Закаленная сталь

«Итак, прошу тебя приехать и забрать твоего брата в день Эленья следующей недели. Ты можешь взять с собой Амбаруссу, чтобы он помог тебе. Я должен еще раз предупредить тебя, что Нэльяфинвэ, по мнению моему и целителей, еще не готов к поездке. Однако он настаивает на том, чтобы возвратиться к вам…» Читая, Макалаурэ нахмурился. Письмо было адресовано лично ему, и поэтому он решил прочитать его сам прежде, чем созывать братьев и поделиться с ними. Сейчас он был очень рад этому решению. Письмо Нолофинвэ было резким на грани оскорбительности, его предложения были чуть завуалированными указаниями; и, хотя сам Макалаурэ был готов проигнорировать его дерзость, он знал, что Тьелкормо и Куруфинвэ пришли бы в бешенство и от меньшего. Теперь он намеревался сообщить им новости своими словами, и надеялся, что радостное содержание займет их достаточно, чтобы они не стали выяснять способ его выражения. Поэтому, хотя письмо, казалось, напоминало злой вызов, Макалаурэ проигнорировал агрессивный подтекст и дочитал, обращая внимание лишь на содержание. Он уложил письмо в свой стол и с широкой улыбкой на лице пошел искать братьев. Карнистир отыскался легко, он пребывал в задумчивости над какой-то старой книгой хроник, относившейся ко временам до Великого Похода, а Амбарусса наблюдал за упражнениями воинов, постоянно встревая с критикой или советом. Но Тьелкормо, как выяснил Макалаурэ, уехал в лес, и раньше ночи его не ждали. Пожав плечами, Макалаурэ попросил остальных пойти с ним в кузницу Куруфинвэ. Если Тьелко посетило наитие уехать, сказал он, пусть мирится с тем, что последним узнает хорошую новость. Куруфинвэ был не склонен оставить кузницу даже ненадолго, но к этому времени Карнистира и Амбаруссу одолело любопытство, и они, наконец, смогли убедить его оставить работу в умелых руках других кузнецов, а он и юный Тьелпэринквар, всегда ходивший за отцом по пятам, присоединились к собранному Макалаурэ обществу по соседству с кузницей. В старые добрые времена, если один из братьев приносил странные или волнующие новости, это уж точно был не Макалаурэ. Он вечно был среди тех, кто умолял открыть секрет. Сейчас он с удивлением почувствовал желание немножко подразнить братьев - а он-то думал, что после того, что им пришлось пережить, детство осталось далеко в прошлом. Но, видя стоящих вокруг братьев, с нетерпением смотрящих ему в лицо, ожидающих услышать, зачем он их собрал, он припомнил многие подобные случаи из прошлого. Куруфинвэ смотрел на него с нетерпеливой серьезностью, Амбарусса переступал с ноги на ноги, как норовистая лошадь, и Макалаурэ должен был признаться себе, что в это мгновение он наслаждался тем, что знает больше, чем они. Но долго держать при себе новость он не мог. Наконец у него вырвалось: - Нэльо возвращается! Они радостно зашумели. Куруфинвэ хлопнул его по плечу с такой силой, что у него едва не подломились колени. Тьелперинквар не присоединился к радостному хору, но глаза его блестели. Амбарусса от восторга чуть не подскакивал. Первым заговорил Куруфинвэ. - Когда? Как? - Эленья следующей недели, - ответил Макалаурэ, улыбаясь, как дурак. Новость, которой он поделился, была принята хорошо. - Мы с Амбаруссой поедем в лагерь Нолофинвэ и заберем его. Амбарусса, для которого этот план явился совершенной новостью, просиял. - Только вы вдвоем? - сразу спросил Куруфинвэ. Но Макалаурэ уже придумал объяснение. - Потому что вдвоем мы вряд ли затеем там драку.