Дочь монстра

Последние три дня Хакс только то и делал, что тренировался. Омега в полной мере ощутил, как сильно ослабли его мышцы и хватка, и был искренне рад, что сейчас у него есть возможность это исправить. Спаррингов рыжий покаместь избегал, стеснялся своей подпухшей от кормления груди, а воинов омег на Господстве было и не найти. Весь командный и военный состав состоял в большинстве своём из альф, ну и беты, конечно, встречались. Касаемо омег, то те могли присутствовать на корабле только как услужники, ну и, разумеется, подстилки. Хакса такой расклад всегда неимоверно бесил, ведь может быть иначе, справедливей. И он сам тому доказательство. Он, омега, утёр всем нос, и смог дослужиться до звания генерала, и, чего тут скрывать, вовсе не уступал самовлюблённым альфам в смекалке! Естественно, рыжий гордился собой. Без наглых усмешек и сплетен в его адрес, конечно, не обошлось. Постоянные «удачно так отсосал», «искусный наездник» и «да что тут непонятного, через постель он здесь» в какой-то момент стали такими же обыденными, как открыть после сна глаза. На деле же всё было куда менее эпично, собственные амбиции и отлично работающие мозги сыграли решающую роль, ну, конечно, есть ещё одно - отец Хакса, который вовсе не был последним человеком, хоть сам и не особо жаловал сына-омегу. Без домогательств на пути рыжего, конечно, не обошлось. Но, к его счастью, жертвой полноценного изнасилования он не стал. После силовых упражнений омега почувствовал явное изнурение, отчего на месте плюхнулся на свою пятую точку, откинувшись назад и опираясь на локти. Неподалёку оттачивали удары двое, совсем ещё зелёных, штурмовика. Они были без облачения, увлечённые боем и друг другом. Хотя это вряд ли походило на бой, они скорее дурачились. Омега словил себя на том, что улыбается, как болван, и вмиг отвернулся от юношей. Когда он стал таким до ужаса сентиментальным? Видимо всё-таки беременность и отцовство заметно на него повлияло, сделало удивительно эмоциональным и мягкосердечным. Не спеша, Хакс поплёлся в сторону выхода, босой, и с чувством согревающей усталости. Гладкая поверхность приятно холодила необутые ноги. Его спортивные ботинки невесомо пошатывались, крепко переплетаясь шнурками с тонкими пальцами омеги. Так странно было бродить этими коридорами бесцельно. Хакс чувствовал себя безымянным, ненужным, чувствовал себя призраком. Рыжий на секунду остановился, его сердце резко сжалось от услышанного, где-то впереди него, игривого женского смеха. Кому он принадлежал - догадаться несложно. Мусорщица целовала Рена. Тот даже был без своего любимого намордника. Парочка как раз находилась на пути омеги, и сворачивать в сторону, будто он трусливая малолетка, тем самым подчёркивая, что ему не плевать, Армитаж не намеревался. Что вообще за ребячество?! Обжиматься тут посреди общедоступной территории, вздор какой-то! И этот человек - Верховный лидер? Грозный воин и правитель? Просто полнейшее дерьмо. Рен, видимо учуявший запах рыжего, оторвался от своей настойчивой подружки, странно всматриваясь в лицо, казалось бы, бесстрастного омеги. - Хакс... - Господа! Доброго времени суток! — не намереваясь останавливать своё уверенное шествие ни на секунду, рыжий, не замедляя шаг, продолжил свою дорогу к апартаментам. К величайшей обиде, почти доковыляв до комнаты, Хакс почувствовал как две тёплые слезинки скатываются вниз по его щекам, оставляя аккуратные и влажные дорожки. В этот момент удручающее чувство жалости к себе охватило сознание омеги.

***

- Останься. Хоть раз. Карие глаза девушки поблескивали в тени ночной лампы. Левая ладонь Рей ласково оглаживала крупные рельефные плечи, покидающего постель альфы. - Нет. Омега выпускает обреченный вздох, как и всегда. Рен, будто породистый кот, грациозно и статно покинул каюту любовницы, направляясь в собственную. В комнате было прохладно и тихо, темнота расслабляла. Что-то мягкое упорно воткнулось альфе в правую голень, ласково трясь о ногу. - Ну привет, привет. Кошка, будто отвечая на приветствие, охотно замурлыкала. Мужчина поднял на руки животное, отметив, что чересчур раскормил это рыжее чудо. - Наверное, нужно тебя вернуть хозяину? Лениво играясь с Миллисент, Рен, как ребёнок, чувствовал надобность и желание оставить кошку себе, он привык к ней, даже... полюбил? Она была его утешением от потери, но и живым напоминаем о человеке, которого он любил, но даже не смог признаться в этом себе самому.