Но когда я умру, проиграю свой раунд Меня закопайте в сырой андеграунд: Не в ад и не в рай, там закрыты все двери, Давай проверим, давай все же проверим!
Лиза прыгала на сцене, пела в микрофон, позади пританцовывал в такт её песне её менеджер, который отвечал ещё и за музыку на её концертах, фанаты визжали и подпевали, на теле дредастой звенели цепи, а сердце часто-часто билось. Очередной концерт… чёрт возьми, забавно, что девушка уже не первый год в сфере музыканта, не первый месяц так отрывается на сцене, ощущая, будто бы, вот, ещё один прыжок — и она провалится вниз, под пол, не первый день смотрит на эти счастливые и восторженные сотни пар глаз, неустанно следящие за ней с танцпола и балконов, но всё равно каждый раз, как будто впервые. Даже нервоз какой-то остаётся каждый раз, когда Лиза выходит из-за кулис под свою музыку и под визги людей… как же круто… эти ощущения несравнимы ни с чем, серьёзно, они и будут несравнимы всегда. По крайней мере, пока Елизавета не зазвездится, но этого не случится, даже не надейтесь, ни за что. Она протягивает слово под музыку, замирает, в минусе начинается «разгон», и девушка вновь поёт в микрофон. Прыжок… хруст под ногами… зелёные глаза шокировано осматривают всё вокруг, невольно начинается паника и дичайший страх, ведь было ощущение, будто Меллин летит вниз с большой высоты и вот-вот приземлится, а тело пробьёт сильная и колкая боль. Но вот, она летит по ощущениям минуту, две, пять, вокруг полная темнота, хотя, глаза к ней уже привыкли, но всё равно вокруг не было видно ничего, пока холодный ветер уже полностью подобрался под одежду девушки, окутал её со всех сторон. Хрупкая ручка сжимала микрофон, зелёные глазки смотрели вверх, а свет, что сначала был так близко, отдалялся, отдалялся, отдалялся… а сейчас его и вовсе не было в поле зрения. Полная темнота, всё ещё падение вниз, жуткий холод вокруг, но страха уже не было. Было лишь умиротворение, которое непонятно откуда появилось. Но, как только девушка закрыла глазки всего на секунду, очи начал резать яркий свет. Раскрыв те, дредастая обнаружила, что летит прямо с неба на асфальт не иначе, как в Питере, ведь мимо «пролетали» достопримечательности славного Санкт-Петербурга, да и его запах, который был только в этом городе, она ни с чем не перепутает. Шокировано зелёные глаза вновь окинули всё вокруг, но ни адреналина в крови, ни даже какого-либо мандража не было. Не было даже страшно, хоть она и понимала, что ещё немного, и рыжая голова приземлится прямо на поребрик, в голове некоторое время будет громкий писк, а затем… она умрёт?.. возможно, вечная темнота, возможно, она уже откроет глаза в теле младенца, а может быть окажется в приёмной Сатаны. Но не суть важно, ко всему этому синоним един: смерть. И вправду, вот, она падает на что-то твёрдое, из тела выбило весь воздух, а боль пронзила тело. Но боль была не такая, будто бы девушка вот-вот умрёт; покалывания были в спине, животе и ногах, неприятные, даже очень, но явно не смертельные. Тогда… что происходит? Елизавета поднимается на ноги, старается проморгаться, желая оглядеть город, но… тут же оказывается в своей старой квартире. Напротив стояла Лера Романова — крёстная, тётя девушки, которая в детстве и подростковом возрасте Лизы неоднократно норовила напомнить той о том, какая она безнадёжная, юродивая, что не станет никем, кроме как проституткой и, конечно же, применяла к ней различное физическое насилие, да и моральное, как вы, дорогие читатели, уже поняли, тоже. Валерия явно была пьяна, будто бы… чёрт, нет-нет-нет!!! — Что, встала, тварь?! Мало