- Скорее всего, в этом действительно была причина, почему Нолофинвэ выбрал именно их. - По крайней мере, я не затею, и если Амбарусса тоже так думает… - Он улыбнулся, показывая, что это шутка. – Думаю, я с ним-то справлюсь. А вот насчет остальных я не уверен. - Эй! - как положено, хором воскликнули братья, но они обиделись не всерьез. - Значит, уверен, что справитесь? - спросил Куруфинвэ, когда они немного успокоились. - Как-то жалко будет выглядеть, если Короля сопровождает один только младший брат… - И на обратном пути, старший, - напомнил ему Макалаурэ. - В любом случае, это не государственное дело, а семейное. - В нашей семье это одно и то же, - заметил Куруфинвэ. - Ты, по крайней мере, возьмешь с собой нескольких воинов? - Не думаю, что это разумно, - ответил Макалаурэ. - Тебе не кажется, что народу Нолофинвэ это могло бы показаться провокацией? - Это всего лишь правильно, - ответил Куруфинвэ, нахмурившись. - Не можешь же ты все время думать о каждой мелюзге Нолофинвэ, которая обидится на что-нибудь. - Не всегда. Но сейчас я буду думать об этом. Куруфинвэ неодобрительно щелкнул языком и сказал: - Мне это не нравится. - Пока решения здесь принимаю я, и я говорю, что мы постараемся их не обидеть. Через неделю я с радостью передам все королевские обязанности Нэльо, и, может быть, его решения будут вам нравиться больше, - сказал Макалаурэ. Веселье вдруг покинуло его. Куруфинвэ умудрился повернуть хорошие новости другой стороной, сделать их горькими. Однако он не выглядел торжествующим. Лоб его был нахмурен, а пальцы подергивались, точно ему хотелось на кого-то напасть. Амбарусса попытался вмешаться, пока ситуация не изменилась к худшему. - Ты был хорошим королем, - сказал он. - Знаю, - огрызнулся Макалаурэ. - В конце концов, мы до сих пор живы. Амбарусса невольно отступил, столкнувшись с его непривычной резкостью. Но Макалаурэ уже овладел собой. - Извини. Ты этого не заслужил. - Если он и сделал едва заметное ударение на слове «ты», то братья предпочли это проигнорировать. - Хорошо. Думаю, нам многое надо подготовить. - Мы должны подготовить приветственный пир для Нэльо, и отпраздновать его возвращение, - немедленно сказал Амбарусса. - Уверен, Тьелко с радостью поедет и добудет хорошего оленя, и урожай у нас неплохой… Куруфинвэ кивнул. - Это и всем нам пойдет на пользу, сейчас, когда дело к зиме. Согреет народу сердце и все прочее. Хотя недели, конечно, мало, чтобы сшить новые одежды… - Твои старые вполне сгодятся, - сухо сказал Макалаурэ. - Но неделя - это действительно мало, а нам понадобятся дары для Нолофинвэ. И, в первую очередь, для Финдекано. - Да? Я думал, у нас с ними не слишком дружеские отношения. - Тем более, это причина следовать правилам дипломатии. И они оказали нам огромную услугу, спасли Нэльо, будучи в дружеских отношениях или нет. - Ладно, ладно. Тогда что у тебя за соображения? - Никаких. Потому мы это и обсуждаем. Есть предложения? - Книга для Нолофинвэ, - предложил Амбарусса, - такая, которая у нас есть во втором экземпляре. - У Нолофинвэ своих книг достаточно, Тельво, - отозвался Куруфинвэ. - Я бы не стал так утверждать, после того как они пересекли Льды, - сказал Макалаурэ, - но будет очень обидно, если у него окажется книга, которую мы для него выберем. - Тогда карту? - сказал Амбарусса. - Мы обследуем эти земли больше десятилетия; ясно, что мы их знаем лучше, чем он. Куруфинвэ покачал головой. - Это наше преимущество, и мы не должны так легко от него отказываться. Вдруг заговорил Тьелперинквар. - Нолофинвэ нам не враг! - Конечно, нет, - сказал Макалаурэ. - И я не понимаю, в чем преимущество того, чтобы знать земли лучше, чем наш собственный дядя. Нет, если нам смогут начертить хорошую карту до Валанья, это вполне подойдет. Я спрошу у переписчиков. . - Прекрасно, вот и спросишь. Еще что-нибудь? Макалаурэ посмотрел на Куруфинвэ, подняв брови. - Ну да. Нам нужно что-нибудь для Финдекано, ты помнишь? - Меч Финдекано был весь в зазубринах, когда я его видел в последний раз, - заговорил Карнистир, не обращая внимания на противную улыбочку, которая невольно выползла на лицо Куруфинвэ. - Курво мог бы сделать ему новый меч. - Это было бы больше, чем просто подарок. Мои мечи бесценны, - сказал Куруфинвэ. Карнистир пожал плечами. - Это был бы благородный дар. Но - благородный дар за благородное деяние. - Что, ты считаешь, что мы должны расплатиться с Финдекано? - сказал