Дождь для иссохшего сердца

      Утро было холодным и неуютным. Вивьен натянул свой плащ на Нудара и отошёл отлить, заодно оглядывая с вершины холма, на котором они ночевали, туманную долину. Эти земли были отравлены Тенью, но Вивьен был рад, что возвращается на Север. Сильнейшие маги Севера, да и пожалуй, всего мира, Салазар и Альтар были одиночками, потому Север и жил своей жизнью до прихода Тени, без грозных владык вроде Джафара. В Слоистых горах, землях, доставшихся ему от мужа, железный омега был сам себе хозяином, а армии людей его не страшили. Только Белый орден портил кровь. Вивьен глубоко вдохнул утреннюю прохладу и замер, увидев перед мысленным взором очередной образ... Тень уже пришла за ним.       Салазар медитировал, сидя прямо на земле, а Али уселся рядом с сонным Нударом и протянул ему баночку с дешёвой мазью.       — Можешь смазать мне лицо? — попросил мальчишка и понизил голос: — Я бы Вивьена попросил, но у него пальцы твёрдые.       Замёрзший хвостик Нудара торчал из плаща, но сам джиннчик неотрывно смотрел на мага, невольно разогреваясь от мысли, что тот его спас. Он зашевелился, садясь прямо и принимая баночку. Так некстати вспомнились собственные раны — даже спина разнылась.       — Конечно, — Нудар оживился, потому что ему очень хотелось почувствовать себя полезным. Он подхватил мазь и с осторожностью коснулся следов ифрита и плети. Бережно, словно обращался с цветком, Нудар нанёс мазь на каждый участок и робко улыбнулся, так же доверительно шёпотом попросив у мальчишки: — А у тебя не будет ещё? Спину очень жжёт.       Али, шмыгнув носом, покопался в небольшом заплечном мешке, выуживая припасённую баночку.       — А что со спиной? — полюбопытствовал он. И охнул, когда Нудар показал верхнюю часть глубокого рубца. — Как же это... — потрясённо пробормотал мальчишка.       — Убрал от него руки, — процедил сквозь зубы Салазар. В руке он снова сжимал плетку, и Али не поздоровилось бы, если бы взгляд мага не упал на рубец. Вытаращив глаза, Салазар сдёрнул с Нудара плащ и развернул к себе исполосованной спиной.       — Я же наложил мазь, — прорычал он. Али пытался собрать в баночку, выпавшую от неожиданности из рук, своё лекарство.       Сам Нудар боялся даже представить, какие уродливые полосы украсили его спину — хватало и ощущения постоянной боли. От резкого рывка джиннчик вскрикнул и обнял себя за плечи, едва горбясь, потому что буквально чувствовал кожей недовольство мага.       — Я... когда я очнулся, то никакого лекарства не было. Меня выставили за ворота, — голос Нудара дрогнул, потому что было горько, что его так просто смогли выкинуть. Джиннчик обернулся, поднимая умоляющий взгляд на Салазара. — Я чувствую, что кожа горит, — шёпотом признался он, но сил попросить о лечении больше не было. — Больно ехать.       Салазар молча уложил его на живот, обнажая спину полностью. Раны неважно выглядели, из-за того что мазь уже наносили и сняли раньше, чем надо, они казались рваными. Салазар достал почти опустевшую баночку и принялся медленно обрабатывать рубцы. Помимо них он смазал и свою метку.       Нудар притих, безропотно подставляясь прикосновениям, лишь иногда вздрагивая от боли. Так не похожи были действия альфы на вчерашние обидные слова. Он настолько расслабился, что не сразу понял: в последнем движении маг смазал метку. Хвостик тут же встревожено мотнулся, но при Салазаре омежка не решился соскрести мазь с метки, которая была ему дорога. К своему стыду, Нудар ощутил, что слегка возбудился от медленных прикосновений мага — джиннчик уткнулся в свои руки, пряча пылающее лицо. Но подобного не произошло бы, лечи его кто-то другой.       