Dreamlike

      Посадка на рейс Токио-Нью-Йорк произошла без происшествий и лишней мороки. От разговоров с репортёрами и журналистами устал даже Кисе, давно привыкший к такому. Однако он всё равно чувствовал лёгкую усталость и напряжение, распространяемое его друзьями. Рёта надеялся, что в камеру не было заметно его стремительно меняющихся в глазах эмоций.       Он не мог ничего с собой поделать: трудно контролировать эмоции, когда речь заходит о любимом человеке.       Сев в кресло у окна, он достал телефон, быстро напечатал сообщение и, отключив, убрал обратно, пока Акаши не заметил.       Стюардесса объявила о взлёте и все заткнулись. Кисе сам понимал, что был непривычно молчалив и скорее всего все это уже заметили, так что он просто сделал вид, будто ему плохо и закрыл глаза, надеясь уснуть. В его голове вихрем пронесся вчерашний вечер и сегодняшнее утро.       Спящий Куроко был чудом: чёлка спадала на глаза, ресницы трепетали, а пальцы несильно сжимали руку Рёты. Заспанный же Тецуя был таким домашним и мягким, вызывающим желание вечно его защищать и очень трепетно обнимать. Беспорядок на голове заставлял улыбаться и пытаться исправить ситуацию.       Аомине перевёл взгляд на спящего Кисе, который отчего-то улыбался. Сам он точно не сможет вот так просто уснуть — мысли грызут. Даже если Акаши и сказал, что им плевать на мысли их друзей — Дайки так не думал. Он вновь и вновь возвращался к тому, как сегодня днём крепко стискивал в руки в кулаки, борясь с желанием позвонить или хотя бы написать Тецу и Сацуки. Ему в принципе было всё равно на приказ Акаши, тем не менее, что-то внутри заставляло послушать его и не трогать телефон, но оно же и скреблось изнутри, заставляло чувствовать тоску.       Дайки вздохнул и прикрыл глаза от усталости. Сон не шёл, но он надеялся, что эмоционально истощённый организм возьмёт своё.

***

      Момои проснулась раньше всех. Она умылась и заплела волосы в объёмную косу. Спустившись в кухню, Сацуки подумала о приготовлении завтрака, но быстро вспомнила, что плохо готовит, поэтому пошла будить Тецую.       — Тецу-кун, проснись, — парень спал на футоне, так что девушке пришлось сесть на колени, склониться над ним и чуть потрясти за плечо. Куроко всегда чутко спал, поэтому одного толчка было достаточно, чтобы он открыл глаза. Тецуя сонно прищурился и увидел перед собой Сацуки.       — Момои-сан? Сколько время?       — Хмм… Дай подумать… Примерно десять.       — Такао-кун и Химуро-кун уже проснулись? — спросил Куроко и, сев на футоне, попытался пригладить торчащие во все стороны волосы, хотя и знал о бесполезности этого занятия.       — Нет, только я проснулась. У меня возникла маленькая проблемка, — она неловко почесала щёку указательным пальцем и немного улыбнулась, нелепо хихикнув, — я хотела приготовить завтрак, но сам знаешь, что я не умею этого делать. Это был бы бессмысленный перевод продуктов.       — Момои-сан.       — Да, Тецу-кун?       — Не думай о них. Просто будь со мной. Я рядом. Мы с Такао-куном и Химуро-куном рядом. Мы станем твоей опорой и поддержкой.       Куроко внимательно и очень серьёзно смотрел ей в глаза, подмечая в них усталость, грусть, сожаление. Момои была его подругой, и он за неё переживал, пусть даже это почти не проявлялось на его лице.       Сацуки несколько секунд смотрела на него, а затем просто обняла так, что они упали на футон. Тецу обнял её со всей нежностью и позволил просто лежать. Когда девушка начала плакать, он без слов потянулся рукой к её макушке и начал осторожно поглаживать. Через какое-то время Момои успокоилась и уснула. Фантом высвободился из её объятий, встал с футона и укрыл девушку одеялом. Он собирался умыться и приготовить для ребят завтрак.       Такао и Химуро проснулись почти одновременно — запах готовящейся еды был способен поднять мёртвого, думал Такао. Глаза его были красными от слёз, видимо ночью его всё-таки пробрало. Тацуя же выглядел намного лучше — разве что красный след от подушки присутствовал на щеке. Казалось, будто его вообще не волновала вчерашняя новость. Но она волновала. Ацуши был большим ребёнком и всегда слушался Акаши — от этого становилось грустно. Что касалось Тайги — тут и говорить нечего. Химуро находил любые причины, по которым его названный брат не рассказал о такой новости. Одна из главных и любимых: Кагами сам недавно узнал и времени банально не хватило. О том, что тот мог послать коротенькую смс, Тацуя старался не думать.       