было, мало?! Сейчас ты, блять, вспомнишь, где твоё место! — женщина замахивается на Меллин младшую, что тут же шарахается в сторону и невольно ударяется спиной о дверной косяк. Лиза помнила этот день… как сейчас: пятница, девушка закрыла сессию, которая ей вымотала последние нервы, ей ещё шестнадцать лет, в этот же день она пришла домой никакая, так как узнала об измене на тот момент любимого парня, а, придя к семье, вновь увидела, как бабушка, мама и её сестра, Лера, распивают и веселятся. Такие дни в семье рыжеволосой были далеко не редкостью, они часто пили и ещё чаще перепивали. А доставалось ей… да, она, чёрт возьми, не подарок: сама пьёт и в неприличном количестве курит, делает закладки, — о чём не знает семья. — чтобы хоть как-то выжить в этом мире, параллельно работая в Макдональдсе, учится далеко не очень хорошо, но разве это повод для того, чтобы бить её и гнобить? По сей день, в свои двадцать лет, Лиза этого не понимала. Но у каждого свои методы воспитания, что с этого взять… но да ладно, сейчас, собственно, не об этом. Дредастая ощущает позади лёгкий толчок, опускает взгляд и видит своего младшего брата — Сашу. Ему всего пять лет… Лизавете во всей этой вакханалии, что творилась в её квартире, было больше всего жаль как раз брата. Ведь он ещё ребёнок, не готовый видеть такое, но приходится. — Лера, прекрати, не трогай Лизу! — говорит Саша ещё детским голосом, не выговаривая некоторые буквы, но всё же смело прикрывает собой сестру, от чего у той тут же что-то ёкает внутри. Как же было приятно… такой маленький, а уже ведёт себя, как мужчина. — Быстро ушёл отсюда, пока и ты пизды не получил! — а в этот момент у Лизы что-то переклинило. Её рука сама завела ребёнка за себя, а кулак другой ладони тут же впечатался в не привлекательное лицо крёстной. По телу разлился адреналин… всё, как тогда: Лиза ударила Валерию, руки подростка тряслись, хотелось повалить эту тварь на землю и бить, бить её ногами так, чтобы она захлебнулась в луже собственной крови, за всё, что она делала с ней, но тогда рыжую остановил один фактор: Санёк. Он её, конечно, любит, но что он может подумать и что там может сдвинуться в его психике, если малыш увидит, как его сестрёнка бьёт его тётю? Нет… потому тут же из уст Лизы полились слова: — Н-не смей ничего ему делать… и не матерись, как тварь. Я… — Лера, блять, отвали от моих детей! Воспитанием своей занимайся лучше! — в комнату вошла разъярённая мама Лизы и Александра — Виктория Романова, что решила всё же влезть в конфликт. — А я что делаю?! Твоя полудурочная меня ударила! — возмутилась сестра родительницы, потирая больную щёку, а мама посмотрела на детей позади. Но явно она не ругалась на Лизу этим взглядом, нет, смотрела… с какой-то гордостью и уважением, что ли? Ясное дело: она слышала весь скандал, и, видимо, уважала старшую дочь за то, что та заступилась за брата. — И правильно сделала, блять. Ничего, что ты её пиздишь каждый день безостановочно?.. Слушать это неприятно было, похоже, не только Меллин, ведь она почувствовала, как её руку обхватили маленькие ладошки и потянули куда-то из кухни. Девушка обернулась и, да, это был Саша, что вытягивал сестру из этого ужаса. Уголки губ девушки тут же поползли вверх, ведь брата она любила, и будет любить. Пожалуй, это — единственный ребёнок, к которому она относилась спокойно и радостно. Покорно идя за братом, Лиза, опустив голову, слушала, как тот говорит что навроде: «Да ну их! Пошли в комнату? Сегодня как раз мой папа приходил, пока тебя не было, он мне такую игрушку принёс классную! Давай поиграем с ней? У меня