Салазар отложил мазь и провёл ладонью по его круглой попке, заставив Нудара довольно зажмуриться.       — Тебе придется полежать полдня, — заявил он. — Ты меня задерживаешь в пути. Я бы оставил тебя здесь, но мне есть чем заняться в этих лесах.       Маг поднялся на ноги.       — Вы останетесь с джинном, — велел он Вивьену и Али. — Не спускаться с холма, я поставлю защиту от Тени.       — А куда девать мазь? — уточнил Вивьен.       — Засунь её в Али, — пожал плечами маг. — Ты ведь из вас двоих сильнее. Всё равно я сделаю его Безлицым, он забудет обиду.       Салазар сел на коня и довольно поспешно пустил его вниз с холма. Он почуял запах Нудара, и ему это не понравилось. Хотелось поскорее выместить на ком-то свою ярость.       Только когда маг скрылся из виду, Нудар возразил:       — Не надо ничего в Али — я сам вылечусь, — он опечаленно опустил хвостик и спросил шёпотом, глядя уже на Вивьена: — А как это... сделает Безлицым?       Али сжался на земле, растерянно стискивая пустую баночку от своего лекарства.       — Без этого мазь не подействует, — тихо проговорил Вивьен, пронзительно глядя на мальчишку. — Но мы что-то придумаем...       — Безлицые... — пробормотал Али, глядя перед собой. — Воины Салазара. Они... отдали ему свою волю, стали его оружием... При жизни... они были лучшими бойцами.       — Салазар высоко тебя оценил, — Вивьен не сводил с него глаз.       — Мой дед сражался с Безлицым, — сглотнул Али. — Тот был его единоутробным братом... И всё же оторвал ему руки... и ноги... и голову потом.       — Как же так... — Нудар свернулся в комочек, ощутив страх за Али. Но ведь если у Салазара есть воины, зачем ему юный кочевник? Джиннчик аккуратно стал снимать мазь с метки, его хвостик решительно встопорщился.       — Али не будет Безлицым, — твёрдо заявил Нудар, хотя внутри всё дрожало от страха. Получится ли уговорить Салазара? И вообще, имеет ли он на это право и силы? Хвостик уныло свесился, а сам омежка затих, прислушиваясь к телу и к тому, как уходит боль.       — Много лет назад, когда я был ещё ребёнком, великий белый маг Реон уничтожил сотню Безлицых, — Вивьен подпёр подбородок руками. — Безлицые редко гибнут в бою, но это случается и с ними. Салазар следит за тем, чтобы не остаться без стрел в колчане. Каждый из них был великим среди людей. Что-то такое он увидел в Али, раз решил взять в Безлицые мальчика.       — Кочевники... очень сильные воины. Отважные. И чтят свои законы, — пробормотал джиннчик, вспоминая недели, проведённые у кочевников. Он спрятал пылающее лицо в сгиб руки, стыдясь за то, что заблудился, попался тогда, но отчасти благодаря альф, что они его отпустили. Точнее позволили сбежать и найти дорогу домой.       Али выпятил чуть дрожащий подбородок и выпрямил спину.       — Мой отец, — голос его срывался, но был непривычно низким, — глава нашего клана. Самый могучий в мире воин. Я хотел стать таким, как он. Я попытаюсь... защитить свою честь.       — Не глупи, — устало проговорил Вивьен. — Ты не убьешь мага.       — Не убью, — согласился мальчишка. — Хотя бы ради Нудари. Но я умру, сражаясь за древнюю кровь Рассветных всадников, что течёт в моих жилах.       — Да ты великодушен, — усмехнулся Вивьен, но отливающие медью глаза смотрели серьёзно. — Рассуждай я как ты, не дожил бы и до совершеннолетия.       — Не все кочевники такие, — Нудар извернулся, бросая печальный взгляд на Али. Разбуженные воспоминания лезли в голову, и вот уже туманный хвостик взволнованно метался вместо ног. — Надо убедить Салазара, что ты нужнее ему человеком, — после некоторого молчания предложил омежка и поджал хвостик. Конечно, он не отказывался от мысли просто уговорить мага, но ему было сложно поверить, что это наоборот не навредит Али, храброму маленькому воину. Ему и так досталось, Нудар сожалел, что баночка с мазью упала и теперь у альфочки осталось меньше лекарства.       Вивьен снова поднялся на ноги и отошёл, чтобы взглянуть на долину. Вдалеке горела деревня. Со стороны границы валил густой дым, за ним тоже плясало пламя: кто-то попробовал прорваться через стену, воспользовавшись тем, что ее затушил дождик Нудара. Али, чтобы успокоиться, занялся лошадьми — принялся их чистить и расчёсывать шерсть и гриву. Наткнувшись на котомку с едой, собранную Фатихом, он положил её рядом с Нударом.       Джиннчик задумчиво свесил хвостик, наблюдая за Али, пытаясь придумать, как убедить Салазара его не трогать. Так уж весомы слова маленького омежки для Великого Тёмного мага? Нудар опечаленно вздохнул и тронул юного альфочку за руку.       — Поешь со мной. Тебе нужны силы, — он подтянулся, чтобы коснуться прохладной рукой изувеченного лица мальчишки и принести хоть какое-нибудь облегчение.       Салазар вернулся ближе к вечеру, таща за собой купца с целой повозкой неплохого вина.       — Его не пустили через стену, — со смехом рассказал уже пьяный маг своим рабам. — Я купил его вместе с его товаром за какие-то гроши. Как поживает твоя спина, Нудари? Он клялся, что сожрёт драконье дерьмо, если в его вине, предназначенном для продажи во дворец, обнаружат яд, но подходящего дракона у стражи не оказалось, поэтому я предложил накормить его своим снадобьем. Вивьен ещё не запихал мазь в Али?       — Так вино отравлено? — разочарованно протянул Вивьен.       — Это — нет, — Салазар катнул к нему бочонок ногой и приземлился рядом с Нударом. — Попотчуем нашего гостя и насладимся сами его товаром.       Джиннчик соскучился по тёмному магу, несколько раз успев подумать, что тот бросил их всех, а сам решил уехать в своё логово в одиночестве. Поэтому при виде Салазара хвостик радостно встал, а сам Нудар осторожно подлез к альфе и если бы не мазь, свернулся бы туманчиком на его коленях, а так лишь осторожно обнял. Он чувствовал себя прекрасно, удары больше не беспокоили, и юный джинн был рад такой передышке. А теперь выходило, что и Али не придётся мучиться.       Салазар подал знак Вивьену, и тот снял мазь со спины джиннчика. По железному омеге было непонятно, как он относится к своей роли экзекутора, но он без возражений потащил хнычущего отравителя за кусты. Только Али понял, что это было для того, чтобы пощадить чувства Нудара. Салазар удовлетворенно пробежался пальцами по гладкой смуглой спине и обвёл ещё воспалённую метку.       — Ты решил её оставить... Как будто я не смогу её выжечь, если пожелаю, — протянул Салазар, невозмутимо вдыхая запах Нудара. От него самого пахло копотью, вином и кровью. Сжав в руке хвостик на голове джиннчика, он глубоко поцеловал его губы. Вернувшийся Вивьен отряхнул куртку и потянулся к бочонку вина.       — Я не пью, — застенчиво возразил Али, когда Вивьен предложил ему чарку, косясь на мага, лапающего омежку прямо у них на глазах.       — Предлагаешь мне пить одному? — спросил Вивьен, и что-то в его тоне заставило Али послушно взять чарку.       