Спектакль на троих

Зеркало. Специально оттенённое атласными шторами, дабы без помех и ненужного освещения отражать в себе лишь одно безупречное лицо. Обрамлённая серебром высшей пробы и инкрустированная рубинами, зеркальная поверхность ни коим образом не должна была уступать своему владельцу. Нельзя же позволить себе отражаться в потрескавшемся зеркале в пыльной деревянной рамке. Такое зеркало подойдёт только для крестьян и их средневековых традиционных гаданий, но никак не для Бланча. Он заслуживал гораздо большего и без зазрения совести окружал себя должной роскошью и заботой. Вечер мягко опустился на землю, наградив комнату приятным полумраком. Рейну это ничем не мешало. Он наслаждался полной тишиной и наступающей ночью. Ему не нужно было зрение, чтобы знать, насколько он великолепен, и бережно перебирать в копытах свои серебристые пряди. Не нужно было прикасаться к ним, чтобы знать насколько они мягкие, хоть Бланч и любил время от времени касаться своих шелковистых нитей носом, чтобы определить их состояние на данный момент и решить, какое именно средство следует применить. Тишина была настолько глубокой, что Бланч изначально услышал неловкое перебирание копытами перед своей дверью, а затем переливчатый звонок. "И кому не сидится ночью дома?" — пронеслось в голове жеребца, но делать нечего, он осторожно встаёт, элегантно потягивается и идёт к входной двери. — Сама Остроконечная Звезда решила спуститься с небес и почтить простых смертных своим присутствием, — любезно поздоровался Бланч, открывая дверь и пропуская чёрную аликорночку в свою обитель. — Смотрю, Вы не одна, — пегаса передёрнуло, но он продолжал держать лицо. На одно лишь мгновение ему представилось, что вошедший следом за О.З. жеребец — это он сам, если вдруг перестанет следовать своим внутренним стандартам моды и решит отказаться от любимой роскоши. Тёмно-серая шерсть незнакомца была близка по тональности к чёрному, топорщилась, как и слишком длинные перья сложенных по бокам крыльев. Серебристая грива, переходящая в тёмно-серый, а ближе к кончикам в белый, растрёпана, но всё же не лишена ухода и так и переливалась на тёплом свету. Безобразно оторванное ухо и испещрённое сеткой шрамов тело вызывали у Бланча миллион вопросов и догадок, одна страшнее другой, и всё это точно не располагало ближе к себе. Наоборот хотелось затащить О.З. в дом и скорее хлопнуть дверью. "А это что? Он что круп пеплом присыпает или мукой?" — изумился Сильвер, обратив внимание на бока пегаса, еле прикрытые крыльями. Бланч любил кьютимарки лишь в особых случаях, когда они действительно подходят своему владельцу. Его собственная кьютимарка, в виде незакрашенного сердца, могла произвести неправильное впечатление о пегасе, поэтому он предпочитал замазывать её тональником. Этому пони он бы предложил делать то же самое, хотя что-то ему подсказывало, что тот нарочно выставляет всё напоказ, всем своим видом предупреждая, что с ним лучше не связываться. Осмотрев пришедшего Бланч вернулся к его глазам, потому что ничто не расскажет тебе о пони лучше, чем зеркало его собственной души. И опять же в них какая-то предупреждающая угроза в виде вертикальных драконьих зрачков. В серебристых радужках стояли любопытство и какая-то надменность, словно пегас чувствовал в другом представителе своей расы потенциального соперника. Своим видом он напоминал Бланчу Айвори — такой же наглый взбалмошный жеребец, который считает себя лучше другого по всем статьям. И если Сильвер по отношению к Айвори мог без проблем оказаться на высоте, что в словесной перепалке, что в силу своей родной расы, то с этим пегасом могут быть проблемы, поскольку благодаря этим огроменным крыльям он мог одним взмахом взлететь выше облаков и снести Бланча ударной волной ветра. Сильвер не любил в пегасах эту тягу постоянно бодаться и показывать своё превосходство над другим. Постоянно соревноваться, кто выше и дальше пролетит и у кого больше крылья — глупость, не нужная для самоутверждения, по крайней мере Бланчу. Но сейчас под одной крышей собрались три представителя расы пегасов и обойтись без соревнований не удастся, тем более что этот подонок видать думает, что раз он завладел сердцем аликорна и обладает внушительными крыльями, он уже обскакал Бланча по всем параметрам. Может быть стоит вступить в эту игру и сбить с него немного спеси? — Да, надеюсь, Вы не против, — улыбнулась О.