там целый набор ниндзя! С нунчаками, катаной, сюрикенами!». Елизавета лишь кивала на слова брата, идя за ним и смотря в пол, а точнее, на свои розовые носки, на которых было много-много белых куриц. Голова была забита чем-то не особо важным. Ведь сессия закрыта, судьба выкинула из жизни девушки очередного мудака… всё не так плохо, ведь так? А пьяные ссоры семьи — это уже привычное дело. Почти каждый день такое, что уж тут сделаешь. — Мелочь, постой, — резко остановила Александра Лиза и почесала затылок, смотря в комнату, в которой жили они с братом и мамой. О да, в этот день был своего рода юбилей: ровно полгода, как весь этот «табор» перебрался в трёхкомнатную квартиру. — Я в туалет схожу, ручки помою и вернусь, ладно? А ты пока готовь игрушки, — многообещающе сказала Елизавета и двинулась в сторону туалета. Закрывшись изнутри, девушка тут же посмотрела в зеркало и стала разглядывать себя: кудрявые рыжие волосы до груди, неумелый макияж на пухлом лице, яркие зелёные глаза блестели… но от слёз. Ох, точно, она же не так давно плакала. На теле была белая рубашка с нашивкой на груди с надписью: «ты круче, чем…», а над этой надписью была розовая таблетка на языке девушки. Эту нашивку ей подарил Данила, одногруппник Лизы, что был таким же рыжеволосым, как и она. На ногах были широкие джинсы чёрного цвета, а на плече висело такое же чёрное широкое худи. Примерно до восемнадцати лет девчонка очень стеснялась своей полной фигуры, потому носила вещи больше её размера в два, а то и три раза. Тяжело вздохнув и ещё раз окинув взглядом внимательных зелёных глаз своё отражение, Елизавета, буквально, выплюнула в свою сторону тихое: «Уродка» и достала свой телефон с наушниками, решив включить там музыку. Провода тут же оказались в ушах девушки, рыжеволосая включила свой любимый на тот момент трек группы Wildways «Эхо» и тут же неожиданно ей стало не по себе. Ноги стали ватными, голова начала кружиться, потому Меллин тут же упала на кафельный пол, попытавшись схватиться за стиральную машинку рядом, но вместо этого уронила на себя все игрушки Яны — своей двоюродной младшей сестры, дочери Леры. Дышать стало тяжело, а в глазах начало темнеть. Перенервничала и стало плохо — в жизни подростка это было нормально. Похлопав свою рубашку по нагрудному карману, девушка совсем скоро кое-как достаёт таблетку успокоительного, которые всегда были при ней и, не запивая, закидывает горькую капсулу в рот, тут же проглатывая ту. Так, теперь: умыться, срочно. Буквально, доползла до раковины и почти тут же включает холодную воду, умывая лицо. Плевать на макияж, всё равно сейчас уже вечер, он и не нужен. Немного оклемавшись, Меллин старается отдышаться, смотря в раковину и затыкая нос ватой. Из него шла кровь. Как не странно, всё это было уже обычным для девушки. Частый стресс сказывается на, что не говори, ребёнке. Организм-то у неё относительно детский ещё. Подняв глаза на зеркало, Меллин тут же отшатнулась от него подальше, ведь увидела там то, чего совсем не ожидала… её волосы были короче, где-то до плеч, они были фиолетовыми, но было видно, что краска частично уже смылась, лицо было более похудевшим, а макияж был профессиональнее: голубые ровные короткие стрелки, коричневые растушёванные брови, накрашенные фиолетовой тушью ресницы, фиолетовая помада на губах, бледная тональная основа на всей «моське» девушки, белый глиттер на веках зелёных глаз… вот только одежда осталась той… оу, нет, стоп… рубашка была в обтяжку, также, как и чёрные джинсы, а уже фиолетовое худи лежало на закрытом унитазе рядом. На шее Лизы висел синий