Глава семьи

      Счета, бумаги, на это всё одна единственная ручка, один единственный карандаш, пустые бутылки, тусклая лампа. Что ещё? Мать считала предметы как несколько дней назад считала налоги, разрушающие её жизнь. Раньше хоть это оставалось ей делать, но теперь чёртова работа, на которую пришлось пойти из-за недостатка средств для обеспечения себя и её мальчика, это занимало весь день. В конце концов, мать выключилась прямо на столе, поверхностно лишь ожидала мужа, который в настроении получше не появится. Неужели, до этого жена хотела довести его, уговаривая не совершать суицид полгода назад? А дело было в том же их маленьком мальчишке, который изредка проходил вдоль коридоров дома в поисках железных жертв для исследований.       Женщина чувствует на себе чей-то взгляд, разворачивается и видит в двери на кухню своего сына, застывшего в недоумении, ведь теперь визит мамы и папы был редким явлением. Он быстро привык к такому удачному положению — пустой дом, тишина, свобода. Словно он всегда так жил. — Ты ведь умеешь читать? — мать смотрит сверху вниз на мелкого пацанёнка, тот кивает ей в знак положительного ответа. Глупая, что ли, она ведь сама его часами учила…       Она предвидела, что мальчику наскучило одиночество за целый-то день. Уже четверг, а он всё ещё пытается каждый вечер отхватить порцию внимания маменьки, ради чего, он сам не знал. Он без проблем мог занять себя хоть чем-нибудь. просто он был слишком мал, чтобы быть независимым от взрослых, давших ему жизнь.       Так что мать сочинила ему поручение на жёлтой бумажке. Понимая, что толку от малютки в домашних делах немного, она протянула ему записку, которая приказывала идти и вымыть пол. Эдд выглядит растерянным. Он пока ещё не знает, что способен даже не на такое. Поворачивается, уходит. Мать снова валится головой на стол.       Просыпается она на мягкой подушке и с пледом на плечах. Осматриваясь по сторонам, она видит сумку мужа, но сегодня её содержимое, а именно контейнеры с едой, впервые разобрано и даже дочиста отмыто. Женщина поражается. Это какая-то счастливая сила, наконец снисходившая в её семью за все её старания и муки?       Муж проходит на кухню, чтобы налить себе кофе. Он приобнимает жену, здороваясь с ней во второй раз, сегодня он на редкость в хорошем расположении духа. — Не понимаю, как ты делаешь это даже в такой период. Но пол очень чистый. Блестящая работа, милая.       Глупый, думает, что это всё она, его работящая жёнушка. Она и сама сейчас никак не могла предположить, кто же на самом деле смог провернуть такое.       Ответ она пошла искать в гостиной. Эдд сидел на диване, робко скрестив ручки и ножки и беспрекословно выпрямляя спинку. Он также смотрел телевизор, передачи о бактериях, на которых по милости ленивого отца помешался как и на брезгливости к инородным поверхностям. Когда его мать зашла, он отвлёкся, принял напуганный вид, словно уже сейчас защищаясь от нападения. Он видел, как это делают львы опять же по телевизору. — Скажи, это ты разобрал сумку отца?       Страх в глазах ребёнка не смущает женщину. — Простите, я хотел немного помочь, я больше не…       Мать обнимает его, чувствуя себя так, как не чувствовала никогда. Вот оно, её спасение, её маленькая звёздочка счастья. Её малыш Эдвард был здесь всё это время, стоило всего лишь чуточку раскрыть глаза. Видя его, мать воспринимала жизнь как гораздо более меньшее дерьмо, чем было до этого. Вот почему в тот раз отец не стал убивать себя ради этой радости.       На следующий день Эдд находит на холодильнике больше записок. Где-то в глубине души они его, на самом деле, очень радуют. Мальчик был слишком умён, чтобы вместо проблем горячо любимых мамы и папы переживать о сюжете мультика, который смотрел от начала до конца восемь раз. То есть, он прекрасно знал, что творилось в его семье, а теперь почувствовал возможность остановить жизненное дерьмо, которое спускали на них городские канализации и сама судьба.       Он совсем забил на свои увлечения. Но это его и не расстраивало. Эдд, будучи маленьким мальчиком, с удовольствием наводил чистоту во всём доме, забираясь даже на чердак.       Его мать после работы заходила в ближайший канцелярский магазин. Он был похож на типографию, где просто огромные окна и все журналы люди клеят вручную, ибо всяких премудрых приспособлений, всех цветных и с интересными дизайнами, просто не счесть. Но мать Эдда валит в корзину лишь квадратные жёлтые листочки. Когда она вываливает их на кассу, работница выпячивает глаза. Но матери Эдда всё равно, она набирает мужа, прося его купить ещё порцию уже в ближайшем к его работе магазине.       Раньше женщина тоже была чересчур хозяйственной, ведь ей было почти больше нечего делать. После домашней школы Эдда только и оставалось до блеска чистить квартиру, до градусной точности расставлять предметы. Сейчас она слишком устаёт для такого. Её рабочее место в компании в другом городе захламлено до невозможности, если бы её сын увидел, он бы рухнул в обморок. А его ещё ждёт что-то подобное, когда будет убирать под диваном, недавно ставшем главным хранителем упаковок от еды. Маме было лень вставать.       Её сын был самый усердный в округе, так и чесался язык хвастать его соседкам. Его работу хотелось вознаградить заслуженно… Какая мать не хочет подарить сыну что-то стоящее? — Я думала, если мы будем экономить, я смогла бы собрать деньги ему на микроскоп. Что думаешь? — Весьма затруднительно, но давай попробуем, — кивнул муж, обнимая жену за плечо. Они наблюдают, как Эдд играет с совсем новыми друзьями, уступающими ему по интеллекту во много раз…       И, вот, близилось рождество. Мать не могла дождаться мгновения, когда её сынок увидит этот великолепный подарок, какой только можно было придумать. Чтобы хоть немного остудить нетерпение, она быстро нарезала салаты, а от волнения закидывалась праздничной печенюшкой.       Настала та роковая минута, когда пора было вручить подарок. Эдвард в своём новогоднем свитере осторожно избавляется от красочной упаковки, планируя использовать такую красоту потом. Его глаза расширяются, стоило увидеть такой неожиданный поворот событий. Он мечтал о микроскопе уже давно, но боялся попросить, зная состояние их финансов. Мальчик даже прыгает от радости и просит отпустить его показать новенькую игрушку друзьям, обещая, что всего лишь покажет, а потом сразу же вернётся домой отмечать с семьёй, родной и любимой. Его отпускают, родители слишком добры сейчас.       Время шло, Эдвард рос. Мать приносила ему калькулятор, счёты и бумаги с налогами. Видеть надо было, с каким предвкушением и неподдельным упованием она объясняла сыну систему подсчёта и смысла этих денег. Эдвард слушал, и ему очень даже нравилось считать и разбираться каждый раз в большем, чем он знал до этого. Он предлагал способы сократить расходы, видя такие огромные цифры, экономил сам по полной программе.       Когда он считал очередную уплату, за ним зашли его новые друзья, ставшие тогда уже давними. Мать почему-то долго не могла отпустить своего дорогого сына. Не то, чтобы на улице было опасно. Просто зачем уходить, если можно быть дома рядом с семьёй?       Но против дружбы и взросления не попрёшь.       А годы продолжали идти. Переходный возраст, выпускной класс… Всё это мать Эдда пережила, и она не боялась этого. А теперь…       Её самый полезный и отзывчивый, добрый и чистый мальчик должен был уехать учиться дальше. Мать не могла с этим смириться, просто не могла. Муж её успокаивал, даже держал от попыток ехать и забирать её малыша, хотя он тоже скучал по Ди, просто как мужчина понимает, насколько жизненная цель сына важна для него.