Куруфинвэ, поднимая брови. - Это совершенно отвратительная мысль. - Идея была совсем не в этом, - спокойно заявил Макалаурэ. - Поэтому мы и говорим о даре. Мне нравится идея Карнистира, если только никто не предложит лучшей. - Лучше бы предложил, потому что я не думаю, что мне захочется делать меч для одного из них, - настаивал Куруфинвэ. Макалаурэ задела холодная ненависть в его голосе. Он с облегчением обнаружил, что Амбарусса и Тьелперинквар возмущены так же, как и он сам. - Финдекано - это не просто кто-нибудь там, - тихо сказал Амбарусса. - Он тот, кто спас нашего брата. Это стоит дороже, чем меч, и гораздо дороже, чем твоя гордость, Курво. - А? - огрызнулся Куруфинвэ. - Так почему бы вам не подарить ему что-нибудь более ценное, чем меч, и не сбросить мою гордость со счетов? Прежде чем Макалаурэ успел обругать Куруфинвэ за его ребячливое поведение, заговорил Тьелперинквар. - Если мой отец будет продолжать упрямиться , я могу предложить свои услуги в качестве кузнеца. - Ты? - рявкнул Куруфинвэ. - Ну да, прекрасный будет подарочек. Тебе придется еще приплатить Финдекано, чтобы он его взял. У Тьелперинквара вытянулось лицо, но он не отступил. Братья его отца дрогнули сильнее. Макалаурэ не мог больше молчать. - Довольно, Куруфинвэ, - сказал он сурово. - Если ты недоволен моими решениями, ладно, ори на меня, если уж тебе нужно. Но так обращаться с собственным сыном несправедливо и совершенно бессмысленно. Стыдись. - Я буду тебе благодарен, если ты не будешь говорить о том, в чем ничего не понимаешь, - сказал Куруфинвэ. Его лицо дрожало от бешенства. - Ты ничего не понимаешь ни в кузнечном деле, ни в воспитании детей, так что, может, тебе не следует подвергать сомнению мои суждения. - Хватит, - сказал Макалаурэ, едва сдерживаясь. - Ты ведешь себя, как ребенок. Да, бесспорно, ты лучший мастер в кузницах. Так что любой меч, который ты сделаешь для Финдекано, будет лучшим. Но я не верю, чтобы ты плохо обучил своего сына, как и в то, что он не унаследовал большую часть твоего таланта. - Но мы все - сыновья Феанаро, - заметил Карнистир, - но только один унаследовал его дар к кузнечному делу. Макалаурэ моргнул, придя в минутное замешательство, но Тьелперинквар снова заговорил. - Не беспокойся, дядя Макалаурэ. Я знаю, что отец любит побеситься, когда зол, но он часто не думает того, что говорит. Тебе не нужно защищать меня. - Я это делаю не потому, что мне нужно, - ровно сказал Макалаурэ, - а потому что мы должны поддерживать и помогать друг другу. У нас и так хватает трудностей, даже если мы не будем пытаться усложнять жизнь . Тьелпо, я благодарю тебя за предложения, и я очень хотел бы взглянуть на твою работу. Курво, если ты действительно считаешь, что никто из нас не годится для этой работы, тогда, мне кажется, единственный способ - это чтобы ты сделал ее. Я не собираюсь тебя упрашивать, если ты этого ждешь, и если ты не прислушаешься, я тебя больше просить не буду. Куруфинвэ посмотрел на него сердито, но уже не казалось, что он сейчас ударит. - Неделя - слишком мало для хорошей работы. - Ничего не поделать, - заметил Макалаурэ. - Как ты думаешь, ты можешь сделать это? Куруфинвэ вновь ощетинился. - Думаю ли я, что могу сделать это? Конечно, могу. - Превосходно, - сказал Макалаурэ, - значит, об этом договорились. Надеюсь, что ты вложишь в эту работу свое обычное старание. - Я хлама не делаю, - проворчал Куруфинвэ. - Знаю, - сказал Макалаурэ с опасливой улыбкой. Он надеялся, что раздражение улеглось. Трудно было себе представить, что хорошая новость могла вызвать такие горячие споры. Он взглянул на Тьелперинквара, который стоял с бесстрастным видом. Ему хотелось знать, действительно ли юноша был так смел и беспристрастен, как хотел казаться. Куруфинвэ все еще сжимал кулаки. - Еще что-нибудь? - спросил он наконец. - Или я могу вернуться к работе, которой вы так любезно мне добавили? Прежде чем Макалаурэ ответил, он развернулся