крест с кольцом на нём и увесистая тяжёлая цепь, которую ей подарил Дима. Чёрт, как сейчас помнит. А та же нашивка была на своём же месте. Что за бред?.. — Лиза, ну ёбанный в рот, ты скоро там?! — послышался женский крик, знакомый до безумия и тут же последовал стук в дверь ванной комнаты. — Чего, старушка, совсем уже слабая стала, тошнишься там? — тут же смех, а Лизавету всю током пробрало. Да ну нет… взглянув на себя в зеркало ещё раз и, поправив ватку в носу, фиолетововолосая на свой страх и риск всё же вышла из комнаты, попутно надевая худи. Стоило ей только выйти, как послышался взрыв, а её в лицо прилетели конфетти, которые обычно были в хлопушках. Лиза тут же начала отряхивать своё лицо, говоря: «Тьфу, блять, ой, фу-фу» и всё же посмотрела на то, что было перед ней и… это была не её квартира. — О-о-о, Аньк, да она походу с мефом переборщила. А я уж удивился, чего это в туалет побежала и без меня, — промурчал последнее уже мужской голос, и Елизавета тут же удивлённо повернулась на тот. Перед ней стоял Дима, опираясь о стену рядом и смотря на подругу сверху вниз. Но сейчас у него были красные волосы, а значит… ему не больше двадцати лет, чёрт… — Ну, блять, Лизок, так съебаться и со своего же праздника, пошли скорей! Там Миша уже напился, хочет у тебя сигарету попросить и обнять тебя, прикинь? — Лиза выслушала этот девичий голос и невольно хмыкнула. Михаил был её старым товарищем, который учился в её школе. Тот никогда не курил сигареты, всегда только вейпы потягивал, а объятия терпеть не мог. Всё же обернувшись на голос, Елизавета вновь отшатнулась назад, чуть не упав, но вовремя её поймал Дмитрий. Обладательницей этого голоса была Аня, бывшая лучшая подруга Лизы, что сжимала в руках уже пустую хлопушку. Или не бывшая?.. — Алло, мадам, вы чего это? Бэд-трип, что ли, словила? — с испугом спросил красноволосый и нагнулся, всматриваясь в глаза подруги. — Да нет, зрачки, вроде, нормальные. Тебя не взяло, серьёзно?! — Что происходит?.. — непонимающе спросила Меллин, растерянно оглядывая двух друзей рядом. — Как, что? — весело уточнила Аня, поправляя свои каштановые волосы и обняла подругу. — Сегодня двадцать девятое мая, четыре дня назад тебе исполнилось восемнадцать годиков, а сегодня ты празднуешь! Пошли скорее, тебя там все потеряли, — тут же неугомонная девица потащила подругу за руку, а Лиза невольно осматривала Анну. Прекрасная фигура, которой та немного даже завидовала, фиолетовый мягкий свитер, чёрная клетчатая юбка выше колена, на ножках чулки с мордочками котиков… Красивая, не была обделена вниманием мужчин, несмотря на то, что ей только пятнадцать лет. Шамрай тоже первое время пытался приударить за Аней, только, узнав её возраст, тут же как от огня от неё отпрыгнул. Но вместо этого, за неделю до совершеннолетия Елизаветы, предложил ей попробовать быть с ним парой. А почему бы и нет, чёрт возьми? Так, стоп, это что же получается?.. Но не успела Меллин додумать свою мысль и принять факт того, что с Аней они не ссорились, а с Димой они уже занимаются любовью не как друзья, а как парень с девушкой, как тут же услышала трек GSPD «Эйфория», громко играющий на всю гостиную, весёлые голоса людей и… Собственно, увидела это всё. В большой гостиной, посередине которой стоял стол, на котором было много еды из разных фастфудов, чипсов, фруктов и бутылок семь с различным алкоголем — не меньше, танцевало множество людей, подпевая этому треку. Два парня из всей этой толпы были с голым торсом, за столом на чёрном кожаном диване сидели две девушки, что слились в поцелуе, а рядом стоял парень, с