З. — Мы пролетали мимо, и я решила заглянуть к дорогому другу. Это Шайнбриз, — представила она своего спутника. — А это Бланч Рейн или Сильвер, я тебе про него рассказывала. — Надеюсь, только хорошее, — улыбнулся домовладелец, поднимая глаза на нового знакомого и кивая ему в знак приветствия. — Шайнбриз, значит? Теперь хоть понятно каким именно ветром Вас занесло ко мне, — усмехнулся Сильвер, пробуя новое имя на вкус и прицениваясь к нему. — Однако, как же ты выросла, — улыбнулся пегас, переводя взгляд голубых глаз на подругу. — Не виделись с начала этого лета, довольно жестоко с твоей стороны обделить старого друга своим вниманием, — беззлобно произнёс он, беря О.З. за копытце и осторожно прижимая его к губам. Протягивать своё собственное серебрянное отполированное копыто в знак знакомства пегасу, он не посчитал нужным, слишком уж много чести, но не поприветствовать даму в своём аристократическом стиле да ещё и на глазах её спутника Бланч просто не мог. Слишком уж интересна ему была реакция жеребца. И она удовлетворила его. Пусть Шайн никак не выдавал своих эмоций, но Сильвер подметил как еле заметно дрогнули его губы и крылья, а в глазах блеснуло что-то недоброе. И это было только началом его игры, Бланч только разминался и входил в роль друга О.З., претендующего явно на что-то большее, чем светская беседа. — Твоя врождённая грация аликорна, не находит себе равных, — начал описывать Сильвер, после приветствия, обходя кобылку со всех сторон. — Эти длинные изящные, но мощные, словно показатель твоего рода, копытца задают тон всему остальному. Эти великолепные изгибы, чуть прикрываемые в меру аккуратными крыльями, поверь, как только ты станешь официальной принцессой и выйдешь в свет, все вокруг будут ночами вздыхать по твоим очертаниям, — мурлыкал Бланч, время от времени бросая недобрые взгляды на Шайни. — Но возвращаться они будут к твоим глазам. К этим сияющим средь чёрного бархата изумрудам, с медово-янтарной окантовкой вокруг зрачков. — жеребец довольно часто осыпал О.З. комплементами, но они обычно были более сухими и направлены на конкретную работу кобылки, а не её внешние данные, поэтому сейчас аликорночка таяла от внезапно полившейся на неё лести и впитывала словно самой чёрной шкурой каждое слово пегаса. — Что же будет, когда этот неиспорченный цветок достигнет своего максимума, как и все аликорны! Впрочем, могу сказать точно одно — не поздоровится тому, кто решит ему навредить, — Бланч повернулся и с вызовом взглянул на стоящего в стороне Шайни. Теперь настроение их вечеру было задано как надо. Сильвер в открытую заявил свои права и обозначил границы. На самом деле он не претендовал на сердце О.З., кобыл вокруг него хватало и он мог подцепить абсолютно любую, но она была его подругой, и пегас точно был заинтересован в её физическом и психическом здоровье. — Готов спорить, ты слышишь это не от каждого пегаса, обращайся, — мягко перескочив с официального "вы" на привычное "ты", жеребец ей подмигнул. — Впрочем, где мои манеры? Прихожая — не лучшее место для аликорна. Проходите скорее в гостиную, — пегас прошёл в такую же полутёмную комнату, махнув гостям на резной столик около тёмно-красных диванчиков, а сам скрылся на кухне, в поисках чего-нибудь, что можно было бы предложить гостям. Вскоре на столике из красного дерева уже стояла дорогостоящая бутылка хорошего красного вина, три хрустальных бокала и нарезочка из лучших сыров, что были в запасе Бланча. Когда любезный хозяин вернулся со всеми этими яствами в комнату, О.