Но в какой-то момент что-то пошло не так. Эмма все размышляла, когда именно она свернула не на ту дорогу. Когда она согласилась на роль? Или когда стала вживаться в персонажа? А, может, когда проявила слабость и не смогла вернуться в реальность? Все знали о том, что Эмма вживается в роль полностью. Даже в перерывах между съемками она почти не выходит из образа, чтобы не потерять то самое состояние. Эта роль действительно много для нее значила. Сейчас многие ее поклонники пророчили ей награды за лучшую роль. Она должна была войти в историю. Как же она легко оступилась. Она всегда считала себя сильной. Эмма претерпела много изменений в своей внешности до этой роли, и она никогда ни о чем не жалела. А теперь она сидела на крыльце и не знала, что же делать. Она достала из-под свитера шприц и покрутила его в руках. Больше двенадцати часов она продержалась. Для нескольких месяцев зависимости это было огромным достижением. Но теперь мозг совершенно не соображал — Эммой начинали двигать инстинкты. Будто кто-то вбил ей в голову, что без дозы это прозрачной жидкости, она умрет. Что именно от этого шприца зависит ее жизнь. Родители жили на другом конце города. Нужно было продержаться всего полчаса, и все бы закончилось. Отец ей поможет вылечиться. Он точно поможет. Нужно всего лишь немного подождать и потерпеть. С другой стороны, она ведь достаточно натерпелась. А всего один укол помог бы решить все проблемы. Так почему бы не сделать его? Это ее жизнь, и она в праве делать все, что ей угодно. Нет, нельзя. Смелости самостоятельно поехать в клинику не хватило, поэтому нужно было просто собраться духом и подождать. Дрожащими руками Эмма положила шприц рядом с собой на ступеньку. Главное не смотреть на него. Нужно было просто отвлечь себя на какие-то двадцать минут. Время тянулось невыносимо медленно. Бутылка виски давно опустела, но Эмма не чувствовала опьянения. Наоборот, ей хотелось еще. Ей хотелось большего. Алкоголь этого не мог дать. Взгляд снова остановился на шприце. Одна только мысль о том, чтобы снова проявить слабину, но улучшить свое самочувствие, убивала и радовала одновременно. Ведь до этого с ней ничего не происходило плохого, так что будет сейчас? И так прошло больше полусуток. Это слишком много. Руки тряслись. Тело было в холодном поту. Трудно было дышать. Алкоголь совершенно не действовал. Взгляд буравил иглу, и Эмма практически держала себя руками, дабы не схватить ее. Сил снова взять его и выбросить не было. Сколько уже прошло? Двадцать минут? Тридцать? Час? Эмма уже потеряла счет времени. Да и это было уже не важно. Она закрыла глаза, надеясь, что это ей поможет отвлечься. О чем можно думать в такой момент, как не об игле? Награды… Признание… Нет, все не то. Именно это и привело ее к тому, что теперь она сидела на крыльце, глотала виски и смотрела голодными глазами на шприц с очередной дозой. А ведь родители хоть и не приветствовали наркотики и алкоголь, но не прививали в ней интерес попробовать их, забив на все запреты и угрозы быть наказанной. «Запретный плод сладок», — да, но не в этом случае. У Эммы никогда не было желания пробовать их. Да, без алкоголя вечеринка — не вечеринка, но девушка никогда этим не злоупотребляла. Наоборот, Эмма отличалась здравомыслием и всегда действовала, полагаясь на свой разум, обдумав все тысячу раз. Что в ней изменилось после того, как она получила эту злосчастную роль наркоманки? Она, естественно, изучила поведение зависимых, их мотивы. Она изучила наркотики. Эмма даже один раз посетила наркологический центр, в котором ей дали возможность пообщаться с парой пациентов, чтобы получше понимать своего персонажа. Но она делала так всегда. Эмма всегда изучала своих персонажей от и до. Она копала до малейших деталей, чтобы нигде не облажаться. И всегда все получалось идеально, как актриса и планировала, — отзывы критиков о фильмах с ее участием были просто потрясающими. Но в этот раз, пусть фильм и удался, и все остались довольны, что-то пошло не так. Возможно, Эмма перестаралась с подготовкой. Она не знала, почему она решила попробовать стать еще ближе к своему персонажу. В тот самый момент, когда Эмма впервые заводила иглу под тонкую кожу, она была трезва, и она прекрасно понимала, что это может повлечь за собой. Но она почему-то не остановилась. С каждым съемочным днем, с каждой похвалой режиссера, Эмма будто бы начинала гордиться собой. Возможно, ей показалось, что ее слишком сильное сближение с персонажем поощрялось. И, наверное, это и повлекло за собой эту дурацкую зависимость. Но никто не знал, о том, что Эмма на игле. Никто никогда не видел ее синяков на сгибах локтей и следов от уколов. Перед съемками она тщательно замазывала их тональным кремом, чтобы гримеры ничего не заметили. Да, однажды она практически выдала себя, когда после сильной реакции на дозу забыла обо всем, опоздала на съемки и, в общем-то, была не в состоянии трезво мыслить. Но все же ее разуму хватило сил сказать, что это всего лишь следы от укола после сдачи крови в клинике. Но никто не догадывался и не догадывается о том, что с ней происходит. Ее резкое похудение — просто диета, синяки под глазами и слабость — нехватка витаминов и реакция организма на тяжелый и долгий рабочий день. Никто ничего не подозревал. А может, всем просто было плевать. Как и самой Эмме. Ведь все время, что они снимали фильм, девушка