восторгом в глазах смотря на это и считая: «Семнадцать… восемнадцать… девятнадцать…». Одну из девушек Меллин узнала сразу: это была Катя, её старая подруга, что училась в медицинском и, собственно говоря, была нетрадиционной сексуальной ориентации. Её день рождения, восемнадцать лет… Вот только праздник вроде бы закончился чем-то плохим… нет? Лиза уже окончательно запуталась в своих мыслях, воспоминаниях и совершенно не понимала, почему пять минут назад она была в своей квартире и ей было шестнадцать, а теперь она на съёмной квартире празднует своё совершеннолетие? Ну да ладно, фиолетововолосая решила уже просто плыть по течению, плевать, что следующим будет, и в каком возрасте она окажется потом. — Лиза-а-а-а!!! — услышала девушка мужской голос рядом, отчего тут же вздрогнула и увидела того самого Мишу. Тот, несмотря на то, что младше девушки, был очень высоким, да и на лицо симпатичным. А сейчас, так как было почти что лето, он покрасил свои короткие волосы в малиновый и очень любил говорить о том, какой он прекрасный. Нарцисс хренов. — Лизок, Лизунь, Лизочка, Лизу-у-у-уля-я-а-а-а!!! — моментально фиолетововолосая оказалась в объятиях товарища, руки которого сжимали девушку до хруста в рёбрах. Девушка не успела ничего даже пискнуть, ведь уже абсолютно потерялась в своих мыслях и не понимала совершенно ни черта. — Любовь моя, а у тебя не найдётся сигаретки? Ты же свои вот эти «винстоны» посасываешь с кнопочкой, да? А не то мне крепенького что-то захотелось, — вот теперь Меллин абсолютно выпала из этого мира, ведь, как было сказано ранее, ни обниматься, ни курить этот человек не любил, а уж про то, чтобы называть кого-то так ласково, как он назвал Елизавету сейчас, — это уж вообще вынос мозга. Хотя, возможно, из мира девушка выпала не только от этого, а ещё и от того, что Миша продолжал стискивать её в своих объятиях. — Миша, етить твою мать, ты ща Лизку придушишь, если не успокоишься, алкаш малолетний! — ругается Анна, вытаскивая из «оков» пьяного друга фиолетововолосую подругу, которая всё ещё ни черта не понимала, а парень тут же насупился: — Кто бы тут ещё про малолетство пиздел! — недовольно сказал паренёк, поправив на носу свои очки-хамелеоны в круглой оправе, которые ему очень шли. — Ой, Мих, не пытайся выёбываться даже, не идёт тебе, — сказал Дмитрий, коротко хохотнув себе под нос, и двинулся к столу, где помимо еды и алкоголя лежал очень интересненький прозрачный пакетик с белым порошком на дне того. — Бу-бу-бу, весь из себя такой взрослый, я не могу, — с улыбкой передразнила его Лиза, решившись всё же не искать какую-либо логику в происходящем, и похлопала себя по карманам, вскоре вытащив из джинсов почти пустую пачку своих любимых сигарет, «Winston XStyle Duo». Насупившись от количества никотиновых палочек в коробочке, девушка всё же с тяжёлым сердцем протянула одну злодейку с фильтром Михаилу, которого периодически называла «псевдо-рокером». Он называл себя панком, но, извините, назвался панком — живи хуёво, а жизни этого парня можно было только позавидовать. — Держи. От самого сердца отрываю. — Лизон, если что, у нас почти половина блока осталась, дурочка, — говорит одна из знакомых фиолетововолосой, которую та, признаться честно, уже и не помнит, да и лицо было будто бы «размыто», как на фотографии, поэтому определить кто это, было сложно. Не успела девушка что-то сказать, как один из парней с голым торсом затянул её «на танцпол», весело приговаривая: «Ведьма, давай, станцуй с нами!». В этом девушку долго уговаривать не надо, ведь всего секунда, и вот — девушка радостно отрывается