З. уже сидела на диванчике рядом с большим, чуть ли не в пол, наполовину занавешанным окном, однако вид блестящих за стеклом звёзд и освещённых фонарями улиц сейчас её не интересовал. Она сидела в объятиях Шайнбриза и с улыбкой до ушей утыкалась носом в тёмную шерсть, тогда как Шайни посматривал время от времени в окно и на входящего Бланча, всем своим видом показывая, что если тот решит потревожить кобылку — ему не поздоровится. Сильвера мало что могло задеть, но эта картина выглядела довольно мило. Принцесса и её верный страж — хоть сейчас доставай мольберт и зарисовывай, благо интерьер и свет отлично дополняли парочку. Бланч принялся разливать вино в бокалы и так залюбовался сочетанием блеска хрусталя и его серебряных копыт, что чуть не пролил драгоценный напиток. О.З. оторвалась от Шайни только, когда Сильвер пододвинул один из бокалов ей. Аликорночка склонилась над бокалом и брезгливо начала водить над ним своим носиком, что, признаться, тоже выглядело мило и забавно. Шайн же в свою очередь тоже взглянул на гостинцы, но крылом продолжал приобнимать кобылку, обозначая свои границы. — Я наверное не буду... — произнесла кобылка. — Почему так категорично? — слегка удивился Бланч. — Если ты стремишься стать официальной принцессой, то тебе следовало бы привыкать к дорогому алкоголю и роскоши в целом. Как видишь, я могу тебе в этом помочь. Что останавливает? Ты уже совершеннолетняя, развлекайся! Впрочем, не сказал бы, что тебя когда-то останавливал возраст, — и он плавно перевёл взгляд на Шайни. — И всё же, — отрезала аликорночка, серьёзно заглядывая другу в глаза. — Я бы лучше сырочку поела. — Бери хоть всю тарелку, — улыбнулся пегас, пододвигая к ней нарезку. — Впрочем, могу предложить ещё кое-что получше, — Рейн откуда-то из ближайшего шкафа достал две красивые коробки молочного шоколада и положил перед кобылкой, после чего победно взглянул на Шайнбриза. — Как поживает твой вечный спутник по жизни? — вдруг как можно любезнее спросил он, уже представляя ответ на этот вопрос. — У меня всё прекрасно, — мгновенно отозвался Шайн. — Я имел ввиду Фелициаса, — с еле заметной улыбкой поправил пегас, восхищаясь всей задумке постановки вопроса. — У него всё отлично, — отозвалась О.З., отправляя в свой рот кусочек камамбера. — Кажется, сейчас он с Нураинай. — А, слышал о ней. Своенравная особа, не уверен, что нашему общему другу удастся её обуздать. Впрочем, он у нас тоже всегда отличался характером... К слову об этом, как он отреагировал, когда узнал о Вас? В том смысле, что он столько лет заботился об О.З. и оберегал её от любой напасти, от представителей противоположного пола в том числе, а теперь подле неё постоянно Шайни, надеюсь он заботится и оберегает этот бриллиант с не меньшей тщательностью, — Сильвер задумчиво покрутил бокал в копытах, а затем сделал пару глотков. — Можешь в этом не сомневаться, — ответил Шайни. — А эта огнедышащая ящерица невзлюбила меня с первой же секунды. В том году хотел меня сжечь заживо, однако, в некоторых моментах он мне доверяет. После того, как он увидел, на что я способен и на что могу пойти ради О.З., он немного успокоился и стал мне доверять. Хотя он так на меня смотрит порой... Ощущение, что сейчас бросится и растерзает. — Он не со зла... — проговорила кобылка, протягивая пегасу дольку лучшего шоколада Бланча. — Он беспокоится за меня, но с тобой он ничего не сделает. Я наложила антифелицианское заклятие в том году, для Шайни Фелициас безобиден, а вот мне приходится каждый раз выслушивать все его выговоры, — усмехнулась она. — Если подумать, ему сейчас очень тяжело. Он всё ещё пытается смириться с моим выбором и, разумеется, он так же как и я очень сильно скучает по Флоджи... Нам обоим сейчас непросто. — А ведь и верно. Кстати, как там дела у нашей столичной знакомой? — поинтересовался Сильвер и тут же пожалел о своём вопросе. Кобылка отреагировала не так, как он ожидал. Бланч не был подвержен стереотипам касательно кобыл, потому что сам являлся живым доказательством того, что они ничего не значат в этом мире, но он всё же ожидал, что О.