***
Он не знал, сколько прошло времени, когда очнулся от забытия. Может, год, а может уже два… Иногда он задумывался о том, что минуло меньше двух дней. Он просто бродил по улицам города, иногда уходил в лес, а если становилось совсем скучно — навещал кого-нибудь из Вестола. Но редко. С тем местом Линк не хотел иметь ничего общего. Он не мог заставить себя сделать лишь одного — подойти к дому посреди леса ближе, чем на десять метров. Он не мог контактировать с настоящим миром. Не мог чувствовать что-либо физически, не мог касаться, не мог говорить. Только смотреть. Только думать и гадать, насколько ещё его хватит, прежде чем он сорвётся и… А что он может сделать, если разозлится? Иногда, когда он полон эмоций, его замечают люди реального мира. Такое уже было, когда он только-только начал осознавать, что стал странным подобием безмолвного призрака. С тех пор, как он попал в измерение пустоты, он стал очень часто думать о том, что всегда хотел поговорить хоть с кем-нибудь… По-настоящему. Искренне. И — о, как иронично засмеялась судьба! — он не может даже звука издать, как бы не старался. Беззвучный крик. Беззвучный шаг. Беззвучный всхлип. Всё беззвучное. Будто его и не существует. В этом странном и уничтожающем мире нет абсолютно ничего. Он просто накладывается на реальный, как прозрачная маска. Всё просто кажется каким-то… Серым. Даже если он полностью уверен в том, что, например, небо совершенно точно должно быть голубым, а пальто прошедшей мимо девушки в паре десятков метров от него — бежевым с красным шарфиком. Ему даже показалось, что было бы лучше застрять между измерениями. Та чересчур нервная девчонка, Руно, она хотя бы могла говорить. «И её можно было спасти» — беззвучно смеётся Линк. Он лишь стоит перед домиком, не понимая, что происходит со временем — то ли оно стало идти намного медленнее, то ли… Он просто сходит с ума? Домик совершенно пуст. Старик Майкл уехал на месяц в город, Элис… Наверное, ушла на учёбу. Линк невольно улыбается, машинально «произнося» её имя. Первая и последняя, что смогла найти в нём что-то хорошее. Что была добра к нему, даже когда дала пощёчину. Он видел её лицо в то утро, когда она увидела разрушенного Элуза и всё поняла. Именно это и заставило его очнуться от плотной белой пелены в мыслях. От чувства полной беспомощности. Она… Была грустной. Напуганной. Шокированной. Он никогда не видел в своей жизни таких эмоций, испытываемых по отношению к нему. Поэтому он плакал, когда она приютила его. Поэтому был так же напуган, когда узнал о намерениях Вексов уничтожить Землю. Он не знал, что чувствует, что нужно делать и куда идти. Впрочем, как и сейчас. Интересно, изменилось ли что-то с тех пор, как он был там в последний раз? После гибели он так и не зашёл внутрь, хотя был на всё готов, чтобы ещё хоть раз это сделать. Элис улетела сразу же после того, как нашла его маленькую посылку, и так и не вернулась. Интересно, о чём она подумала? «В доме ведь никого нет» — думает он, через силу переступая незримую границу между ним и домом. Так непривычно… На земле до сих пор остались борозды от падения Элуза. Видимо, девушка попросила Като убрать все следы механического Бакугана. Вот, он подходит к порогу, проходит сквозь стену, и… Он был готов продать душу, лишь бы снова ощутить это тепло уютного дома. Но он не чувствовал ничего, даже мороза, хотя точно знал, что на улице чертовски холодно. Стол, рядом тумба, а на ней — то, ради чего он пришёл. Фотография с Майклом и Элис. Он очень хотел увидеть её вблизи, и… За фотографией что-то блестело. Нет, он точно знал, что каждый векс имеет по два «шара смерти» на экстренный случай, но… Он не мог поверить, что Хайдрон бросил одну такую в дом позади, пробив стекло и попав прямо в выступ фоторамки. Майкл, видимо, подумал, что это какая-то