Когда маг провёл по спине, Нудар прижмурился, чувствуя мурашки даже от такой лёгкой ласки. Он вздохнул, надеясь сохранить метку и дальше, и отдался поцелую, уводя своё внимание от Вивьена и торговца. Юный джинн прильнул к Салазару, тоже впитывая его аромат и принимая.       — Мой господин... — с придыханием начал Нудар, обнимая руками и туманным хвостиком скользя по ноге. Омежка с трепетом подался выше и зарылся в волосы альфы, вдыхая так, словно не мог надышаться, губами на мгновение касаясь его уха. — Я прошу вас не делать Али Безлицым. Мысль об этом... так огорчает, — торопливо шептал джиннчик, крепче прижимаясь к альфе. Его надежды не потечь были тщетными.       — Почему? — удивился Салазар. — Почему тебя это озаботило?       Он ухватил Нудара за подбородок, чтобы заглянуть в лицо.       — Ты увлекся этим мальчишкой? — ревниво спросил маг, приближая его к себе, почти касаясь губами его губ. — Для него это... честь. Он мог погибнуть, как шлюха. Если бы не я, его бы отымели в несколько членов, и у него не сразу бы хватило сил даже наложить на себя руки. Он ведь просто... человек. Отвечай. Зачем тебе это?       Вторая ладонь мага скользнула по туманному хвостику, сжимая крепкую попку омежки.       Али, морщась, пил вино, косясь на них. Он не знал, что говорили они о нём, и был готов сгореть от смущения. На него накатывало волнами желание, ставшее после близости с инкубом болезненно нестерпимым, и Али стеснялся этого, но не смотреть не мог. Сидевший рядом Вивьен, как ни крути, был омегой, и забыть это не получалось. Всё же они вместе смотрели на мага и его любовника. Что делать Али, если они прямо перед ними займутся этим?       — Я не желаю никого, кроме вас, мой господин, — с дрожью желания прошептал Нудар, не страшась смотреть в глаза мага, словно зачарованный. Он унял хвостик и обнял Салазара уже ногами, прижимаясь крепче текущей попкой, наглядно демонстрируя, как он хочет. — Мне просто страшно увидеть его Безлицым. А человеком, крепким воином с понятием чести... разве не будет он полезнее вам? — омежка облизнулся, мечтая о поцелуе, его глаза сверкали от восторга, и Нудар позволил себе едва сжать ногами тело альфы. С тех пор, как джиннчик вернулся от кочевников, он никогда и никого так не желал, ходя по грани, теряя разум. Внутри всё жгло от желания, метка подстёгивала ощущения, а сам грозный маг так близко — Нудар тёк, готовый расплакаться от силы этого ощущения.       Салазар откинул волосы с лица и прикусил губы Нудара, чтобы он замолчал.       — Хватит... Или я решу, что этот мальчишка слишком дорог тебе, — Салазар шлёпнул джиннчика по ягодицам. — Ты не разбираешься в кочевниках... Они не умеют служить, преданы только своей крови. Но они умеют сражаться. Я купил себе оружие, а ты предлагаешь оставить его в руках другого. Впрочем... за то, что ты спас мне жизнь, хоть я и не просил, я выполню твою просьбу. Ты просишь не так много, в конце концов. Но впредь не смей просить за других.       — Салазар... — у джиннчика перехватило дыхание от восторга и облегчения, что маг согласился с ним. Нудар спохватился и поспешил добавить: — Мой господин, — омежка дёрнулся от шлепка, но тут же прижался крепче к его рукам. Он гнал от себя мысли о том, как разбирается в кочевниках, вместо этого искусанными губами целуя мага, чувствуя, что горит внутри не меньше ифритов. Было безумно стыдно, но джиннчик притёрся к рукам альфы и сладко вздохнул — Нудар хотел верить, что маг желает его, а не хочет оттолкнуть. И сам джиннчик чувствовал, что умрёт, если не прикоснётся к Салазару.       