Поруганный ангел

             За ночь выпал снег, превратив зимнюю мрачную столицу в волшебный белый город. Яркое утреннее солнце слепило глаза, снег искрился, лёгкий морозец пощипывал лицо. Шеннон нёсся по многолюдным улицам, ни на что не обращая внимания, и едва не угодил под лошадь. Кэбмен помянул всех чертей и сразу же замолк, встретившись взглядом с нерадивым пешеходом. Из-под тёмных растрёпанных кудрей полоснули светлые глаза, да так, что ругаться вмиг расхотелось. Кэбмен поёжился, стегнул лошадь и направился далее по заснеженной мостовой. «Чёртов архангел какой-то, ей-богу… Глазищи что стрелы серебряные…»              Входная дверь с медным молотком в виде львиной морды захлопнулась, Шеннон вихрем влетел в прихожую, и морозный искрящийся воздух ворвался вместе с ним, цепляясь за полы длинного развевающегося пальто, за непокрытые кудри, за вязаный шарф. Вскрикнула миниатюрная квартирная хозяйка, не замеченная им в тускло освещённой прихожей и чуть не сбитая с ног.       — Шеннон, где ты пропадал всю ночь? Мы с доктором Уокменом глаз не сомкнули, переживали!       Шеннон рассмеялся, обнял её и закрутил в своём вихре.       — Миссис Тафт, я раскрыл преступление! Мне доверили дело! Де-ло, понимаете?       Ошарашенная пожилая хозяйка крутилась в его объятиях по прихожей и ничего не понимала.       — Шеннон, отпусти меня, негодник! У меня голова кружится. Что за дело? Кто и что тебе доверил? Тебе даже ключи от дома доверить нельзя, ты их теряешь.       Неугомонный жилец отпустил хозяйку и, продолжая пританцовывать, снял пальто и размотал шарф.       — Зачем мне ключи, у меня есть отмычки. А дело мне доверила полиция. И я его раскрыл! Джек дома?       — Да где же ему быть? Мы всю ночь тебя ждали и, только получив записку, уснули. Ты совсем не думаешь о нас! Нельзя ведь так!       — Но я же послал записку.       — Мы получили её под утро! Шеннон, у тебя сегодня день рождения, это праздник, а ты заставляешь нас волноваться.       Шеннон округлил глаза: он и забыл о такой ерунде, как собственные именины. Вот загадочный труп с цветком во рту — это действительно праздник.       — Миссис Тафт, пеките большой пирог и отстаньте от меня! Я теперь буду работать с полицией, вы и представить не можете, как это восхитительно! Преступники, мошенники, убийцы, воры! Задушенные и зарезанные трупы, утопленники и повешенные. А ещё убийства, замаскированные под самоубийства! Вот это праздник! А вы про день рождения какой-то… — Шеннон пренебрежительно махнул рукой и умчался вверх по лестнице.              Джек брился в ванной комнате, но до него доносились голоса из прихожей. Он с облегчением вздохнул: взбудораженный голос Шеннона звучал ангельским пением для его измученной ночным бдением души. Непоседливый сорванец и раньше вынуждал тревожиться, но прежде он всегда ночевал дома. А если когда и не дома, то всегда в объятиях Джека.       Уокмен вышел из ванной, вытирая побритые щёки и подбородок полотенцем. На лестнице послышались торопливые шаги любимых ног, в гостиную вбежал растрёпанный Шеннон и, увидев Джека, бросился к нему.       — Джек! Я раскрыл преступление! Убийца изобличён и пойман! Полиция не смогла догадаться, что следы на подоконнике и на клумбе под окном оставлены разными людьми, поэтому арестовала невиновного, а у того, как на зло, не было алиби! Я доказал, что размер ботинка и форма каблука отличается… Джек, зачем ты побрился? Ты мне нравишься колючим…       Шеннон обвил его шею своими длинными руками и погладился холодным носом о его выбритую тёплую щёку. Он давно перерос Джека на полголовы и умудрялся смотреть свысока, даже стоя перед ним на коленях.       Джек обнял его за талию и притянул к себе. Поглаживая узкую сильную спину под модным сюртуком, он согревал губами его холодные губы. Сегодня Шеннону исполнялось двадцать три года, совсем взрослый стал. Длинноногий резвый жеребёнок вырос в породистого статного скакуна, норовистого, но очень привязчивого. «Малыш мой…»       — Холодный ты… Опять без шляпы? Выходит, ты спас невиновного человека и уличил преступника? А вину преступника доказать удалось? Ведь отпечаток ноги — ещё не преступление.       — Конечно, доказательства я тоже предоставил полиции! Они даже не посмели их опровергнуть. Ты же знаешь, я раньше часто указывал этим тупицам на ошибки в расследованиях, а они меня не слушали. Но инспектор Янг оказался умнее и послушал. И не зря! Но главное, он обещал позвать меня, как только появится ещё какое-нибудь запутанное дело. Я жду его с нетерпением! Джек, я буду сыщиком!       — Шеннон, ты выучился на химика, всё время торчишь в морге, а хочешь быть сыщиком?       Шеннон фыркнул, отстранился от Джека и взялся за скрипку. Смычок скользнул по струнам, издавая бунтарский визг.       — Одно другому не мешает! Ты тоже и доктор, и солдат. А ещё ты умеешь интересно писать. Если я стану сыщиком, ты можешь описывать мои расследования.       Джек усмехнулся.       — Только если ты будешь рассказывать о них и посвящать меня в подробности своих умозаключений. А то, боюсь, ничего интересного я не смогу написать.       Шеннон великодушно разрешил:       — Разумеется, мы будем расследовать вместе. Всё равно ты меня одного не отпустишь на борьбу с криминальным миром столицы.       Джек подтвердил:       — Не отпущу. Ещё я думаю, что нам снова надо размять руку и глаз в стрельбе. Давно не практиковались.       Шеннон обрадовался.       — Да, точно! Пойдём сегодня в тир! У меня день рождения, ты обязан исполнять мои желания.       Джек про себя подумал, что, если следовать этой логике, у Шеннона каждый день будто бы отмечались именины. Но идею одобрил:       — Хорошо, сходим в тир.       Шеннон закрутился по гостиной, вальсируя со скрипкой в качестве партнёрши. Безапелляционным тоном добавил:       — А потом пойдём кататься на коньках и согреваться пуншем.       Джек одобрил и это. Шеннон скосил на него недоверчивый взгляд.       — И будем кататься до вечера.       Джек не протестовал. Шеннон уточнил:       — Оба на коньках! А не как в прошлый раз: я катаюсь, а ты с дамами щебечешь.       Джек улыбнулся.       — Эти дамы — мои пациентки, я обязан быть с ними любезен. Шеннон, я на всё согласен: и на тир, и на каток, и особенно на пунш… Только можно я сначала подарю тебе подарок? А потом ты решишь, есть ли у тебя желание выходить из дома…       Шеннон заинтригованно пошёл за ним к кладовке, подождал, пока он вынесет оттуда деревянный лаковый ящик, и, словно привязанный, снова последовал за ним в гостиную. Джек водрузил ящик на стол и сделал широкий жест рукой.       — Шеннон, с днём рождения! Надеюсь, тебе понравится подарок.       Щёлкнул замочек на крышке, Шеннон заглянул внутрь и обомлел: неужели… Очень осторожно он вынул тяжёлый медный прибор из ящика и поставил на стол. Микроскоп. Еле оторвал восторженный взгляд от подарка, чтобы посмотреть на дарителя.       — Джек, это самый лучший подарок в моей жизни!       Но вспомнив про Ориона, оставленного в поместье Уимси, поправился:       — Вернее, это самый нужный подарок.       Джек облегчённо улыбнулся. Он слегка побаивался не угодить с подарком своенравному имениннику. Пояснил:       — Это самый современный микроскоп, в нём лучшая оптика.       Шеннон подозрительно вопросил:       — Миссис Тафт выгонит нас на улицу за неуплату?       Джек облегчённо рассмеялся.       — Я загодя откладывал деньги на эту покупку, поэтому выселение нам не грозит. Ну так как, мы идём в тир и на каток, или ты будешь весь день изучать плесень?       Шеннон придвинул микроскоп к окну, сел и принялся за его освоение. Обрадовался идее.       — А у нас есть плесень? Джек, принеси! И лучше разной. У миссис Тафт ещё спроси.              В тир они всё-таки выбрались. И на каток. Катались при свете фонарей, пили горячий ароматный пунш и в темноте украдкой целовались хмельными губами. Дома вместе с миссис Тафт они ели замечательную жареную индейку и воздушный кремовый пирог, вкуснее которого им пробовать не доводилось. А ночью в спальне продолжили наслаждаться, дарить, принимать, благодарить и любить…              

КОНЕЦ