Вскоре проснулась и Момои. Она выглядела намного лучше, чем до этого. Лицо приобрело розоватый оттенок, уголки губ чуть приподнялись, а огонёк в глазах вернулся. Куроко был рад, что с ней всё в порядке.       Завтракали они в тишине, лишь после, перед телевизором на диване, обсудили планы на день. Тецуя спел ещё пару песен под гитару — оказалось, что Такао с младших классов учился играть на ней — когда-то бывшей отцовской. Тогда же раскрылись и секреты Момои и Химуро. Сацуки в средней школе увлекалась клавишными, о чём Тецуя прекрасно знал, а Тацуя — ударными. Казунари после этого назвал их лост сквад, сказал, что такими темпами им только группу создавать, и посмеялся. Куроко мог поклясться, что увидел в глазах Момои в тот момент зажёгшийся огонь.       Решение отправиться гулять по вечернему Токио было принято быстро и единогласно. Даже Нигоу, до этого спавший на своём месте и почти не тревоживший гостей и хозяина, начал радостно гавкать.       Ещё не темнело, но редко можно было встретить горящие лампы вывесок. Всё они были разных цветов: от простого белого до иссиня-зелёного. Пошли они в парк — чтобы Номер Два мог с чистой душой побегать и порезвиться. С собой они взяли гитару, так что, пока пёс бегал недалеко от них, Тецуя мог спеть.       — Я хочу кататься с тобой, пока не отвалятся колёса,       Пока наша дорога не кончится.       Я хочу танцевать с тобой, пока музыка не перестанет играть.       До того времени, когда нам будет некуда идти.       Всем нужно место, где можно спрятаться.       Этот путь не должен быть тернистым.       Я думаю, нам стоит побыть наедине этой ночью,       Ведь мы не должны быть одинокими.       Всем нужна компания.       Давай поговорим об этом, выпив ещё один стаканчик.       Я думаю, нам стоит побыть наедине этой ночью,       Ведь мы не должны быть одинокими.       Не обязательно быть одинокими!       — Простите, мне не хочется вас прерывать, но вы так красиво поёте! Не думали стать певцом? — Это была изящная девушка с длинными волосами светлого цвета морской волны. Её золотого цвета глаза внимательно и как-то тепло смотрели на Тецую. Она была одета в белое платье и чёрный пиджак, на руке были бирюзового цвета часы, а на плече жёлтая сумка. Девушка мягко улыбалась, ожидая ответа.       — Извините? Что вы имеете в виду?       — Ох, простите, пожалуйста. Меня зовут Мияко Юки — я менеджер будущей музыкальной группы в LIBY Entertainment, но, к сожалению, у нас остался только басист, — девушка неловко посмеялась и продолжила:       — Наш прошлый фронтмен оказался слишком эгоистичным, поэтому почти все ушли, только Рицу-кун оказался сильным и всё ещё ждёт пополнения. Вы отлично поёте и играете на акустике. Можно узнать ваши имена? Надеюсь, я вас не напугала.       — Я — Такао Казунари, — «ястребиный глаз» со смешинками во взгляде осмотрел своих друзей и посмотрел на девушку перед ними, — парня, который пел, зовут Куроко Тецуя, девушка — Момои Сацуки, а этот с чёлкой — Химуро Тацуя.       — Приятно познакомиться, ребята! А вы двое умеете на чём-нибудь играть?       — Да, я в средней школе увлекалась клавишными, но не уверена, что помню хоть что-то.       — Ничего страшного! Пальцы всё помнят, главное вспомнить голове! А ты Химуро-кун?       — На барабанах, — ответил парень, после красноречивых взглядов своих друзей.       — Да у вас тут целая группа! Не желаете присоединиться к Рицу-куну? Уверена, что ни он, ни генеральный директор не будут против!       — Ну, что лост сквад, — засмеялся Такао, — я думаю это намёки судьбы!       — Лост сквад? Потерянный отряд? Замечательная идея Такао-кун!       — Правда? Видите, ребята, хоть кто-то со мной согласен.       — Мы можем подумать? — Исподлобья посмотрев на девушку, спросил Тецуя. — Это слишком неожиданно, чтобы вот так просто соглашаться.       — Да, конечно! Тогда я оставлю вам свой номер — напишите мне как только решите всё.       Мияко достала из сумки визитку и вручила её Куроко. Под внимательными взглядами она погладила подбежавшего Нигоу и ушла, попрощавшись с ребятами.       — И что вы об этом думаете? — спросила Момои после продолжительного молчания и разглядывания отобранной у Тецу визитки. — Я слышала об этой компании. Она довольна известна в мире музыки своими талантами. Было бы ошибкой терять такой шанс, но всё же выбор за вами. Думаю, я не против присоединиться к группе.       — Я за любой движ, кроме голодовки, так что я тоже не против быть в группе, — Такао пару раз ударил по струнам, вырывая из гитары звуки.       — Вам не кажется всё это странным? Почему она подошла к нам?       — Разве это не логично, Тецу-чан? — Такао посмотрел на него со взглядом «ты серьёзно?» и добавил:       — Потому что я играл на гитаре, а ты пел. При чём шикарно пел. Так что это не странно.       — Я не знаю что делать. А баскетбол? А команда? Что мне делать с ними?       — Мы просто можем уйти из команд, потому что из-за репетиций и записей песен у нас будет на них не так много времени, а тренироваться будем все вместе на улице, либо вместе с Сейрин, если они нам разрешат, — наконец подал голос Химуро. По его речи стало ясно — без сомнений он согласен.       — Тогда могу я дать ответ завтра? Мне нужно подумать.       — Конечно, Тецу-кун. Не заставляй себя. Мы поймём, если ты не хочешь этого.       Проводив Химуро на поезд, а Момои до дома, Такао и Куроко разошлись.       Помыв лапы Нигоу, Тецуя поужинал и взял телефон в руки. На часах семь вечера, и он с малой надеждой печатает сообщение.       «Кисе-кун, ты спишь?»       «Нет, Куроко-чи. Что-то случилось?»       «Да. Точнее. Я не знаю. Нам с Момои-сан, Химуро-куном и Такао-куном предложили сегодня присоединиться к музыкальной группе. Я не знаю что делать и как быть с командой Сейрин.»       «Вау. Куроко-чи умеет играть на каком-то инструменте? Не честно тт.тт»       «Прости, Кисе-кун. Я пою и немного играю на акустической гитаре, об этом знала только Момои-сан.»       «Могу я услышать как ты поёшь?»       «Да, конечно. Дай мне пару минут на запись.»       Кисе не спалось. Время было пять утра, но сна ни в одном глазу. Он думал о том, что проведённое время с Куроко было прекрасным. Рёта настолько погрузился в свои мысли, что вздрогнул, когда его мобильник издал короткую трель. Это было сообщение от Куроко.       И хотя прошли только сутки, Кисе очень соскучился по своему возлюбленному, поэтому очень обрадовался сообщению.       Пока Куроко готовил запись, он взял наушники, которые оставил в своей сумке, и удобнее устроился в ворохе одеяла и подушек.       Запись началась с гитары. Она завлекала, заставляя погрузиться в мелодию.       — Не позволь этому утихнуть.       Ты знаешь, мы говорим об этом всё время.       У тебя искренние и переменные мысли, ты мыслишь по-своему.       Голос Куроко был не очень тихим, но и не слишком громким, как раз такой, чтобы его не перекрывало гитарой. Кисе назвал бы это «в самый раз».       — Ты что-то вроде карамели для меня,       И я на неё подсел.       И нет никого, кем бы я мог заменить тебя.       Пока я не ушёл в тень.       Мой каждый день похож на ночь,       И ты никогда не покидаешь мои мысли.       Я так и не нашёл       Все ответы на вопросы сразу.       В прочем, ты постоянно гнул       Свою линию.       И твой голос дрожал       При мысли о том, что ты не сможешь победить.       Но это соревнование, в котором я настроен       Только на победу.       Хочу сказать, что я ушёл в тень.       Мой каждый день похож на ночь,       И ты никогда не покидаешь мои мысли.       И я знаю, всё осталось как прежде.       Превращаясь в чёрные и голубые       Дыры пропускают свет.       Ещё некоторое время звучала гитара, но вскоре стихла и она. Кисе был впечатлён. Он и не знал, что Куроко умеет петь, да ещё и играть на гитаре. Это было потрясающе.       «Вау… Куроко-чи, это было классно! Теперь она будет всегда у меня на повторе!!!»       «Кисе-кун… Она о тебе.»       «Что? В смысле… обо мне.?»       «Я написал её сам. Когда мы были в средней школе. После того, когда я осознал свои чувства к тебе.»       «У тебя ещё есть песни, которые ты написал сам?»       «Полно. Многие из них навеяны чувствами к тебе.»       «Я обязан их услышать, Куроко-чи!»       «Конечно, Кисе-кун. Только дождись.»       «Несомненно, Тецу-чи.