ни разу не задумалась о последствиях. Она практически сроднилась со своей героиней и почти перестала различать реальность от фильма. Да, вне съемочной площадки она была не Джанет, а Эммой, ее парнем все также был Зак, но душевное состояние кричало о том, что теперь она — Джанет Уоллес, та самая несчастная девушка, разочаровавшаяся в мире и в людях и подсевшая на наркотики, не выдержав всего того говна, что на нее выливалось. Но этой самой Джанет ничего не могло помочь. Она полностью решила для себя, что не хочет бороться с миром. Что уже ничего не исправить. Что уже никакого счастливого будущего быть не может. Эмма так не считала. По-крайней мере, она пыталась так не считать. В ее жизни было много хорошего, пожалуй, больше, чем всяких сплетен, слухов и хейта в сети. Не соверши она ошибку несколько месяцев назад, она бы назвала себя по-настоящему счастливым человеком. Ведь не у каждого было то, что было у нее. А теперь она была близка к тому, чтобы все потерять. Одним разом. Из-за одного, мать вашу, укола. Хотелось спать, но сон не шел. В голове все крутилась мысль о том, чтобы все-таки не мучиться и позволить себе в последний раз почувствовать это облегчение. А потом, когда приехал бы отец и помог ей все-таки лечь в клинику на реабилитацию, она бы позволила врачам мучить себя. Она понимала, что лечение не будет простым. Что наркотик — сильное вещество, которое становится необходимым для человека. Но если бы ей помогли, она бы пошла на это. Если бы только отец быстрее приехал… Нет, больше никак. Она слишком долго ждала. Почти тринадцать часов она просто смотрела на этот шприц издалека. Хватит. Руки снова потянулись к игле. Дрожащими пальцами Эмма взяла ее, затем закатала рукав на левой руке, не забыв перетянуть плечо ремнем. Нельзя. Она была так близка к тому, чтобы наконец получить возможность все исправить. Просто нужно еще немного подождать. Совсем немного. Эмма облокотилась о стену и опустила руку со шприцом. Еще пару минут она подождет, хорошо. Прошло достаточно времени, чтобы отец мог доехать до ее дома. Горло начинает сдавливать так, что становится трудно дышать, а к глазам подступили слезы. Во что она превратилась… Эмма хотела избавиться от этой зависимости еще до того, как узнают ее родители. И она была уверена, что у нее получилось бы, но… Почему? Почему она так слаба?! — Я не могу… не могу… — Эмма не могла сдержать слезы. … и не могла сдержать себя. Обвиняя себя в своей слабости, извиняясь перед родителями, перед друзьями, Заком и остальными, кто ее любит и поддерживает, Эмма не смола больше сопротивляться сама себе — она взяла шприц и практически одним резким движением проколола тонкую кожу и ввела в вену прозрачное вещество. Все. Она просто ничтожество. Она прогнулась под каким-то наркотиком, просто веществом, которое стало ее жизнью. Вмиг дрожь ушла, а дышать стало легче. Но чувствовать себя лучше Эмма не стала: эта легкость улетучилась также быстро, как и появилась. Огромное количество эндорфинов вызвало сильное головокружение, и пусть Эмма сидела на ступеньке, она не смогла держаться ровно — она потеряла контроль и упала на холодный камень. По телу будто пробегали тысячи электрических разрядов — ее начало трясти. Эмма почувствовала какую-то усталость и закрыла глаза — так было легче. Так было гораздо более кайфово чувствовать, как по всему телу растекается наркотик. В глаза засветило что-то яркое. Кажется, это приехал отец. Эмма пересилила себя и открыла глаза, так и продолжая лежать на ступеньках. Шприц валялся где-то в ногах, там же, где и бутылка. Почему-то теперь время ускорилось в разы. Через секунду Эмма почувствовала теплые родные руки на своей коже. — Эмма, что… что случилось? Она чувствовала, как отец тряс ее, пытаясь привести в чувства и разговорить, но это слабо ощущалось. Наоборот, желание закрыть глаза и провалиться в сон становилось сильнее. — Прости… — выдавила Эмма полушепотом. — Прости, я пыталась… Она почувствовала, как отец убрал руки от нее. Она приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на него. Он держал в руках шприц, который попался ему на глаза. Почему-то стало так больно и противно от самой себя, что Эмма нехотя расплакалась — по ее щеке скатилась слеза, и состояние эйфории сменилось какой-то апатией. Вот и раскрылась правда. Даже объяснять ничего не пришлось. — Я пыталась. Правда, пыталась. Сознание покидало тело в геометрической прогрессии, поэтому говорить становилось все труднее. Наравне с тем кайфом, что Эмма испытывала до этого, появилось еще какое-то чувство, менее приятное. Точнее, совсем неприятное. Она почувствовала, как отец взял ее на руки. Он что-то говорил, пытался заставить ее что-то отвечать, но сил уже не было, как и желания — наркотик заставлял лишь лежать овощем, чувствуя, как он властвует над телом. И теперь эта власть прозрачного вещества становилась все больше, и Эмма все меньше чувствовала. Теперь ей казалось, что она летит. Ей казалось, что она одна, и отец куда-то исчез. Перед глазами были то цветные круги, то какие-то картинки. В голове были тысячи звуков. Все смешалось. В один момент стало что-то в груди кольнуло. Кажется, это было неприятно, но для девушки это казалось совсем мелким и незначительным. А затем все. Все звуки вдруг прекратились, картинки и чувства исчезли — весь мир будто остановился. Темнота. Тишина. И больше ничего.