***

      Жизнь снова приобретала серые оттенки. Со стен, полок, холодильника не хотелось снимать уже старые жёлтые бумажки с текстом. Работа становилась адом, которого на самом деле женщина просто не замечала раньше. Прибираться в доме совсем не хотелось.       Всё, что осталось — воспоминания.       Вопреки жизненным целям Даббл-Ди не мог покинуть этот дом навсегда. Он всегда возвращался, потому что знал: он нужен. Он вёл половину дел семьи будучи ребёнком. Как времена изменились сейчас?       Каждый день его мать приходит с работы абсолютно уставшая, безжизненная. И вдруг она замечает идеальный порядок, её глаза в панике бегают, она спешит на кухню. На холодильнике, выделяясь, висит один единственный розовый листочек. И на нём конечно же есть текст.       «Прибрался немного. Пожалуйста, не благодарите. Люблю вас,       — Эдвард»       Женщина улыбается, потому что ещё каких-то два года назад у её ребёнка был именной кризис: он хотел, чтобы все называли его именно Даббл-Ди и никак иначе. Ему казалось, что среди своих друзей он нашёл единственную семью и хотел носить только данное ими имя. Хорошо, что он вырос.       Для неё ничего не заканчивается. Женщина быстро вбегает по лестнице на второй этаж, влетает в комнату Эдда, из которой ни единой вещички не выгружено. Теперь она почувствовала себя счастливой, снова поверив в снисхождение огромной удачи. У стола, собирая вещи, стоял Эдд. Он уже скоро уезжает, но его мать… — Прошу, хотя бы выпей со мной чаю, — умоляет она, обхватив руками за тело, которое давно выше её на голову. — Ладно, — выдыхает её сын, расплываясь в нежной улыбке.