вещь Элис, и не тронул шара, а стекло заменил, и… Нет, нет, нет. Не могло такого быть. Но он был уверен на все сто, что увидел именно его. Не активированный, малой мощи, но достаточной, чтобы утащить хрупкую девушку. «Хайдрон… Ты жалкий подонок» — он был зол, о, как же он был зол. Кулаки сжались. «Насколько нужно быть ублюдком, чтобы…» Хотя, если посмотреть именно со стороны векса, то да, он попал в точку. В слабое место жалкого предателя, попытавшегося спасти хоть кого-то дорогого себе. А когда он вдруг понимает, что мелкий принц ещё и оставляет такие «подарочки»… Пожалуй, если бы он был живым, то от слишком сильно вжатых ногтей в ладони на пол капала бы кровь. «Элис не должна пережить тоже, что пережил я. Никогда»***
Като осторожно приземлился, отключая все системы самолёта. Элис улыбнулась, поправив волосы, и поблагодарила пилота. Мужчина вежливо открыл перед ней двери, пожелав приятного вечера… Девушка предложила зайти на чай, но тот отказался, перезаправляя транспорт и снова заводя двигатели. Элис дружелюбно улыбалась, пока Като не ушёл из поля видимости. Как только самолёт улетел, она опустила плечи и выражение лица стало каким-то пустым и потерянным. Она тихо сказала что-то самой себе, в страхе отворачиваясь от ужасных борозд позади. Нет, лучше не смотреть. Лучше просто пройти домой, и выпить чашечку кофе. Не думать ни о чём плохом. Например, о том, что она оказалась самым бесполезным членом команды, или о том, что бойцы снова куда-то умчались, и она ничем не может помочь, или что кто-то погиб совсем недавно, причем, судя по всему, ещё и по её вине… Элис судорожно вздыхает, зажмурив глаза. Она осталась одна, и не может не то, что помочь Гидраноиду — даже отблагодарить ребят за помощь. Майкл сделал самый ужасный вывод — на земле рядом с перчаткой остались следы излучения «шара смерти», причём такие же, какие были после гибели Майлин и Шедоу, и это значило только одно — её знакомый погиб, и пришёл именно к ней, а она даже не смогла его увидеть… От одной мысли стало плохо. Ребята больше задумались о чертежах на флеш-карте, что было вполне правильно, но… Осадок-то должен был их задеть? Они ведь должны были заметить, что умирают люди, что порой даже… Не плохие? Холодно. Элис поворачивается к тумбе, где стоит фоторамка с последней фотографией её и дедушки. Там она ещё не совсем понимала, во что ввязалась. Господи, она ведь та, что прошла через испытание древнего воина Даркуса, она — та, что по силе не уступает Дену с Драго, и вновь превращается в девочку-тряпочку. Она с ужасом понимает, что плачет, когда проводит пальцами по стеклу фото, где смеётся дедушка Майкл… Он ведь тоже мог погибнуть. Как и все они. Как два года назад. Или что следовало быть, возможно, менее открытой по отношению к тому же Линку. Может, тогда он был бы жив. Или… Нет, тогда они бы все погибли. Тогда отчего появились эти слёзы? Всё ведь правильно. Как однажды сказал Гидраноид, иногда стоит чем-то жертвовать, чтобы добиться мира. Но… «Нормально ли это, когда вокруг гибнут люди, а ты не можешь их спасти, или хотя бы отблагодарить?!» — шепчет она вслух, делая шаг назад. Она беспомощна и у неё просто сдают нервы. Наверное, Руно и Джули чувствуют тоже самое. Хотя… Бойцам была важна даже их помощь.***
