Интерес

Небольшие каблуки отбивали гулкую дробь по гладкому, выложенному темной плиткой полу. Шаг был уверенным, даже чересчур, для того, кто оказался без разрешения в покоях самого Сатаны. Аластор никогда не отличался особым тактом. Мужчина, сидевший или, правильнее сказать, восседающий на нем, выглядел слабее своего гостя, внушительным не был вовсе, но Радио Демон, остановившись напротив него, почтительно склонил голову, приветствуя. — Я пришел с новостями из Отеля вашей дочери. — О, неужели? Он улыбается в сторону Радио Демона и его улыбка не выражает абсолютно ничего. Губы Правителя Ада удивительно теплые, но горькие, отдают чем-то сладковатым — табак и яблоки? — и целуется он как самый настоящий, чистокровный демон. Его острые зубы тут же цепляются за тонкие губы Аластора, язык широко вылизывает чужой рот, он словно сжирает изнутри свою очередную жертву, полностью, вместе со всеми его мыслями и чувствами. Радио Демон тянется навстречу, пытается перехватить инициативу, из-за чего их поцелуй становится больше похож на драку. Несмотря на свою асексуальность, в подобных утехах Аластор знал толк, — все же жизнь в Аду научит и не такому — но то, как целовался Самаэль, не шло ни в какое сравнение с тем, что можно было получить от других демонов, людей и всех прочих. Они даже не помнят с чего это началось — Аластор впервые заявился в его покои без приглашения, они привычно не сошлись во мнениях, Люцифер оказался слишком близко к оппоненту. А дальше Радио Демон помнил только его мягкие теплые губы. Когда блондин отстранился, его лицо все ещё не выражало ничего, кроме насмешливой скуки. Аластор вернул себе улыбку только через мгновение, словно оцепенев, но так и не отпустил тонкое запястье Повелителя. — Но ты же пришел не только поговорить о моей дочери, верно? Аластор усмехнулся на это. Не нужно быть излишне проницательным чтобы понимать — просто так демоны сюда не заходят. Даже такие, как он. — Вы словно бы не рады меня видеть, — смеётся рвано, поддерживает иллюзию разговора, позволяет себе фамильярничать с тем, с кем он вряд ли когда-то сможет стоять на одной ступени развития. — Выглядите так, словно ждали. — Меня интересует лишь моя дочь, не более, — сдержанно, вежливо, скучно. Аластор рассчитывал не на это, когда соглашался быть бесплатной нянькой на неопределенный срок для Принцессы Ада. И хотел учитывать хотя бы то, что в Аду нет ничего бесплатного. Но видимо платить даже банальной любезностью ему не собирались, и в чужих глазах он видел сейчас только насмешку. Улыбнувшись шире, Радио Демон вещал обо всем произошедшем в отеле за месяц, пользуясь вовсю своим талантом диктора. Его голос звучал мягко из-за помех, он вещал ровно, лишь иногда срываясь то на высокие, то на низкие частоты. Он говорил об устройстве отеля, об их с Чарли задумках, о постояльцах. Он говорил обо всем, независимо от того просили ли его держать эту информацию в секрете или нет, да и в целом чужие секреты его волновали мало. В Аду нельзя никому доверять, к тому же он сам слишком уж болтлив и бесчестен для хранения тайн. И все время, что он говорил, он улыбался, как и всегда. Улыбался и смотрел прямо в глаза своему единственному слушателю. Люцифер закинул ногу на ногу, поправил свой галстук и подтянул перчатки. Сейчас, расслабленный, но вместе с тем никогда не позволяющий себе потерять бдительность, он выглядел прекрасно. И точно сам был осведомлен об этом. Он был ангельски красив, великолепен, особенно на этих бордовых простынях в своих покоях. Особенно голый, казалось бы беззащитный, но при том источающий сейчас такую силу, что Аластор задыхался. Сам Радио Демон был полностью одет и лишь стянул свои черные перчатки, чтобы трогать трогать трогать тело рядом, смотреть на реакцию, сходить с ума ещё больше. Самаэль смотрел не так холодно и презрительно как обычно, и сейчас был больше игрив и азартен. Скорее всего причиной тому была выпитая на двоих бутылка дорогого виски, но и верить в то, что это он, Аластор, так влияет на Люцифера, хотелось до дрожи. Повелитель Ада позволял водить по своему телу пальцами, целовать, даже кусать, но сам же инициативу не проявлял, буквально лежа бревном, и лишь единожды провел по лицу рогатого своими тонкими пальцами, чтобы склонить к себе и впиться в губы одним из их особенных колючих поцелуев. У них никогда не доходило до нормального секса — обычно Аластор доводил своего партнёра до оргазма и лежал с ним, уткнувшись носом тому в шею, пока его не прогонят. И его не прогоняли все чаще, позволяя смотреть как Сатана засыпает, медленно, но чутко. Радио Демону большего и не надо — он все равно не так нуждается в сексе, пусть и безусловно даже его заводит вид Самаэля. Аластор не помнил, когда успел стать любовником самого́ Верховного Демона, но и, признаться, думать об этом не хотел. Сейчас перед ним фарфоровая пока что слишком ровная кожа и это последнее, что его волнует. — Надеюсь, ты поможешь ей самореализоваться, пока