и отправился в свою кузницу, хлопнув дверью. - Однако, - сказал Макалаурэ. – Что с ним случилось? - Он бесится, потому что не он пошел спасать дядю Майтимо; следовательно, он завидует Финдекано; следовательно, его совсем не радует мысль о том, чтобы делать ему подарок, - спокойно сказал Тьелперинквар. - И мне, наверно, не стоило говорить, что он упрямится. - Так он и упрямился, - заметил Карнистир. - Ну да, - сказал Тьелперинквар, - а вашему отцу понравилось бы, если бы его называли упрямцем, даже если это было правдой? Его дядюшки обменялись озадаченными и несколько испуганными взглядами. - Совсем не понравилось бы, - признал Макалаурэ. - Все-таки я сожалею, что Куруфинвэ так суров с тобой. Я уверен, что он не хотел сказать… - Я знаю, что мой отец хочет или не хочет сказать, не волнуйся, - сказал Тьелперинквар. - Не нужно меня защищать. Я уже не ребенок. - Знаю, - сказал с удивлением Макалаурэ. - Просто я подумал… - Я ценю твою заботу, но в ней нет необходимости. - Хорошо, - сказал Макалаурэ, разводя руки в примиряющем жесте. - Если тебе это так неприятно, я не буду больше об этом говорить. Тьелперинквар улыбнулся слабой, грустной улыбкой. - Я понимаю, что ты имеешь в виду, дядя.- Он посмотрел на остальных и кивнул им. - У меня есть дела. Со своей стороны, я должен помочь отцу. Неделя - это действительно слишком мало для хорошего меча. С этими словами он оставил их, и вслед за Куруфинвэ направился в кузницу. Его дядюшки растерянно смотрели ему вслед. ____________________________ Несмотря на спор и возражения по поводу задачи, накануне вечером перед поездкой в лагерь Нолофинвэ, Куруфинвэ передал Макалаурэ прекрасный меч. Он ничего не говорил, пока Макалаурэ любовался его работой, но когда брат поблагодарил его, он милостиво кивнул. - Я хлама не делаю, - повторил он. - Мы не можем позволить им думать, что Дом Феанаро более не способен к кузнечному делу, не так ли? Макалаурэ улыбнулся. Это была причина не хуже всякой другой, и вполне возможно, это было настолько близко к извинениям, насколько Куруфинвэ был к этому способен. Макалаурэ был рад их принять. Он снова посмотрел на меч, вытащив его из ножен, так что отполированное лезвие блеснуло в последних лучах дневного света, явив твердые линии и изгибы стали. У рукояти было выгравировано благословение изящным Тенгваром, а рукоять была покрыта прочной, но мягкой кожей, перевитой серебряной нитью и лазурным шелком. Пять небольших сапфиров, обрамленных серебром и составляющих полукруг, создавали навершие. Макалаурэ взмахнул мечом, проверяя, и он разрезал воздух со свистом, который ему вполне понравился. - Он прекрасен, - сказал он снова, убирая меч в ножны. – Я знал, что могу на тебя положиться. Куруфинвэ кивнул и возвратился в свою возлюбленную кузницу, а Макалаурэ положил меч на стол, где уже лежала скатанная в свиток и уложенная в чехол из тисненой кожи карта. Всю прошлую неделю они трудились . Нужно было готовиться к пиру, и они взялись за дело с необычным энтузиазмом, точно хотели изгнать воспоминания о стычке Куруфинвэ с сыном. Тьелкормо был счастлив, что получил повод для долгой охоты (хотя, как и ожидал Макалаурэ, он обиделся, что его не дождались с новостями), и несколько дней лес был наполнен звуком рогов и стуком копыт. Не только братья готовились к возвращению Нэльо, потому что его очень любили, и потерю его оплакивали все. Плелись венки из последних осенних цветов, плюща и веток вечнозеленых деревьев. Праздничные одежды, которые долго лежали на дне сундуков, стирались и утюжились, и разговоры вращались вокруг одной-единственной темы. Даже первые морозные ночи не убавили восторгов. Макалаурэ убрал свои вещи из большой спальни на первом этаже, а все книги, инструменты, одежда и разные мелочи, которые давным-давно принадлежали Нэльо, были вытащены из кладовой и ожидали его возвращения. Макалаурэ поселился в комнате Амбаруссы, и у него возникло впечатление, что младший