под трек своего любимого «Господина», — так она шуточно называла известного исполнителя. — прыгая так, будто бы это последний раз, когда она так танцует, ведь на съёмной квартире стены ходят ходуном, всё трясётся, в какой-то момент было ощущение, что эта компания «танцоров» провалится в квартиру ниже. Но нет, танцевальные треки закончились так же быстро, как и начались, ведь неожиданно включилась совсем лиричная и спокойная музыка. Все неожиданно замирают в неестественных позах, непонимающе смотрят друг на друга, но выпившие молодые люди тут же с усмешками прижимали к себе дам и с самоуверенными взглядами танцевали медленный танец. Лиза лишь с улыбкой вышла из этого круга и двинулась было к столу с выпивкой, но сразу же ей преграждает путь парень. Секундочку, это же… Максим… только ему лет девятнадцать, не больше. — Лиз… не хочешь потанцевать? — поинтересовался, икнув, горе-жених, а Лиза, не зная, как отказать, лишь безмолвно открывала рот и глазами выискивала помощь. И помощь подоспела — ей позвонил Данила, нашивку которого она носила. Тут же отвлёкшись на звонок друга, которого Меллин мысленно чуть ли не к одному из святых вознесла, она услышала дикий крик: — Пизда, блять, ты когда мобильный брать будешь с первого раза?! Мы тут с Машкой около подъезда вроде нужного дома, открой нам, ёбаный насос! — Лиза тут же хихикнула невольно, ведь подобная манера общения между этими двумя была привычна. — Сейчас выйду-выйду, не кричи, — говорит с улыбкой девушка и тут же идёт в сторону выхода из квартиры в подъезд, выискивая взглядом свои чёрные увесистые кроссовки в этом изобилие чужой обуви. Убрав недорогой мобильник в карман, Елизавета обувается в найденные таки кроссовки и тут же слышит крик: — Лиза! Лиза, Лизон, Меллин, блять! — из одной из комнат буквально вылетает Шамрай с зрачками по пять копеек и чуть было не падает на фиолетововолосую. — Любовь ты моя, блять, не оставляй меня в этом сборище малолеток! Ты куда? Я с тобой!!! — не дожидаясь ответа, явно не особо понимающий происходящее парень, запрыгивает в свои берцы, и почти тут же выходит из основной комнаты Анна, держа в руках пластиковый стаканчик с каким-то алкоголем. — Ой, а вы Даню встречать, да? — спросила девушка, поправляя свои тёмные волосы ладошкой, и, увидев кивок подруги, радостно обувает свои туфли на высоком каблуке. — Тогда я тоже. Всегда с вами, даже если не звали. Вот такая троица в виде объёбанного панка, пьяной девочки с алкоголем в руках и… Лизы, вышла из квартиры и спускалась с пятого этажа. Они весело болтали о чём-то неважном и не особо связанном, пока в какой-то момент «главарь» этой тройки, коим являлась Елизавета, не полетела с лестницы с первого этажа вниз. Зажмурившись, девушка только успела закрыть глаза, и смех друзей неожиданно сменился на крик: «Ты совсем бошку потеряла, блять?! Она же сейчас умрёт прямо здесь!!! Ты хули творишь вообще?!». Тело девушки пронзила сильная боль где-то в районе живота. Не понимая ничего, фиолетововолосая раскрыла глаза и… поняла, что происходит сразу. Она полулежала на Даниле, что придерживал её, не давая упасть, напротив — Дима, матерящийся и заламывающий руки Ане, что рвалась на Лизу с красными от злости глазами, а рядом Мария — девушка Дани, что нервно набирала какой-то номер на телефоне. Меллин ошарашенно осматривает всё вокруг, но всё перед глазами плывёт, а удержать себя на ногах кажется совсем непосильным, также, как и просто поднять руки. Болит бок, ужасно болит, сердце вспомнило своё изначальное предназначение и яростно гоняет кровь по телу дамы. Неожиданно даже для самой