З. начнёт захлёбываться от восторга перед столицей, сразу достанет фотографии, присланные Флоджи, и весь остаток вечера будет посвящён Кэнтерлоту, его системе образования, условиям жизни, роскоши и престиже, к которым так стремилась аликорночка, но она сделала ровно противоположное. Кобылка горестно прижала ушки, еле заметно покраснела и отвернулась к окну, так, если бы Бланч задел какую-то слишком больную тему. Шайни оторвался от еды, развернулся и со спины обнял малышку передними ногами, уткнувшись носом в её гриву. — Прошу простить мне мою бестактность, — тут же поправился Бланч Рейн. Жеребец извинялся в крайне редких случаях, но это была его подруга, как можно не извиниться перед дамой, если ты ненароком поставил её в неудобное положение? — Я и позабыл, что вы очень долгое время были с ней не разлей вода. — Ничего, всё в порядке, — отозвалась она, задумчиво глядя в окно. — Я привыкну со временем. На какое-то время повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра снаружи и звоном бокалов, к которым пегасы притрагивались время от времени. Сильвер и хотел бы продолжать отыгрывать свою роль потенциального соперника-соблазнителя и продолжать поединок взглядами, но О.З. была так подавлена и погружена в свои мысли, что, казалось, Шайни и забыл о наличии в их компании Бланча. Всё его внимание было приковано к аликорночке. Сильвер с любопытством наблюдал как Шайни, не произнося ни единого слова, одними лишь жестами и касаниями постепенно успокаивает кобылку, как боль в её глазах постепенно притупляется, а блеск возвращается. Что ж, в этой игре Бланч оказался повержен, но почему-то он не чувствовал должного разочарования и злобы, наоборот, как-то теплее стало на душе. — Что ж, миледи, позвольте мне загладить свою вину, — произнёс Бланч, бегло взглянув в окно. Он встал с дивана, обошёл резной столик, осторожно открыл большое окно и вылетел в него, предложив О.З. копыто. — Если только Ваш спутник по жизни не будет против, — улыбнулся пегас. Шайни кивнул, выпустил кобылку из объятий, помог вылететь из окна и последовал её примеру. На улице уже стояла глубокая ночь. Порывы ветра тут же подхватили крылатую компанию и та, с Бланчем во главе без каких-либо проблем обогнула дом и плавно опустилась на его плоскую крышу. — Я подумал, что для звезды нет вида лучше ночного небосвода, — улыбнулся Сильвер, подходя к краю крыши. — Помнишь, что ты тогда сказала Флоджи про самую яркую звезду? Попробуй её отыскать, вдруг она тоже сейчас смотрит на неё, — осторожно предложил пегас, подошедшей аликорночке. Та села и задрала голову к небу. Молочно-белый лунный диск освещал всё вокруг, а небо было усыпано мириадами серебристых точек, словно бриллианты на чёрном атласе. Кажется, его сюрприз удался и вечер закончится на приятной, пусть и слегка тоскливой ноте. Глаза О.З. блестели, пусть они блестели от слёз и на щеках проступили сияющие дорожки, но на её милой мордочке стояла улыбка. Кобылка, что названа в честь звёзд, просто не может их не любить. — О, нереальный свет невидимой для глаз звезды уносит в бездну непрожитых дней, развеяв все сомненья, — благоговейно произнёс Шайни, с улыбкой подходя к О.