брат был втайне доволен, что кто-то снова разделяет с ним его комнату, хотя и знал, что Питьо он никогда не заменит. Когда на следующее утро братья выехали из лагеря, было еще темно. Третья лошадь несла подарки и одежду для Нэльо. Это был Роккалаурэ, гордый скакун, и он был совсем не в восторге от того, что его используют как вьючное животное. Он беспокоился , пока Тьелкормо не пообещал ему, что обратно он понесет достойного всадника. Проводить их собрался чуть ли не весь лагерь. Им махали и кричали вслед, когда они уезжали в туманную тьму. Макалаурэ улыбался и благодарил каждого. Он, действительно, не смог бы перестать улыбаться, даже если бы хотел. Его переполняли радость и ожидание. Вдруг показалось, что темная линия деревьев вдоль берега озера таит в себе обещание, а не угрозу. Когда лагерь, наконец, скрылся из виду, и настало яркое утро, он пустил лошадь галопом. Амбарусса и Роккалаурэ последовали за ним - удивленные, но довольные. Когда встало солнце, бледное в туманном воздухе, Макалаурэ запел, прежде чем сам это понял. Он знал, что ему подобает быть хмурым и исполненным достоинства, но в этот момент он снова почувствовал себя юным и беспечным, и радостно предался этому ощущению. Солнце сияло все ярче, растапливая кристаллики льда, блестевшие на земле, превращая паутинки в великолепные драгоценности. Гномские кольчуги, надетые под теплые плащи и куртки, весело позвякивали в такт скачке. Увидев в отдалении лагерь Нолофинвэ, всадники очнулись, лошади замедлили шаг, а они сами выпрямились. По звукам рога они поняли, что их заметили, и вскоре ворота открылись. Здесь тоже собралась толпа, но приветствий на этот раз не последовало. Они смотрели холодно, молча, и их лица выражали нечто среднее между ненавистью и снисходительностью. Четыре стражника вышли вперед, преградив им путь, один из них потянулся к узде лошади Макалаурэ, еще двое обратились к остальным. Четвертый поднял голову и сухо сказал: - Пожалуйста, сойдите с коней и отдайте нам ваше оружие. Несмотря на «пожалуйста», было очевидно, что он им приказывает. Макалаурэ с трудом сдержал раздражение. Его кобыла забеспокоилась, когда незнакомец взял ее за узду. Макалаурэ потрепал ее, прежде чем исполнить просьбу стражника. - Я Канафинвэ Макалаурэ, - сказал он, пряча за знакомой формулой свое волнение, - Король Нолдор в Средиземье, пришел сюда с братом моим Тэлуфинвэ Амбарусса, чтобы забрать нашего брата Нэльяфинвэ Майтимо домой. - Он увидел, как стражник сердито нахмурился, когда он провозгласил свой титул, и добавил более кротким тоном: - Мы пришли по приглашению вашего владыки, нашего дяди. Он стоял теперь на земле, но все же был выше собеседника, и, хотя и он, и Амбарусса были в простой дорожной одежде, они все равно были одеты лучше, чем кто бы то ни было из толпы- даже Нолофинвэ, который теперь выступил вперед и обратился к ним спокойным голосом: - Воистину так. Но оружие здесь вам не понадобится, и мы будем благодарны, если вы оставите его у ворот. Макалаурэ вспомнил, как разоружали Финдекано, когда он приходил к ним, и, наконец, согласно кивнул. Они отстегнули мечи и передали кинжалы стражникам. Макалаурэ взял в руки длинный сверток, явно имевший форму меча. - Это подарок, - заявил он, - так что я должен просить разрешения взять его с собой. Стражник бросил вопросительный взгляд на Нолофинвэ, который слегка кивнул. Тогда он отступил, открывая путь. Феанарионы пошли вперед, пока не оказались перед дядей. К глубочайшему облегчению Макалаурэ, Нолофинвэ не собирался дальше демонстрировать свою власть. В конце концов, у него было то, что его племянники очень желали, и он был должен знать, что Макалаурэ не станет сейчас настаивать на подобающих почестях. Когда Макалаурэ достиг ворот, дядя отвесил ему низкий официальный поклон. - Король Макалаурэ, - сказал он, и в голосе его был лишь едва заметный оттенок горечи, - и Принц Амбарусса. - Он выпрямился. - Приветствую