Девственность

      В роскошной гостиной Гарден Лодж царил уютный полумрак. Многочисленные лампы и бра изливали тёплый золотой свет на дизайнерскую мебель орехового дерева, прихотливо развешанные по стенам картины, внушительного размера кожаный диван, белый рояль и прочие предметы. Камин, ждущий своей очереди, до поры был тёмен, лишь поблескивали расставленные на нём дорогие безделушки.       Вечер, начавшийся радостной дружеской встречей, обещал продолжиться ещё замечательней. Ужин вот-вот должен быть готов. Один из хозяев особняка, а именно Роджер, со своим гостем Брайаном ждали появления Фредди и Джона, и по этой причине не спешили за стол.       — Я думал, вы встретите меня вместе, — сказал Мэй. — А Фред куда-то запропастился.       — У него два важных дела, — улыбнулся Тейлор той особенной улыбкой, которая освещала его лицо, когда речь шла о его любимом. — Сначала они с Фиби поехали в антикварный магазин, а потом он планировал заскочить к родителям ненадолго. Не волнуйся, он будет.       — Да я и не волнуюсь.       — Ты очень голоден? Можно начать наш ужин с закусок.       — Что ты, — развёл длинными руками гитарист. — Давай подождём остальных. Дики тоже пока не приехал.        — У него всё хорошо?       — Да. Сказал, что нужно забрать детей из спортивной секции.        — А, ясно, — проговорил ударник, слегка потянувшись. — В этом весь Дики. Хочешь ещё рюмку ликёра для аппетита?       — Не откажусь, — Брайан лёгким движением подвинул рюмку ближе к пузатой бутылке с ликёром.       Роджер наполнил две рюмки. Они выпили.       — Вкусно, — облизнул губы Тейлор.       — Очень приятный сливочный аромат, — заметил Мэй.       На диване, где расположились музыканты «Queen», стояла прямоугольная красная коробка. Брайан сразу обратил на неё внимание и вот теперь решился внимательнее рассмотреть содержимое. Это были фотографии.       — Наши гастроли в Японии, — с теплотой в голосе произнёс он. — Вы решили оформить альбом?        — Да, — кивнул Роджер. — Фред нашёл эту коробку, купил большой альбом, и мы даже начали вклеивать в него фото. Вот, взгляни!       — Славные были времена, — с оттенком ностальгии заметил Брайан, рассматривая фотографии, уже помещённые в увесистый альбом, который раскрытым лежал на коленях ударника. — Тур «Ночь в опере», 1976 год. Это были гастроли мечты.        — Ты говоришь, как старый дед! — подколол его друг. — Тебя послушать — так всё, что осталось группе «Queen» это проливать скупые слёзы о былой популярности!       — Брось, Родж, — чуть наморщил нос Мэй. — Не придумывай! Мы и сейчас короли рока, но тот тур был особенным.       — Я просто пошутил, Брай.       — Или для тебя он не был особенным? Вот не ожидал.        — Эй, не бери в голову! — он в шутку потрепал Мэя по волосам. — Конечно же, тот тур был особенным для меня. Для всех нас. Вот Япония…       Тейлор сделал паузу, с любовью поглаживая пальцем фото, на котором был запечатлён королевский квартет образца 1976 года в саду на чайной церемонии с гейшами. Его взгляд задержался на Фредди — весёлом, довольном жизнью, на Фредди — ещё с длинными чёрными локонами и без пышных усов.       — Япония прекрасна, — сказал Брайан. — Нас приняли шикарно, будто мы, по меньшей мере «The Beatles». Увлекательно было проникнуться культурой этой страны.       — Хотя я пожалел, что к чаю не подали закуски.        — Это же чай, а не пиво! Хотя, если честно, к концу чаепития у меня затекли ноги от сидения на циновке.       — Ну, ты же не гейша!       — Да, ты прав, я не гейша. Но до сих пор не могу понять, как они умудряются сидеть так долго в такой неудобной позе.       — Ещё ликёра?       — Давай.       Выпив ещё по рюмке, они погрузились в рассматривание фотографий. Фредди не было, как не было и Джона. Казалось, счастливые воспоминания должны были быть приятны обоим, но… чем радостнее горели глаза Роджера, тем задумчивее делалось лицо Брайана.       — Ты зря думаешь, что этот тур не был особенным для меня, — сказал ударник. — Это был особенный тур. Самый особенный тур. И дело не только в музыке, в нашем мировом триумфе.       — Дело во Фредди?       — Да, дело во Фредди.       — Я помню, какими вы были во время подъёма на небоскрёб.       — Ты знал, что мы с Фредом любим друг друга.       — Я спросил: «Волшебная ночь?», а ты…       — Я ответил: «Да, чёрт возьми, да!». В ночь перед небоскрёбом был мой первый раз.       — Самый первый? — спросил Брайан, явно волнуясь.       — Нет, не самый.       — Стоп, погоди! Первый или нет? Я что-то запутался.       — Самый-самый первый раз был ещё до гастролей, — Роджер чуть покраснел, но не решился оборвать разговор с лучшим другом, от которого всё равно нет и не могло быть секретов даже в столь интимной сфере. — Я этого хотел, он хотел этого тоже. У нас был первый секс в моей квартире, а в Японии, в отеле тоже был первый раз, но другой. В общем, тогда Фред меня…       — Не говори, — оборвал его Мэй. — Я понял. Он лишил тебя девственности.       — Вот почему тур «Ночь в опере» — самый особенный тур.       — У тебя никого не было до Фреда?       — Он был первым.       — Ты сам захотел такого секса?       — Ещё как! — воскликнул Роджер и добавил спокойнее. — Фредди не принуждал меня. Я дал ему по доброй воле.       — Тебе было очень больно?       — Очень, — улыбнулся ударник. — Но только сначала, а потом… ну, как бы тебе описать, Брай, ведь ты же натурал? Настоящий кайф от этого пришёл не сразу, не с первого раза, но оно того стоило. Знаешь?.. Ну, это не просто: кончил и успокоился, это… это словно возносишься на вершину, лёгкий, как пёрышко, на восходящих потоках горячего воздуха. Внутри всё трепещет, сердце щемит, но не от отчаяния, а от… не знаю даже, от чего именно. Это не только в теле, но и в душе. Я даже не знаю, такой ли оргазм с другими мужчинами. Может, это потому, что я люблю Фреда? У меня не было других.       — Судя по твоим словам, ты его действительно любишь. У вас до сих пор такая феерия?       — До сих пор. Вот правда! Можешь мне не верить, но…       — Я верю тебе. И, кажется, понимаю, о чём ты. Мне ведь тоже бывает хорошо в постели.       — Это не просто хорошо, это больше! Прости, если болтаю лишнего.       — Ничего. Мы же лучшие друзья.       — Брай? — спросил Роджер, словно вернувшись от волшебных грёз в обыденную реальность.        — Что?       — Ты какой-то грустный. Или мне кажется?       — Я просто задумался о прошлом, — гитарист улыбнулся с печалью во взгляде. — Всё как-то вдруг сразу навалилось. Мы ведь так много пережили вместе.       — Ну, раз всё хорошо… Слушай, где, в конце концов Фредди и Дики?!       Не успел он договорить, как со двора раздался шум подъезжающих машин. Брайан и Роджер, отложив в сторону альбом, поднялись на ноги и вышли встречать вновь прибывших. Это было Фредди и Джон, по случайности приехавшие почти одновременно. Направляясь к дому по дорожке через сад, Меркьюри обнимал басиста за плечи. Фредди был в отличном настроении, его глаза лучились счастьем.       — Дики, дорогуша, я так рад тебя видеть! У меня такая потрясающая новость!        — Даже не знаю, что предположить, Фред, я сдаюсь, — сдержанно, но тепло проговорил Джон.        — Погоди, я хочу, чтобы Родж и Брай тоже это слышали.       — Слышали что?!       Роджер спешил навстречу Фредди, сияя улыбкой. Брайан, чья улыбка выглядела скорее вежливой, чем искренней, подошёл следом.       — Привет, дорогой! Брай, привет!       Меркьюри обнял Брайана невесомо, но нежно, и куда сильнее обнял Роджера, звонко чмокнув его в горячую щёку. Его рука — Мэй это видел — легко погладила ударника ниже пояса. Поздоровавшись с Джоном, они застыли в минутной паузе.       — Что же такое потрясающее ты хотел нам сообщить, Фред? — спросил Роджер.       — Я скажу, — артистически развёл руками Меркьюри. — Сейчас, когда все в сборе… Фиби! — позвал он своего помощника Питера Фристоуна, шедшего от гаража к дому. — Фиби! Иди, скажи Джо, чтобы подавал нам ужин. И разожги в зале камин, а то что-то холодно!       — Не отвлекайся, — сказал ударник. — Мы все превратились в одно сплошное внимание.       — Ребята, у меня грядёт пополнение в семействе. Кашмира беременна!       — Это большая радость, — сказал Брайан.       — Замечательно. А кто у неё будет: мальчик или девочка? — поинтересовался Джон.       — Пока неизвестно, — сказал Фредди. — Разве это так важно?       — Я скоро стану дядюшкой! И ты, Роджи, тоже!       — Я с радостью, — сказал тот с улыбкой. — А Каши и её муж согласны взять меня в дядюшки?        — Ты же знаешь, что да, — махнул рукой вокалист. — Они приняли нас. И мама.       — Чего не скажешь о твоём отце.       — Ооо, только не надо вот сейчас начинать об этом!       — Из вас получатся добрые дядюшки, — заметил Дикон.       — Спасибо, Дики, — потрепал его по плечу Фредди. — Что ж, пойдём в столовую! Я так рад, что с удовольствием съем что-нибудь вкусное!       Фредди, Роджер и Джон направились к двери. Что касается Брайана, то он замер на крыльце.       — Ребята, вы идите, — произнёс он. — Я только покурю и присоединюсь к вам.       — Брай, ты можешь покурить в столовой, если хочешь, — предложил Меркьюри.       — Нет, нет, мне больше нравится курить на улице.       — Поторопись, а то мы всё съедим, — в шутку предупредил Джон.        — Брось! — перебил его вокалист. — Когда это в Гарден Лодж было мало угощений?!       — Я голодный, — парировал басист. — Очень голодный!       — Ты, правда, в норме, Брайан? — спросил Роджер. — Может, ликёр был лишним?       — Со мной, правда, всё хорошо. Идите, я быстро.       Трое скрылись в особняке. Оставшись в одиночестве, Брайан тяжело вздохнул, погладил рукой свои вьющиеся волосы. Его побледневшее лицо выражало глубокое внутреннее страдание, которое он тщательно скрывал от друзей. Свет из окон дома частично освещал крыльцо, и, глядя на это, гитарист чувствовал себя несчастным, чужим на празднике веселья, который своим появлением принёс Фредди. В прохладной темноте осени с деревьев в саду тихо падали листья. Лёгкий ветер доносил терпкий запах травы и сладкий прощальный запах увядающих роз. Брайану стало совестно за то, что он не смог разделить душой радость своего друга Фредди. Его друга, который, сам не желая зла, причинил его: забрал того, кому в сердце гитариста было отведено особенное место.       Выбив из пачки сигарету, Брайан прикурил и глубоко затянулся. Разговор с Роджером нынешним вечером задел тончайшие струны души, позволил выйти наружу тому, что Мэй хранил за семью печатями, словно страшную тайну. Он любил Роджера. Осознание этого однажды пришло в один миг, как наступает гроза, в обычный день, когда он, казалось бы, был счастлив тем тихим счастьем, которое так легко спугнуть.       Он любил Роджера. Давно? Кажется, всегда. Кажется, уже тогда, когда впервые увидел ударника будущей группы «Smile» — стройного и светловолосого, похожего на миловидную девушку. Впрочем, внешность оказалась обманчивой. Непонятно, как подружились между собой упрямый, вспыльчивый Роджер и тонкий, чувствительный Брайан. Что удерживало их вместе? Амбиции, решительность и любовь к музыке? А, может, масса трудностей на пути к общей мечте?       Фредди появился в один далеко не добрый вечер, когда после концерта «Smile» покинул вокалист. Брайан и Роджер пили пиво у чёрного входа в клуб, когда перед ними возник этот смуглый парень в цветастой рубашке, которого они поначалу вообще не восприняли всерьёз. Однако стоило Фредди запеть, как всё стало ясно. Вскоре в команде появился басист Джон — и группа окончательно начала новую жизнь с новым названием. Через несколько лет у Роджера завертелось с Фредди, чего никто не предполагал. Брайан и глазом моргнуть не успел, как между его друзьями всё стало серьёзно. Что мог сделать гитарист? Да попросту ничего. Уже ничего. Мог ли он что-то предпринять раньше? Скорее всего, мог. Как жаль, что осознание некоторых вещей приходит слишком поздно. И горе, когда это позднее прозрение касается любви.       Брайан скомкал в пальцах докуренную сигарету и сжал зубы. Его сердце обливалось кровью. Его руки дрожали. Он искоса взглянул на окна особняка. Если уж на то пошло, то он имеет больше прав на Роджера, чем Фредди! Это он должен был сорвать с губ Роджера первый любовный поцелуй. Это он должен был стать его первым мужчиной, взять его манящую и сладкую девственность, собрать своими губами с лица Роджера слёзы первой боли от её потери. Это он должен был раз за разом вместе с Роджером восходить на вершину удовольствия. Он, а не Меркьюри! В этот миг он почти ненавидел вокалиста. Зачем он сегодня поддержал откровенный разговор с ударником? Зачем с таким вниманием слушал рассказ о его сексе с другим? Дурак несчастный! Зачем позволил сам себе же надавить на больное место в душе?..       Нет! Гитарист очнулся от безумных мыслей, словно вынырнул со дна глубокого чёрного колодца. Фредди его друг. Роджер его друг. Их любовь между собой взаимная и искренняя, и он, Брайан, не имеет права что-то решать за них. Уж тем более — разрушать их союз. Наоборот, его долг — поддерживать их, ведь жизнь нетрадиционных пар отнюдь нелегка.       Мэй вспомнил одно утро в Японии. Фредди и Роджер вышли к завтраку сияя, словно два солнца. Румянец на щеках ударника, как оказалось, в прошедшую ночь подарившего свою девственность вокалисту, был подобен розовому цветку сакуры. Как он был красив… как были красивы они вдвоём. Всегда вдвоём.       Брайан ещё раз глубоко вздохнул. Он знал, что нужно делать. Он должен идти к своим друзьям. Дверь дома открылась. В её просвете показался Фредди. Из-за его спины выглядывали Роджер и Джон.       — Ты скоро? — позвал его Меркьюри с тревогой в голосе. — Что с тобой стряслось, Брай? Иди к нам.       — Я иду, — гитарист расправил плечи и улыбнулся. — Я иду к вам, друзья. Надеюсь, от ужина хоть что-то осталось.