«Не подходи, пожалуйста, не подходи» — он пытался кричать, но бестолку. Стоять позади и видеть в отражении стекла её слёзы — это было худшей пыткой в его жизни. Нет, он хотел помочь, хотел успокоить, хотел увести её как можно дальше. Ведь если она коснется этой штуки… Хоть немного… Он не хотел этого видеть. Нет, нет, и нет. Но она встаёт с места и собирается взять в руки фоторамку, к которой прикреплено оружие. Он надеется, что виден сейчас, так как выскакивает вперёд неё, раскинув руки, совершенно не зная, что сказать. «Эй, погоди, там опасная хрень на столе запрограмирована на убийство мелкой Гехабит» — нет, этого он точно не сможет передать. Но он машет рукой, показывая крест, как бы намекая, что лучше к тумбе не подходить. — Линк?.. Что ты… Она растеряна, и не понимает, какого чёрта творится. Векс же беззвучно повторяет только «не подходи». Девушка лишь вынуждена читать по губам и снова делает шаг назад. Нет, сейчас она точно напугана. «Должно быть, это ужасно выглядит» — шипит сам на себя Волан. Он только пытается понять, как ей показать, что она сейчас в опасности и он не может себя контролировать. Если бы он только мог заговорить… Он показывает на ловушку, лежащую посреди стола, и пытается произнести на сей раз две фразы: название предмета и «не трогай». Элис кивает, поспешно утирая глаза. — Как ты тут оказался? Или я совсем с катушек съехала… Линк улыбается, понимая, что теперь ей ничего не грозит. На сей раз искренне. Он указывает снова на шар и на себя, пальцами изображая чуть позже флеш-карту с данными. Потом показывает крест на губах, имея в виду отсутствие возможности говорить и чувствовать. Девушка спрашивает его о том, почему он предал Хайдрона, тот снова показывает ей руками историю… Кажется, они и вовсе забыли, что происходило минутой ранее. «Я могу наблюдать, и появляюсь вот так довольно редко. Но я всегда здесь.» Впрочем, он рассказал ей о многом. О том, насколько тяжело жить в пустоте, о том, что скучает по уюту, о том, что хочет вернуться, но понимает, что медленно рассыпается… Они говорили всю ночь. Он даже извиняется, мол, это он виноват в том, что она была подвержена опасности, и та громко заявляет, что он неправ. Они смеются. Искренне счастливые.***
Он не уходил напротяжении пяти лет. Не ушёл, когда узнал, что Зенагелд повержен, не ушёл, когда услышал о Нифии и Ганделии, нет. Он остался рядом с Элис, и старался быть если не полезным, то хотя бы нужным. Он веселил её, слушал, подсказывал, как стоит выкрутиться в той или иной ситуации, учил самообороне… Делал всё возможное, чтобы помочь. Он рассказывал про Вестол, про свой мир и то, как он жил, рассказал однажды, что желает остаться рядом с ней до самого конца. Для общения они даже создали что-то вроде собственного языка жестов. Он делил с ней радость и горе, успех и провал. И всегда, всегда оставался рядом. Но потом он понял, что стал действительно рассыпаться. Как песок. Что само его существование совсем подходит к концу. И когда он наконец сказал об этом Элис, он был настолько прозрачен, что она едва могла его видеть, хотя он был даже слишком эмоционален. Так продолжалось совмем недолго — какой-то месяц, пока он не исчез вовсе. Элис искренне хотела верить в то, что Линк всё ещё рядом, что вот-вот выйдет из-за стены и напугает её или появится из ниоткуда злой или весёлый, но она не видела его. Только чувство тяжести и странного одиночества…***
Она открыла глаза, понимая, что всё вокруг слишком белое и светлое. Уставшая душа тихо спросила саму себя о том, где она могла бы быть, и ответа не нашла. Только пара тяжёлых крыльев за спиной немного мешали. — Ну, привет, Элис. Она поворачивается, такая живая, радая, её лицо становится таким же, как и тридцать лет назад, открытым и чистым… Молодым. Она смотрит на друга, помогшего ей стать собой. Искренне радуется. Он медленно подходит, сияя от восхищения. На лице так и написано «ты не забыла?», «я могу… говорить?» и «спасибо, господи», он тянет руки. Девушка только осторожно обнимает его, в очередной раз заставляя замереть на месте. — Я мечтал об этом так давно… Ты же ведь простишь меня за всё? Я… Просто хотел помочь… — Уже простила, придурок. Я скучала… Впрочем, не нам сейчас и дальше глазеть на этих двоих. В последний раз они смогли увидеть друг друга так давно… Пожалуй, нам не стоит им мешать, верно?