себя, фиолетововолосая хрипло выдаёт: — З… за что?.. — она кашляет и чувствует, как по подбородку что-то течёт… это кровь? Какого чёрта?! — Да ты заебала меня в край! Такая счастливая, ебать, много друзей, поебать ей на закон якобы, мразь, я просто желаю, чтобы ты сдохла нахер! Слышишь?! НА-ХЕР!!! — визжит Аня, пытаясь вырваться из захвата Димы, будто не в себе. А Лиза совсем перестала что-то понимать, теперь уже окончательно. Собрав последние силы, она провела по больному боку рукой и тут же наткнулась на что-то, чего, казалось, там совсем не должно быть… ножик? Проведя чуть ниже ранения, девушка посмотрела на ладонь и, хоть и плывущим взглядом понимала: вся рука в крови… и… это конец? То есть, вот так просто? Глаза начали закрываться… — Эй, эй, блять, пизда рыжая, не смей умирать… слышишь?! — громко закричал Данила, что до этого момента держал Лизу на руках, аккуратно опустил ту на асфальт и начал больно бить по щекам. Но Елизавета уже была не в силах открыть глаза. Сил не осталось. Видимо, это конец… а пока наша героиня была в отключке, Дима быстрым движением руки вырубил Анну и метнулся к Лизе. — Что, блять, вообще происходит?! — выкрикнул Даня и закопался руками в рыжие волосы, смотря на тело подруги, которое всё также истекало кровью, и рядом с которой суетился Дмитрий, пытаясь посильнее прижаться к груди Елизаветы. — Я сам без понятия… — говорил на удивление твёрдо и спокойно парень, что интересовался медициной и химией, потому мог сам делать наркотики и также оказать первую помощь и себе, и другу. — Аня была нормальной, а тут мы выходим вас встретить, она подходит к Лизе, обнимает ту и… и вот итог, как видишь. Лиза визжит, пытаясь устоять на ногах, а Аня пытается выдернуть нож из Лизки. Откуда у этой пизды вообще ножик?! — громко выругался парень и снял свою косуху, а после и футболку, разрывая ту. — Я… я вызову скорую… да… — сказала Мария, девушка Дани, что всё это время набирала чей-то номер, но, видимо, была настолько в шоке, что так никому и не позвонила. Тут же на неё злобно зыркнули карие глаза Дмитрия и чётко процедили: — Не смей… нас всех тут повяжут. Сама, блять, мозгами покликай: в моей крови столько препаратов, что они года четыре ещё не выйдут, в Лизе столько же, на нашей квартире пьяных малолеток ещё, блять, хуева гора. Дошло?! — Д-да… извини, — розововолосая девушка со страхом в глазах осматривала эту картину, а парни мельтешили рядом с телом подруги, пытаясь обработать рану алкоголем, что остался в стаканчике Ани и перевязать дыру порванной футболкой Шамрая… Зелёные глаза раскрылись и шокировано осмотрели помещение. Лиза очнулась. Была ночь, судя по темноте за окном рядом с кроватью. Комната была той самой съёмной квартиры, эти зелёные обои фиолетововолосая уж точно ни с чем не перепутает. В комнате пахло табаком. С усилием повернув голову направо, девушка невольно вздрогнула. Там лежал Иван и курил какие-то крепкие сигареты, выпуская дым в потолок. Но в квартире же нельзя курить… к чёрту, сейчас не до этого. Глаза стали исследовать то, что видели. Судя по боли в боку, та ситуация с Анной была ни разу не глюком. Плечи были оголены, наверное, вся девушка тоже… но когда бы она успела… вот Дима, блять… хотя он, наверное, из медицинских целей… наверное… — О, очнулась, проколотая? — спросил красноволосый, усмехнувшись и повернувшись всем телом к девушке, довольно улыбаясь. Он опёрся о локоть и, затянувшись сигаретой, спросил: — Как ты себя чувствуешь? — парень выглядел спокойно, будто бы не случилось ничего из ряда вон. Хотя… это же Дима, для него это уже естественно, просто