вас в нашем поселении. С улыбкой облегчения Макалаурэ поклонился в ответ. - Мы благодарим тебя, Владыка Нолофинвэ, - сказал он, соблюдая формальности , которые начал Нолофинвэ. - Мы давно не виделись. - Это не его вина, - прошипел кто-то в толпе. Нолофинвэ резко повернул голову , чтобы посмотреть, кто это был. Он ничего не сказал, но его взгляда хватило, чтобы заставить недовольных умолкнуть. Когда он снова взглянул на братьев, на его лице ничего не отразилось. Макалаурэ восхитило его самообладание. - Ну что же, - сказал Нолофинвэ. - Входите. Встреча с остальными членами семьи оказалась труднее. Турукано, возвышавшийся над всеми остальными, подчеркнуто смотрел в сторону, даже не стараясь спрятать сжатые кулаки. Его юная дочь, которая, очевидно, забыла всякое недоброжелательство, когда и увидела и узнала рыжеволосого близнеца, застенчиво помахала рукой. - Здравствуй, дядя Амбарусса, - сказала она, и братья не удержались, чтобы не улыбнуться и не помахать в ответ. После этого, Турукано счел себя вынужденным также признать их. Он весьма чопорно поклонился им и бросил взгляд, который мог бы превратить в камень цветущее дерево. Ириссэ казалась довольной, и лед между ней и ее двоюродными братьями был сломан. Но остальные более успешно, нежели Турукано, делали вид, что их не существует. Артанис держала голову высоко поднятой и смотрела сквозь них, хотя ее надменная улыбка казалась все же приятнее, чем каменные лица остальных. Момент был до крайности неловкий, и Макалаурэ почувствовал себя беспомощным, но тут пришел Финдекано. Хотя старший сын дяди был более сдержан, нежели во время их последней встречи, его приветствие было учтиво, и Макалаурэ почувствовал себя несколько спокойнее. Он сказал Нолофинвэ громко, чтобы слышал весь лагерь: - Мы благодарим тебя за гостеприимство, и особенно за заботу, которую ты оказал нашему старшему брату. Позволь мне вручить тебе эти дары в знак нашей благодарности. Нолофинвэ взял карту с видом безразличия, но меч вызвал восхищение у всех, кто его увидел, а Финдекано очень долго рассматривал его. Он улыбнулся немного грустно. - Это прекрасный меч, и он будет весьма кстати. Мой старый клинок сломался на горе. «Какой еще горе?» - подумал Макалаурэ, но вслух лишь сказал: - Я рад, что он тебе пригодится. В глазах двоюродного брата было что-то, что заставило его занервничать. В обычной ситуации, теперь полагалась бы совместная трапеза или, по крайней мере, сладости и несколько чашек чаю, но было понятно, что большинство здесь было недовольно их присутствием, и ни Макалаурэ, ни Амбарусса не стали возражать, когда дядя предложил им сразу же перейти к делу. Они последовали за ним в дом, а толпа осталась. Макалаурэ слышал, как они переговариваются у них за спиной. Он не мог разобрать слов, но было ясно, что обсуждались их манеры и их дары. Было странно идти по этому дому, в котором они жили меньше года назад. Теперь Макалаурэ видел, насколько примитивно они его построили, сколько вещей можно было бы сделать лучше ( они и сделали в своем новом поселении). Все здесь производило впечатление временного, от потрескавшихся перекладин до шершавой, неровной штукатурки на стенах. Впечатление усиливал тот факт, что украшений теперь осталось мало - ни зеркал, ни гобеленов – и очень мало мебели. Макалаурэ осознал, что народу Нолофинвэ осталось мало вещей, о которых стоило бы заботиться и поддерживать в хорошем состоянии , и он подавил гримасу, подумав, что здесь есть и его вина. Угрюмая маленькая процессия шла по длинному коридору. Финдекано больше не улыбался. Макалаурэ попытался заговорить с ним, но двоюродный брат был рассеян, и даже когда Макалаурэ снова поблагодарил его за спасение Нэльо, он только машинально кивнул, не обратив внимания. По крайней мере, дом был не так велик, поэтому идти пришлось не слишком долго. Скоро они дошли до комнаты, в которой Макалаурэ с тоской узнал ту, что когда-то была его собственной.