Али впервые выпил так много вина. Пробужденное инкубом желание плавилось в его крови, смешивалось с хмельным дурманом. Ему было стыдно перед Инаром, но так и тянуло сесть ближе к Вивьену. Тот пах грубовато, вином, оружейным маслом, лошадью, но все эти запахи для кочевника были родными, и Али мог почуять за ними аромат омежьей плоти. Нескромные звуки, доносящиеся от Нудара с Салазара, подогревали его желание. Али решился, осторожно придвинувшись к Вивьену и положив дрожащую руку ему на талию. Он не знал сам, осмелится ли предложить нечто большее, за него решал плещущийся в крови хмель, но Вивьен больно отбросил его руку и дал крепкую затрещину.       — Не смей, — страшно проскрежетал он, и Али шарахнулся, отползая в сторону. В этот момент в голове его немного просветлело, и он осознал, что пытался пристать к Вивьену. Али застонал, пряча лицо в руках от стыда и обиды.       Салазар утянул Нудара на свой плащ, наваливаясь сверху. Дыша в его лицо вином, маг приспустил штаны, чтобы освободить вставший член. Его губы блуждали по коже Нудара, руки вжимали его тело в плащ.       Юный джинн сдерживался из последних сил, чтобы не кончить, чувствуя тяжесть Салазара, его губы и руки, но в конце концов он всхлипнул и ещё до того, как горячий член мага коснулся его кожи, излился. Беззвучно выгнувшись, Нудар вцепился пальцами в волосы альфы, откидывая голову, не видя и не чувствуя ничего вокруг, кроме Салазара и собственного удовольствия.       Салазар замер, осознавая всем существом восторг юного джинна. От поставленной, казалось, так давно метки сводило зубы, и маг, наклонившись, впился зубами в плечо Нудара. Глотнув крови, Салазар медленно задвинул рукой в его попку член.       Нудар вскрикнул от укуса, а когда Салазар толкнулся, то едва повёл бёдрами, желая ощутить ещё больше. Он постепенно вновь возбуждался, смотря туманными глазами вникуда, чувствуя обновлённую метку.       — Салазар, — шепнул сквозь слёзы джиннчик и судорожно сжал крупный идеальный член.       Али, не в силах терпеть, засунул руку в штаны, сжимая свой немаленький член и со всхлипом пропустил через кулак. Желание его сейчас мучило нестерпимо, мальчишка толкался в собственную руку, дрожа и кусая губы. Даже закрыв глаза, он представлял себе Салазара и Нудара, слыша их стоны и влажные непристойные звуки их ласк. Он не должен был думать о том, как сейчас течет Нудар... не разрешал себе думать о Вивьене, а мысли об Инаре утешения не приносили.       Вивьен допил вино и вытянулся на голой земле, отвернувшись от юного кочевника. А Салазар терзал Нудара, насаживая на своё крепкое естество, кусая, ставя все новые метки, целуя и засасывая, совершенно бездумно. О, это сладкое вино и пьянящая близость распалённого омеги, дающие желанное забвение.       На поцелуи мага Нудар отвечал жарко, упиваясь тем, что мог получить сейчас, выстанывая с удовольствием от каждой новой отметины. Он двигал бёдрами, как мог, и сам искусанными губами ловил губы Салазара, чтобы ощутить его желание и насытиться им. Омежка не думал, представляет ли маг кого-то другого на его месте — он просто не скрывал своего восторга и отдавался целиком, пачкая плащ Салазара и пропитывая его своим запахом. Возможно, когда-нибудь он станет нужен магу сам по себе.       Впрочем, Салазар сейчас и не думал о Дари. В голове было блаженное безмыслие, одно откровенное искреннее желание. Оторвавшись в очередной раз от губ Нудара и увидев при свете костра на них кровавый отпечаток собственных губ, Салазар взглянул на Али.       — Подойди! — рыкнул он своему рабу. Али казалось, что лучше провалиться, но, поправив одежду, он подполз и остановился на расстоянии вытянутой руки, однако Салазар подтянул его вплотную и крепко поцеловал разбитые губы. Его член внутри Нудара дёрнулся — всё же Али был хорош и жарок. Но Салазара сейчас прельщало в нём другое. Одной рукой он порвал рубашку у него на груди и достал свой кинжал. Полоснув по коже мальчишки, он ухватил Нудара за хвостик и уткнул губами в порез, уже начавший сочиться кровью. Перекинув его ножки на одну сторону, маг медленно двинулся в нём.       — Слижи, — потребовал он. — Чтобы я не решил, что ты его чересчур жалеешь.       Внутри всё полыхнуло от обиды и боли — на теле горели метки Салазара, но он сам целовал другого. Глаза заслезились, и недалеко, отражая бурю внутри, ударила молния, которую Нудар не заметил. Он дёрнулся и обиженно захныкал, но движение члена внутри сбивало возмущение и мысли. И всё же Нудар не ослушался: закрыл глаза и коснулся пореза истерзанными губами, ведя по следу и едва трогая кончиком языка. Вкус крови не доставлял удовольствия, но это было лучше, чем поцелуй Салазара с кем-то другим. Нудар готов был заплакать, несмотря на собственное возбуждение, но сдерживался — чтобы маг не решил, что это из-за Али.       Али мужественно терпел боль от кинжала. Он не так ранил его, как поцелуй мага, унижающий и распаляющий. Салазар целовал его, как целуют омег. А прикосновение губ Нудара, несмотря на боль, вызвало внутреннюю дрожь, усиливая опавший было стояк.       — Сладость такая, — Салазар слизал кровь с губ джинна. — Пить чужую кровь с губ омеги.       Маг ещё пару раз полоснул Али по груди и сам с наслаждением слизал набрякшие капли крови. Собрав кровь пальцами, он испачкал ею губы Нудара и его небольшой член, проведя по нему рукой. Али кусал губы, не выдавая своих чувств, но его член, казалось, готов был взорваться...       Салазар снова пригнул голову Нудара к его груди, неторопливо, но жёстко толкаясь в узкую попку.       Несмотря на обиду, джиннчик смог пересилить себя и внимательней присмотреться к поведению мага — тот пил кровь, словно то было слаще вина. И не пытался больше поцеловать Али. Хвостик Нудара немного воспрял, а член подался в руку альфы, ещё больше пачкаясь в крови. Ему и самому становилось сладко от движений Салазара, от довольства, которое он излучал. И Нудар безумно хотел разделить это с магом.       Теперь он с меньшей обидой приник губами к порезам, постанывая и для Салазара жарко проводя языком, показывая, как губы пачкаются в крови, как язык порхает по истерзанной коже.       Салазар сжал рукой через штаны горячий пах Али, чтобы тот застонал от удовольствия сквозь боль. Раны саднило и даже дёргало, но к груди мальчишки прикасались губы симпатичного омеги, и это было сладко. Салазар оттянул Нудара за хвостик, всё ещё сжимая Али, и слизал кровь с его губ.       Джиннчик с готовностью приник к губам мага и вздёрнул зад чуть выше, его дыхание срывалось, а в голове родился туманный вопрос. От того, что омега видел, как Салазар прикасается к Али, как подталкивает его самого.       — Моему господину нравится... — Нудар судорожно облизнулся, по-прежнему ощущая вкус крови. — ...когда я касаюсь другого?       — Я бы хотел разделить это удовольствие с тобой, — даже будто удивлённо отвечал Салазар, косо приставляя кинжал к животу Али. Ему самому это казалось неожиданным и забавным, что ему небезразлична реакция Нудара. — А ему мы можем отрезать всё лишнее... не нужное, чтобы ты не смущался, что он альфа.       