она наконец не оставит эту бредовую идею. — Возможно. Люцифер фыркнул на это весело, и тон его говорил если не о благосклонности, то о хоть каком-то доверии. Он крайне любил свою дочь, в отличие от ее матери, потому удивительно, что он доверял ее Аластору. Может, потому что верил в силу Шарлотты, а может и потому что знал — Аластор не станет ее калечить если Он прикажет. Иногда Радио Демону казалось, что он превращается в прислугу Самаэля, эдакого послушного мальчика, который исполняет все по воле своего Повелителя. Даже если это не так, Люцифер никогда не смотрел на него как на равного, впрочем выделяя его из другой массы демонов только лишь из интереса. Какого именно характера был этот интерес сказать трудно, однако точно взаимный. Аластор был одним из немногих, если не единственным, у кого Самаэль никогда не вызывал желания пресмыкаться. Скорее общаться ближе чем во время случайных встреч раз в пару десятилетий, возможно сотрудничать, возможно быть более близкими любовниками. Аластор посмотрел на него словно бы более ясно и усмехнулся собственным мыслям. — Ты ведь не похож на того, кто будет подчиняться, Аластор, — глубоким бархатным голосом произносит так, что до его собеседника не сразу доходит смысл сказанного. — А кто сказал, что я подчиняюсь? — Радио Демон хитро щурится. Если бы он и правда подчинялся, то не вызывал бы у Самаэля столько интереса. Тем более ему не нужно повышение в должности, ему не нужны деньги и слава, ради которых он бы прогибался. Ему нужен только сам Люцифер, можно без короны и всех его регалий, но именно он, его улыбка и низкий голос. Самаэль приковывал взгляды многих, но в последнее время с поразительной частотой приковывался именно взгляд Аластора. Он блуждал тенью по чужому подтянутому телу глазами, почти раздевал, затем останавливался на улыбке, двигался выше и замирал на глазах. Изучал. Пытался понять что там, под его глазными яблоками, что там на самом деле. О чем он думает, когда ест, когда навещает семью, когда выходит с речью на главную площадь, когда смотрит на Аластора? Он смотрит-смотрит-смотрит и позволяет смотреть в ответ и это если честно похоже на затянувшуюся игру в гляделки. И Самаэль пока что ни разу не проиграл. Радио Демон пригласил его на танец впервые на Большом Балу, что проводился ежегодно сразу после чистки. Как только Лилит скрылась с дочерью в глубине замка, он галантно протянул руку Самаэлю, улыбнулся, без единого слова. Аластор кажется поломался примерно в тот момент, когда сам Люцифер хоть ненамного, но искренне улыбнулся ему в ответ и вложил свою руку в его. Они никогда не назначали встреч и не общались в свое свободное время, но каждый раз, когда они случайно или же по делу пересекались, это всегда заканчивалось либо сексом, либо очередной схваткой, пусть и крайне халтурной, если сравнивать с полными силами этих двух демонов. И каждая встреча была по-своему важна и бесценна. Но Радио Демон конечно же не придавал никакого значения воспоминаниям — чтобы не забыть чужую улыбку достаточно было придумать новый способ для их очередной встречи. И Люцифер ему точно не откажет. У Самаэля были тонкие пальцы, идеальное, без единого изъяна бледное тело, слишком многогранное сознание и тысяча ярчайших эмоций за искусственной улыбкой. У Аластора была кажется только наблюдательность и одержимость им. Когда он все же понял, что хочет касаться белобрысого Князя Ада гораздо чаще и больше, а не только в постели, было слишком поздно. Теперь каждое утро у кровати Люцифера лежали две свежие розы — белая и красная. Именно так, как он любит. — Как будто я не замечаю то, как ты на меня смотришь, — словно бы выплёвывает Самаэль, ничуть не меняя тон на протяжении всего их разговора. Ему не нужно применять свою силу чтобы ударить, достаточно всего лишь пары слов. Как наверное Аластор жалок. Люцифер никогда не смотрел на него, как на равного. — Я не понимаю о чем вы, — улыбается в ответ шире, пока что контролируя ситуацию. Радио Демон уверен в себе и в своей непоколебимости, даже если ее чуть меньше, чем когда он вошёл сюда. Белый шум перебивает его, некоторые слова застревают в шипении, он сжимает свой микрофон и… чувствует? Слишком много эмоций, которые уже не умещаются за широкой клыкастой улыбкой. Люцифер скалится. Люцифер скрывает собственные эмоции так тщательно, что их невозможно вычислить даже будучи крайне проницательным. Люцифер настолько плотно скрыл свои чувства во лжи, что даже сам поверил в это. Люцифер — образцовый демон. Аластор — недостаточно. Вот и решение. В Аду должен быть только один всемогущий. И судя по всему Аластор крайне ошибался, думая, что это он. Радио Демон смотрит как-то отчаянно на безучастно сидящего на троне Самаэля, закрывает глаза, словно бы отгораживаясь, и говорит (не)твердо, еле слышно из-за бушующих помех: — Демоны ничего не чувствуют. — Ты уверен, сладкий? Аластор падает ниц перед Своим Королем, дрожа от сиплого безумного смеха.