З. сзади, присаживаясь и со спины обнимая её большими крыльями. — И в пламени свечи забытой мечтаю видеть я тебя, как луч невидимой для глаз звезды, которой не могу коснуться... — прошептал он в гриву аликорночки, после чего, Бланчу показалось, та еле слышно замурлыкала. — Увлекаетесь поэзией? — поинтересовался Сильвер, хоть ему и не хотелось портить романтический момент. — Балуюсь время от времени, — пожал плечами Шайн. — Это ты сам сочинил? — удивился пегас. — Агась. Это единственное, что я сейчас вспомнил из своего на звёздную тематику. В конце концов, звёзды у нас ассоциируются не только с Флоджи, верно? — улыбнулся жеребец и тут нагнулся к кобылке. — Озь, а какие из созвездий ты можешь сейчас назвать? Глаза кобылки радостно раскрылись, а хвостик пару раз энергично качнулся. — Так, значит, вот это у нас ковш большой медведицы, — начала перечислять она, указывая чёрным копытцем в ночное небо. — Здесь дракон, как наш Фелициас, вот единорог, как Флоджи, здесь лев, дева... Далее Бланч уже не слышал, продолжая улыбаться и смотреть в небо. Он размышлял о том, насколько же странными могут быть пони, какие разные качества может скрывать их душа и как мастерски они отыгрывают те роли, что подкинула им вселенная. Ведь казалось бы, Шайни выглядит жестоким взбалмошным пегасом, который предпочитает использовать грубую силу и добиваться поставленных задач только через неё. Эти шрамы, оторванное ухо, сожжённая кьютимарка, вертикальные зрачки, хорошо известные обществу по глазам злодеев, таких как Найтмер Мун, Кризалис и Король Сомбра, — всё это не внушает доверия, лишь страх к своей персоне. Маленькая, пугливая, стесняющаяся О.З рядом с ним смотрелась неправильно. Она хорошо гармонировала по дизайну благодаря своей тёмной палитре, но по всем моральным нормам она не должна быть с ним. Однако, как раз именно О.З. разглядела в пегасе то, что открылось Бланчу лишь сейчас — его тонкая, романтическая душа, тяга к поэзии и талант. Он выиграл в их поединке, потому что Сильвер убедился, что этот пегас действительно любит его подругу, а не просто пользуется ей как вещью для повышения имиджа. — Прекрасны эти звёзды, не правда ли? — вдруг заговорил он, устремляя взгляд вдаль. — Для них не нужно натягивать на себя маску из напыщенности и высокомерности, не нужно отыгрывать роль. Ты можешь быть самим собой, можешь выставить всю свою душу напоказ этим маленьким далёким огонькам. Действительно, этому свету, которого нельзя коснуться, но порой так хочется... Когда-то один известный пони размышлял, что раз Принцесса Луна каждую ночь зажигает звёзды, значит это кому-нибудь нужно. Это всем нам нужно. Нужно тем, кто вынужден каждый день натягивать маску и отыгрывать надлежащую роль. Звёзды нужны, чтобы под их светом, ты мог стянуть с себя эту противную шкуру и отдохнуть. Хоть несколько часов под их далёким светом побыть тем, кем ты хочешь, кто ты есть на самом деле... Как вы думаете? — Бланч обернулся на парочку и застыл в недоумении. Пони лежали, сцепившись в единый клубочек, накрыв друг друга крыльями и прижавшись как можно теснее друг к другу. — Какие Вы забавные, — промурлыкал Бланч и сам удивился поселившемуся в душе теплу. — У Вас под боком обитая самой роскошью квартира, с подогреваемыми полами и несчётным количеством диванов, кроватей, атласных одеял и подушек, но Вы выбрали спать на голой холодной черепице под самым небом и завываемыми ветрами, зато вместе, — Рейн усмехнулся. — Неужели любовь делает нас такими? Неужели вот она истинность, о которой написано столько книг? Неужели нужно стремиться именно к этому? Хех! — вновь усмехнулся он, слетая с крыши. Он вернулся почти сразу, чтобы накрыть свою подругу и нового знакомого парой тёплых одеял и подоткнуть с некоторых сторон подушки, чтобы уж точно влюблённые не заработали себе воспаление лёгких, а затем вернулся в свою квартиру, оставил открытым окно для своих гостей и забрался на свою кровать. Не факт, что он сегодня заснёт, слишком многое нужно обдумать. Спектакль, что неожиданно закончился одобрением и уважением, окончен. Занавес.