Лиза никак не может в это влиться. — Где… где все? — хрипловатым голосом спросила девушка, понимая, что повсюду царила мёртвая тишина. Красноволосый коротко хохотнул и вновь сделал уже последнюю затяжку сигаретой, после потушив бычок в пепельницу, стоявшую рядом, на прикроватной тумбе. — Да ты живучая, Лизк… тебя пырнули, а ты огурцом, — парень вновь хмыкнул и потрепал девушку по волосам. — Все сидят на кухне. Та сука дома, завтра буду с ней разговаривать. А ты нагая, потому что я тебя раздел и зашил рану… ну, как зашил… тебе бы в больницу, чтобы тебя подштопали нормальным методом, а не говном и палками, — объяснил парень, предвидев следующий вопрос девушки, и улыбнулся, прокашлявшись и отведя взгляд в сторону. — Я за тебя переживал, дурочка… я не скажу, что я не переживу того, что ты умрёшь, но грустно мне будет определённо. И долго… постарайся больше не общаться с подобными людьми, хорошо? — попросил Дмитрий, для которого показывать эмоции было чем-то абсолютно неправильным. Тут же фиолетововолосая оказалась в объятиях Шамрая, причём, в очень нежных объятиях… Лиза расплакалась. Именно теперь она понимала, что ей есть ради кого жить, несмотря на все её идеи вскрыться как можно быстрее, что были благодаря семье с садистскими наклонностями. Она ещё нужна здесь… она ещё всем покажет, она ещё взлетит так, чтобы Лера и Аня до неё не дотянулись.***
Елизавета открыла глаза и тут же села на диване, тяжело дыша и параноидально оглядываясь вокруг. Она проснулась в незнакомом месте, за окном было темно, а по лбу девушки тёк холодный пот. «Старое вернётся в любом случае, даже если ты очень попытаешься о нём забыть.» — шептало ей подсознание, а ладошки нырнули под плед и провели по бело-розовому следу на левом боку. Шрам от ножа… а Аня, после которой и остался этот шрам, кажется, уже в могиле. Неудивительно, та не смогла остановиться от алкоголя, сильно насолила не тем людям, вроде как, не только тем, что попыталась убрать Лизу, да ещё и не занималась собой. Смешно… пыталась сгубить другую, а в итоге сгубила себя… Елизавета посмотрела на Алишера, который мило сопел рядом и вздохнула. Вот только нужно ли сейчас рассуждать об Анне, если вы, Лизавета, уже сама натворили делов? Поднявшись с кровати и кое-как найдя своё нижнее бельё, дредастая надела его и ушла на кухню. Там она налила себе воды в стакан и бубнила под нос: — Ты помнишь, как весело бились витрины мальчишеским смехом областных магазинов? Четыре аккорда, бутылка портвейна, и кто что умеет: от Горшка до Кобейна, — девушка тихонько хмыкнула и поправила дреды. — Варёные джинсы, рваные кеды; за каждым углом гопота и скинхеды. И первая ночь в шестнадцать лет в отделении, зато мы узнали кто мы на самом деле… м-да-а-а, — протянула девушка и посмотрела в окно, за которым медленно вставало солнце. — Если бы меня услышал Дима, давно бы мне зубы выбил. Коммерция, коммерция… тьфу, — передразнила Меллин тон друга и оперлась руками о подоконник, смотря наружу, уже начиная мычать себе под нос совершенно другую песню, а именно… — В провинциальном городке был праздник, музыка звучала, но вот в ликующей толпе возник зловещий лик бродяги… он шёл как будто бы один, толпа его не замечала и как-то странно на него смотрели местные собаки… — тут дредастая закрыла глаза, встала в центр кухни и, раскинув руки в стороны, запела нормально и начала делать вид, что она выступает на сцене, как в начале своего сна: — В чёрном цилиндре, в наряде старинном, в город на праздник путник очень спешил. По горам пробирался и улыбался, но камень сорвался в пропасть с горных вершин!