Вивьен вскинул голову, понимая, что он имеет в виду. В отличие от наивно взревновавшего Нудари, он знал, как Салазар упивается болью и пытками — порой даже сильнее, чем близостью.       — Меня не смущает... что он альфа, — юный джинн судорожно вздохнул, собирая всю свою смелость в кулак. — Разве я не вкуснее? — и хотя его хвостик дрожал, Нудар прильнул к губам Салазара, вылизывая и кусая, как мог, до крови, чтобы попробовать, каков маг на вкус — не Али. Джинн едва надавил на руку альфы, направляя кинжал к своему бедру. Если бы Салазар пил его кровь, если бы касался с такой же крепостью и жаждой... возможно, это было бы лучше сжигающего чувства внутри.       Салазар и впрямь отвлёкся от Али, ни живого, ни мёртвого от страха, целуя Нудара. Никто бы не осмелился кусать его, пробовать его кровь. Маг сурово покарал бы за это любого, и глупенькому джиннчику, разумеется, достанется... Но позже, когда он насладится его дерзостью.       — Может, зря я тебя лечил, если тебе нравится, когда тебе пускают кровь? — усмехнулся Салазар, делая длинный надрез на его бедре — не такой болезненный, как у Али, так как знал в этом толк.       — Нет... но мне нравится, когда ваш кинжал касается меня, — едва слышно прошелестел Нудар, сглатывая кровь Салазара, чувствуя, как тело бьёт лёгкий мандраж. Он вновь коснулся губ альфы, теперь осторожно, робко лизнув. Было страшно его злить, но так хотелось завладеть вниманием мага, полностью, безраздельно. Даже прикосновение кинжала было возбуждающим и каким-то привычным, словно отзывалось внутри.       Салазар сильнее толкнулся в Нудара, а Али отполз в сторону, прикрывая ладонями изрезанную грудь. Всё его существо протестовало против того, чтобы быть игрушкой на потеху магу... но член стоял ещё крепче прежнего.       Из горла Нудара вырвался судорожный всхлип — так нестерпимо низ живота прострелило удовольствием. Юный джинн сдерживался, отчаянно сдерживался, но сжав пальцы Салазара на кинжале, он кончил, а ноги чуть не разъехались. В груди дрожало от невысказанного удовольствия, ослепительного, как сам тёмный маг. Всё тело окутала приятная слабость, но Нудар упрямо вскидывал текущий зад ближе к альфе.       Салазар замер, вжимаясь в него, горячо изливаясь, и тут же отпустил, позволяя члену с влажным звуком нехотя выскользнуть из тугой попки. Салазар переступил через омегу коленом, почти садясь верхом, и сунул перепачканный в семени и смазке член прямо ему в лицо.       — Вылижи, — немного устало велел он. Али уже отвернулся, но от этого короткого приказа у него свело яйца. Он вспомнил ласковый язычок Инара и закусил испачканный кровью кулак, чтобы сдержать всхлип.       Едва отдышавшись, Нудар с трепетом прижался губами к крупному члену, ловя их смешанный с Салазаром запах и вкус. Он сморгнул слёзы и закрыл глаза, неотрывно начиная ласкать губами, сглатывая капли, вылизывать, так и не прикоснувшись руками. Было вкусно, хотелось ещё, если бы были силы. Омежка качнул хвостиком и упёрся, чуть приподнимаясь, чтобы скользнуть губами выше по стволу и получить больше. Он чуть покачивался, словно в трансе, пока не подогнулись руки.       Салазар провёл влажным членом по лицу джиннчика, словно вытирая о щеку и, запахнувшись, улёгся рядом. Подгрёб Нудара под бок и закрыл глаза с лёгким стоном. Сегодня он был сыт и удовлетворен: чужой кровью, вином и омегой — и тоска, залитая хмельной влагой, так не тревожила, оставшись тупой болью на краю затуманенного сознания.